Из СССР с любовью

- Адмиралы поднялись на борт, - раздался голос ВИ в каюте. Колесников взглянул в зеркало и потер лицо. Заняться на корабле было нечем: общаться с обитателями судна не хотелось; выслушивать жалобы Михайловича на жизнь советского адмирала, которому приходится влачить жалкое существование среди неугодных ему «голубоперых» представителей Альянса. Зато можно было спать вдоволь и ни о чем не думать. В ласковых «объятиях Морфея» он и пребывал, пока сигнал не возвестил о прибытии к точке встрече с кварианцами. Хмуро осмотрев отражение в зеркале, Колесников приуныл. Если бы он не знал, что продрых большую часть полета, то непременно бы подумал, что не просыхал от пьянки. Особой разницы между бодуном и послесонием на том месте, где у него когда-то имелось лицо, не было. Да еще и побриться было бы недурно, но время поджимало, и пришлось топать таким, каким он очнулся. Столкнувшись с Михайловичем возле капитанского мостика, разведчик позавидовал адмиралу. Вот он всегда выглядел так, словно его на плакат снимать были должны. Когда он успевал так дотошно за собой следить и доставать всех кругом одновременно – было загадкой. - Почти четыре дня полета, а ты не нашел минутки чтобы побриться, - начал Михайлович, окинув придирчивым взглядом товарища. – И что подумают окружающие, глядя на советского гражданина? Небритый, полусонный, еле ползающий байбак. - Шел бы ты к такой-то матери, товарищ адмирал, - отмахнулся Колесников. – Может, я решил бороду отрастить. Может, мне щетина мужественности добавляет. - Не смеши мои подтяжки, товарищ посол. Выглядишь, как похмельный ежик. Не вижу мужественности, вижу аморфное тело. Но я удивлен. Всегда думал, что ты полностью безволосый, а тут - бац! - и щетина на морде. - Конечно, я же родился сразу старым и лысым. А ты иди и поищи мужественности в гаражном отсеке, - посоветовал Колесников. – Там все чисто выбриты и тела имеют активные. - Вот зачем ты это сказал? Я два дня голову из ведра с корвалолом не вынимал. Еле отошел. Ну да ладно. Как общаться с этими кварианцами? Что им можно говорить, что нельзя? - В твоем случае, Борис, можно только молчать и улыбаться, - отозвался разведчик. - Вот если разговор зайдет о каких-то профессиональных темах, тогда начинай учить их жизни. А если нет… Мне поручили связаться с генсеком в случае, если нам поставят какие-либо нестандартные условия. Я вообще не понимаю, о каких договоренностях может идти речь, если мы сражаемся с общим врагом. - Вот про «молчать и улыбаться» обидно прозвучало. Я прошел путь от матроса 2-ой статьи до целого адмирала. Жизненного опыта по всем вопросам, как ты понимаешь, у меня вагон с лихуем. - И поменьше «лихуев», - попросил Колесников. – Идем. Быстрее начнем, быстрее закончим. Отсек для проведения совещаний перенесли туда, где «Цербер» расположил техническую лабораторию. Жутко неудобно, ибо служащие корабля слонялись мимо стола, за которым должны были проходить переговоры. Настроиться было тяжело — взгляд постоянно провожал какого-нибудь пробегающего рядом служаку. Разведчик попытался представить, зачем Альянсу понадобилось так переоборудовать корабль, но ничего дельного на ум не приходило. Заняв место рядом с Андерсоном, Колесников оглядел прибывшую Коллегию. Те тоже вертели головами, оглядывая отсек. Чуть улыбнувшись Тали, Колесников кивнул Дэвиду, скучающему рядом. - Здравствуйте, товарищи, - в привычной манере поприветствовал он собравшихся. – Рад, что вы согласились встретиться и обговорить условия возможного союза. Для СССР и для Альянса это очень важно. Время нынче такое, что лучше всем расам держаться вместе, если мы хотим остановить угрозу Жнецов. - Прежде чем мы начнем обговаривать условия, позвольте поинтересоваться, - заговорил один из адмиралов. – Где капитан корабля и почему он не включен в вашу делегацию? - На этот вопрос отвечу я, - подал голос Андерсон. – Капитан Шепард, в силу предъявленных ему обвинений, не сможет вернуться к службе в ближайшее время. - Шепарда в чем-то обвиняют? – поинтересовалась Тали. – Что же он успел натворить за то недолгое время, что мы не общались? Колесников посмотрел на Андерсона, в надежде, что ответит именно он. Однако Дэвид с той же мольбой посмотрел на разведчика. Вроде бы ничего сверхъестественного кварианцам сообщать не требовалось, но язык никак не желал поворачиваться и объяснять проблемы своей расы и своих правительств. А в итоге беседа бы приняла именно это направление. - Капитан Альянса Джон Шепард отбывает наказание за террористические действия, - пришел на помощь Михайлович. – Вернуться к службе он не сможет никогда. «Ближайшее время», озвученное адмиралом Андерсоном, наступит через сто пятьдесят лет, то есть, после его освобождения. Мы подождем Шепарда или начнем уже решать нынешние проблемы? Коллегия переглянулась. Колесников мысленно поаплодировал Михайловичу и позавидовал заодно. Он сам так и не научился озвучивать неприятные факты столь же быстро и сохранять при этом невозмутимое лицо. - Хорошо, давайте начнем, - посмотрев на Михайловича, заговорил адмирал. – Человечество хочет, чтобы ему оказали помощь в войне со Жнецами. Разумеется, в теории, эти разумные машины и можно назвать общим врагом, но на практике… На практике мы знаем о появлении только одного корабля подобного класса. После «Властелина» ни одного подобного судна замечено не было. Вы уверены, что мы не договариваемся о союзе, в котором обязуемся сражаться с мифическими существами? Колесников поднял брови и взглянул на Тали. Та покачала головой. - Разумеется, не уверены, - усмехнулся Михайлович, решивший, что молчать ему нет никакой необходимости. – Два адмирала и советский посол прибыли к вам, чтобы рассказать страшную сказочку и задружиться против сказочной твари. Разумеется, все так, как вы говорите. Людям же больше нечем заняться, кроме как развлекать байками другую расу. - Тали рассказывала нам о вашем характере, - терпеливо отозвался кварианский адмирал. – Поэтому меня не смущает ваш сарказм. Доказательства тому, что есть разумные машины, стремящиеся уничтожить все разумное, довольно неубедительные. Для вас, в первую очередь, ибо проповедника их появления вы преспокойно отправляете под заключение. - Хватит о Шепарде. Не нужно постоянно его упоминать, - взялся за голову Михайлович. – Доказательств того, что Жнецы существуют, более чем достаточно. И ваше неудачное изобретение – геты, которые им поклоняются, тоже доказывают то, что разумные машины ждут своего часа. Геты – не представители примитивной органической жизни, которые будут молиться дереву. Они сумели просчитать и убедиться в правильности своей веры. А раз машины делают культ, хотя в их программах не заложено подобное поведение, значит они уверены, что есть еще более развитая техника, обладающая собственной волей. Почему я объясняю вам очевидное? Вы сами два и два сложить не могли, техники-инженеры? Адмиралы вновь переглянулись. Колесников с улыбкой посмотрел на раскрасневшегося Михайловича. Если бы он не был талантливым военачальником, его можно было бы смело назначать на любую говорливую должность. Такая уверенность в себе – довольно редкое явление. Один минус во всей ситуации – если переговоры зайдут в тупик, то только из-за хамства советского адмирала. - Сюда смотрите, - вновь привлек к себе внимание Михайлович. – Этой карте, раздобытой вашим любимцем-Шепардом, нет оснований не доверять. Пометки, сделанные в местах возможного прибытия, очень даже грамотные. И кстати, ваша система тоже в «черном списке» у Жнецов. Так что, продолжайте спорить, не верить и делать вид, что в галактике все потрясающе прекрасно. А когда в окошко вам постучит Жнец и поприветствует вас «лазерным глазом», не кричите и не нервничайте. Мифическое существо ведь обитает только в вашем воображении. Ну и трупы ваших граждан тоже будут лишь предметом нездоровой работы сознания. - Предположим, что вы говорите правду, - сказал кварианец. – Но какой смысл в этом союзе? Каждая раса будет защищать только свои территории. Или Жнецы будут толпой посещать поочередно каждую систему? - А вот как они к вам придут, им этот вопрос и задайте, - посоветовал Михайлович, окончательно вошедший в роль дипломата. – Уверен, они просветят вас в свои тактические приемы. Мы же не знаем ни хрена и поэтому страхуемся. Поэтому к вам прибыли, дабы договориться о взаимовыручке в случае начала боевых действий. А что я слышу с вашей стороны? Недоверие и недоверие. Не желаю иметь с вами ничего общего. - Помолчи, Михайлович, - попросил Колесников шепотом. - Я не хочу молчать. Вместо того, чтобы продолжать учения, разрабатывать планы и следить за техническим обслуживанием кораблей, я вынужден терпеть идиотию Коллегии адмиралов другой расы. Я им лекции должен читать и объяснять, что на ноль умножать не по правилам. Они же всех Жнецов в уме на ноль помножили и стоят воображают, что другие адмиралы прибыли, дабы на них полюбоваться, - ораторствовал Михайлович. - Жнецы более чем реальны, - заговорил Колесников. – Будет жаль, если вы начнете верить в них тогда, когда будете убегать от их же бомбежек. Союз необходим в любом случае. Даже если Жнецов действительно не существует, и это лишь прекрасно продуманная и поданная нам ложь, то дружба никак не пострадает от того, что проверять ее войной не придется. Более тесное сотрудничество, в любом случае, принесет пользу нашим расам. - С этим соглашусь, - кивнул адмирал. – Но в случае войны вы потребуете поддержку нашего флота, а оказать ее в данный момент мы не в состоянии, так как решаем внутрирасовую проблему. Решением большинства было вернуть родную планету. Все наши офицеры настроены именно на эту задачу. - Хорошее время подобрали, ничего не скажешь, - усмехнулся Михайлович. – Значит, мы обязаны воевать с общим врагом и заодно вашу микровойну поддерживать. И ведь договор о союзе обяжет нас оказывать вам военную помощь. А вот когда придут Жнецы, вы скажете, что ваш флот поистрепался, посему в боях участвовать не может. Я отказываюсь от подобных условий. Это глупо! - Мы не требуем помощи, а лишь предупредили, что у нашего флота есть первостепенная задача, - сказал адмирал. - Охреневаю, - закатил глаза Михайлович. – А просто отказать было нельзя, когда мы с вами связались? Мы неделю потеряли, тащась к вам. - Мы не отказываем. Мы поведали вам о своих сомнениях и посвятили в положение дел на Мигрирующем флоте. - Изворотливо вещаете, товарищ, - наседал на адмирала Михайлович. – Я даже удивлен, почему вы до сих пор не в Совете. Политическая, туды-сюды позиция скользкая, как у самых прожженных словоблудов от народа. Говорите прямо: при каких условиях кварианский флот окажет поддержку человеческому? - Ваша помощь в возвращении Раннох была бы неоценима и вознаграждена полной преданностью всего кварианского флота и каждого кварианца в отдельности. В отсеке повисла тишина. Михайлович сверлил взглядом кварианского адмирала, Колесников переглядывался с Андерсоном и Тали, хранившей молчание. - Принимать подобные решения мы не в праве. Нам нужно связаться с руководством и донести ваши условия до них, - заговорил Колесников. - Мы это понимаем, - кивнул адмирал. – Мы вернемся на свой корабль и будем готовы в любой момент вернуться к переговорам. Проводив взглядом уходящих адмиралов, Михайлович ударил кулаком по столу. - Видали продуманов? Чужими руками жар загребать хотят. У них же самый масштабный флот, так и что они сами погнать гетов не хотят? - Корабли гетов, в большинстве своем, представляют исследовательские судна, рассчитанные на разведку и поиски полезных ископаемых, - заговорил Андерсон. – А ресурсов синтетикам требуется очень много. Ну, дабы увеличивать «популяцию» и строить наземные оборонительные сооружения. - Погоди-ка, адмирал, - Михайлович прищурился и посмотрел на Дэвида. – А почему они постепенно не уничтожили судна гетов? Ведь возможность-то имеют. Лишили бы гетов подпитки ресурсами, ослабили, сократили в их стаде популяцию и нанесли удар по наземным комплексам. Все же просто. - Не так уж и просто, - не согласился Андерсон. – На планете в наземных боях преимущество на стороне гетов, так как их численность в разы превышает численность кварианцев. Да и оборонительные сооружения у гетов первоклассные. - То есть, кварианцам требуется пушечное мясо для наземных боев, - возмутился Михайлович. – И что получается? Они будут ныть о том, что их мало и в теньке греться, а мы погибать на чужой планете? «Ловко придумано» - как сказал бы Казанова, глядя на Колобка! Колесников и Андерсон засмеялись. Михайлович оставался серьезным. - Свяжемся с генсеком и пусть он думает, как лучше поступить, - решил Колесников. – Переговорю с ним из своей каюты.

***

Провожаемый недовольными возгласами Михайловича, Колесников устремился в каюту на инженерной палубе. Столкнувшись дверях с Тали, разведчик остановился. Девица не моргая его рассматривала. - Вы нездоровы? – поинтересовалась она. - В каком смысле? – почти обиделся Колесников. - В прямом. Выглядите не так, как всегда, - объяснила девушка. – Как вы себя чувствуете? - Нормально, - пожал плечами Колесников. – Как обычно. Вас, наверное, смущает моя помятость? Так это результат здорового и беспробудного сна. Редко себе позволял так расслабиться и отоспаться наконец. Колесников злорадно подумал о Михайловиче, который после общения с местным нестандартным пилотом челнока наверняка не спал и к заднице привязывал гранату, на тот самый всякий случай. Сам разведчик считал подобные настроения глупостью. Близится война, кругом плетутся интриги и зацикливаться на личной жизни совершенно чужого человека – совершеннейшая глупость. Да еще и воспринимать наличие подобных людей, как личное оскорбление, совершенно неумно. В конце концов, каждый вправе портить собственную жизнь так, как угодно им самим. А в преддверии Жатвы волноваться за чужие тылы и то, как владелец ими решил распорядиться – голый идиотизм. Но Михайловича подобные вещи вгоняли в ступор и раздражали. Что поделать? Правильное воспитание и трезвый, рассудительный взгляд на жизнь счастье редко приносят. Да и найти человека, который бы всецело разделял твои убеждения, проблемно. Особенно, если искать такого в другой державе, в которой многие немыслимые вещи стали нормой. Чего Михайлович ожидал на корабле Альянса, офицеры которого верили в свободу, демократию и всеобщий мир? Вполне логичное завершение поисков «нормального альянсовского солдата». Для Альянса он нормален. Для СССР – транзитный клиент психбольницы. Но свое мнение-то каждому не навяжешь. - Тогда я рада за вас, - вновь заговорила Тали. – Я всегда говорила, что вам нужно меньше думать. Хотя, став адмиралом и всецело прочувствовав ответственность, я поняла, почему вы всегда молчаливы и погружены в себя. Сама стала своим же страшным сном. - Милая, вы слишком к себе строги, - улыбнулся Колесников, пропуская в каюту Тали. – А еще очень молоды, так что вам задумчивость явно не к лицу. - К лицу… Вы даже не видели, какие у кварианцев лица, - сверкнула глазами Тали. – Может, у нас их и нет вообще? Я уже начинаю забывать о том, что в скафандре обитает биологическая единица. Настолько мы все привыкли вот к такой жизни, что сочтя себя киборгами, были бы не так далеки от истины. - А вот вы ошибаетесь. После того неописуемого случая с «Зубровкой», я внимательно изучил анатомию кварианцев, дабы не повторять ошибок в будущем, - похвалился Колесников. - Да, тогда неловко получилось, - покачала головой девушка. – Не ожидала, что мне настолько поплохеет от одного лишь глотка. Но я пришла не об этом поговорить… Как вам план Коллегии о возвращении родной планеты? - Это не план. Пока это лишь мечта, хотя подробностей ваших операций я и не знаю. Если я отвечу честно, то не обижу вас? Тали вновь покачала головой. - Глупо и не ко времени, - потер виски разведчик. – Даже если у вас это получится, смогут ли остатки армии и флота противостоять Жнецам? - Разумеется, нет, - отозвалась девушка. – Но адмирал Хан'Геррель старательно перетянул Коллегию на свою сторону и убедил в правильности своих взглядов. Мне пришлось подчиниться мнению большинства, хотя я против изначально. - То есть, вы против, но вам придется рисковать из-за авантюриста-адмирала? Но это же еще более глупо, чем начало войны с гетами! Милая, почему вы молчали при нашем разговоре с Коллегией? - Я слушала советского адмирала. Уверена, что так, как говорит он, скажет большинство людей. Ну, что кварианцы недалекие и недальновидные. Колесников тоже был уверен в подобном. Радовало, что генсек не он, и принимать решения о том, ввязываться ли в войну или не взаимодействовать с кварианским флотом – принимать другому человеку. Генеральный секретарь соображал быстро, но разведчик все равно ему сочувствовал. Столько взвалить на свои плечи и постараться остаться хорошим… Да это исторически невозможно! - А почему адмирал настолько уверен, что Жнецы – сказка? В свете всех событий и найденных Шепардом доказательств, откуда сомнения? - Не все. Хан'Геррель хочет быть уверенным, но не уверен, - поправила Тали. – Он не хочет откладывать войну с гетами, именно поэтому старательно делает вид, что больше в мире нет никаких проблем. - Я не знаю, что сказать, милая. Возвращение родины это, конечно, очень важное и нужное мероприятие, но не в данное время. Хотя, хрен его знает, когда наступит правильное. - За это вы и нравитесь, Колесников. Ваши постоянные сомнения делают вас очень правильным человеком, - высказалась Тали. – Все взвешенно и рассудительно. И взгляд не такой, как у Михайловича, а более масштабный, что ли. - Михайлович упрямец, но он потрясающий. Мне бы его уверенности в собственной непогрешимости. Знаете, в чем единственный минус советского гражданина? Мы настолько уверены в правильности постановлений ЦК, что не стараемся заглянуть в некоторые вещи глубже, чем нам их преподают. Феерически прекрасное образование, которое делает нас одними из самых грамотных представителей галактики, и чисто советская ментальность, делающая нас же самыми… Наивными, что ли. Я сейчас должен связаться с руководителем, и его мнение станет для меня собственным. Даже если я его внутренне не поддерживаю. Но все вот так как-то получается. То есть личное мнение исчезает, как только появляется уверенность, что вот этот назначенный товарищ все сделает правильно. Он же генсек – ему положено быть умнее и мудрее, а я могу и ошибаться. - У нас примерно тоже самое, только выбранное руководство сами с собой договориться не могут. А кварианцы поддерживают все решения Коллегии, независимо от правильности оных. Спасибо за разговор, Колесников. Если хотите, можем пообщаться после окончания переговоров, когда ситуация прояснится и мы поймем, кем или чем наши расы друг для друга являются? - Непременно поговорим, милая, - улыбнулся Колесников. - Можно я спрошу? – Тали опустила голову и выдержала паузу. – Почему вы называете меня милой? Я не припоминаю, чтобы вы обратились ко мне по имени. - Сам не знаю. Как-то привык обращаться именно так, - пожал плечами Колесников. - Вам это не нравится, или это оскорбление для кварианцев? - Совсем даже нет. Просто, меня отец так называл всегда. А вы… С образом родителя никак не ассоциируетесь. Колесникову тут же захотелось спросить, а с кем он тогда ассоциируется, но промолчал. Ответ девушки, независимо от того, что она скажет, был бы определенным шагом в сторону другой дружбы, более тесной и близкой. Хотелось ли этого? Пожалуй, нет. Для них обоих будет лучше сохранить дружбу в классическом виде, а не переводить в другие плоскости. И кто сказал, что дружить с женщиной невозможно? Невозможно, если ты озабоченный подросток, не знающий куда себя деть. А вот когда половая жизнь приобретает определенность, границы «женское» и «мужское» становятся более размытыми. Ну и появляется понимание того, что перед тобой не только «предмет» любовных утех, но еще и личность, которая, кстати, может и на тебя смотреть, как лишь на предмет для собственного удовлетворения. А вот это обидно. Обижаться на людей, которые придерживаются таких же эгоистичных взглядов, как и ты сам, легче всего. Для себя оправдание собственных помыслов любой найдет, а вот для другого… - Вы снова задумались, товарищ посол, - сказала Тали. – Поговорим позже. Колесников проводил взглядом Тали и связался с генеральным секретарем.

***

Генсек наблюдал за допросом протеанина, прохождение которого передавалось сразу ему в кабинет. То, что этот инопланетянин обладал очень нестандартным мышлением, было очевидно. А еще короткий экскурс в историю этой расы был полезен. Даже на экране протеанин выглядел настолько в себе уверенным, что это внушало уважение советскому руководителю. Довольно редкая черта, стоит отметить. Хотя, настроение у инопланетянина должно быть на редкость плохим. Родная раса уничтожена, вместо того, чтобы рассказывать ему о новом цикле, его нарочно тыкают в недавнюю для него потерю. Для него пятидесяти тысяч лет не прошло, а значит, боль разъединения довольно ощутима. Но генсека это особо не волновало. Жаль, что протеанин не был ученым или конструктором, а был лишь солдатом. Оружие, которое он довольно быстро и умело собрал, особой гениальностью не отличалось. Правда, была интересная особенность в том, что перезаряжать его не надо и при этом, оно не перегревалось. Такого ни одна раса добиться еще не смогла. А вот история войны в его цикле была более чем занимательной. Услышав сигнал вызова, генсек отвлекся от допроса. Увидев озабоченное лицо советского посла, руководитель вздохнул. Худшие его предположения о выдвигаемых условиях, похоже, обретали реальность. - Здравствуйте, товарищ Колесников. Как проходят переговоры? – тут же поинтересовался он. - Переговоры зашли в тупик, товарищ генеральный секретарь. Кварианцы хотят помощи от человечества в военных операциях с гетами. Мечтают вернуть Раннох себе, - отозвался Колесников. - Хм, забавно, - генсек улыбнулся. – Такого я даже предположить не мог. Самой смелой моей фантазией было требование подыскать подходящую им планету, но возвращение родины… Потрясающее время для ностальгии по родным каменистым полям, не так ли? - Я лишь передаю вам их желание. Вникать в то, о чем они мечтают, не моя задача, - отозвался разведчик. - Такое решение не может приниматься одним человеком, - задумчиво произнес генсек. – Верховным главнокомандующим я являюсь в военное время, а сейчас у нас относительный мир. Кварианские условия и возможность союза мы обсудим на ближайшем пленуме. Приостановите переговоры, объяснив им суть задержки с нашей стороны. О решении ЦК их известят. Возвращайтесь на Цитадель, Колесников, и спасибо за работу. - Есть, - отозвался Колесников. Генсек отключил связь и задумчиво посмотрел в окно. Довольно наглое условие в свете предстоящей войны. Точного времени прибытия армии жнецов никто не знает. И удивительного в том, если вторжение начнется через минуту, тоже не будет. А значит, нужно сосредоточить внимание именно на возможной войне, а не пытаться развязать микровойнушку. Как объяснить кварианцам, что в случае победы над жнецами, объединенный расовый флот вполне сможет выбить гетов с орбиты и на планете? И это будет благодарностью за возможный вклад кварианцев в войну. Делать это в преддверии бури – неразумно. Поймут ли те, кто романтически мечтает о доме, что остальные точно так же могут потерять свой, помогая кварианцам вернуть родину, вместо того, чтобы сосредоточиться на войне предстоящей? Если нет, то нужен ли СССР такой эгоистичный союзник? Ответ один.

***

Петровский внимательно осматривал клона, пытаясь найти в его поведении и характере хоть немного от прототипа. Ничего не было. Клон, который так и не придумал себе имя, был дерзок, злопамятен и завистлив к славе того, из клеточных соединений которого его создали. Но учился объект всему очень быстро и охотно. Узнав о том, что Шепард ненавидел те биотические способности, которые были направлены на атаку, а не собственную защиту, клон рьяно принялся изучать именно агрессивные техники. Являясь полной копией внешне, он страстно желал быть абсолютной противоположностью внутренних качеств капитана. Откуда в нем было столько злости, Петровский не понимал. Призрак внимательно изучал все новые данные о клоне. Чему тот успел научиться, какие приобрел предпочтения. Харпера волновала каждая мелочь, каждый пустяк. Сначала он хотел избавиться от клона, но узнав о том, что Шепард в войне участвовать не будет, пересмотрел решение. Пока копия капитана его лишь печалила. Такой человек не спасет его расу от глобального уничтожения. Сам Призрак, хоть и давно в своих экспериментах перешагнул грань дозволенного Этическим Советом человечества, но в границах собственного нормального разума остался. И этот самый разум ему подсказывал, что подобное существо спасать что-то не способно. Открытый эгоизм и бесконтрольная ненависть еще больше все портили. - Клон не идет на близкий контакт ни с кем, - заговорил Петровский. – Несмотря на то, что он рожден взрослым, у него подростковое восприятие. Он отрицает все авторитеты, хотя и ищет для себя человека, которому сам захочет подражать. Ни ты, ни я под это не подходим. В нас он видит родителей-создателей, которые создали его не для жизни, а про запас. То есть не человеком, а носителем нужных органов. - Мы для него враги, которые еще до его появления сделали его возможным донором, - кивнул Призрак. – Прислушиваться к одному из нас он не будет. Согласен. - И что будем делать? Ждать, пока он нас бросит или что похуже? – спросил Петровский. - Колесникова вызывай, - посоветовал Призрак. – Ты ведь сам говорил, что он все больше и больше осуждает генсека. Вот он нам и подходит. Не совсем церберовец, выполняет приказы, с которыми не очень-то согласен внутренне. Клону это должно понравиться. - Колесников? Согласится ли он быть нянькой? – с сомнением отозвался Петровский. - К серьезным проектам «Цербера» я его все равно не подпущу. Истинных мотивов его жалоб мы не знаем, а право на ошибку не имеем. Вот и пусть займется клоном. Даже если у него ничего не выйдет, большой потерей для нас это не станет, - посмотрев на нахмурившегося Петровского, Призрак повторил: - Вызывай Колесникова.