♬ Mägo de Oz — La isla de las 7 Calaveras 1587
Прошёл не один день, прежде чем они увидели хоть что-то, кроме неба и воды. Ах, обычная весна на корабле — никаких цветов, никакой любви, только и знай, что чисти палубу, точи ножи и помалкивай! Пусть его уже не заставляли заниматься совсем уж грязной работой, виконт Валме чувствовал себя таким же сбитым с толку, как в самый первый день — всё было не то и не так. В Лиссабон заскочили не больше, чем на сутки, и благословенное время на отдых Марсель потратил на отчаянные поиски снабжения. Разумеется, не один, потому что он смыслил в этом чуть больше, чем «ни черта», но в этот раз им с Луиджи было не до разногласий — требовалось как можно скорее добыть, чего поесть и чем стрелять. И воды-то у них нету, и за кур пришлось торговаться, и вообще… — Хорошо ещё, что с борта никто не удрал, — мрачно заметил Джильди, когда они возвращались с провизией и боеприпасами — больше, чем ничего, но меньше, чем хотелось бы. Так они ещё и удрать могли, понятно. Виконт ограничился вежливым хмыканьем. Импровизированная кампания нравилась Марселю всё меньше, хотя он и поддерживал испанских моряков в желании догнать Дрейка и хотя бы выстрелить ему в ногу. В корму, да куда придётся! Лишь бы получилось. Рокэ с Хуаном вернулись из крепости уже после темноты и ничего жизнеутверждающего не сообщили: к бою никто не готов, на многочисленных кораблях в гавани нет солдат, адмирал считай что один, все, кто южнее, оказались заблокированы. Прочие капитаны были далеко, а вернутся прямиком в ловушку… — Но есть и хорошие вести, — добавил Рокэ под конец, когда казалось, что хуже уже некуда. Они покидали Лиссабон, и с палубы, на которой собралось ещё десятка два заслуживающих доверия военных, виднелись постепенно тающие огни. — Во-первых, пират есть пират. Кое-какие новости до адмирала уже дошли — добыча интересует Дрейка прежде верфей. Конечно, от порта он мало что оставил, но быстро заскучал и снова нацелился на морской грабёж… — Тьфу на него, — пробурчали в толпе. — Ящерица драная. — Пока не драная. Помолчи, — велел Луиджи, но его перекрыл голос с другой стороны: — Так они Рекальде небось ждали или Окендо. Вот и повелись… Клянусь честью, елизаветины выродки их обманули! — Привыкайте, — учтивость в голосе Алвы граничила с неизбежностью приказа, и солдаты попритихли. Они знали, где находятся, но всё случается в первый раз. — Их не ждали, они обманули… Как видите, тактика более чем рабочая, и это наше с вами «во-вторых». Испанские порты заблокированы, мы же находимся вне этого порочного круга. На полновесное преимущество рассчитывать нечего, но кое-что мы всё же можем. — Подождём остальных? — переспросил всё тот же голос. Или другой, без разницы — Марселю захотелось стукнуть упрямца. Ослу понятно, что ждать нечего! Вон, дождались уже… — Конечно, сударь, именно за этим мы сюда пришли. А Дракон вежливо подождёт, пока мы ждём, и больше никого не тронет, — нельзя было объяснить ослу, что он осёл, более любезным тоном. Вокруг засмеялись и напряжение немного спало, хотя забавного было мало, да и от слова «ждать» в любом ключе уже хотелось взвыть. — Будьте готовы к рассвету. Хуан, проясни ситуацию этим господам, они у нас новенькие… Хуан почтительно склонил голову и жестом разогнал остальных зевак. У виконта были другие вопросы, и он поплёлся за капитаном и боцманом, поглощёнными делами насущными: ядрами, порохом, хлебом и водой. Примириться бы с Луиджи по-человечески, а то он ходит, как… в воду опущенный, господи прости. Не то чтобы Марсель считал себя неправым, но накануне боя люди так себя не ведут! — …и я сомневаюсь, что этого хватит на всех, — похоже, в данный момент Джильди не переживал из-за высоких материй и правильно делал. — Экипажа многовато. Я сделал перерасчёт, но придётся сокращать рацион, если мы пойдём дальше. — Не хватит — добудем по дороге, — обнадёжил его Рокэ. По всей видимости, это означало, что англичанам придётся делиться. — К тому же, не забывайте, что кто-нибудь обязательно умрёт. Трагическая неизбежность всегда на руку, когда недостаёт еды. — Это может быть любой из нас! — Это и будет любой из нас. Если вопросов больше нет, идите и займитесь парусами. — У меня есть, — оживился Марсель, когда за Луиджи закрылась дверь. — Кого там ждали наши, в смысле, ваши? Я этих фамилий не знаю. — Как я уже говорил, Испания не обделена хорошими капитанами. К сожалению, сейчас их нет поблизости, сегодня я в этом убедился, — это было всё, что Алва сказал о визите в Лиссабон. — Адмирал, конечно, расстроен, но хотя бы предупреждён. После Кадиса выбора нет, оборону держать придётся. Ничего хорошего, но приходится довольствоваться малым. Кадиса было жаль, Валме пытался представить славный светлый город разбитым и пустым — и, к собственному ужасу, ему это удавалось. Казалось бы, за что теперь бороться! Но Испания была гораздо больше одного порта, да и нельзя не отвечать на такие вызовы… Вопрос о незнакомых капитанах имел под собой другую подоплёку — Марсель украдкой понадеялся, что они могли бы помочь, как помогли союзники в заливе. С тем, что «Слава короля Филиппа» будет в одиночку щекотать Дракона, смириться ещё можно; ему не нравилось, что из командования остаётся только Рокэ. Мало ли что… Вопреки всем заверениям и кое-чьим молитвам, стоило им выйти в открытое море, капитану резко стало хуже, хоть об этом почти никто не знал. Вдобавок они угодили в шторм! Разумеется, ни о каком повороте назад не шло и речи, но в следующие пару дней виконт сделал удивительное для себя открытие: несмотря на все духовные перипетии последних лет, молился он на удивление искренне. — И когда мы в кого-нибудь врежемся? — поинтересовался Марсель. Делать было нечего, и до тех пор, пока Рокэ не обратит на это внимание, назначалась неофициальная передышка от утомительных корабельных забот. — К утру должны, я полагаю, — внимательный взгляд в его сторону недвусмысленно дал понять, что передышка кончилась, не начавшись. — Луиджи упоминал, что ты учился рисовать. — Рисовать? — глупо повторил виконт. Вроде не послышалось. — Пожалуй, только не карты. Это мы уже проходили… — Карты пока не нужны. Открой ящик. Валме отправился копаться в ящике, заинтригованный донельзя. Происходящее казалось непонятным, но что-то в нём напоминало те славные дни, когда они не занимались ничем, кроме стихов. Обольщаться не стоило, и всё же нежное чувство ностальгии по безвозвратно ушедшим временам сделало воздух чуточку теплей. — Здесь тряпка, — доложил он. — Чёрная. И какие-то баночки… — Тряпка называется флаг, — Рокэ перевернул лежащее на столе письмо и быстрым росчерком изобразил там завитушку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся птичьим крылом. — Сделаешь? Попытка только одна. — Я птиц не умею, — заартачился Марсель и притих, вспомнив, что Алва видел его альбом раз сто. В общем-то, птичек и цветочков там было достаточно, но это же так, для души! Явно имелось в виду что-то посерьёзней. — Ладно, если потренироваться… Здесь есть что-нибудь кроме королевских писем? А кстати, для чего? Всё забываю спросить… — А сам как думаешь? — дон капитан освободил ему стол и занялся сундуком с одеждой. Могли бы и поменяться, в одежде Валме понимал всяко больше, чем в изобразительном искусстве. — Символ, — протянул он, старательно выводя дугу на бумаге. — Я слышал, как детишек в порту стращали Испанским Вороном. Не понимаю, почему нельзя было обойтись спущенным флагом, но это красиво. — Король хотел не просто ответа, он хотел легенды, — Рокэ исчез из поля зрения, и пришлось сосредоточиться на крыле. С третьей попытки получилось похоже, штриху недоставало уверенности… А ведь ещё на ткань переносить! — На первых порах вышло даже слишком хорошо — легенда опередила меня на пару месяцев, в английских портах слухи ходили прежде, чем мы уничтожили первый корабль. — Вездесущие шпионы его величества Филиппа? — В те годы их ещё не выставили, так что да. Что до красоты, это далеко не главное… — Что-то скрипнуло, звякнуло, зашуршало. Виконт не стал отвлекаться от своих художеств, тем более что его ужасно беспокоили перья — схематические и весьма условные, они всё равно требовали внимания. — И будет правильней назвать это страхом. Эффект даёт не только громкий выстрел. — Гм, — пробормотал Марсель. Чёртово крыло! Бумага кончилась, где бы ещё порисовать? Конечно, флаг будет развеваться на ветру, в него обязательно выстрелят, туда вообще посмотрят только один раз… и вряд ли свои и чужие — такие уж знатоки искусства или птиц. Это всё не повод ограничиваться невнятной загогулиной. — А с прошлого раза не осталось? — Всё сгорело, — Рокэ подошёл к нему и рассмотрел изрисованный лист. Звякнуло об стол, виконт повернул голову на звук и понял, что это была шпага. — Достаточно похоже, можешь браться за краски. Что-то мне подсказывает, у нас не так много времени… Ну, знаете ли! Искусство требует жертв, даже если оно всего лишь загогулина на тряпке. Марсель поднял глаза на капитана, чтобы возразить со всем пылом человека творческого и оскорблённого в лучших чувствах, но поперхнулся воздухом: вот теперь Алва как никогда напоминал разбойника. Широкий пояс, увешанный бряцающим оружием, был цвета запёкшейся крови; косынку виконт уже видел, в тот раз на ней дело и кончилось, но в сочетании с простецкой рубахой и языческого вида медальоном на груди это было… эффектно. — Какие-то замечания? — осведомился Рокэ. Он явно был доволен, как сытый кот, выбившаяся прядь и синеватые тени под глазами впечатления не портили — только дополняли образ, как мазки на холсте мрачного художника. — Никак нет, — виконт усилием воли перестал пялиться и вернулся к флагу. — Так ты больше пират или маркиз? — Подлецу всё к лицу. Одно могу сказать наверняка: враг не испугается, встретив в море какого-то маркиза. — Так Луиджи за этим корабль перекрашивал? — нервный смешок вырвался против воли. — Чтобы они испугались? — В основном из-за позолоты, она слишком блестит. Испуг не единственное оружие: могут смеяться, молиться, крутить пальцем у виска, мне без разницы. — А что тогда? — Неожиданность, — Рокэ небрежным жестом обнажил клинок, и на свет показалось совершенно чудовищного вида лезвие — широкое и зазубренное, явно перекусившее не одно шею. — Любое впечатление важно, если хочешь потянуть время или продемонстрировать больше, чем у тебя есть. Пока они соображают, можно успеть многое. Захотелось ответить какой-нибудь меткой фразочкой про драгоценные секунды, но как раз их и не хватило — после короткого стука на пороге капитанской каюты возник ещё один человек, от которого Марсель бы шарахнулся на любом тракте и немедленно доложил местным властям. Он признал Хуана, только когда тот заговорил: видимо, у старшего помощника было больше времени на туалет, и на его щеках красовались чёрные полосы. Чей зуб висел у Хуана на груди, Марсель счёл за лучшее не спрашивать. Хорош бы он был со своими трогательными ракушками! Повезло, что отдал… — Корабль на юго-западе, — равнодушно сообщил Хуан. Цепкий взгляд перебрался с флага на горе-художника, и Суавес слегка улыбнулся — мило, конечно, но в его нынешнем виде это больше напоминало угрозу. — Вы готовы, месье виконт? — Вы не оставляете мне выбора, — сознался Марсель. Честно говоря, он немного оттягивал момент, потому что не хотел наряжаться в рваные тряпки и пачкать кожу… От судьбы не уйдёшь, особенно если она приняла облик этих двоих. Остальное доделала погода. Когда виконт появился на палубе в следующий раз, разукрашенный не хуже прочих, занимался рассвет, и туманная дымка скрадывала даже верхушки собственных мачт, чего уж говорить о виде за бортом. Валме торжественно вручил размалёванный флаг Луиджи и его ребятам, чем снискал ещё немножко уважения — всё-таки неплохое вышло крылышко! Точь-в-точь как на эфесе капитана. — И где вы там увидели корабль? — вполголоса спросил он, чувствуя, что кричать не стоит. Вокруг было тихо, как на кладбище, словно сама природа перешла на заговорщицкий шёпот. — Антонио видел. Сверху, — по рукам пошла зрительная труба. И в самом деле, кто-то приближался. Насколько Марсель не разбирался в здешних порядках, даже он сообразил, что это тяжело гружённые англичане: осадкой оно называется или ещё как, а всё-таки видно, что весу на борту немало. Больше, чем следует… — Набрались, собаки английские! — Лишь бы спереть… на большее не способны, безмозглые еретики! Эти и другие, не менее трепетные комментарии передавались полушёпотом, чтобы не спугнуть. Луиджи чертыхнулся, Хуан промолчал. Марсель из любопытства оглянулся посмотреть, какие сейчас физиономии у новых абордажников. Насколько позволяли разобрать сажа и краска, кто-то был недоволен, кто-то — откровенно задет, но, как бы они ни относились к инициативе дона капитана и корабельному маскараду, англичан ненавидели сильнее. У самого виконта ничего не украли, однако он поневоле заразился их чувствами: такой откровенный грабёж средь бела дня походил на хамство, да ещё и не на другом краю света, а здесь, почти дома! Такое мы не уважаем… — Маскарад, — с нежностью заметил Валме и по-новому взглянул на своё положение. — Ну конечно. Весь мир похож на дворец. — Или дворец похож на весь мир, — поправил его Рокэ, всматриваясь в рассвет по направлению вражеского судна. Что там показывала труба, Марсель не видел, но губы капитана тронула непонятная усмешка. — Ясно… Готовьтесь к бою, господа. Пленных не брать. Осторожнее с огнём. Все разошлись по местам, медленно и тихо. Море постепенно окрашивалось в коралловый цвет, будто наслаждаясь последними минутами спокойствия и готовясь впитать кровь.***
— Капитан! Прикажите дать залп!.. — Слишком близко! — рявкнул усатый сержант, бросаясь наперерез другому офицеру. Ричард поддерживал его всей душой: с такого расстояния пострадает не только вражеский корабль. Они слишком долго мешкали, пытаясь разглядеть флаг, только ничего там не было! Это могли быть друзья, могли быть свои, отставшие от эскадры сэра Дрейка, да могли быть простые торговцы. Мог быть кто угодно, но они подняли новый флаг… чёрный… Он лихо взвился наверх, как сорвавшаяся с земли птица. — Готовьтесь защищаться, — хмуро распорядился капитан «Элизабет». Как же им не повезло — череда удачных набегов и грабежей, за которыми следовали неизменные попойки, обрывалась на пути домой. Никто не готов, никто не хочет драться… Это не повод недооценивать врага! У Дика и у самого раскалывалась голова, но страх застал его врасплох и заставил взбодриться. Если ему не показалось, дела и вовсе плохи… По «Камелоту» Ричард вовсе не скучал: экипаж своё дело знал, и он — вместе с ними, как часть единого целого, как щит Англии и истинной веры. «Элизабет» шла впереди, предваряя кое-какие из трофейных испанских судов. От них сейчас не было толку, там только пленные и часть захваченной добычи… Жаль, что здесь никто не стал слушать юного лейтенанта и облегчать вес — самонадеянно и глупо, если придётся драться. Не было времени злорадствовать, времени и смысла! Он же один из них… Дик проклял про себя вчерашний вечер, когда они в очередной раз отмечали разгром Кадиса, и бездумно проверил оружие. Ближе всего к руке оказался альбасетский кинжал. Сейчас всё решится раз и навсегда. Кто ещё пойдёт им наперерез, зная, что силы неравны? Ричард оглянулся через плечо, посмотрел на соратников, понимая, что умирать он будет с ними. Они пока не осознавали, что вряд ли уйдут живыми… Господи, да что он несёт! Других кораблей не видно, но, если это испанцы, то они одни — других сейчас попросту нет рядом. Знакомый сержант, проверяя пистолеты, выдал предположение, что это Индийский флот. Ричард возразил. Не здесь и не сейчас, ещё рано и дорога не та… На него посмотрели косо, но на этом дело кончилось — в отличие от «Камелота», на борту «Элизабет» не болтали всякую ерунду, пусть эта ерунда и была правдой. — Подходят… — Стрелять надо было. Щас как полезут… — Да ну тебя, мало ли дурней с флагами ходют. Вот сэр Дрейк и того хуже выкидывал. — Тихие такие! — сказал сержант Нокс. — Если б не знал, не заметил бы. Конечно, зачем лишний раз шуметь? Зачем повышать голос, если все головы поворачиваются на шёпот, и предупреждать об ударе, если хочешь зайти с другой стороны? Кто-то хлопнул Дика по тыльной стороне ладони, и он осознал, что до боли вцепился в дерево. — А ежели испанцы? — озадаченно заметил кто-то сзади. Точно, они же ведь не догадываются… — Откуда? — Да из залива небось. Те, которые размазали «Этельстан»… — Это другие, — резко бросил Ричард. Отчего-то стало обидно за прошлый бой. Ребята с «Элизабет» очень славные, но их там не было! — Ну а кто, лейтенант? Тамошние все погорели, из портов выйти некому, потому как мы их зажали. Против индийских ты сам сказал. А чего тогда… — Эти! — от неожиданно громкого крика едва не заложило уши. — Гляньте на флаг!!! — Господь всемогущий, да какие испанцы! Это вообще!.. Рассмотрели крыло, о котором многие только слышали. Рассмотрели фигуры и лица… Демоны, вырвавшиеся из Ада, вот на что это похоже. Вид увешанных оружием людей, вымазанных то ли сажей, то ли кровью, и угрожающе сверкавших глазами и зубами, — от такого всем стало не по себе, хотя они ничего не предпринимали — пользовались заминкой. Ну конечно! — Господин капитан… господин капитан, они нарочно. Нужно атаковать немедленно, не ждите… — А? — капитан обернулся через плечо, глаза у него были красные и опухшие после вчерашней пьянки. — Спокойно, лейтенант, прорвёмся. Не боись… А стоило бы бояться! Очевидно, никто не станет его слушать… Зрелище вызвало сначала страх, затем — смущение и кое-где смешки, но какая разница, если никто ничего не сделал! Ричард снова посмотрел в сторону чёрного корабля, теперь он был почти уверен, что различает знакомые фигуры. Конечно, он знал не всех, но те люди на верхней палубе — многие из них помнили Дика ещё ребёнком. Проклятье, что ему теперь с этим делать?! Он думал, что больше никогда не увидит их… это оказалось ещё сложнее, чем… Свои сгрудились на носу «Элизабет», пришлось разгонять. Дикон только мешался под ногами, но почти не замечал этого. Стыд? Страх? Ненависть? Что бы это ни было, он едва разбирал приказы. Её величество, отец Август, сам отец, сэр Дрейк, все они были правы — и никого из них не было рядом. Ричард изо всех сил старался вызывать в памяти доводы за и против, но на ум не шла даже простейшая молитва — сердце билось болезненно быстро, оно казалось ледяным. Все они были правы: для благополучия страны хватило бы смерти одного-единственного человека. Так он стоял и не мог понять, отчего было хуже — от того, что он сделал, или от того, что не сделал. — Э, да они эдак не остановятся! Капитан!.. — К чёрту! — рявкнул капитан. — К оружию! На борт не пускать!.. В этот момент раздался оглушительный свист, и первый крюк с хрустом вонзился в дерево. Кто-то выстрелил в воздух, в прямом парусе образовалась дыра. Суета поднялась так быстро, что Ричарда едва не сбили с ног — он так и стоял, пытаясь обрести спокойствие хоть в памяти, хоть в молитве. К счастью, кто-то просто потащил его за собой… всё лучше, чем задыхаться от сомнений и страха… Первые головорезы уже перемахнули через борт и сбили с ног ряд английских офицеров. Вместо того чтобы рвануть дальше, они замерли — большинство держало по противнику на кончике клинка, будто взяв их жизни в залог. Они ждали. Дик видел это через чужие головы, плечи и спины, из-за главной мачты, куда метнулся вслед за Ноксом в расчёте на скорую атаку. Снова пауза и напряжённая тишина, наполненная скрипом, потом и тяжёлым дыханием… Юноша осознавал, что с ними играют, с горечью и злобой. На тех, кто напал, или на тех, кто его не послушал? — Остановитесь, — потребовал капитан «Элизабет», хотя все и так застыли, будто статуи. — Вы одни, так идите с миром! Пока не поздно… Ложное благородство, ему просто не хотелось драться. И время потянуть, авось кто-нибудь появится на горизонте… Заминка после первого прыжка абордажников не продлилась и минуты. А если они знают, что эскадра Дрейка разграбила порт? Что тогда? Дикон ожидал чего угодно, от пушечного выстрела до грома среди ясного неба, но всё равно оказался не готов. Как давно он не слышал этого смеха. — Ваше милосердие войдёт в историю, но вынужден отказаться, — отсюда он не видел дона Рокэ, но слышал очень хорошо, потому что все остальные молчали. — Не хочу. Именем короля! — За Кадис! — подхватил Пако, которого Дик тут же узнал по широким плечам. По сигналу началась резня… — За веру! — проревел незнакомый солдат со шрамом на щеке. Сразу за ним по канату перебрались другие испанцы, перекрывая путь редким храбрецам с «Элизабет». Бой завязался быстро, и видит бог, это было худшим развитием событий! Испанцев поджигали, стреляли и грабили, потому что их никогда, никогда нельзя подпускать на расстояние клинка: пока Дракон сжигал корабли и порты своим огненным дыханием, Ворон бросался на него сверху и выклёвывал глаза. — За «Сан-Октавию»!***
Легко ударить дурака, ещё легче, если дурак накануне был пьян. Перегаром разило сильно, как будто английские собаки возомнили, что уже подмяли под себя всю империю. Хуже, когда дурак трезвеет и начинает давать отпор… За спиной оставались свои, а им сейчас нужно сделать как можно больше. Хуан бил направо и налево, быстро, безжалостно. Чем скорее англичане придут в себя, тем хуже для всех. Всего не вернуть, не вернуть даже половины, но они здесь не за этим: дон капитан сказал, главное, что они могут теперь сделать — доходчиво объяснить, что Дрейку и его эскадре не подчиняется весь мир. Кто-то рухнул прямо под ноги, и Хуан перепрыгнул через тело, не поглядев, свой или чужой. Слава богу, одежда английского кроя… Вокруг сделалось слишком шумно, и он подавил желание оглянуться через плечо. Смотреть одновременно в две стороны — умение полезное, но не когда тебе угрожают с четырёх. А техника устрашения работала на славу уже не первый год — даже сейчас, понимая, что демоны оказались ряжеными, враги против воли держались скованно. Они боялись; они не понимали, что происходит и зачем; они отвлекались, и это самое главное. Любая атака замедляется, если человек думает о другом… Краем глаза Хуан отсёк движение справа в толпе — Рокэ продырявил местного офицера, и тот рухнул на залитую кровью палубу, придавив собой пару бывших соратников. Хуан повторил выпад в точности, чтобы расчистить себе проход к решётке и избавиться от караульных. Их было трое… двое… один. До сих пор кажется странным, что у англичан внутри кровь, а не дождь. Он должен был проверить, что везла «Элизабет», и распорядиться по своему усмотрению, пока Рокэ и ребята Альмейды разбираются со старшими офицерами и рулевым. Многое зависело от груза: золото, мебель, оружие, пленные испанцы — у всего была своя цена, и не каждую могла уплатить «Слава короля Филиппа». Хуан подумал, что встретиться с пленными — отменная шутка судьбы. Хорошо, что он ничего не чувствовал, кроме боевого азарта; толкаясь, уворачиваясь, нанося размашистые удары, легко не дать себе погрязнуть в прошлом. Прошлое Хуана не тревожило. Почти. — Пробрался! Демон! — заорали совсем близко. Кажется, про него. — Испанец у грот-мачты!!! Испа… Глупо, бессмысленно, некрасиво. Смерть будет такой же. Преследователь споткнулся о бесполезную пушку и расшиб голову о высокий борт, его тело перегородило дорогу ещё двум англичанам, что вздумали сунуться на «Славу». Этого допускать не следует… Убедившись, что направление ветра благоволит ему, Хуан потратил пару драгоценных секунд на условный свист — прорыв сделан, дорога расчищена, теперь «Славу» защищают другие. Вынужденная необходимость стоила ему царапины на плече и пары грубых тумаков, но противник расплатился сполна, когда проломил собой деревянную решётку и рухнул посреди кухни. Хуан спрыгнул в образовавшуюся дыру вслед за ним. На второй палубе царила паника и того хуже — солдаты, ранее не высыпавшие на борт, спешно одевались, толкались, хватали оружие, кричали друг на друга… Главным источником крика был он, потому как свалился сверху. Устраивать резню прямо здесь не входило в план, но раз его уже заметили… Хуан свистнул ещё раз. С верхней палубы раздался ответный сигнал, и вскоре он был не один — семеро здесь, остальные с капитаном. — Ну что, рыбёшки, — дал о себе знать Пако, пустив кровь первому подбежавшему храбрецу. Отчего-то он ненавидел англичан особенно сильно, и оскал на перепачканном краской лице выглядел поистине жутко. — Пора на дно! Предоставив их самим себе, Хуан воспользовался короткой передышкой — перевязал рану платком с головы, огляделся, убил ещё троих. Пора идти ниже. Хуан тщательно осматривал все сундуки, ящики и бочки и так же внимательно смотрел на лица. Здесь, на борту английского корабля, он искал не только добычу.***
Отдать всю душу ветру и воде, Забыть о постоянстве и покое… Когда же он начал этот опус? Не в предыдущем ли бою? Нет, в самом первом, на «Короле Артуре» в полумире отсюда… Растроганный светлым воспоминанием, Марсель зарезал очередного англичанина. Когда отступал вполне естественный страх за свою шкуру, а желание сбежать домой хотя бы вплавь растворялось в музыке ветра и стали, вместо боевого духа виконта неизменно настигало вдохновение — ничем не хуже куража! В этот раз он полез на борт во вторую, если не в третью очередь, и был этим вполне доволен. Рокэ и Хуан взяли с собой самых смелых и опытных солдат, какие сыскались среди старого и нового экипажа. Честное и разумное решение, а судя по поредевшим рядам бравых защитников «Элизабет» — ещё и выгодное! — Как страшно враз отринуть всё былое… — одновременно болтать и двигаться неудобно, но жизнь не оставила выбора воинствующим поэтам. Поскользнувшись на чьей-то крови, Марсель спас себе жизнь — не шатнись он в сторону, голову бы разнесло лихим выстрелом… Повезло! Пора менять тон. — Как радостно отринуть всё былое… И, потеряв, опять приобрести… Нескладно. Чувствуя какое-то непривычное мрачное удовлетворение, виконт обернулся и отправил на тот свет тощего англичанина, который только что чуть его не убил. И, потеряв, ещё раз обрести… Если получится, это будет сонет не просто о море — это будет сонет о жизни. — Цел? — Луиджи, кричит прямо в ухо. Здесь все кричат… Взгляд у него какой-то странный. — Цел, говорю? — Да, а что? — подумаешь, одежда в крови, они тут все такие. Ну наконец-то он как все! — Лицо у тебя… — приятель пытался придумать слово на ходу, но, похоже, не преуспел — только сделал непонятный круговой жест. — Жуткое… Держи оборону! — Держу, — возмутился Марсель, хотя его уже никто не слушал. — Обеими руками… И он держал — так же крепко, как экипаж «Славы» держал мушкеты и аркебузы. Англичане не особенно рвались на чужой корабль, стремясь защитить свой: если за ними и шли другие, это не имело значения, потому как нагрузились ребята знатно… во всех смыслах. Всё равно приходилось постараться, чтобы выжить, и Валме делал всё, что мог — рубил, колол, изредка стрелял, вертелся ужом и делал резкие и дикие прыжки наподобие бурре. Вот и говорите теперь, что танцевальная наука на войне не пригодится! Ещё как пригодится, особенно вот такое па… В боевом раскрасе был смысл — помимо всех обещанных Алвой преимуществ, это позволяло отличать своих. Марселю не так уж часто приходилось толкаться в подобном клубке из стали и железа, так что он высоко оценил возможность разбирать, где своя рожа, а где чужая. Кое-кто из англичан в самом деле поднял на смех маскарад, но ненадолго — как только храбрецы с «Элизабет» сталкивались с ними лицом к лицу, всё сбивало их с толку, а потом и с ног. Был ли это священный ужас, отторжение или простое непонимание, всё одно срабатывало на ура! И откликаться на одного из «этих демонов» оказалось лестно и приятно, да не прознает об этом семейный духовник. Основная драка сместилась в центр и на мостик. Антонио ловко сиганул сверху вниз, очутившись в самой гуще англичан… Славный кабальеро из Нидерландов рубит наотмашь, вот он вмазал кого-то в дверь… Марсель пригнулся, чтобы не получить по ушам, и со второй попытки попал врагу в живот. Не самая удачная рана, но добить не вышло — тот вывалился за борт… Где же ещё знакомые лица? Хуана он в последний раз видел напротив, перед тем как часть команды рванула вниз, Рокэ исчез в направлении руля… Капитана «Элизабет» порешили одним из первых, что само по себе лишило англичан порядка и строя. Хорошо, когда у друзей прикрыты спины! Стоило этой радостной мысли родиться, кто-то со всей силы сшиб виконта с ног. Это было неприятно, причём весьма. Дух вышибло на раз, к тому же он ударился головой и ощутил резкую боль в спине и рёбрах. А нечего было зевать! Марсель потянулся за оружием, но тут его подвёл недостаток опыта и избыток воспитания — соперник, краснощёкий англичанин с выпученными от ярости глазами, с первых нот перешёл на кулаки. — Не отдам! — рычала морда. Похоже, её обладатель был малость не в себе, хотя гневом пылал самым праведным. — Не отдам! Ну да, что упало — то пропало… что плохо лежало… Виконт сопротивлялся, как мог, сквозь нарастающую панику и ощущение собственной беспомощности. Его ещё никогда не пытались придушить, да ещё таким экстравагантным способом, чередуя с проклятиями и пинками! Всё вокруг замедлилось, как будто свет сошёлся клином на этом вот уроде с водянистыми глазами… какая мерзость… Он ведь даже ни при чём. Марсель впервые всерьёз задумался о том, что он тут лишний, когда увесистый кулак едва не задел лицо. И всё-таки остались вещи, которые надо было сделать — выжить и выпить, сразиться и не проиграть! Прежде чем враг схватился за нож, а Валме догадался воспользоваться ногами, раздался короткий свист и отвратительное хлюпанье. Клинок вышел из груди убитого, прежде чем тот рухнул на ошеломлённого виконта. Ничего не скажешь, подарок судьбы! Выбравшись из-под ещё тёплой, но уже бесполезной туши, Марсель кое-как поднялся на ноги и тут же был вынужден атаковать сам — какая-то скотина пыталась перерезать канат, связывающий их со «Славой». Ни минуты покоя на этой вашей войне… — Молодец, — одобрил кто-то по-испански. Валме обернулся к говорящему, коим оказался Филипп, перешедший к ним с «Ады» после боя в заливе: он стоял рядом, стирая кровь с клинка. — Ничего не сломал? — Откуда я знаю, — стоило поблагодарить, а не нервно огрызаться, но собеседник только расхохотался: — Значит, нет! Остальное заживёт… Всё забываю спросить, ты наёмник? Теперь смешно ему, правда, с этой болью особо не похихикаешь. Виконт задумался на минутку, представил по памяти залы королевского дворца и скромно ответил: — Ну да. А почему… …почему мы стоим, хотел сказать он, но свара завязалась по-новой. Офицеров на «Элизабет» становилось всё меньше, солнце поднималось всё выше, а звон и грохот, изредка перемежаемый свистом, прекращаться не спешил. Капля в море, песчинка в пустыне… Добив ещё одного наглеца, решившего поживиться чужим золотом и флотом, Марсель испытал какое-то мрачное удовлетворение. Что бы ни происходило вовне, один корабль всё же изрядно подпортил жизнь английским пиратам — один, зато какой!