Сомнения ангельской сирени

Обычно теплый дом семьи Уолкер сейчас наполнен холодными красками темных мазков на мольберте. В воздухе повисла тишина, скрывающая за собой боль, грусть и обиду. Даже раздражение со злостью не смогли внести хоть какого-то разнообразие в это уныние. Каждый грустит по своему поводу: Кай чувствует себя обманутым и преданным сразу двумя близкими людьми; Коул ощущает вину, которая прожигает его легкие как выстрел из пушечного ядра, наполненного осколками тоски, огромный фингал под глазом и болящие мышцы лишь напоминают о нехорошем поступке; Зейн явно опечален, ведь поиски Ллойда затянулись совсем надолго и неизвестно что происходит с парнем в данный момент и жив ли он вообще; и конечно Джей, чье сердце было разбито настолько, что даже если попытаться склеить его с помощью любви, все растечется и выльется вместе с унынием через порезанные вены. На столе красуется яблочный пирог, украшенный сахарной глазурью, свежесваренные котлеты в мультиварке, макароны, перемешанные с овощами, ведь, как любит повторять Эдна Уолкер: "Кушайте овощи, дети, они не дадут вашим попкам слипнуться". Но ни один из сидящих парней не прикоснулся к еде, хотя сладкий аромат так и притягивает каждого. — Ния не придет, она плохо себя чувствует, — произносит Кай сдавленным голосом, хотя ему ужасно стыдно врать. Ния всю ночь проплакала после ссоры с братом, и ее опухшие глаза даже не оставили девушке шанса выглядеть здоровой. Никто не верит словам парня, но Зейн понимающе кивает. — Парни, нам надо обсудить теории похищения Ллойда, — произносит блондин, вскидывая голову вверх. Никто явно не настроен на обсуждение, хотя Зейн повторяет это предложение уже в пятый раз. — Мгм, — Кай прочищает горло. Он сидит на диване рядом с Джеем, но тот даже не улыбнулся за весь вечер и кажется ужасно холодным. Зейн присел на кресле недалеко от парней, а Коул расположился в дальнем углу на одиноком стульчике. Джей даже не попытался открутить болтики, чтобы чернобровый парень артистично свалился на пол, вызвав волну хохота. Ему просто все равно. — Как мы знаем, мистер Ву намеренно скрывал от нас правду. Но с другой стороны было совершенно непонятно зачем собирать нас в команду и не давать никаких подсказок о Ллойде, — Зейн вынуждено замолкает, поскольку коричневоволосый парень в красном с усмешкой перебивает: — То же мне команда! В команде не бывает паршивой овцы. — На самом деле в каждой команде есть человек, который слабее остальных, иначе… — Кого ты назвал паршивым? — Коул подрывается с места. Его кулаки сжимаются, и парень готов размазать бывшего лучшего друга по стенке. Как сделал Кай вчера, пока Ния не начала на коленях умолять брата остановиться, и тогда тот с криком прогнал Баккета из дома. — Ты прав, слишком мягко для тебя. Дерьмового участника, лгуна, труса, который не смог сказать правду. — Коричневоволосый спокойно разваливается на диване, сложив руки за голову. Над ним нависает Коул, его трясет от злобы. — Чего встал, придурок? Твое место у стенки, как у изгоя. Зейн прикусывает губу. Он терпеть не может конфликты, особенно если они начинаются в его смену. Пиксал всегда знает как реагировать, но он и понятия не имеет что нужно делать. Он предпринимает отчаянную попытку все исправить: — Коул не изгой, просто вы с Джеем развалились на диване так, что больше бы никто и не поместился. Я пришел вторым и выбрал кресло, вот Коулу и достался стул. И конечно он делает только хуже. Кай бросает на него раздраженный взгляд: — Ты защищаешь этого барана? — Закрой свой рот, Смит, пока в нем еще остались зубы, — шипит Коул. Он все еще стоит над Каем, но не смеет дотронуться до того пальцем. — Ты слишком труслив, чтобы ударить меня. — Кай, прошу, не подливай масла в огонь, — молит Зейн. Он лихорадочно начинает собирать записки со стола, чтобы в случае чего они могли сохранить читаемый вид. — Ну давай, чего встал, — шатен щурит глаза полные презрения. Он сидит расслабленно, но в любой момент готов вскочить и ударить в ответ. — Ах да, твои предки же не научили тебя отстаивать свое мнение или защищать гордость. Слишком были заняты собой. — Не смей впутывать моих родителей! — У Коула сжимается сердце: его друг знает все его болевые точки, но никогда бы при обычных обстоятельствах не надавил на них. Тут брюнет принимает аналогичную позицию: — Давай лучше поговорим о твоих! — Только попробуй, и я… — И ты что? Побежишь жаловаться Нии? — У Джея кажется происходит смещение внутри организма от одного упоминания этого имени, но чернобровый даже не глядит в его сторону и продолжает: — Ты же всегда так делаешь! Бежишь от ответственности, скидываешь все на свою сестру. Ты притворяешься смелым, крутым, отважным, но на самом деле трус — ты, а не я. — Заткнись, Баккет, — сквозь сжатые губы произносит Кай. — А что? Ты же такой любитель правды! — Хочешь начать с правды? Так давай вспомним с чего началась наша псевдодружба, пока ты не начал за моей спиной лапать мою сестру! — Мы просто целовались! А лапать ее мечтал только этот извращенец рядом, — Коул фыркает, тыкая в Джея пальцем, но тот так и не произносит ни слова. Он слишком устал быть отвергнутым, и сил защититься даже не находится. — Для тебя Ния — это просто поцелуи? Как ты даже смел дотрагиваться до нее! — Она сама все позволила, это уже твое недовоспитание. — Парни, давайте успокоимся, — Зейн снова пытается исправить ситуацию. Внутренний голос подсказывает, что кроме этой фразы не стоит больше ничего произносить. — Да ты знаешь как тяжело работать и при этом пытаться воспитывать сестру? — Кай уже тоже на ногах, прижимает Коула к стене. — Конечно нет, ведь твой отец зарабатывает тем, что продает себя людям, которые платят ему деньги! — Пение — это искусство! — А недавно ты говорил иначе. Что ты желаешь обычной семьи. Помнится даже упоминал, что стыдишься своего отца. Коулу до безумия хочется врезать Каю, но он никогда не простит себе этой ошибки. И, все же как один из самых сдержанный членов команды, делает глубокий выдох и отпихивает Кая. Он решает покончить с вопросом о Нии и подходит к Джею. Тот смотрит в пространство, словно давно отбыл на другую планету. — Чувак, я знаю ты влюблен в Нию, но она выбрала меня, — уже спокойным тоном произносит чернобровый. — Прими это и свали с нашей дороги. Брюнет хватает свою кожаную куртку, до этого одиноко лежащую на стуле, и направляется к выходу. Он тяжело жмурит глаза, и разъяренный вид Кая приходит в голову даже во тьме. Коул никогда не знал, что терять друга так больно. Зейн уже успел убрать все принадлежности, что принес с собой. После ухода Баккета парень смотрит на двух оставшихся парней. У него начинает складываться картина, что все же произошло между ними, и даже парочка недостающих элементов не мешает ему принять решение. Нужно, что Пиксал, на правах подруги Нии, помогла ей с выбором. Зейн далеко не был дураком, и даже в любовных делах разбирался неплохо, и он видел с какой тоской Ния смотрела на Джея, а потом переводила взгляд на Коула и тяжело закрывала глаза. Она просто запуталась, ведь ее сердце разрывается между двумя парнями. — Думаю, нам лучше всем разойтись. Встретимся через два дня, всем надо остыть, — Зейн поднимается с кресла, кивает оставшимся парням и кричит, развернувшись в сторону кухни: — Мистер и миссис Уолкер, спасибо за гостеприимство! Джей и Кай остаются вдвоем, когда у второго звонит телефон. Парень прижимает трубку и с любовью отвечает: — Скай, не могу сейчас говорить… Да, небольшие проблемы. Зайду к тебе позже, любимая. Только спустя секунду парень осознает, что проговорился — назвать Скайлор любимой в присутствии постороннего человека! Это было в новинку, это было приятно, это было страшно. Он посмотрел с опаской на Джея, который так и не сдвинулся с места, потупив взгляд в пол. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Поднимаясь с дивана, Кай прикусил губу: быть может, Уолкер не расслышал? Подходя к двери, до слуха шатена доносится фраза, произнесенная равнодушным голосом с капелькой остроты, которая станет решительной в дальнейших отношениях в команде: — Ты наезжал на Коула за то, что он действовал за твоей спиной, но ты проворачиваешь то же самое с Нией. Она не заслужила лжи. Ты должен сказать ей правду.