Долог путь до Ба Синг Се

      Но нет, Аанга не бросили в объятиях дальних родственников. Просто он всю дорогу назад рыдал, уткнувшись в царя Буми.       Пока они втроем: Аанг, царь Буми и Айро — прогуливались по поселку, остроумно подмечая отдаленное сходство различных элементов быта и архитектуры местных аборигенов с таковыми Воздушных кочевников, и дискутируя насчет их общего праязыка, Дэшен спускался в подземное святилище. На каждом этапе спуска следовало произвести особые ритуалы, которые нравились Дэшену всё меньше и меньше. И отдельное беспокойство вызывал все усиливающийся запах — то ли душного жилья, то ли хлева, нечистот, гниющей плоти… Он начал что-то подозревать, но все-таки был не до конца готов к тому, что увидит.       Дэшен вышел на подкашивающихся ногах, жадно глотая воздух. — Ну что, повстречался с просветленными? — спросил Буми. Дэшен прокашлялся. Вытер пот со лба. Обвел всех слегка ошалевшим взглядом. — Да. Чодпа. Их называют чодпа. Знаете про ритуал Чод? — Да, конечно, — оживился Аанг, — эта практика заключается в подношении «самого ценного», единственного, что есть действительно своего у человека в этой жизни — собственного тела. Это так замечательно! От сострадания ко всем живым существам, выполняя парамиту щедрости, ищущий Просветления выполняет «действие безграничного даяния» на благо всех живых существ, — слегка нараспев начал Аанг, — все духи, злые и добрые, хозяева местности и защитники, все они собираются на пир-цог, и монах погружается в медитацию, представляя, как подносит им всё, что имеет, без остатка… — Аанг прикрыл глаза. — «На протяжении беспредельного ряда веков, в процессе повторяющихся существований, я заимствовал у бесчисленных существ за счет их благоденствия и их жизней мою пищу, мою одежду и всевозможные блага, чтобы содержать свое тело, которое я так любил. Я отдаю свою плоть алчущим, кровь — жаждущим, свою кожу — тем, кто наг, кости свои — на костер для тех, кто страдал от холода. Бесчестье да падет на мою голову, если я устрашусь принести эту жертву. Позор всем, кто не осмелится принять ее», — процитировал он. — «…отсечение корня самого ума, отсечение пяти омрачающих ядов, отсечение крайностей и измышлений в медитации, отсечение тревоги, надежд и страхов в действиях, а также отсечение гордыни составляют истинный смысл практики чод, поскольку все это есть отсечение», — подхватил Буми. — Ага, мы в курсе. — Но эту практику делают далеко не все, — пожал плечами Аанг, — шифу Гиацу вообще называл ее вредоносной. Но все равно некоторые монахи улетали, чтобы помедитировать на кладбище, представляя, как их тело пожирают духи, пока от них не останется маленькая кучка обуглившихся останков, плавающих на поверхности озера грязи нечистых помыслов и дурных дел, запятнавших их духовную сущность на протяжении неисчислимого ряда существований… Правда, другие наставники говорили, что, в некотором роде, человек, в котором воплотился Аватар, тоже осуществляет приношение собственного тела каждый раз, когда Аватар действует через него, поэтому мне об этой форме медитации рассказали подробно… Хотя Гиацу был против.       Дэшен кивнул. Выдохнул. — Да, — слабо сказал он. — Только они тут практикуют чод на самом деле. Физически. Эти их просветленные… Это… люди-обрубки. У них остается одно ухо, и язык, чтобы слышать просьбы и отвечать просящим, а остальное… — Дэшен сглотнул, — они сразу или постепенно приносят… в дар духам. Духи слетаются на пир, жрут их плоть, и за это служат им. Такой… симбиоз. Потом… В конце им отрубают голову. — То есть вот эти все представления, как дакини* им отрубает голову, вспарывает живот, сдирает кожу, отрубает конечности, и всё такое, они на самом деле… реализуют? — уточнил Буми. — Ну-у… Это в самом конце, а сначала они отрубают конечности, насколько я понял… — По частям? — поинтересовался Айро, — ступни, кисти, потом ноги до колен, предплечья… — Я… — выдохнул Дэшен, — не стал уточнять детали… — Это… — задохнулся Аанг, — неправда! это не может быть правдой, это духовная практика, умозрение, содержание медита… — Это древние, дикие люди, — пожал плечами Буми, — они понимают всё буквально… Только вот что не понятно. Как эти чодпа выживают, с отрубленными-то руками-ногами… — Отрезанными ушами, носами, вырванными глазами, — добавил Дэшен, — я так понял, что-то вроде «духи лечат»… Духов там реально дополна, кишмя кишат, даже не входя в транс, прямо всей кожей чувствуешь… — Нет, нет, нет, ты все не так понял! — помотал головой Аанг. — …они получают возможность все время видеть мир духов, разговаривать с духами и даже приказывать своим духам-помощникам, тем, кто пошел к ним на службу в обмен на участие в пире-цог… — Это медитация по отсечению привязанностей к омрачениям материального мира… — продолжал Аанг. — Это из их конечностей они делают все эти свои висюльки? — спросил Буми. Дэшен нервно пожал плечами. — Я не знаю. Давайте… — …сожжем всё здесь к херам! — предложил Айро. — Азулоныч… — протянул Буми.       Хосокава Таро и Хорибэ Чжуге готовили ужин, и между делом обсуждали завтрашние похороны. — Ну, число не окончательное, может, за ночь еще кто умрет, — заметил Таро, нарезая редис полупрозрачными кружками. — Я там не уверен насчет одного болящего. — Угу. Ну, мы на всякий случай подготовили запасные урны. — Да, дело такое. Небесный суд. Так, ну что, суп снимаем? — Пора, — согласился Хорибэ, и поставил на место котелка сковороду. — Сейчас, пожарю блинчиков, и можно звать молодежь. Надо у Зуко спросить, во сколько завтра? — В полдень, как обычно? Главное, не раньше утреннего обхода… А вообще, может, без него обойтись? — Это обязанность Зуко. — Жалко парня. — Тут уж ничего не поделаешь. Без мощного Покорителя тела до конца не прогорят. Можно звать их уже, пока руки помоют, пока на стол накроем…       Таро выглянул на крыльцо. Сокка и Катарра маячили где-то вдали. — Куда они рванули-то, все готово почти? Руки мойте, и вперед. — Аанга встречать, — ответила Тоф, — Зуко, руку мне дай! Ничего, зато нам всё самое вкусное достанется…       Заслышав слова Тоф, Маотайфа, до того сыто дремавший в корзине, поднял ухо и открыл один глаз, а потом стал спешно выбираться из своего лежбища. — Смотри, не разболтай Дэшену про тушенку со сгущенкой, — хмыкнул Таро, — а то он меня убьет, и больше таких разносолов не получишь…       Маотайфа в ответ коротко мрявкнул и потрусил к выходу. — Так, ну что, вот тут у нас есть отличный ящик с лабораторной посудой, думаю, ей мы и обойдемся, хотя столовые приборы можно было бы и позаимствовать у местных, если, конечно, у вас нет личного комплекта… — У меня — нет, — покончившая с мытьем рук Тоф вошла в лазарет, и слегка растерялась на дощатом полу, — посадите меня куда-нибудь. — Хорибэ проводил ее к танкетке, придвинутой к столу, Тоф забралась на нее с ногами. — Аанга будем ждать? — Как Зуко скажет, — пожал плечами Таро. — Придется, а то Катарра нам потом плешь проест, — вздохнул Зуко, и взялся помогать Таро расставлять посуду.       Хорибэ с Таро переглянулись. Если вдруг ненароком Владетельные тоже захотят присоединиться, кое-кому придется остаться голодными. И это точно будут не цари.