Он не видит, но знает, что на столе Тимотео лежит письмо с предложением о назначении Тсунаеши Десятой. «Добрый, искренний ребенок, что так похож на Примо…». Пистолет привычно ложится в руку, опаляя ладонь холодом. Действия привычны. Он спокоен. Отличие в том, что пистолет подносит к собственному виску.

Сочувствие главным героям и нежелание им уподобиться. Она здраво рассуждала – для становления чем-то подобным изначально нужна некая детская непоседливость, вера в добро и набор психологических травм, что позволят идти вперед с ослиным упорством, вырывая свою жизнь из костлявых рук, пренебрегая ей. У девушки было иное отношение, а потому Смерть была бы принята с усталой усмешкой и понимающим взглядом. Ничто не вечно.

Она сжимает в руках письмо. О смерти. Смерти ее последнего сына. Того, за кого она держалась после потери младшего. Она хочет кричать. Она хочет плакать. Она хочет ощутить хоть что-то помимо этой оглушающей пустоты внутри. Ее словно заморозило. -Нана, дорогая, мне жаль - она не верит. Больше нет. Потому что не чувствует искренности слишком давно. Из ее мужа вытекает жизнь, а женщина гадает о том, как много раз тот наблюдал за той же картиной с участием их детей.