Крысёныш

Но знали это немногие. Говоря честно, об этом не знал никто. После мистического пожара, вызванного неизвестными обстоятельствами, это имя было стерто из всех баз данных. Тело, что должно было лишь подтвердить догадки следователей, слишком сильно обгорело, и опознать небезызвестного доктора смогли лишь по группе крови и схожему телосложению. На момент пожара Нокс был обвинен в нескольких убийствах и должен был пойти под суд, но судьба распорядилась иначе. На похороны Александра никто не пришел, а память о том, какой вклад он внес в науку, останется лишь у некоторых выживших при пожаре и немногих впечатлительных личностей, что решат повторить эксперименты Нокса. Таких, к слову, в первое время было довольно много. Многие компании желали заполучить этот эффективный яд, что не оставляет ни одному вредителю и шанса, растворяясь в воздухе за несколько секунд. Но успеха, в отличии от доктора, они не достигали, из-за чего многие паразиты выживали, а люди, полные уверенности, задыхались в паленом газе Нокса. Эти трупы никто не спешил записывать на счет мертвеца, но бранным слово так или иначе осыпали его фамилию, в надежде что в следующий раз пропорции серы и хлора окажутся верными. Играть с огнем вскоре перестали, предпочтя непроверенным и мистическим формулам, что были созданы психопатом, известные и стабильные. Благоразумия к несчастью хватило не всем, и по этим кровавым следам, что вели в ту самую лабораторию, решила отправиться молодая воровка. Словно бельмо на чьем-то глазу разодетая в снежно–белые наряды девушка скакала с уступа на уступ, приближаясь к заветной цели. Расположенный на самом дне котлована, окруженного высокими стенами, под темным звездным небом красовался заброшенный исследовательский центр по борьбе с вредителями. Его внешний вид давал понять, что это место точно не для слабонервных. Десятки резервуаров, когда-то наполненных чистой водой, превратились в отстойники для обезвреживания последствий пожара и трещали по швам везде где только можно. Несколько кораблей, что принадлежали компании, также пострадали, и их обломки сейчас покоились в стенах здания. Нет, их не разобрали и не оставили внутри, корабли буквально врезались в стены исследовательского центра и остались там, изредка покачиваясь и потрескивая. Стены же были черными подобно смоле, лишь в некоторых местах можно было разглядеть белые линии и обгорелые символы компании «Хамберт Лабс». Даже спустя несколько лет зловещее присутствие не покинуло это место, и даже Лобе, смелой перед лицом смерти девушке, стало не по себе. Одно дело прибыть в столь жуткое место, а другое войти в него и прочесать метр за метром в поисках нужной тебе информации. Лоба подозревала, нет, была уверена в том, что между доктором Каустиком, разбирающимся как никто не другой в ядах, и Александром Ноксом, что был обвинен в жестоких убийствах предположительно при помощи нового вида пестицидов, есть связь. И дабы манипулировать доктором ей нужны нити, за которые при необходимости можно будет дергать. Но как оказалось все нити вели сюда в это ужасное место, в котором опасно было находится даже крысам и тараканам. Девушка, отбросив посторонние мысли, уверенно прошла мимо бывшего поста охраны, что был почти полностью уничтожен после взрыва газового баллона, перемахнула через обломки разорванного напополам звездолета, вторая половина которого торчала из стены складских помещений, и вошла через главный вход в лабораторию. Тут-то она поняла, как ошибалась, ведь здание снаружи представляло из себя произведение искусства по сравнению с тем, что творилось внутри. Покрывшиеся десятками трещин стены окутывались маленькими росточками грязных от химикатов цветов, а с потолка на пол постоянно капали различного вида жидкости, что отдалённо напоминали краску. Все окна были выбиты неизвестной силой, а осколки лежали неподалеку, изредка отражая лунный свет, что проникал сквозь дыры в стенах. От стальных дверей, что должны были автоматически открываться перед входящим, остались сильно деформированные ржавые огрызки. Некоторые из них лежали, свернувшись в причудливые формы на полу, а остальные уродливой кучей хлама преградили дверной проем. Все это усугублялось практически полным отсутствием освещения и глухим писком мертвой проводки, что давил на уши воровки не хуже какой-нибудь сирены. С трудом проскользнув в заваленный дверной проем девушка обнаружила холл, заполненный лужами различных жидкостей всех цветов радуги. Эта картина в своей неоднородности даже больше завораживала чем пугала. Светящиеся реагенты на полу играючи пускали лунных зайчиков в синхронизированный танец на по потолку, изредка переливаясь и образовывая новые цвета неизвестные науке. Правда Лоба не была из числа тех, кто может назвать себя ценителем прекрасного, если только это самое прекрасное не висит у нее на шее или еще на какой-то части ее тела, поэтому она в пару скачков перебралась через эти лужи и устремилась в северное крыло, перед входом в которое заржавевшая и закоптившаяся табличка услужливо сообщала гостье «Отдел по борьбе с пестицидами». Долго ей искать не пришлось, Нокс был лучшим в своем отделе, и его кабинет находился практически у самого входа, вот только вся его немаленькая лабораторная комната была завалена фрагментами крыши. Протиснуться туда с трудом смогли лишь маленькие крабкамы и снять то немногое, что осталось от помещения. Там же и было обнаружено обгоревшее тело доктора, которое ценой огромных усилий смогли вытащить из-под завала. Лоба изначально предполагала, что сможет войти в помещение при помощи своего браслета, но, увидев разруху в живую, решила не рисковать своим здоровьем и действовать по плану Б. Изящно выхватив посох из-за своей спины, она вогнала его в землю и начала с интересом рассматривать содержимое ближайших комнат. Вероятность того, что под грудой камней хоть что-то уцелело, очень мала, но уходить ни с чем воровка не привыкла и начал тщательно бегать глазами по черному рынку. Перед ней монотонно плыли разбитые мониторы компьютеров, фрагменты проводки здания и некоторые детали роботов типа МРВН, пока ее глаз не зацепился за необычное устройство, по старению похожее на блок памяти. Девушка этому крайне удивилась, так как такие устройства выходили из общего пользования еще когда она сама была маленькой, а уж в такой современной лаборатории встретить эту рухлядь можно было только во время сбора металлолома, но вспоминая личное дело Нокса и его любовь к проверенным методам, Лоба решила попытать счастье. На ее глазах в матрице посоха начал выстраиваться каркас, после подтягивались провода, а затем под легким давлением все это начало собираться в миниатюрную коробочку, что размерами не превышало мобильный телефон. Обшарпанный и в некоторых местах разбитый экран постепенно разгорался, а под стальной оболочкой подобно шёпоту слышался чей-то голос. Лоба, погрузившись в свое детство, когда отец отдавал ей такие штуки для записи своих стихотворений и считалочек, вспомнила как работает это устройство и прибавила громкость. «… запись номер 15. Меня зовут Александр Нокс, и это окончание моего первого месяца работы в этой лаборатории. Как мне и гарантировали обстановка тут дружелюбная, многие сотрудники восхищаются достижениями нашего отдела и считают нас чуть ли не героями. Такого сильного выброса дофамина я разделить не могу, в конце концов мы просто делаем свою работу, но увлеченность посторонних моей сферой научной деятельности я не могу отвергать и с удовольствием делюсь своими достижениями. И хотя мои предпочтения почти полностью удовлетворены, меня все же не устраивает нарастающий темп заказов. То, что в начале было несложным уравнением по созданию простых дезинфицирующих средств для союза фермеров, превратилось в нагромождение формул и задач. Не сказать, что меня пугают трудные вызовы, но их количество и не думает спадать, так что в скором времени придется искать альтернативы.» Лоба пыталась промотать в голове услышанное. Этот голос ей казался чертовски знакомым, но помехи не позволяли полностью расслышать говорящего. Она промотала чуть вперед, и приставила устройство к уху. «Запись номер 23. Меня зовут Александр Нокс, и мое предложение о создании универсального пестицида, прототип формулы которого я оставил в предыдущей записи, не было одобрено. На совете было принято решение распределить обязанности нашего отдела на несколько приближенных по сути, но очень отдалённых по значению соседей. Также мне, как лучшему сотруднику, были переданы обязанности по обучению всех новичков и подготовке их к работе с ядохимикатами. Говоря ненаучным языком, на меня спихнули всех собак за то, что я оспорил идею о распределении обязанностей мистера Койла. Свое мнение о нем я уже высказывал и повторятся не стану, но очевидность этого решения не смог бы не заметить даже слепой. По итогу прошедшей недели к моим немалым обязанностям прибавилось несколько новых, из-за чего нагрузка на весь корпус не спала ни на йоту. Однако хочу вас заверить, что работу над универсальной формулой и своей идеей я прекращать не стану и думаю, что в скором времени до этих глупцов дойдет очевидность и гениальность моего решения.» Воровка была готова поклясться, что голоса у Нокса и Каустика похожи, но большей их близость делала не нота их разговора, а научная манера, которую очень сложно подделать. Она вновь прокрутила колесо на маленькой стальной коробочке. «Запись номер 27. Меня зовут Александр Нокс, и первые теоретические испытания начали доказывать свою оправданность. Однако, я вынужден признать, что частично ошибался на счет совета. Многие заседающие там, как я и предполагал, обделены интеллектом, но есть единицы, которые отличаются от общей массы. Одна из новых работниц, мисс Джулия Лонгфорд, приятно меня удивила, выдвинув схожую с моей теорию об универсальном отравителе. Ее предложения были встречены с меньшей прохладой чем мои, но продвинуться за пределы обещаний ни один из заседающих так и не смог, из-за чего продвижение ее затея получит только в том случае, если она закроет глаза на их лживые слова. Хотя моя персона, по их же словам, является ядром всего процесса и работы, к моим словам стали прислушиваться все меньше и меньше. Говорить о том, что наша производительность упала думаю не стоит, до этого тоже можно додуматься без особых проблем, если мозг больше, чем у насекомого. Многие мои коллеги всерьез задумываются об уходе из-за давления сверху. Не думаю, что у меня есть право их осуждать, скорей всего во мне говорит голос усталости, ведь сна в поладнее время мне не хватает также, как чьей-нибудь помощи.» Лобу затягивал рассказ, ибо она уже точно узнала осуждающую манеру голоса Каустика, когда Нокс рассказывал про совет, и теперь девушка включала продолжение из чистого любопытства. «Запись номер 35. Меня зовут Александр Нокс, и испытания прошли успешно. Не буду лгать, помощь мисс Лонгфорд и ее кролика Битлза была крайне полезной. Я проверил свой газ сразу на нескольких видах вредителей, и каждый из них не выдержал и десяти секунд. Джулия предложила сразу передать все записи совету, но я решил повременить и провести еще пару тестов на более стойких беспозвоночных. Она не стала спорить, но я видел ее желание поскорее покончить с этим беспорядком. За прошедший месяц на нас свалилось еще больше заказов, и наш отдел начал натурально вымирать. Многие из самых стойких и верных компании сотрудников уже покинули стены центра, а новички, что должны были сбавить нагрузку, лишь добавляют суматохи и неразберихи. Койл продолжает стоять на своем и добавляет на места ушедших профессионалов неопытных глупцов и своих единомышленников. Точно не уверен, что во мне говорит больше, нехватка сна или ненависть к новым невежам, но если бы мой газ мог травить не только насекомых, то я бы применил его на Койле, все равно между ним и последними разница лишь в размере.» Картина произошедшего начала выстраиваться в голове воровки, и она незамедлительно перемотала вперед. «Запись номер 41. Меня зовут Джулия Лонгфорд, и я покидаю проект. В подобных условиях невозможно работать. Я не помню, когда спала в последний раз и не знаю точно, когда выходила за стены этого проклятого центра. Поддержка доктора позволяет стоять на ногах, но со всеми этими заполнениями бумажек и прочей ненужной макулатурой я не успеваю работать нормально, из-за чего Койл всерьез вознамерился уволить меня. Я не предоставлю ему этого удовольствия и уйду сама, кинув ему в лицо увольнительную. К тому же Битлз куда-то пропал, а ведь он был моим лучшим другом и не позволял мне сойти с ума со всем здешним хаосом. В общем, как только я найду своего кролика, я покину это место и искренне надеюсь, что доктор Нокс последуют моему примеру.» Лоба хотела перемотать вперед, так как знала, что записи отделены помехами и многие из них стерты, но внезапно сразу после окончания монолога мисс Лонгфорд, заговорил доктор Нокс. «Запись номер 42. Меня зовут Александр Нокс, и мне до смерти надоели эти упреки. Все словно ополчились против меня. Каждый из этих самодовольных пресмыкающихся считает, что в неудачах и финансовых убытках виноват я, хотя все те, кто остался в моем подчинении из кожи вон лезут и ночью не видят сна. Радует во всем этом балагане лишь то, что формула доказала свою эффективность на практике. Ни один из всех существующих видов насекомых не выжил, но я решил пересечь грань дозволенного и проверить возможности газа на другом испытуемом. Смерть Битлза опечалит мисс Лонгфорд, но я надеюсь, что она сможет понять цену всех этих жертв. В конце концов мы все делаем это во благо науки, и смерть одного млекопитающего не стоит того, чтобы ставить крест на проделанной работе. Меня также не радует резкое повышение заинтересованности Койла. Если он что-то выяснил о моем газе и решил выставить его как свое собственное достижение, то я буду вынужден разочаровать этого самовлюбленного примата. Я потратил слишком много сил и времени корпя над этим проектом, так что пусть держится подальше.» Лоба уже на чистом автоматизме пролистнула вперед, надеясь услышать заветные слова. «Запись номер 51. Меня зовут Александр Нокс, и мне кажется, что они все знают. Слишком много персон начало околачиваться вокруг моего кабинета, и мне это не нравится. Ситуация в корпорации плачевная, и если все будет идти также, как и идет, то нас ждет разорение. Я не буду врать, я хочу увидеть на лице Койла поражение, после чего бросить ему в лицо ампулу с газом, что может спасти всю лабораторию и компанию в принципе, но я не стану этого делать, так как тогда он сохранит свое рабочее место и продолжит терроризировать сотрудников моего отдела. Я не позволю этому случиться и дождусь момента, когда его карточный домик рухнет, дабы отстроить на руинах новую лабораторию, заинтересованную в служении науке. Мне даже делать для этого ничего не придется. Он уже направил это судно в пропасть и теперь лишь пытается схватить первый попавшийся плот, не осознавая тщетность своих попыток.» Воровка была готова услышать начало очередного монолога от Каустика, но вместо этого услышала на записи усиленный спор между Ноксом и кем-то еще. «-И чего же ты хочешь услышать, может быть извинений? Может мне стоит встать на колени перед тобой, дабы ты позволил МНЕ использовать то, что ты создал под МОИМ началом? Может ты хочешь, чтобы я сказал тебе спасибо? Ты хоть представляешь сколько хороших сотрудников ты потерял из-за своей эгоистичной политики Нокс? -Я сказал это тебе еще утром, так что не спрашивай, что тебе делать. Газ создал я, и если ты хочешь спасти компанию, то уйдешь со своего поста на моих условиях, а если хочешь погибнуть вместе с ней, то я не буду тебе мешать. -Ты не смеешь! Я позволил тебе работать тут, Я позволил создать этот газ, Я создал условия, при которых газ был создан, Я владею этим газом Нокс. И если ты не хочешь, чтоб я тебя уволил, то отдашь изобретение, а иначе… -Иначе что? -Иначе я заберу его сам!» На этом запись была прервана. Лоба крутила колесо на устройстве, но никак не могла найти продолжения. После этого фрагмента шли только удаленные файлы и ничего более. Девушка уже отчаялась, пока в конце не промелькнула короткая запись, которую она быстро включила. «Запись номер 66. Меня зовут Александр Нокс, и разум проигрывает грубой силе. Мое изобретение и я сам никогда не сможем найти места в этом мире, пока такие люди как Койл занимают руководящие должности. Ими движет не страсть к науке, а лишь жалкие попытки хвататься за материальные ценности. Каким бы не был исход всего того, что произойдёт здесь сегодня, ни я ни мой разум больше не будет служить таким людям как Койл. Я думаю, что смерть рассудит их, а если нет, то судить буду я.» В ту ночь Лобу больше всего удивило тихое шипение фитиля на записи и панические крики людей. Она не могла понять, что такого делает газ Нокса с учеными, что они кричат так громко. Но сейчас, находясь на одном из конвейеров сортировочной фабрики, с огромным трудом волоча ноги от жуткой боли в груди она поняла, что боялись люди не зеленого газа и даже не взрывчатки. Все они, убитые в лаборатории и замученные в стенах собственных офисов, были врагами разума и погибли от рук того, кому когда-то поклялись служить.