* * *
Как бы заманчивы не были разговоры о еде, о праздниках и милых родителях Мурра, Райан всё равно чувствовал себя слегка подавленным. Где-то внутри он осознавал, что отец рано или поздно поймёт, что его сын на Рождество не приехал в родное поместье… Но поздравить-то надо, вдруг вспомнил Райан. Отправить сову с письмом-поздравлением? Да, он так и поступит. Трэвис не соврал. Как только мальчики сошли с поезда, на вокзале их ждал отец Мурра. Райан сразу понял это, потому что Трэвис бросился ему на шею, выкрикнув: «Папа!». Такое простое и чистое слово — Купер дёрнул уголками губ — отец никогда не любил его. Трэвис был почти точной копией отца: те же длинные тёмные волосы, закрученные в тугой хвост, зелёные глаза, поблёскивающие искренней радостью в преддверьи праздников и тонкие розовые губы, растянутые в тёплой улыбке. — А это, я так понимаю, твой друг? — мистер Мурр отошёл от сына и посмотрел на Райана, положив руку ему на плечо. — Да, — задорно ответил Трэвис, кивая. — Его зовут Райан Купер и он будет прездновать Рождество вместе с нами. Я уже писал об этом в письме. Мистер Мурр поморщился, сделал внушительно-серьёзный вид и почесал длинную, больше похожую на козлиную бородку, торчащую во все стороны. Наверное, его это успокаивало, подумал Райан, ведь его отец, не менее усатый и бородатый, чем отец Мурра, тоже почёсывал свою бороду, находясь в раздумьях или в любой другой трудной ситуации. — Видимо, твоя сова опять сбилась с пути, — мистер Мурр помог мальчикам погрузить их чемоданы в багажник своего небольшого тёмного пикапа и поухаживал за Райаном, любезно открыв ему дверь. Купер поблагодарил мужчину, как благодарил старого дворецкого в родительском помесье. — С ней это часто бывает. Всю дорогу до дома семейки Мурров Райан провёл в полном смирении, наслаждаясь спокойной музыкой, играющей в тёплом салоне машины мистера Мурра. Она, может, и маленькая по сравнению с автомобилем Куперов, но зато тёплая и уютная. Казалось, что стоило только закрыть глаза и воображение нарисует тебе картинку тёплой усадьбы с большим камином и котом на коленях. Позже мистер Мурр завёл беседу о том, как же здорово, что Трэвис привёл к ним домой нового друга, ведь он так редко это делал. Потом он сказал, что его жена, должно быть, давно приготовила праздничный пирог, и они приедут как раз к обеду. А потом мистер Мурр протянул мальчикам стопку газет, которую, по его словам, успел напечатать в Министерстве Магии ещё с утра. Сказал, что там очень много интересных новостей, и Райану следует заглянуть на вторую полосу, что мальчик незамедлительно сделал. — Ого, Трэвис, смотри, — тут же воскликнул Купер, таращась на движущуюся картинку на второй странице газеты «Ежедневного пророка». Картинка была чёрно-белой, но отчётливую фигуру отца Райана можно было различить даже при самом тусклом свете. Он стоял, расправив плечи и переминаясь с ноги на ногу. — «Мистер Джонатан Купер — известный волшебник, забросивший магию много лет назад, наконец сознался, что имеет непосредственное отношение к могущественному тёмному магу Онрану, который исчез десятки лет назад». Райан вчитывался в каждое слово, вглядывался в каждую букву, надеясь не упустить того, что, возможно, скрыто между строк. Однако, кроме кривой подписи в конце заметки: «Всегда ваша хитрая и незаменимая Рита Вриттер» — там ничего не было. Райан задумчиво уставился вперёд, откинувшись на жёсткую спинку кресла. — Джонатан Купер… к Онрану… Рита Вриттер, — Трэвис вчитался в тот же абзац, куда секунду назад смотрел Купер. — Не обращай внимания, приятель, она всегда всё преувеличивает. Трэвис скомкал газету и отбросил в сторону. Бумажный комок застрял между водительским сиденьем и коробкой передач, и мистер Мурр охнул, крикнув сыну, чтобы тот никогда больше так не делал, ведь он провозился с одной такой стопкой несколько часов. — Прости, пап, — растеряно протянул Трэвис и покосился на Райана, который всё также задумчиво уставился в потолок. — Ты расстроился, что ли? Да ну, Райан, брось. Или ты нашёл что-то интересное на потолке нашей машины? Купер мотнул головой, прогнав навязчивые мысли, и проморгался. Провёл ладонью по лицу, чтобы убедиться всё ли в порядке с ним самим, и посмотрел на улыбающееся лицо Трэвиса. Как только он может так улыбаться? Так легко и беззаботно, как будто ничего не произошло. Как будто несколько месяцев назад они не пытались украсть книгу из запретной части библиотеки или их не посадили в подземелье с сотней тарантулов! При одной мысли об этом Райану стало плохо и он поморщился. — Вот и приехали! — оповестил всех мистер Мурр, припарковывая машину возле небольшого железного заборчика. Мальчики вышли из автомобиля и останавливились напротив одноэтажного домика. Небольшая постройка, застрявшая между двумя бетонными многоэтажками. Куда более аккуратными, чем этот домик… Райан сразу понял, что они всё ещё в Лондоне или, может, где-то на его окраине. Старая штукатурка прияных и нежных цветов облетела у фундамента, и можно было увидеть фрагменты серого цемента. «Сколько этому дому лет?» — подумал Райан, оглядывая здание снизу вверх. — Добро пожаловать в наш скромный дом, — мистер Мурр подошёл к багажнику своего пикапа, достал из длинного мехавого рукава пальто волшебную палочку и взмахнул ею. Чемоданы тут же повылетали из багажника и аккуратно парировали на порог дома. Райан охнул. Может, он и видел что-то по-круче, но летающие сундуки — впервые. Как только Райан вошёл в дом, то не мог сдержать громкого: «Вау!». Это была иллюзия! Изнутри дом был гораздо больше и куда красивей. Если внешне он был каким-то обшарпанным и дряхлым, то внутри — светлым и уютным. Тут даже второй этаж был, куда вела лакированная деревянная лестница. Весь дом был чрезвычайно светлым, с множеством декоративных мелочей, включая десятки тумбочек, шкафов или просто полок, прикрученных к стене вплотную друг к другу. Почти на каждом ящике или сундуке стояли горшки с растениями или лежали скомканные ковры или подстилки под чашки. Отец Райана уже с порога взвился бы от зависти. — Располагайтесь, парни, — мистер Мурр помог мальчикам дотащить их чемоданы в комнату сына и тут же спустился вниз, в гостиную, чтобы сообщить жене, что у них гости. И уже спустя секунду в дверях комнаты стояла миссис Мурр. Полная женщина с виду лет сорока. Длинные густые волосы непослушными прядями падали ей на лицо и плечи — видимо она бежала — а чёлка, приглаженная и ухоженная на семейном фото Мурров, теперь торчала во все стороны. Взгляд её больших тёмных глаз метался по комнате в поисках гостя и остановился, наткнувшись на Райана. Тот напрягся. Женщина быстро засеменила маленькими ножками к мальчику, обхватила толстыми ручками и прижала к груди. Честно признаться, Райана ещё никто никогда так крепко не обнимал, даже Трэвис при их первой встрече. — Мам-мам, отстань от Райана, мам, ты же его задушишь, — растерянно произнёс Трэвис. Его мать всегда реагировала на гостей так неоднообразно, но чтобы обнимать до нехватки воздуха — сущая редкость. — Ох, Райан, Трэвис так много о тебе писал. Мы уж заждались. Всё думали, когда же он приведёт к нам своего друга, — запыхавшаяся от собственного восторга миссис Мурр наконец отпустила Купера. Она ещё раз посмотрела на заметно покрасневшее лицо сына, потом на гостя и со слезами радости на глазах добавила: — Хотите чаю? — Да-да, мам, — Трэвис с трудом вывел миссис Мурр из комнаты под предлогом того, что они всё же попьют чай. Он захлопнул дверь за матерью и развернулся к Райану. — Ты прости их… Они невсегда такие чудные. — Да нет же, — запротестовал Купер, — они замечательные. Самые милые родители. Я бы радовался, если бы у меня такие были. Райан громко сглотнул и уставился в пол. Конечно, его родители не были замечательными, но и ужасными тоже. Но если бы можно было что-то сделать, Купер с удовольствием добавил бы своему отцу чуть-чуть сочувствия, а матери — сдержанности. Порой даже он не мог понять, как эти совершенно разные по характеру люди обрели друг друга. Но, с другой стороны, противоположности сближаются. И Райан мысленно пошутил про то, как бы сложилась совместная жизнь Трэвиса и Скотта Ли. Было бы интересно на это посмотреть.* * *
Первый день в семье Мурров дал свои плоды. Весёлая атмосфера в кругу простых волшебников, скромный обед и ужин, сопровождаемый не только однотонными звуками радио, но и шутками мистера Мурра — большую часть которых Райан не понял и улыбался только ради приличия. А ночь он провёл в комнате Трэвиса на небольшом мягком диване, который был больше похож на кресло, ведь любой человек подросткового роста попросту там не поместится. Вот и Райану пришлось поджать ноги к телу, чтобы хоть как-то залезть под короткое ватное одеяло и не замёрзнуть ночью. Может, это был не самый разнообразный день в жизни Купера, но однозначно самый лучший, ведь на протяжении всех одиннадцати лет ему не хватало именно этого: весёлых посиделок за столом, дружеских разговоров под скромную музыку и узкого диванчика с тёплым одеялом. Джонатан Купер никогда бы не дал сыну то, чего ему на самом деле хотелось… Эта ночь опять не давала покоя Райану. Снился тот же кошмар, но мальчик почему-то очутился на обрыве. Тяжёлый северный ветер продувал до нитки, и Купер ощущал всем своим нутром, что тут что-то не так. Совсем. А потом последовал толчок, и мальчик полетел вниз. Он хотел закричать, но почему-то не мог, словно рот был завязан. Однако Райан проснулся подутро, за окном всё ещё было темно, а сова-сипуха Трэвиса угукала, безнадёжно била крыльями по клетке и вертела головой в разные стороны. В тот момент Райан ещё раз поблагодарил судьбу, что ему не дали никакого питомца, ведь за ним надо ухаживать и отпускать на волю, а потом ещё волноваться — вернётся или нет. Купер пожелал сове доброй ночи, укрылся одеялом с головой и перевернулся на другой бок. В лунном свете вся комната Трэвиса выглядела устрашающей. Длинные чёрные тени ползли ото всюду: из-под покосившегося шкафа, от старой тумбочки, на которой лежали волшебные учебники, из-под нового броского кресла, которое в свете луны напоминало звериную пасть. Райан поморщился и посмотрел на кровать у стены, где в две ноздри сопел Трэвис. Мальчик распластался поперёк подушек, накрыв спину одеялом и свесив ноги с края. До чего ж нелепая ситауция — Райан улыбнулся. Ему могли постелить на большом диване в гостиной, а не на этом узком кресле, после которого вся спина будет болеть. Хотя, Купер не жалуется… Следующее утро застало Райана в гостиной. Он завтракал тостами с беконом, а заспанный мистер Мурр читал газету собственной печати и попивал кофе из разрисованной чашки. Купер тяжело вздохнул, и мужчина загнул назад газету, встревожено глядя на гостя. — Что такое? — задорно спросил он, заметив, как Райан задумчиво смотрит в тарелку. — Да так… — Купер потыкал вилкой в покрытый хрустящей корочкой бекон и вздохнул, — просто сон дурной приснился. Опять. Мистер Мурр поднял квадратные очки на лоб и отложил газету в сторону. Он мало что понимал в кошмарах, ведь Трэвис никогда не жаловался на подобное, но догадывался, что проблемами могут быть совершенно абсурдные вещи, начиная с четвёрки по С.О.В.У. и заканчивая потерей питомца. — Райан, — осторожно начал мистер Мурр, упераясь на стол. Кружевная скатерть чуть смялась под его весом, и тарелка Райана сдвинулась вбок, — если ты чего-то боишься, это не значит, что ты трус. Порой, нужно просто перетерпеть, а потом само пройдёт… Или найти источник беспокойств. Райан задумался. Точно так же говорила его мать, делая акцент на «ты не трус». Но вот что значит: «найти источник беспокойств»? Найти этот тоннель? Кошмар, связанный с тёмным и ужасно-вонючим тоннелем скоро доканает Райана. А ведь с чего всё началось? Со смерти Эшли Брайана. Возможно, и он умер не с проста. Может, он просто не мог больше терпеть ночные кошмары. — Знаешь, Райан, — мистер Мурр вернулся к чтению собственноручно изданной газеты, сделав самый спокойный вид, на который был горазд, — балансируя между радостью и тоской, я принёс свою жизнь в жертву творчеству. Советую тебе поразмыслить над этим. В доказательтво своих слов мистер Мурр ещё раз дёрнул газетой, и Райан смог разглядеть немного движущихся фотографий, прогноз погоды и цены на летающие мётлы. Мальчик откинулся на спинку стула, тяжело вздохнул и помотрел в окно. Там шёл снег; большие белые хлопья кружились в воздухе, ударялись друг о друга и камнем падали вниз. Это напомнило Райану недавний ночной кошмар, когда кто-то огромный толкнул его в бездонную пропасть. Мальчик встряхнул головой, отгоняя приставучие мысли, и посмотрел на мистера Мурра. Он всё с тем же интересом перечитывал заголовки своей газеты. Нет, Райан определённо для себя решил, что посвещать жизнь творчеству — однообразная затея. Интересная, продуктивная, но однообразная. Всё-таки сидеть на стуле и печатать заголовки газет, которые могут и не выйти в печать — не самая лучшая перспектива в жизни. Вдруг с верхнего этажа донеслись громкие топот и возня, и спустя уже секунду через всю гостиную прогремел заспанный, растрёпанный, в полосатой пижамой набекрень Трэвис. Он поздаровался с Райаном и отцом, наперебой отвечая самому себе: — Я не проспал? Не проспал? — мальчик наспех закинул в рот бекон, расправил пижаму и выбежал в прихожую, где уже битый час наводила порядок миссис Мурр. Он живо закопошился руками в отцовском пальто, среди множества меховых шапок, число которых однозначно превышало число жильцов в этом доме, и разочарованно сполз вниз. Послышались визги миссис Мурр. — Что с ним? — обеспокоенно поинтересовался Райан, посмотрев сначала в коридор, потом на мистера Мурра. Тот всё ещё читал газету, так и не притронувшись к завтраку на тарелке. — О, не волнуйся, — мужчина встряхнул газетным листом и продолжил читать статьи сверху, — с ним это каждое Рождество. Он ищет… свою шапку. Райан подозрительно помотрел на мистера Мурра, встал из-за стола и скрылся в прихожей, прежде поблагодарив хозяина дома за чудесный завтрак. Мальчик облокотился спиной о побелённый косяк и сложил руки на груди. Трэвис всё также искал «свою шапку», не обращая внимания на него. — Может, я смогу помочь? — вдруг предложил Райан, но Мурр отмахнулся. Залез с головой в навешанные друг на друга куртки и приглушённо выкрикнул: «Нашёл!». Трэвис вылез из той баррикады, сжимая в кулаке красно-белую шапку с золотым бубенчиком на конце. Такие шапки обычно носят эльфы — прислужники Санты Клауса. Ну, и простые люди ради развлечения или поднятия настроения окружающим. — А теперь, мой дорогой друг, Райан, мы идём на волшебный рынок! — с интузиазмом вскричал Трэвис, натягивая на себя тёплые штаны и пальто. — Советую не задерживаться, а то всё интересное растащат. Райан вопросительно изогнул бровь. Какой ещё волшебный рынок? Он ничего такого никогда не слышал, даже во время пребывания в Хогвартсе. Может, он открывается только на Рождество? Однако спорить с другом Райан не стал, быстро накинул на себя вязаный шарф, шапку и пальто и выбежал на улицу.* * *
На волшебном рынке, как и на Косой аллее, было много народа. Люди ходили группками — по интересам — и расспрашивали продавцов о разных диковенных вещицах. Большие фонари и гирлянды, которыми были увешаны стены магазинов и лавок, создавали ощущение чуда. В воздухе пахло елями, утренним снегом и шоколадом. Это было так чудесно и необычно… Хотелось побывать везде и заглянуть во всё сразу, ведь Райан никогда в подобных местах не бывал. Никогда. Отец запрещал ему ходить в подобные места, считая это развлечением только для легкомысленных и бедняков. — Как тебе наш рынок? — задорно поинтересовался Трэвис, сильнее натягивая на уши вязанную красную шапку с бубенчиком. Он затащил Райана в гудящую толпу прежде, чем тот успел ответить. Но тем не менее Мурр сумел различить искренне-весёлое: «Он замечательный!» в перемешку с поздравлениями прохожих. Мальчики успели побывать почти везде, где особенно вкусно пахло выпечкой, шоколадом и рождественскими елями. Трэвис наконец определился с выбором пудинга и пренепременно купил его, ловко стащил с прилавка лакричную палочку и засунул её поскорей в рот. А Райан… Он просто наслаждался минутами этого чудесного похода, ведь кто знает, когда ему ещё удастся побывать здесь?* * *
— Мы наверх, пап! — Трэвис наверняка планировал оповестить об этом только своего отца, однако у него получилось разбудить не только задремавшего в гостиной мистера Мурра, но и свою надувшуюся сипуху, которая, услышав громкие крики, тут же проснулась и бешено забила крыльями по клетке так, словно в неё влили три чашки крепкого кофе. Мальчики поднялись на второй этаж, прошли мимо старой движущейся картины прапрадеда Генриха Мурра, покосившейся у потолка, и закрылись в комнате Трэвиса, сбросив на пол два тяжёлых пакета, до верху набитого всякими сладостями. — А теперь, — Трэвис на удивление Райана остановился в центре комнаты, развернулся к нему лицом и сильно напрягся, — что у тебя на правой руке под рукавом? Да, Мурр всё-таки заметил разрисованное запястье Райана, когда тот подпрыгивал от радости и тянулся за покетом покупок. Тогда рукав его серого пальто проподнялся, и Трэвис разглядел несколько резких, но в то же время красивых линий. Потом он, правда, помотал головой, отгоняя любопытные мысли о том, что же это такое, и согласился с тем, что всё-таки это скорее всего просто татуировка. Райан посмотрел на запястье, где находилась чёрная метка. Он бы давно забыл о ней, если бы она время от времени не зудела или, когда ему снились кошмары, не горела адским огнём. Было больно, пока Купер наконец не смирился с этим и не принял, как должное. «Хотя, в доме Мурров» — давно подметил Райан — «метка не горела так сильно, как, например, в Хогвартсе». И ему было очень неудобно признаваться в том, что у него на запястье какой-то странный знак, тем более он начитался о нём в библиотеке ещё в начале второго семестра, задолго до неудачного похождения в её запретное крыло. — Да так, — Райан осторожно прикаснулся к рукаву, задрал его и вгляделся в заметно побледневшее запястье, — просто метка. — «Просто метка»? — вскрикнул Трэвис, хватая Купера за другую руку и кидая его на диван. Тот среагировал почти сразу, поджав ноги ближе к подбородку и вглядевшись в руку. — Да какая тут «просто метка»? Тут целый знак! — Возмутился Трэвис, сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. — Я поначалу думал, что у тебя это просто тату, но… но, чёрт, ты слишком громко кричишь по ночам… Райан растерянно уставился на Мурра. Вот за это он не был в ответе, ведь кошмары приходили к нему слишком резко и накрывали с головой, и сопротивляться он им попросту не мог. К тому же, любой человек имеет право на кошмар… — Да, но не такой громкий, — словно прочитал его мысли Трэвис, в панике перебирая подол своей майки. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то так кричал. Даже мой отец проснулся и пришёл проверить, всё ли с нами в порядке. — Что ты ему сказал? — громко сглотнув, уточнил Райан, пристально глядя в лицо друга. Под его тяжёлым взглядом Райана передёрнуло, и он сжался. Мурр встал с мягкого тканного-перетканного дивана и, облокотившись о грязный обшарапанный стол, навис над Купером, прожигая его взглядом. — Что, прости? — снова переспросил Трэвис. Он как будто не слышал, подумал Райан, сколько можно повторять. Он и так уже раз пять намекнул, что мечен каким-то амулетом и, судя по всему, он пренадлежал самому Онрану. Страшному гигантскому дракону Онрану — магу, умеющему принимать разные обличия и влиять на подсознание жертвы. — Э-э-э, что ты ему сказал? — растеряно повторил Райан и заметно напрягся. Он-то думал, что проведёт сочельник в мире и благополучии, а на самом деле на него давят похлеще, чем в семейном поместье. Надо же, если бы Райан это знал, то давно бы отправился туда, или лучше в Хогвартс. Там точно было бы куда спокойней. — Сказал, что ты слишком чувствителен, — громко выдохнул Трэвис, усаживаясь рядом с Райаном. Он ещё раз посмотрел на Купера, подозрительно сузив глаза, и отвернулся. «Ему и так плохо, а здесь ещё и эти проблемы с Ним».* * *
Наконец наступило долгожданное Рождество. Дом Мурров преобразился к празднику: весь дом был украшен разноцветными гирляндами, мешурой, а в гостиную уже привезли пышную ель, украшенную в тот же вечер, и приготовили пуддинг. На столе огромной грудой, напоминающей трон, были сложены жареные индейки, гуси, куры, дичь, свиные окорока, большие куски говядины, гирлянды сосисок, жареные пирожки, плумпудинги, бочонки с устрицами, горячие каштаны, румяные яблоки, сочные апельсины, ароматные груши, громадные тыквенные пироги с ливером и дымящиеся чаши с пуншем, душистые пары которого стлались в воздухе, словно туман. Райан уже не мог дождаться, когда все сядут за стол и приступят к еде. В тот момент Купер с досадой вспомнил, как благочинно проходило Рождество в кругу его семьи. Серебрянная посуда, совсем немного заграничных блюд, неизменные салфетки на ногах… Райан встряхнул головой — незачем вспоминать эту аристократию, если тут такая красота. Миссис Мурр обтёрла горячие тарелки. Мистер Мурр уселся в уголке, а Райан и Трэвис расставили для всех стулья, не забыв при этом и про себя, и застыли у стола на сторожевых постах, закупорив себе ложками рты, дабы не попросить кусочек гуся, прежде чем до них дойдет черёд. Но вот стол накрыт. Все прочли молитву. Наступает томительная пауза. Все затаили дыхание, а миссис Мурр, окинув испытующим взглядом лезвие ножа для индейки, приготовилась вонзить его в грудь птицы. Когда же нож вонзился, и брызнул сок, и долгожданный фарш открылся взору, единодушный вздох восторга пронёсся над столом, и даже Райан, подстрекаемый Трэвисом, скользнул ложкой по тарелке и крикнул: — Ура! Нет, не бывало еще на свете такого гуся! Мистер Мурр решительно заявил, что никогда не поверит, чтобы где-нибудь мог сыскаться другой такой замечательный фаршированный гусь! Все наперебой восторгались его сочностью и ароматом, а также величиной и дешевизной. С дополнением яблочного соуса и картофельного пюре его вполне хватило на ужин для всей семьи. Да, в самом деле, они даже не смогли его прикончить, как восхищенно заметила миссис Мурр, обнаружив уцелевшую на блюде микроскопическую косточку. Однако каждый был сыт, а Райан и Трэвис не только наелись до отвала, но и перемазались луковой начинкой по самые брови. Сразу после гуся подали волшебный розовый пудинг. О дивный пудинг! Мистер Мурр с охотой заявил, что за все время их брака с миссис Мурр ещё ни разу ни в чём не удавалось достигнуть такого совершенства, а миссис Мурр в ответ сказала, что теперь у неё на сердце полегчало, и она может признаться, как грызло её сентементальное беспокойство — хватит ли муки. У каждого было что сказать во славу пудинга, но никому и в голову не пришло не только сказать, но хотя бы подумать, что это был очень маленький пудинг для такого большого количества гостей за столом. Это было бы просто кощунством. Да, Райан сгорел бы со стыда, если бы позволил себе подобный намёк. Уже ночью, когда все готовились ко сну, и миссис Мурр пришла в комнату к мальчикам, чтобы пожелать им спокойной ночи, Райан позволил себе думать, что это было самое лучшее Рождество в его жизни. Даже его отец, который привык проводить ночь сочельника рядом с сыном и читать ему сказки, пока тот не заснёт, — не сравнится с этим. Райан наконец ощутил присутствие чего-то праздничного и по-настоящему чудесного. Это радостные дни — дни милосердия, доброты и всепрощения. Это единственные дни во всем календаре, когда люди, словно по молчаливому согласию, свободно раскрывают друг другу сердца и видят в своих ближних, — даже в неимущих и обездоленных, — таких же людей, как они сами, бредущих одной с ними дорогой к могиле, а не каких-то существ иной породы, которым подобает идти другим путём. В ту ночь Райан спал без кошмаров — если честно, ему вообще ничего не снилось, но почему-то он наконец полноценно выспался. Купер не знал, с чем это связано: с волшебной ночью сочельника или с чудесной семьёй Мурров, но в любом случае он чувствовал себя хорошо. На следующее утро Райана разбудил Трэвис, толкая и пихая в разные стороны, чтобы тот скорее проснулся. Мальчик поморщился, перевернулся лицом к другу и открыл сонные глаза, невнятно спросив, что случилось и почему его разбудили так рано. — Райан, проснись. Проснись же, — заявил Трэвис, нервно перебирая пальцами. Он тяжело дышал и что-то невнятно бубнил. — Давай повторим всё ещё раз. Как бы Райану не было тяжело, всё равно пришлось согласиться, ведь он тоже пробывал в недоумении, когда только узнал, что с ним произошло. И какая чертовщина ему снится. Хотя о последнем Купер не очень-то хотел рассказывать, даже Трэвису. — Ты — меланхолик, подвергающийся кошмарам, к тому же ещё и мечен, — Трэвис провёл указательным пальцем по губам и постучал по подбородку, осмысливая полученную информацию. — Но вот кем? Им? Вдруг Мурр насторожённо осёкся, прищурился и вгляделся вглубь комнаты. В его покосившемся шкафу что-то задребезжало, громыхнуло, и оттуда мгновенно кто-то вылетел. Мальчики вскрикнули и вскочили с дивана. Трэвис тут же принял боевую позу журавля, и в его исполнении это выглядело очень глупо. — Чёрт побери, — мальчики сразу поняли кто только что вывалился из их шкафа, — Трэвис, в каком гадюшнике ты живёшь? Скотт Ли — тот самый человек, которого меньше всего хотелось видеть в канун Рождества. Которого никто не ожидал видеть в доме Мурров, ведь и он, и его отец неоднократно клялись, что: «Никогда не ступит на эту изгаженную грязнокровками землю». — В своём доме, — с отврещением бросил Трэвис. — Только я не пойму, что ты тут забыл. Решил снизойти до нас — простых смертных? — Не обольщайся, Мурр, — холодно ответил Скотт подошёл к мальчикам. — Скажи, Купер, какого чёрта книга твоего грязнокровного папашки делает в моём доме? — Слизеринец достал из-под пиджака толстый роман и швырнул его в Райана. Тот во время уклонился, и книга влетела в стену, с грохотом приземлившись на пол. — Мой отец пропал, Купер, а на его месте появилась эта чёртова книга. Райан поднял роман с пола и вгляделся в обложку: красивый кожанный переплёт, позолоченные узоры, а на месте названия и автора можно было кое-как разглядеть: «… Купер. Сказание…». Всё остальное было расцарапано когтями. Большими когтями. И они совершенно точно принадлежали кому-то огромному, наверняка большой ящерице или, может, собаке. Но это однозначно была не крыса и не сова. — Что это значит? — Тихо спосил Райан, вглядываясь в изорванный переплёт. Может, чей-то питомец пошалил? Или просто кто-то из старшекурсников наложил уродующее заклятие? Но Купер больше склонялся ко второму варианту, потому что большинство совершенно летних студентов, как он успел заметить, полностью заняты личными проблемами, нежели учёбой, вот и решили напакостить… развеяться, так сказать. Вдруг Скотт резко схватил Райана за руку, задрал рукав его полосатой рубашки и надавил на чёрную метку на запястье. Купер вскрикнул, оттолкнул Ли подальше от себя и прижал к груди вдруг покрасневшую руку. По телу мгновенно разошлась ужасная боль, как в тот раз, когда Райан случайно ночью наткнулся на Римуса Люпина, подвешанного за мантию в коридоре школы — Видели? Все видели, да? Райан Купер — мечен, — закричал Скотт, указывая дрожащим пальцем на растерявшегося Купера. — Ты точно причастен ко всей этой чертовщине. Рядом стоящий Трэвис заметно напрягся, ударил по руке Ли, чтобы тот не позволял себе лишнего, и сжал рукав его пыльного пиджака. — Все уже знают об этом, идиот. Хватит кричать, — Мурр толкнул слизеринца в сторону. — Даже если эта метка что-то значит, почему сразу «причастен»? Может, это просто татуировка? — Да ты посмотри, Мурр, — пропыхтел Скотт, сжимая кулаки. — Посмотри, какая это татуировка? Да эта же самая настоящая метка. Он мечен. Это Его метка, Мурр! Ты разве не замечал странностей, когда был рядом? Трэвис осторожно покосился на Купера, и он сжался. Неужели, верит? Верит во все эти выдумки? Райан хотел закричать, что это всё ложь и он понятия не имеет, что вообще здесь происходит, но замолчал, когда Скотт тихо добавил: — Скоро всё станет ещё хуже, Мурр, и вы оба будете в этом виноваты. И эти чёртовы книги тоже. — Иди отсюда, Ли, — прошипел сквозь зубы Трэвис. Он бы мог высказать всё, что думает об этом наглом слизеринце, но не сейчас. Не в родном доме, ведь тут отроду не звучали едкая брань и запоминающаяся цензура. Скотт выбежал из комнаты, прогромыхал мимо мистера Мурра, который поднимался в комнату сына, чтобы спросить, не голоден ли он, и на последней лестнице вдруг исчез. А на полу, на старом перетканном ковре осталась щепотка пороха. Мистер Мурр пригляделся: неужто, летучий порох? И кто это вообще был? — Мальчики, у вас всё в порядке? — крикнул мистер Мурр, и откуда-то сверху донёсся наигранно-спокойный голос Трэвиса: «Да, всё хорошо, пап». Хотя, Трэвис уже не мог полноценно утверждать, что всё действительно в порядке. — Получается, и я, и мой отец, правда, как-то связаны с Онраном? — прошептал Райан, посмотрев на Трэвиса. Тот таинственно пожал плечами и вздохнул. Купер ещё в начале зимних каникул решил навестить семейное поместье и расспросить отца о подлинности его романов. А ведь ещё несколько лет назад ему читали эти книги, и Райан воспринимал их как сказку на ночь, а теперь… Теперь он вообще не уверен, что всё, что ему рассказывали в детстве родители, — выдумка. Праздники закончились, как, собственно, и вся еда в холодильнике Мурров, отложенная до старого нового года. Даже говорящий пуддинг был съеден. В воздухе витала еле уловимая хандра по случаю окончания зимних каникул. Начинался длинный третий семестр, который скорее всего не даст покоя не только Райану, но теперь и Трэвису.