Прикладная культурная антропология или...

Северус Снейп был первым, кто признал бы, что не очень хорошо ладит с детьми. Они ему просто не нравились. И само собой, он не был в восторге от необходимости обучать их. А уж руководить ими в зельеварческой лаборатории ему и вовсе было не по сердцу. Если бы он мог запереть первогодков в сундуке и отложить их обучение до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать и они хоть немного не поумнеют… Он бы сделал это в мгновение ока. Он также признал бы – хотя и не столь откровенно – что никогда не возглавил бы никакой иной факультет, кроме Слизерина. У него просто не было сил проявлять заботливость по отношению к подопечным. К счастью, слизеринцы, в общем и целом, в воспитании не нуждались. Факультет был сродни змеиной яме, где личные интересы переплетались с политикой родов, и всё это на фоне нескончаемого соперничества, возведённого в абсолют. Снейп следил за тем, чтобы всё было под контролем, давал знать родителям, если их отпрыски нуждались в небольшой ободряющей беседе, и по большей части факультет находился на самоуправлении. Так было, пока не появилась Грейнджер. Неспособная вписаться в систему и слишком упрямая, чтобы подчиниться ей. Привычный ритм первого курса был сведён на нет. Словно привлечённый его мыслями, раздался стук в дверь. Снейп открыл её, чтобы впустить ту самую первогодку, которая доставляла столько хлопот. Гермиона вошла, не отрывая глаз от пола. Она была явно расстроена и столь же явно пыталась это скрыть. – Вам будет отрадно узнать, мисс Грейнджер, – сказал Снейп, усаживаясь за свой стол, – Что я имел беседу с мисс Паркинсон. Сегодняшний инцидент... Он больше не повторится. – Благодарю вас, сэр. – Ответила Гермиона. Снейп слегка нахмурился. В её голосе отсутствовала победная нотка, столь характерная при наличии поверженного соперника. Студентка продолжала выглядеть удручённо. Строго говоря, это была именно та ситуация, в которой он обычно связывался с родителями студента по каминной сети. Конечно, это не представлялось возможным, когда в качестве родителей речь шла о паре дантистов. Подавив вздох, Снейп призвал на помощь всю свою решимость: на этот раз ободряющая речь будет исходить от него. – Что вас беспокоит, мисс Грейнджер? – Спросил Снейп. Гермиона явно пребывала в нерешительности. Она даже прикусила губу, но затем слова хлынули из нее потоком: – Почему всех так волнует, что мои родители – магглы? Как ведьма я также хороша, как и остальные! Даже лучше. – Вы должны понять, мисс Грейнджер, что успех слизеринцы ценят превыше всего остального, – попытался объяснить Снейп. – История рода, личное обаяние, личные связи – всё это может иметь такое же или даже большее значение, чем просто магические способности. Если же вы пытаетесь соревноваться только в магическом таланте, то быть чуть лучше своего класса недостаточно – вы должны быть вдвое лучше. – Но всё равно, они все меня ненавидят, они ко мне придираются, – выпалила Гермиона, и слёзы потекли из ее глаз, – почему именно надо мной они издеваются? Почему я им так не нравлюсь? Почему они все время на меня нападают? Последняя фраза прозвучала как вопль, и Снейп увидел, как одиннадцатилетняя девочка заливается слезами в его кабинете. Для зельевара это было не в новинку – всего полчаса назад Панси Паркинсон сидела у него в таком же состоянии. Просто обычно именно он был тем, кто заставлял их терять самообладание. То, что кто-то настолько эмоционально ранимый обратился к нему за поддержкой, было весьма необычно. Честно говоря, это немного сбивало с толку. – Мисс Грейнджер, возьмите себя в руки, – рявкнул Снейп. И она послушалась – откровенные рыдания сменили редкие всхлипывания. Профессор собирался с мыслями. Северус Снейп никогда не понимал, что делает одних людей похожими на других. Какими бы неуловимыми свойствами это не было вызвано, он ими не обладал. Но когда дело доходило до людей, выделяющих кого-то в роли объекта для травли, о, это была уже совсем другая история. Многие годы Северус провел в качестве Пожирателя Смерти, наблюдая за политикой силы, которая была в ходу во Внутреннем круге. Ещё больше лет он провёл, наблюдая, как подростки ловкостью добиваются более высокого социального положения. За это время он научился многим вещам: слабость раздражала, сила – была привлекательной, страх – надежнее любви… Когда Снейп пустился в объяснения свойств человеческой натуры, то обнаружил, что эта тема ему нравится. Какое-то время у него не было возможности читать вверенным ему слушателям лекции о чём-либо, кроме зелий. А Гермиона была единственной ученицей-первогодкой, которая (как он мог полагать с полным основанием), была способна понять любую сложную лекцию. И хотя она не задавала никаких вопросов, но, казалось, внимательно следила за его объяснениями, почему никогда нельзя наносить врагу небольшое увечье. Он даже поймал себя на том, что слегка разошёлся, и наконец оборвал себя рассказом о случае, когда Барти Крауч был почти до безумия доведён пытками. Откашлявшись, Профессор убедился, что полностью завладел её вниманием. – Надеюсь, вы понимаете, – резюмировал Снейп, – что единственный человек, который может решить ваши проблемы, это вы. – Да, сэр, – ответила Гермиона. Она поколебалась, а затем задала свой вопрос после того, как Снейп нетерпеливо махнул рукой. – Просто... Скажите, почему я вам не нравлюсь, сэр? – Что заставило вас так думать? – Осведомился Снейп. Он действительно испытывал некоторое презрение к явным соглашательствам, но считал, что хорошо скрывает свои чувства. Не то чтобы он боялся, что кто-то увидит его неприязнь к магглорожденным, но открыто презирать своего же подопечного было бы дурным тоном для главы дома. – Вы никогда не начисляете мне никаких баллов, как другие профессора, – сказала Гермиона. – Когда я отвечаю на вопрос или делаю что-то правильно, я зарабатываю очки для Слизерина. Ну конечно же, он не собирался начислять баллы магглорожденным – определённый имидж сам себя не поддержит. К счастью, на подобные вопросы Снейп уже давно выработал стандартный ответ. – Вы следуете указаниям и пересказываете информацию, почерпнутую из книги, – сказал Снейп, сцепив пальцы. – Чтобы заработать у меня баллы нужно нечто большее Он не был уверен, что ему нравится любопытный блеск её глаз, когда он провожал её из своего кабинета. Но, по крайней мере, она не плакала.