Из СССР с любовью

Колесников уныло собирал вещи в кабинете. Приказ о возвращении к службе неожиданностью не стал. Как только Петровский связался с ним, разведчик сразу же пересказал Управлению предложение генерала. Собственно, и приказ-то был сделан лишь для того, чтобы уверить старого друга в том, что генсек решил от Колесникова избавиться. Мол, дошли руки, наконец-то до сомнительного элемента, слишком сдружившегося с несоциалистическими лагерями. В принципе, ни для кого не было тайной, что подобное в СССР пресекалось. В теории можно было все, вплоть до брака с гражданином или гражданкой Альянса, но на практике… На практике безопасники находили уйму причин, чтобы не выпустить гражданина за пределы родины. Ну, или не впустить его пассию к нему. Слава партии, что брачеваться ему не нужно было, но это членство в «Цербере» еще хуже, чем любовь через «железный занавес», который новый руководитель практически восстановил. Собрав в стопку планшеты, Колесников огляделся в поисках вещей, которые он еще не собрал. Взгляд скользнул по картине с изображением Кремля. Когда-то полотно грело душу, а сейчас - ничего. Он настолько привык к Цитадели, которую до сих пор недолюбливал, что картина стала лишь картиной. Эдаким скопищем мазков краски, сделанных талантливым человеком. Но ни прошлой ностальгии, ни любви к отечеству уже сей предмет искусства не вызывал. - Тебе оставить картину? – кивнул Колесников на стену. Эрнесто поднял голову и несколько секунд рассматривал нарисованный Кремль. - Как хотите. Если тащить лениво, то пусть висит. Если не сможете без него в Москве – то забирайте, - паренек вновь погрузился в чтение. Колесников позавидовал ему. То ли молодость лишала этой неуемной тоски по родине, то ли он сам слишком сентиментален. Эрнесто же скучал лишь по кубинским барам и больше, похоже, ничего у него тихой тоски по отчизне не вызывало. Вот по чему, а по московским пивнухам разведчик не скучал ни разу. Была мечта организовать пельменную вместо кабинета Удины, а в последствии, Андерсона, но она так и осталась мечтой. - Оставлю. Действительно, не тащить же с собой в Москву, - решил Колесников. - Да вас не поймешь, - вновь поднял голову кубинец. – У вас памятник Дзержинскому прямо напротив здания, но в кабинете вы все равно держите его портретик. Вам мало уличного Феликса, да? Так что совсем не будет странным, если вы повезете в Москву нарисованный Кремль. А почему вы здесь не родное свое здание Лубянки повесили? - Почему-почему, - нахмурился Колесников. – Я вообще еще Ленина хотел тут поставить, но забывал прихватить его каждый раз, когда на Земле бывал. В жгучих карих глазах Эрнесто скользнуло удивление. - А что, искусственный Ленин здесь бы вам чем-нибудь помог? Ну, или от Удины бы избавил? Вряд ли. Нужно было реального Ильича сюда тащить, но в Мавзолее вам бы его не дали, ибо за ним, поди, очередь. А бюстик - если только приложить об голову нашего нового Советника. Вот тогда имелся бы смысл. - Как же я скучаю по цензуре, - закатил глаза Колесников. – Слишком ты разговорчив. Как ты собеседование в своем Управлении прошел? Тебя не обвинили в непатриотизме и во внутренней тюрьме не подержали для порядка? - Вот это, - Эрнесто кивнул на картину, – Не патриотизм. Вот где он должен быть, - кубинец постучал пальцем себе по лбу. – А это мазня – ненужная бутафория. Обойдусь без нее спокойно. - Тогда забираю. А то вдруг ностальгия в тебе все-таки взыграет, и ты решишь повесить цветок марипоса. - Я его нарисую над Кремлем сам. Оставьте картину. Буду на нее смотреть и вас вспоминать, - Эрнесто подошел к окну и закурил. Колесников не любил сигары. Запах его жутко раздражал, хотя вроде бы ничем неприятным не тянуло. - Будешь в отпуске – приезжай проведать, - бодро произнес Колесников. - Почему вас отзывают? Что, без вас в Управлении бесчинства начались? Нет. Ваш заместитель с работой не справляется? Тоже нет. Какой смысл в вашем присутствии в Москве? Здесь вы все и всех знаете. Кое-кому даже нравитесь, что лично меня удивляет. В случае нужды к вам бы прислушались все эти представители расовых элит. А я что? Новенький-хреновенький, да еще и репутацию здесь успел заработать нехорошую. Свободу почувствовал. - А вот ты позвони председателю и спроси у него, зачем он меня дергает, - посоветовал Колесников. – Только потом мне потрудись рассказать, а то я тоже теряюсь в догадках. - Странно все. Очень странно, - задумчиво произнес Эрнесто, выпуская дымовое колечко изо рта. Колесников не отвечал. Конечно, поведать коллеге о планах Управления хотелось, но ему строго-настрого велели молчать, чтобы абсолютно все окружающие уверились в его предательстве. - Давайте отметим ваше отбытие, что ли. Посидим в квартире, поговорим, примем на сердце, - предложил Эрнесто. Колесников прекратил собираться и задумчиво посмотрел на кубинца. Тот всегда искал повод, чтобы, как он сказал «принять на сердце», но в отличие от того же разведчика, похмельем абсолютно не страдал, хотя и пил, словно слоник на водопое. Но сейчас Колесников был с ним согласен. Собрать товарищей, которые у него на Цитадели появились и попрощаться с ними же. Очень сомнительно, что Призрак сделает его своим собственным послом, а значит, существует вероятность больше никогда не увидеть новых знакомых. Получается, что в данном случае, пьянка необходима. Она и будет логическим завершением возникших дружеских отношений с обитателями Цитадели. - А давай. Мое отбытие и твое вступление в новую должность, - согласился Колесников. – На Землю меня отправят послезавтра, так что успею отойти. У тебя рома не будет? - Да вы что такое говорите, - возмутился Эрнесто. – Я же советский посол! Рома у меня не будет! Сплюньте! - Веришь в приметы? – Колесников раскрыл окно, не в силах больше вдыхать аромат кубинской сигары. - Во все верю. Кубинским коммунистам соборы можно посещать. Москва ругалась и плевалась, но смирилась, - похвалился кубинец. - У нас тоже можно, но только один раз, - усмехнулся Колесников. – Второй раз посещаешь церковь уже будучи беспартийным. Эрнесто открыл рот, чтобы ответить, но его прервал сигнал вызова. Ответив, Колесников принялся рассматривать Михайловича, который, судя по улыбке, прибывал в самых прекрасных настроениях. - Здравствуй, снятый с позором, посол, - тут же заговорил адмирал. – Дошли мои молитвы до коммунистических предков, и они помогли вашему председателю додуматься тебя выгнать. Наконец-то. - И чему ты радуешься? Думаешь, Эрнесто, как и я, будет тебя в доках встречать, когда надумаешь заявиться? Ничего подобного! Будешь сам бегать и искать советского посла по всей Цитадели, - отозвался Колесников. - Да я больше и не буду ее посещать. Подберу тебя, доставлю на Землю и дальше по своим адмиральским делам, - рассказал о своих планах Михайлович. – Ты отступные приготовил? - Конечно, - кивнул Колесников. – С тебя – спиртное, с меня – вода из-под крана. Хорошо посидим, душевно. Смотреть, как Михайлович хмурится, было одно удовольствие. - Встретишь меня вечером в доках, а то я с недавних пор боюсь ходить один не по советской земле. - Хорошо, - пообещал Колесников.

***

Направляясь в доки, Колесников свернул в парк, чтоб без лишних ушей поговорить с Петровским. Удрать от Михайловича, который должен его доставить на Землю, вряд ли получится. А значит, нужно, чтобы церберовцы подобрали его раньше. Вообще, довольно странное решение Совета Обороны: послать кого-то за ним, да еще и Михайловича, который непременно пристрелит его при попытке к бегству. Почему Управление молчит, если они видели приказ? Почему не дали распоряжение об отмене? Зачем этот цирк с небывалой таинственностью? Проводив взглядом парочку азари, прошедшую в неприятной от него близости, Колесников связался с генералом, включив запись на инструментроне. - Что-то случилось? – сразу забеспокоился Петровский. - На Цитадель отправили Михайловича. Он должен доставить меня на Землю. Петровский молчал, видимо, что-то обдумывая. - Я пошлю за тобой своих людей. Номер дока отправлю тебе сообщением. Уже вечером будь готов покинуть Цитадель, - распорядился генерал. - Понял, - отозвался Колесников. - И с Михайловичем не надо встречаться. А то расчувствуешься и передумаешь, - посоветовал он. - Это и так понятно, - кивнул Колесников. Разговор он тут же переслал в Управление. Вероятно, они и рассчитывали, что Колесникова «Цербер» заберет раньше, а Михайловича отправили, чтобы поторопить ребят и, заодно, показать разведчика предателем. Дабы Призрак не сомневался в новом кадре. Могли бы предупредить – он бы тогда не занимался сборами весь день. Но, очевидно, верхам будет лучше показать побег бывшего посла и настроить товарищей против него. Может и выглядит это все достоверным, но точно не поднимает настроение. Отключив инструментрон и присев на скамейку, разведчик тоскливо подумал об «отступных», в которых участия он не примет. А жаль. Хотелось бы попрощаться с Бейли. С ним связаны не самые приятные, но весьма яркие воспоминания. Да уж, на фоне нынешних событий и приближении жатвы, их давнее маленькое приключение выглядит веселой прогулкой. Собравшись с мыслями, Колесников вызвал Тали. Общаться с ней из Штаба «Цербера» было бы глупо. Кварианцы, будучи неплохими технарями, или сигнал отследят, или прослушают. Или все и сразу. Подставлять девушку или организацию, в которую он еще даже не попал – совсем идиотизм. Выгонит его Призрак, а в Москве за провал задания, к выполнению которого он еще не приступил, что-нибудь интересное с ним непременно сотворят. Значит, попрощаться нужно именно сейчас. - Здравствуйте, Колесников, - поприветствовала его девушка. - Здравствуйте, милая. Хороший сигнал. Мигрирующий Флот все-таки покинул системы, захваченные гетами? - Нет. Флот готов начать войну хоть сейчас, что печально. А сигнал хороший, потому что мне приказали сопровождать дипломатов. Мы в который раз пытаемся поднять вопрос об открытии посольства на Цитадели. Может, Совет хоть сейчас позволит нам это сделать. Лично я надеюсь, что дипломатическая работа отвлечет адмиралов от этой дикой мысли: вернуть родину именно сейчас. - Хорошо бы, если бы отвлекла… Погодите-ка, вы на Цитадели? - Да. В данный момент просматриваю детали для корабля, - ответила Тали. - Мы можем увидеться? Меня отозвали с должности посла, поэтому встречаться так же часто, как мы встречались, не получится. Конечно, частыми встречи не назовешь, но вскоре и их не будет. - Где мы встретимся? – спокойно поинтересовалась Тали. - Сейчас сброшу вам координаты, - сказал Колесников.

***

Генсек терпеливо ожидал председателя КГБ. После доклада Лисина он должен был связаться с Советом Обороны. Открыв дверцу шкафа, генеральный секретарь придирчиво осмотрел свое отражение. Отсутствие полноценного сна совсем не красит. Усталый вид вгоняет в тоску. Нужно решать все насущные проблемы и устроить выходной. Хотя бы на полдня. Черт, а он всегда наивно полагал, что руководитель – это что-то сродни монарху. А как учили? Царь спал, сколько хотел, ел от пуза и развлекался на балах. От чего, собственно, последний Романов и просрал Российскую Империю, так как не успевал наладить жизнь всем членам своей немалой семьи и бесконечным родственникам. Куда тут думать о нуждах государства, когда новых лифчиков с бриллиантами у дочерей нет? Да еще и долгов императорский двор столько наделал, что запросто мог бы превратить свою Империю в поставщика бесплатного сырья и рабочей силы для Европы. Слава партии, что нашлись люди, которые смогли собрать по кусочкам раздробленную страну и превратить аграрное государство в могучую индустриальную державу. И сказать Европе: «Давали в долг царю? У него и требуйте возврат, а у нас царей нет». Наверное, все его предшественники также страдали от отсутствия времени на обычную жизнь. А раз так, то нечего себя жалеть. Не он первый и не он последний такой мученик. Конечно, в свете всех нынешних событий, можно оказаться и последним генеральным секретарем, но он гнал от себя пораженческие мысли. Лучше он вообще не будет спать и просидит на стимуляторах до износа, но людей он не подведет. Не имеет права. - Можно? – спросил председатель, заглядывая в кабинет. - Да, разумеется. Докладывай, - генсек поправил очки, закрыл дверцу и повернулся к Лисину. Председатель включил инструментрон и генсек услышал переговоры Колесникова и Петровского. - Так, значит «Цербер» подберет нашего друга сегодня же. Это хорошие известия. Все-таки ты был прав, когда предложил вместо согласованного времени отбытия с Цитадели направить туда Михайловича. Что увидят товарищи Колесникова? Они увидят незаконченные сборы и бегство. Это нам на руку. Имена связных в «Цербере» Колесникову известны? - Так точно, - отозвался Лисин. - Прекрасно. Значит так, - генсек задумчиво заходил по кабинету. – Как только нам доложат, что Колесников прибыл в один из Штабов, сразу и в экстернете, и в газетах должны появиться статьи о предательстве советского посла. Выставим себя перед Альянсом и всем этим галактическим борделем не в лучшем свете, но зато дадим Призраку понять, что Колесников – предатель. А то, что у нас предателей родины ставят к стенке – ни для кого не секрет. Меньше будет в нем сомневаться – больше будет доверять. - Если мы пустим в сводки то, что Колесников предатель, то даже в случае его успеха придется столкнуться с возмущением в обществе и требованием наказать его, - усомнился Лисин. - С общественным мнением разберемся потом, - отмахнулся генсек. – Наша цель – обезглавить «Цербер», и Колесников обязан выполнить приказ. А что у нас с правительством Альянса? Как там себя чувствуют наши саботажники? - Все по плану, товарищ генеральный секретарь. Законопроект о сокращении членов госаппарата принят. Количество парламентеров близится к критической для Альянса отметке, - ответил председатель. - Отлично. Чем меньше этих болтливых демократов-идеалистов, тем легче с Парламентом сотрудничать. Меньше рыка в сторону СССР. Недурно бы, если бы они какие-нибудь выборы затеяли. Или вотум недоверия выставили президенту. Тогда процесс расформирования Альянса пошел бы еще резвее. - Они там тоже не дураки сидят, - усмехнулся Лисин. – Если и выберут нового главу – то из среды военных, учитывая нынешнее положение. А для военного, даже альянсовского, политические дебаты не будут первостепенной задачей. Он начнет вникать в дела и действовать. Как и вы, кстати. - Так и пусть вникает. И действует по своему усмотрению. Нам-то что? Мы поддержим все реалистичные проекты. А нынешний президент… В конце концов, она - женщина и в некоторых вещах разбирается из рук вон плохо. Вместо того, чтобы отдать часть долга, которая ушла бы на строительство крейсеров, они вкладывают средства в ненужную ерунду. А все почему? Популярность процентную в народе хочет высокой поддерживать. Очень жаль, что ей никак не могут растолковать, что в сомнительные времена лучше делать ракеты, а не строить бесконечные общепиты и облагораживать колониальные планеты. Постарайся донести до агентов, что нынешний президент Альянса никак реалиям не соответствует. - Так точно, - кивнул Лисин. - Теперь Совет обороны. Свяжите меня с министром, - обратился генсек к секретарю. - Уже, - отозвался голос девушки из активированного инструментрона. Генсек перевел взгляд на Лисина, бездумно рассматривающего портрет Андропова. - Его бы сюда сейчас, - произнес рукводитель. - Вы не хуже, - отозвался Лисин. - Когда вопрос со Жнецами будет закрыт, повтори эту фразу и будешь прав. Пока же ты выглядишь льстецом, - хмыкнул генсек. Пройдя к терминалу, в котором высветилось изображение министра, генсек кивнул на воинское приветствие чиновника. - Президиум выступил против союза с кварианцами, - перешел он сразу к делу. – Я ничего другого и не ожидал, признаюсь. Но союзники по-прежнему необходимы. Я просмотрел доклады Шепарда и узнал, что он довольно долго контактировал с одной из особей гетов. В протоколе он указал даже его имя - «Легион». Недурно бы найти этого представителя расы. Судя по всему, они способны идти на контакт не только при помощи винтовок. Изучите досконально все, что связано с гетами. Если будет возможность, свяжитесь с Комитетом обороны Альянса и запросите свидания с Шепардом для уточнения некоторых данных. Отказывать вам не будут, так как Альянс тоже заинтересован в преумножении флота. - Для свидания потребуется выездная комиссия, товарищ генеральный секретарь. Шепарда переправили в Гриссомскую академию. Так как он биотик и весьма преуспел в освоении способностей, Альянс посчитал нужным сделать его кем-то вроде преподавателя, - отозвался министр. - Вот это новости, - снял очки генсек. – Это так наказание отбывают в Альянсе? Террорист учит других? Немыслимо. - Законодательно к ним не придраться, - пояснил генсек. – У них нет штрафбата, в который в случае войны можно было определить бывшего капитана, но у них принято использовать все возможности для принесения пользы обществу. Видимо, для других занятий Шепард не приспособлен. На станции он находится под постоянным наблюдением. Покинуть ее не имеет права. - Ты слышал? – повернулся генсек к Лисину. – Если захочешь преподавать в разведшколе Альянса, просто накосячь там. Взорви парочку некрасивых, на твой взгляд, зданий. Убей ненужных людей и займи почетное место учителя. Я поражен. Генеральный секретарь вновь повернулся к министру. - И все же решайте вопрос по гетам. С его помощью или без нее. Как только машины будут готовы к переговорам, доложите мне. Дипломаты не могут заниматься своими обязанностями с потенциально вражеской расой. Мирными людьми рисковать мы не будем. Поручаю это вам. Покажите мастерство переговорщиков. Отключив связь, генсек посмотрел на Лисина. - Если найдется возможность перепрограммировать машины, то пусть этим займется кто-то из технического отдела КГБ. Вояк впутывать в такие тонкости не будем. - Понял, товарищ генеральный секретарь, - чуть улыбнулся Лисин.

***

В этот раз ждать Тали долго не пришлось. А может он настолько погрузился в размышления, что потерял счет времени. Из потока мыслей его выдернуло легкое прикосновение к плечу. Повернувшись, Колесников улыбнулся девушке, стоящей прямо перед ним. - И когда вы покидаете Цитадель? – сразу поинтересовалась она. - В ближайшие несколько часов. Даже возвращаться в посольство не буду, - ответил разведчик. - А вещи вы уже доставили на хранение в доки? – вновь задала вопрос Тали, осматривая бывшего посла. - Вещи доставят потом, - произнес Колесников. Вот он решительно не умел врать в бытовых ситуациях. Когда это нужно было для выполнения задания, а именно, для родины, он делал это филигранно. Удивляясь сам себе, заливался соловьем. А сейчас словно ком в горле. Да и щеки стремительно загорались при мысли, что сейчас лжи на бедные уши девушки он сольет ушаты. - Мне очень жаль, Колесников, - опустила голову девушка. – Я привыкла к вам и давно считаю... как у вас говорят… товарищем. - Спасибо, милая. Я тоже к вам привязался. Если будет возможность, то непременно с вами свяжусь, - пообещал он, будучи уверенным, что такой возможности не будет. Да если и будет, он ее упустит со свойственным ему же «везением». - Неужели на Земле вы сейчас нужнее, чем на Цитадели? Ваше руководство абсолютно уверено, что новый посол справится, учитывая нелегкое время? Колесников молчал. Отзыв с должности проверенного человека, первопроходца, смотрится глупо. И кварианка эту глупость уловила, хотя и не знает тонкостей политики. - Какой смысл гадать, для чего я там понадобился? Приказы – вещь такая, что можешь с ними спорить, не соглашаться, быть ими жутко недоволен, но выполнять их ты обязан. По крайней мере, меня учили так. - Помните, вы рассказывали о мерах, применяемых к сомнительным гражданам? – неожиданно произнесла кварианка. – А это не тот случай? Если верить идеологическим привычкам вашей державы, то общение с «иноверцами» должно быть минимальным. У вас это вряд ли получалось, будучи послом здесь. Я за вас переживаю. - Вы изучали нашу идеологию? – удивился Колесников. – И не переживайте. Я клялся, когда еще служил в армии, что готов умереть за родину. Ну, а раз родина решила, что я больше не нужен, то кто я такой, чтобы это оспаривать? Кварианка опустила голову и молчала. Колесников тоже не решался прервать тишину. - Не возвращайтесь на Землю, - вдруг уверенно сказала Тали. – Я могу подыскать вам место на Флоте. Конечно, будет непросто уговорить адмиралов, но мы хотя бы попробуем. - Что? – поразился Колесников. – Вы предлагаете мне убежище? Почему? - Я, правда, должна отвечать? – сверкнула глазами девушка. Колесников покачал головой. Вновь повисло неловкое молчание, которое, от чего-то, прерывать никак не хотелось. Тали не выдержала первой. - Я влюбилась в вас в тот момент, когда мы бегали по той колонии, спасаясь от гетов. Но влюбленность – чувство проходящее. И оно прошло, - кварианка подняла голову и коснулась руки разведчика. – А полюбила я вас тогда, когда вы позволили приносить вам в каюту Заида чай. Раньше я никогда ни о ком не заботилась. Были обязанности, но точно их не назовешь заботой. И вот тогда я и захотела дальше ухаживать за вами. Вы заслужили большего, чем расстрел в той части галактики, которую зовете Родиной. Язык прилип к небу и никак не желал выполнять свои функции. Слишком непривычно все это прозвучало. Те женщины, с которыми он был близок, подобного ему не говорили. И как реагировать он тоже не знал. Слишком откровенно и прямо - он был не готов к таким словам. Это даже как-то не вязалось с образом скромной девицы, коей он считал Тали до последней минуты. - Я не знаю, что сказать, милая, - признался Колесников, решивший нарушить молчание. – Вы тоже мне небезразличны, но… Мы не можем. Это неправильно. На что будет похожа наша жизнь? Пока вы изучали основы коммунизма, я штудировал энциклопедии по анатомии. Во что выльется наше с вами сближение – сам черт не знает. Но я принесу вам массу неприятностей. Да еще и жизнь будет проходить в бегах. Я так не могу. Нельзя. Я обязан вернуться «в ту часть галактики, которую зову Родиной». Тали подняла голову и стала рассматривать его лицо. «Какая же она маленькая и хрупкая». - Я не допускала мысли, что вы согласитесь, но не могла не предложить, - сказала Тали. – Значит, это наша последняя встреча? Колесников кивнул. Лгать дальше девушке не хотелось. Пусть лучше считает его «поставленным к стенке», чем предателем-церберовцем. Да и не самое худшее место для прощания: парк. Лучше, чем его кабинет или, прости партия, квартира. Там разговор приобрел бы смущающую неловкость. Здесь же… Здесь они были не одни: мимо хоть и изредка, но проносились разношерстные компании. - Мне так жаль, - заговорила она. – Я не могла предположить, что наша сегодняшняя встреча будет последней. У людей же принято делать прощальные подарки? Простите, что я с пустыми руками. - Не думайте об этом. Может, это в Альянсе принято, а я не его представитель, - отмахнулся Колесников. - И все же мне неловко. Думаю, я сделала достаточно уколов перед встречей, чтобы не болеть довольно долго… - О чем вы? – не понял Колесников. Через мгновение он уже наблюдал за руками Тали, которая решительно чем-то щелкала, касаясь маски шлема. Он хотел возразить, но не успел, увидев опускающиеся руки с зажатой в них деталью скафандра. Вздохнув, он поднял глаза и всмотрелся в лицо девушки. Если бы не особенности анатомии, он счел бы ее человеком. Светлая, болезненная на вид кожа, под которой проступала сетка мелких сосудов, совершенно не портила впечатление. Черты лица у Тали были прекрасными даже для его понимания, которое упиралось в любовь к именно людской природе. Глаза были не вызывающе яркими, как он думал. Не такие, как у людей, конечно, но интересные и не отталкивающие. - После этого я, наверное, буду долго отходить. Но мы видимся в последний раз, поэтому… - Тали прикрыла глаза и подалась вперед, чуть привстав на цыпочки. Колесников почувствовал прикосновение к своим губам. Детское, неопытное, но уверенное. Скользнув рукой по холодному материалу, из которого был сделан ее скафандр, Колесников приобнял за талию девушку и прижал к себе. Поцелуй вышел странным, непривычным, почти нелепым, так как он боялся повредить ей губы слишком резкими движениями или случайным касанием зубов. Прозвучавший сигнал инструментрона заставил его оторваться от Тали и проверить поступающие сообщения. Номер дока и подтверждение прибытия шатла «Цербера». Михайлович, видимо, еще не появился, так как гневных сообщений с претензиями не было. - Тебе пора, - заметила девушка, впервые обратившись к нему на «ты» - Да, - кивнул Колесников. – Давайте я вас провожу. - Не стоит, - сказала она, надевая маску. – Я хочу запомнить вас здесь, посреди мирного пейзажа, а не в жуткой переполненности основных зданий. - До свидания, милая, - Колесников сглотнул непонятно откуда взявшийся ком в горле. - Прощайте. Кила се'лай, Колесников. Разведчик уныло побрел в нужный док, стараясь не оборачиваться.

***

- Теперь мы снова вместе, мой дорогой друг, - произнес Петровский, вставая с кресла и подходя к Колесникову. Разведчик постарался улыбнуться, но ничего не вышло. Грудь сдавливала тоска, от которой хотелось по-бабьи разрыдаться. Он уже прочитал все сообщения от Михайловича по дороге, и от полученного последним становилось совсем грустно. «Чтоб тебя там на опыты пустили, сукин ты сын!» - гласило оно. - Выпьешь? – заботливо спросил Петровский, оценивая состояние друга. - Выпью, - легко согласился Колесников. - Сильно не налегай, - попросил Петровский, доставая бутылку и несколько стаканов. – Призрак приказал немедленно подключить тебя к делам. И знаешь, твоему проекту я не завидую. Колесников осушил бокал и даже рези в горле не почувствовал. Видимо, вчерашний день наложил на психику нездоровый отпечаток. Странно, ибо раньше такого не было. Но, с другой стороны, раньше его и предателем не называли. - Если этот проект – очередная церберовская расчлененка, то лучше верните меня в Москву, - попросил он. - Не хочу пугать, но после увиденного ты попросишь меня сам перевести тебя в исследовательский отдел. Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался генерал. - На редкость погано, - пожаловался Колесников. - Это пройдет, - приободрил его Петровский. – Я сам первое время места себе не находил, ругал за принятое решение, скучал по работе. Но потом отпустило. Это чисто наше советское – скучать и ностальгировать по родине и друзьям. - Так что за проект? Займи меня побыстрее, пока у меня депрессия не началась, - попросил Колесников. - Идем, - кивнул Петровский. Размер станции, судя по всему, был масштабный. Коридоры были длинными, ответвления в них – частыми, а количество дверей – бессчетным. Изредка попадались и люди в исследовательских костюмах, и оперативники. А раз здесь обитают и те, и другие, значит это и есть таинственный Штаб. Ну, или один из главных центров управления. Возле одной из дверей Петровский остановился. Прохождение всех систем безопасности заняло несколько минут, что считалось довольно долгим. - Что вы так охраняете усиленно? – вслух произнес Колесников то, что не собирался. - Скорее, мы усиленно охраняем сами себя, заперев… Сам сейчас все поймешь, - чуть улыбнулся Петровский. Колесников зашел в открытый отсек и огляделся. Полумрак мешал детально все разглядеть, пока глаза не привыкли. Отсек был сделан, как жилое помещение, а не лаборатория или кабинет. И что он должен здесь такого увидеть? - У меня гости? – услышал Колесников знакомый до боли голос. – Вот радость привалила! В следующую секунду говорящий вышел из дополнительного мрака, созданного незнакомым Колесникову невысоким деревом. Или кустарником – он в этом не специалист. Разведчик вгляделся в знакомые черты лица. Хотя, не совсем знакомые. У Шепарда был шрам, проходивший через бровь. Хотя, современная хирургия творит чудеса. Но как он здесь оказался? Неужели Призрак настоль решителен, что выкрал Шепарда из тюрьмы? - Шепард? – неуверенно спросил он, не в силах оторваться от лицезрения мужчины. Тот улыбнулся, но не так, как капитан Альянса. Что-то в нем было другое, жесткое, незнакомое. - О, нас с ним многие путают, - улыбка стала еще шире, но лицо от этого не подобрело. – Неужели мы с Шепардом так похожи?