Песнь огня и осколки пепла

      Обрывки памяти снова всплывали перед глазами Азулы, размытые и неясные, словно тени на поверхности воды. Она всё чаще задавалась вопросом, почему оказалась в этом месте и что с ней произошло, но ещё больше её беспокоило то, что сказал Илани — её тело было обожжено. Каким образом? Почему?       Последний момент, который она помнила, был смутным и обрывочным. По приказу Лорда Огня она отправилась на Кипящую Скалу — суровую тюрьму, скрытую в кипящих водах, чтобы проверить, как там обстоят дела и как устроены процессы во внутренних стенах. Лорд Огня хотел убедиться, что все предатели и мятежники держатся под строгим контролем, а Азула должна была стать его глазами и руками.       Резкий удар. Крик, от которого звенело в ушах. Полёт вниз, когда воздух обжигал её лицо, а земля стремительно приближалась. И невыносимая боль, когда всё вокруг превратилось в хаос. Азулу поглотила тьма, и всё, что осталось — это огонь и кипящая вода, которые слились воедино, словно сама природа решила разрушить её до основания. Резкий удар. Полёт вниз. Невыносимая боль.       Принцесса подскочила на кровати, проснувшись в поту. — Дитя, снова мучают кошмары? — Я не помню... — выдохнула Азула, пытаясь собрать разбросанные мысли. — Всё это… не складывается. Кипящая Скала, я... Я не должна была там оказаться, — хрипловато пробормотала девушка, чтобы отогнать призрак шипящего голоса из сна, и запрокинула голову, уперевшись затылком в деревянную стену.       Ей довольно часто снились кошмары, правда, обычно в этой роли выступали гротескно чёткие и детальные воспоминания — из детства или из недавнего прошлого. — Память — коварная штука, — тихо сказала бабуля, осторожно кладя руку на плечо Азулы. — Иногда мы забываем не потому, что не можем вспомнить, а потому, что не готовы принять правду.       Азула приняла решение остаться здесь, пока не восстановит память и не вернет свою силу.       По правде говоря, она даже привыкла к этому месту: отвары старухи Мо, горькие, но умиротворяющие, стали частью её повседневной жизни. Азула с удивлением обнаружила, что даже привыкла к местным детям, которые постоянно крутятся рядом, будто нарочно испытывая её терпение. Они таскали за собой свои игрушки, смеялись и болтали, как будто не замечая её холодного взгляда.       Энко, конечно, всё так же пыталась зацепить её своими дерзкими замечаниями, словно искала каждую возможность, чтобы бросить вызов.       И даже Илани, который часто исчезал и проводил большую часть времени в храме за медитацией, стал частью этого мира, к которому она постепенно привыкала.       Старушка порой поручала ей несложные дела — принести воду из реки, растопить очаг или нагреть казан, что Азула, неожиданно для себя, охотно выполняла. Она умела подобрать слова и не раздражала принцессу, а через время ей даже стало комфортно со старухой по имени Мо. — Что ты делаешь? — Азула недовольно нахмурилась, сидя на траве в позе сукхасана, скрестив ноги и стараясь сосредоточиться.       Илани сел напротив Азулы, его движения были плавными и размеренными, словно он находился в гармонии с самим собой и всем, что его окружало. — Разве не видишь? Буду медитировать с тобой, — сказал Илани, не скрывая лёгкую улыбку на губах.       Она никогда не любила медитацию.       Зачем успокаивать разум, когда он всегда был натянут, как струна, и служил ей лучше любого оружия? Все её навыки и сила были отточены до совершенства с самых ранних лет, и она не видела смысла сидеть, закрыв глаза, когда могла бы тренироваться или строить планы.       Но сейчас всё по-другому. Азула питала надежду, что таким способом она разблокирует свою ци и сила огня снова вернётся к своей хозяйке, но сколько бы она ни пыталась сосредоточиться, каждая попытка расслабиться лишь выводила её из себя ещё больше. — Всё больше понимаю, медитация — бесполезное занятие, — Азула открыла свои глаза и посмотрела на мягкие черты лица Илани, — созданная для тех, кому нечем заняться.       Илани сидел напротив, его дыхание было ровным, а черты лица — спокойными. Он, казалось, не замечал суеты мира вокруг, полностью погружённый в собственное состояние умиротворения. — Закрой глаза, глубоко вдохни и выдохни, — дал наставления монах, не открывая глаз, — медитация для каждого выполняет свою функцию: для кого-то это очистка разума, а кто-то находит ответы на свои вопросы.       Азула прищурилась, чувствуя, как недовольство и сомнение накатывают на неё с новой силой. Ей всегда казалось, что она знает своё тело лучше, чем кто-либо другой, но теперь, когда магия была заперта, она впервые чувствовала себя чужой в собственной коже. — Почувствуй тепло внутри себя, — продолжил Илани, его голос был ровным и мелодичным, — как оно течет по твоим жилам и бурлит, словно огонь, который никогда не угасает. Всё, что тебе нужно, уже внутри тебя.       Азула с недоверием следовала его указаниям, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, но с каждым разом, когда она старалась почувствовать свою ци, её мысли возвращались к провалу и разочарованию.       Она сделала ещё один вдох, стараясь сосредоточиться на внутреннем тепле, о котором говорил Илани, и даже на мгновение ей показалось, что она действительно чувствует слабый отклик, как слабый огонёк, спрятанный где-то глубоко внутри. — Попалась! — закричала Энко издали, её голос прозвучал как весёлый вызов, и в следующий миг яркий огненный поток устремился в сторону Азулы.       Азула резко открыла глаза, мгновенно вырванная из медитации, и инстинктивно перекатилась на спине, уворачиваясь от огня. «Вот же неугомонная девка".       Энко была как стихия, которую невозможно было контролировать — безрассудная, наглая и абсолютно без тормозов. Эти внезапные атаки явно забавляли её, как будто это была очередная игра, в которой она не собиралась проигрывать. — Ты слишком расслабилась, безымянная! — крикнула Энко, дерзко ухмыляясь. — А ты, взбалмошная девчонка, слишком смелая для своего возраста! — крикнула Азула в ответ, её голос был полон гнева.       Энко, видя её ярость, лишь усмехнулась ещё шире, словно её единственная цель — вывести Азулу из равновесия.       Илани, сидящий неподалёку, не смог сдержать тихий смех, наблюдая за этим импульсивным обменом. — Ещё смеёшься? — раздражённо бросила Азула в сторону Илани, её голос был полон негодования, смешанного с растерянностью. — Прости, но иногда вы так похожи, что сложно не улыбнуться, — сказал он с лёгкой иронией, не стараясь скрыть своё веселье. — Может, вместо споров вы направите эту энергию в тренировку или помощь бабуле Мо? Она как раз собиралась готовить отвары, и ей не помешала бы помощь.       Энко фыркнула, скрестив руки на груди. — Я не для того училась магии, чтобы помогать с отварами, — бросила девочка, косясь на Илани и потом снова на Азулу, словно бросая вызов обоим. — Вот безымянная пусть и поможет, раз все равно огнем не владеет. — Ты слишком много болтаешь, Энко!       Девчонку выводила эта безымённая, она всей душей ненавидела незнакомку за ее колкие слова и высокую самооценку, еще и братик Илани… Вечно таскался рядом с ней, сдувая с неё пылинки. "Энко, не говори то, Энко, не делай это. Бесит".       Девочка выстрелила потоком магии прямо в Азулу, а та в свою очередь с ловкостью и грацией, отточенными годами тренировок, молниеносно отскочила в сторону, едва касаясь земли, и огонь пролетел мимо, оставив за собой обугленные следы.       Азула двигалась легко, как хищная кошка: её тело сгибалось и разворачивалось в воздухе, словно это была не битва, а танец. Она перекатывалась на спине, плавно уходя от очередного удара, а затем сделала сальто, пролетая над следующим огненным потоком, выпущенным Энко. Приземлившись на ноги, она мгновенно устремилась вперёд, не теряя ни секунды.       Дистанция между ними сокращалась, Энко поняла, что её обычных атак недостаточно, и, собрав всю свою силу, вытянув руку вперёд, выпустила мощный поток пламени, надеясь остановить Азулу, но принцесса уже практически оказалась вплотную и резко остановилась, блокируя удар одной рукой, и её ладонь уверенно встретила огонь, отбросив его в сторону.       Её дыхание было ровным, а глаза горели решимостью и насмешкой, которую она не могла скрыть. Она резко схватила Энко за воротник рубахи и одним движением притянула к себе, так, что их лица оказались на расстоянии дыхания. Энко попыталась вырваться, но хватка Азулы была крепкой, словно железные тиски. — Видишь? — прошептала Азула, её голос прозвучал как тихое, но опасное предупреждение. — Даже без своей магии я непобедима. И тебе никогда не сравниться со мной, девчонка. — Принцесса отпустила воротник, и девочка грохнулась на пятую точку.

***

      Местные жители с раннего утра суетились, готовясь к великому празднику драконов и их матери — одному из самых значимых событий в их жизни. Деревня наполнилась шумом и суетой: мужчины развешивали яркие флаги и ленты алых и золотых цветов, символизирующие пламя и силу драконов, а женщины готовили ароматные блюда, щедро приправленные пряностями, которые должны были угодить духам. Повсюду витал запах свежих трав и дыма от костров, на которых готовились особые ритуальные угощения.       Согласно древней легенде, Агнея была не просто богиней огня, но и великой матерью всех драконов. Она создала первый огонь, вдохнув его в мир, и из её пламени появились великие драконы — хранители магии и силы. Считалось, что каждый дракон носил в себе частицу её души, её бесконечное тепло и мощь.       Илани подошёл к Азуле в тот момент, когда та наблюдала за приготовлением к празднику. — Сегодня вечером на горе будут зажигать ритуальные огни в честь Агнеи, — тихо сказал он, нарушая тишину вокруг них. — Хочешь подняться со мной? Это старый обычай — зажигать огонь на вершине, чтобы осветить путь для духов драконов и самой богини.       Азула подняла взгляд на Илани, её глаза сузились от скептицизма. Она не верила в эти ритуалы и обряды, считая их чем-то ненужным и суетным. Её жизнь всегда была построена на жёстких принципах, и ей казалось глупым тратить время на почитание того, что уже давно исчезло из мира, но в словах Илани была какая-то тихая, не навязчивая уверенность, которая заставляла её хотя бы выслушать его до конца.       Он замолчал, ожидая ответа, но, заметив её нахмуренный взгляд и едва заметный укор, решил продолжить. — Обычно туда поднимаются семьями и парами… — тихо добавил он, его голос звучал почти извиняющимся тоном. — Но я бы хотел показать тебе это место. Думаю, тебе будет интересно увидеть, как это происходит.       Илани смутился, его взгляд скользнул вниз, а уши начали медленно покрываться багровым румянцем. Для монаха, привыкшего к одиночеству и редким взаимодействиям с другими людьми, пригласить кого-то разделить с ним подобный момент было необычным и даже немного пугающим. Всё его окружение состояло из деревенских жителей, которые давно привыкли к его присутствию, и Энко, которая обращалась с ним как с братом, иногда дразня за его робость и серьёзность.       Он не пытался её впечатлить или навязать своё общество — он просто хотел показать ей что-то, что для него самого имело значение. — Ты правда хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила она, пытаясь уловить истинные мотивы за его предложением.       Отмечая его смущение, Азуле было странно видеть Илани таким уязвимым: чаще всего он демонстрировал свою мудростью, относился ко всему с легкостью и спокойствием.       А что сейчас?       Уж не придумал ли он себе то, чего нет, в своей светлой голове? Она принцесса народа огня и не намерена связать свои узы со слабым простолюдином из деревни. Все равно в скором времени она покинет это место. Так чего он удумал? — Да, хочу, — сказал он тихо, но твёрдо. — Ты не обязана верить в то, что это поможет. Я просто думаю, что иногда видеть мир с другой стороны… полезно.       Вот в чем дело: монах уверен, что зажигание огней на какой-то там горе поможет вернуть ей её магию, а она уже была настроена на то, чтобы отвергнуть его чувства, которых и не было совсем. И сейчас, когда они поднимались по извилистой тропинке, принцесса понимала, насколько комична была ситуация. Она правда думала, что монах испытывает к ней чувства?       Насколько ей известно, монахи не связывают себя браком и уж точно не вступают в романтические отношения. Илани был предан своим учениям и путям ци, и сама мысль о том, что он мог бы испытывать что-то подобное, казалась ей нелепой.       "Он, наверное, даже за руку ни с кем не держался", — усмехнулась про себя Азула, вспоминая, как он всегда держался на расстоянии и сдержанно общался с другими людьми. Для него важнее были внутренний покой и духовные поиски, а не мирские привязанности. — Ты всегда так нервничаешь, когда приглашаешь кого-то подняться с тобой? — неожиданно спросила Азула, её голос прозвучал резко, но в нём была тень усмешки.       Илани вздрогнул, его лицо слегка потемнело от смущения, но он быстро вернул себе спокойствие. — Не то чтобы у меня было много возможностей кого-то пригласить, — признался он, слегка улыбнувшись. — Все годы я подымался сам. — Энко, наверное, будет в ярости, узнав, что её братец пошёл на гору с «безымянной», — язвительно заметила Азула, иронично изогнув бровь. Она представляла себе лицо Энко, полное возмущения, и это невольно вызывало у неё усмешку.       Эта девчонка слишком привыкла считать Илани своим, и даже мысль о том, что он пошёл с кем-то другим, явно заставила бы её кипеть от гнева. Хорошо, что ее вовремя отправили на рынок и она вернется немного позже.       Илани хмыкнул, покачав головой, его взгляд был тёплым и понимающим. — Наверное, будет, — признал он с улыбкой. — Но она поймёт. Энко всегда бурлит, но в глубине души она понимает больше, чем кажется.       Они продолжили подниматься по тропе, и Азула, чувствуя, что их разговор отвлёк её от прежних мыслей, наконец решилась спросить то, что давно её интересовало. — А можешь рассказать об этой легенде об Агнеи и драконах? Впервые в жизнь её слышу.       Илани на мгновение задумался, его взгляд устремился к горизонту, где небо начинало темнеть, а первые звёзды едва заметно мерцали на фоне уходящего заката. — Агнея — это древняя богиня огня и мать драконов, — начал он, его голос был тихим и спокойным, — она не просто управляла пламенем, но и даровала жизнь первым драконам, которые стали её детьми и хранителями мира. Считается, что из её пламени родилось само солнце, и каждый огонь, горящий на земле, — это частица её силы. Но однажды, когда мир оказался под угрозой разрушения, Агнея пожертвовала собой, чтобы спасти своих детей, — продолжил Илани, его голос стал более задумчивым. — Она поглотила враждебные силы, и её огонь иссяк, став частью солнца. С тех пор драконы потеряли свою мать и больше не могут рождаться. Праздник Агнеи — это не только память о великой богине, но и надежда, что однажды её огонь вновь вернётся в мир, и драконы возродятся вместе с ним.       Азула и Илани продолжали подниматься по извилистой тропе, пока наконец не достигли самой высокой точки горы. Вершина открывала вид на всю деревню, утопающую в вечерних огнях, а небо над ними было покрыто звёздам.       Илани, поднявшись первым, оглянулся и подал Азуле руку, чтобы помочь ей взобраться на самый край. Она на мгновение замешкалась, не привыкшая принимать помощь, но всё же ухватилась за его протянутую ладонь. Тёплое прикосновение казалось неожиданно приятным, и, несмотря на своё обычное упрямство, Азула позволила Илани помочь ей подняться.       Когда они оба оказались на вершине, Азула окинула взглядом горизонт, ощущая лёгкое волнение от высоты. — По легенде, когда-то давно раненый дракон упал на эти земли, прямо на окраине нашей деревни. Несмотря на то, что он был тяжело ранен, местные жители, вместо того чтобы бежать или бояться, окружили его заботой и вылечили.       Илани сделал паузу, а его голос звучал так, будто он сам видел это событие своими глазами. — С тех пор, как дракон покинул деревню, всё вокруг начало цвести. Засуха прошла, земля стала плодородной, а дожди вернулись. Дракон принёс удачу и благословение, и люди поверили, что забота и доброта, которые они проявили, вернулись к ним.       Илани повернул к Азуле и нежно улыбнулся. Его длинные волосы мягко колыхались на ветру, и в свете заката он казался чем-то нереальным. — История дракона схожа с твоей, надеюсь, и ты принесешь нам удачу.