— У меня столько вопросов, — говорит Артур, когда они заходят внутрь здания и устраиваются там. Это то ли что-то вроде пансиона, то ли очень хорошая гостиница. Номер Эмброуза разделен на спальную зону и гостиную с рабочим столом и книжным шкафом. Артур думает, что он явно уже успел тут обжиться: полки заставлены книгами на разных языках, а на столе лежит тонкий ноутбук. Кофейный сервиз из дворика теперь тоже стоит в номере, на крепком дубовом столе с изящной резьбой и с такими же стульями. Открытое окно, выходящее на крошечный кованый железный балкон, запускает в комнату теплый ветерок, наполненный запахом цветов. Халид наливает им всем кофе и садится в стороне от них. — Как вы встретились с Халидом триста лет назад, для начала.
— Это история для другого раза, — говорит Эмброуз, — но он все равно преувеличивает. Это было вовсе не триста лет назад, а двести пятьдесят от силы.
— Это
вы потеряли счет годам, сэр, — говорит Халид с улыбкой. — И вы сами мне в этом признались.
Уголок губ брюнета дергается вверх.
— Справедливо, наверное. — Он поворачивается к Артуру. — Халид — не его настоящее имя, как и Эмброуз — не мое. Оно значит «бессмертный» по-арабски.
— А ты выбрал «Амброзиуса», — задумчиво говорит Артур. — Леон тоже сказал, что уже давно не использует свое настоящее имя.
Эмброуз только пожимает плечами.
— Приходится так делать. Люди теперь внимательно отслеживают любые махинации с документами. Сейчас трудно даже держать один банковский счет в течение ста лет, что уж говорить об именах? У меня их около пятнадцати — меняю время от времени.
— Но имя Мерлин ты не используешь?
— Нет, уже очень и очень давно, — отвечает он. — Ни разу с твоей первой жизни.
— Почему нет?
Эмброуз вздыхает.
— Когда я понял, что не старею, когда умер Гаюс, я ушел из Камелота и поменял имя, если вдруг Гвен или еще кто-то стал бы меня искать. Я не хотел, чтобы меня нашли. А потом это имя стало только напоминать мне о болезненном прошлом, и я не захотел больше возвращаться к нему.
— А теперь?
Мужчина улыбается немного застенчиво.
— А теперь ты вернулся. Можешь называть меня как хочешь.
— Я помню тебя Мерлином. Это... подойдет?
Его улыбка становится шире.
— Более чем.
— Я знаю, что ты здесь врач, — говорит Артур, — и я не хочу заставлять тебя никуда уезжать и отрываться от этой жизни. Ты не мой слуга, и я больше не король. Ты не обязан всюду за мной следовать. Но... Мы можем хотя бы... Можешь дать мне свою электронную почту? Или, может, мы могли бы иногда созваниваться по Скайпу?
Эмброуз — Мерлин — смеется.
— На самом деле, меня здесь ничего не держит, — говорит он. — Я и так нигде не задерживаюсь надолго. Я пробыл в Марокко всего пару месяцев, и могу легко найти любую работу в Англии. Если ты живешь в Англии, конечно.
— Да, в Лондоне. Так ты правда врач?
— Был врачом почти все это время, — кивает Мерлин. — В конце концов, я десять лет помогал Гаюсу. Легче всего было делать то, что я уже умею, пока я ждал.
Артур морщится.
— И ты перестал ждать только меньше ста лет назад?
Мерлин вздыхает.
— Ты должен был вернуться во времена величайшей нужды Альбиона. А в Первую и Вторую мировую... Погибло столько людей, а тебя так и не было... Я не смог больше.
— Я понимаю, — говорит Артур, и он правда понимает. Он не уверен, что у него самого хватило бы мужества ждать так долго. — Так ты всегда был бессмертным?
— Я не уверен, — отвечает Мерлин. — Много чего должно было меня убить и не убило, даже в твоей первой жизни. Дороки, например, — добавляет он, вздрагивая. — Помнишь их?
— Не самый приятный из моих снов, — кивает Артур.
— Мы знали, что ни один смертный не может пережить их прикосновения — и все же я выжил.
— А я никогда не задавался вопросом, почему, — говорит Артур, качая головой. — Я просто был слишком рад тому, что ты смог вернуться.
Должно быть, подсказки всю жизнь были у него прямо под носом, а он никогда не позволял себе их увидеть.
— Перед битвой при Камланне Моргана забрала мою магию, — говорит Мерлин. — И я отправился в пещеру — источник, прародину всей магии — чтобы вернуть ее. Пока я был там, я... скажем так,
кое-что произошло. И я понял, что мне нужно полностью принять свои силы, осознать, что Моргана не может отобрать у меня себя самого. Я не просто
владею магией, Артур. На самом деле, я
и есть магия. И когда я понял это, когда принял свою силу — думаю, что вместе с ней принял и бессмертие. Я почти уверен, что именно в этот день я перестал стареть.
— А потом я умер и оставил тебя одного, — говорит Артур. — Мне так жаль.
Мерлин качает головой и устало закрывает глаза.
— Так было предначертано, — говорит он. — Если я чему и научился за все эти века — так это что от судьбы никому не уйти. А я пытался. Я
так сильно пытался, но ты все равно умер.
Они одновременно вздыхают, а затем немного смущенно улыбаются друг другу. Пусть тема разговора и не очень приятная, но
как же хорошо знать, что Мерлин снова рядом с ним — пусть даже ненадолго.
— Ты же будешь на связи, когда вернешься в Англию? — спрашивает Артур. — Или тебе нужно время, чтобы все обдумать? Ты сказал, что тебе тяжело снова видеть меня, и не хочу еще больше все ухудшить только потому, что мне тебя не хватало. Дело не только во мне.
Мерлин снова наклоняет голову.
— Ты и правда изменился, — задумчиво произносит он.
Артур неуютно пожимает плечами.
— В этот раз у меня была другая жизнь, — неуверенно говорит он. — Не было столько привилегий, как раньше. Как я уже говорил, я ничей не король. И в этот раз я не вырос, думая, что мне должны весь мир преподнести на блюдечке.
— Думаешь, есть причина, почему ты вернулся? Кроме твоих снов, что-нибудь говорит тебе, что ты должен будешь что-то сделать?
Артур морщится. Он надеялся, что Мерлин будет не таким проницательным и не задаст этот вопрос; друиды ясно дали понять, что Мерлина нельзя заставлять вернуться только потому, что им могут понадобиться его силы.
— Скорее всего, причина есть. Не из моих снов, — произносит он медленно, — но иногда у меня возникает такое чувство... Такое... ощущение, что что-то приближается. Я не знаю, что именно. Наверное, у Морганы есть мысли на этот счет, но она изо всех сил избегает всей этой истории. Но я и остальные рыцари, мы чувствуем что-то вроде надвигающейся грозы. Оно растет где-то далеко, на горизонте, и мы не можем его разглядеть... но оно приближается.
Мерлин мрачно кивает, но поначалу ничего не говорит. Он смотрит куда-то вдаль, погруженный в свои мысли, и Артур не хочет его отвлекать. Вместо этого он делает глоток кофе и кидает взгляд на Халида.
Пожилой мужчина (
еще какой пожилой, думает Артур) выглядит обеспокоенным. Он хмуро наблюдает за Мерлином, и, заметив взгляд Артура, качает головой.
— Думаю, вы правы, — тихо говорит он. — Что-то надвигается.
— Но вы не знаете, что это?
Халид качает головой.
— Я знаю только, что пойду с доктором Хоуком, чтобы он был в безопасности, — говорит он.
— Нет, — голос Мерлина так же далек и рассеян, как и его взгляд. — Нет, Халид, я думаю, ты будешь нужен здесь. Если это то, что я думаю.
— Я думал, ты не знаешь, — говорит Артур.
— А я вот и не знаю, — встревает Халид. — И могу только предполагать. Я же не провидец.
Артур моргает. Об этом он не подумал.
— Но вы ведь владеете магией? — спрашивает он.
— Только силой, которая дарует мне долгую жизнь, а еще помогает лечить других. Ну и оказываться там, где я нужен. Правда, волшебные исцеления я держу при себе, по понятным причинам. В этом веке чудеса никому не нужны.
Артур поднимает бровь.
— Может, вы и правы.
— Значит, ты уже собрал своих рыцарей, — говорит Мерлин. — Неужели всех? Весь Круглый стол?
— Пока я не нашел только Мордреда, — говорит Артур. — Но все мои ближайшие рыцари уже здесь. И все они помнят нашу первую жизнь. И, как я уже сказал — они все тоже по тебе скучают.
— У меня уже очень давно не было столько друзей сразу, — говорит Мерлин. — Безопаснее держать людей на расстоянии. Но, наверное... я был бы не против снова их увидеть.
— Это все, чего мы хотим, — говорит Артур. — Я имею в виду... У нас нет никаких скрытых мотивов, чтобы выследить и использовать тебя. Да, все чувствуют, что что-то скоро случится — но это все очень смутно. И еще... У меня такое ощущение, что тебе
в любом случае придется в этом участвовать — и неважно, нашли бы мы тебя или нет.
— Я бы, наверное, постарался этого избежать, если честно, — говорит Мерлин. — Как я уже сказал, я сдался.
Артур кивает.
— Ты и сейчас не обязан... — начинает он, но Мерлин тут же качает головой.
— Ты здесь, — говорит он. — И я бы не хотел быть где-либо еще.
Артуру приходится отвернуться, чтобы справиться с эмоциями. Боже, он этого не заслуживает. Что он вообще
сделал, чтобы все это заслужить?
— Ты сказал, что знаешь, что это может быть? — спрашивает он. Его голос выходит хриплым и в нем слышны слезы, но никто ничего не говорит.
— Мне нужно кое-что проверить, чтобы убедиться, — произносит Мерлин, — но... да. И это связано с магией.
— Я вырос, думая, что магии не существует, — говорит Артур. — И был немного удивлен, когда Гэвин — извини, это Гвейн — нашел настоящих друидов. Но если честно, то я не знаю, есть ли у них вообще магия.
— Есть какие-то крупицы, — отвечает Мерлин. — Магию вроде как вымыло из мира за все эти годы; похоже на то, как вода отходит с отливом. Теперь в мире царят наука и техника — и это не хорошо и не плохо, так просто есть. Но у меня сильное подозрение, что все вот-вот изменится, и нас ждет прилив. Я думаю,
магия скоро вернется.
***
Мерлин и Халид настаивают, чтобы Артур остался в гостинице на ночь, и он с удовольствием съедает ужин, приготовленный все той же женщиной, что приносила ему кофе. Мерлину, кажется, неловко, и Артур не хочет на него давить — и поэтому следит, чтобы остаток вечера они не говорили ни о чем важном. Зато они заново узнают друг друга. Прощупывают почву — как далеко можно заходить с шутками, и как говорить о чем-то серьезном так, чтобы не стало слишком тяжело.
Пусть для Артура это его первая встреча с Мерлином — но,
боже, как же хорошо снова его видеть.
Реинкарнация... Почти все друзья Артура — люди из его прошлой жизни, и все равно он вряд ли когда-нибудь привыкнет к мысли, что перерождение реально.
Он узнает, что Мерлин не всегда был врачом; это его запасной вариант, к которому всегда можно вернуться, когда не хочется быть никем другим. Он был писателем, торговцем и еще много кем на протяжении веков, но, по словам самого Мерлина, одиночество плохо на него влияет. А помощь людям напоминает ему, как важно оставаться добрым к другим и поддерживать связи.
Артур понимает.
***
Ему трудно отпустить Мерлина, когда на следующее утро он собирает свою сумку и готовится вернуться в Рабат. Но он нашел то, за чем приехал, и в последние несколько лет он дал себе обещание: если он когда-нибудь отыщет Мерлина, то не будет на него давить. Если ему нужно время, чтобы принять тот факт, что Артур жив — он даст ему время.
— Только не забывай, что я не такой, как вы с Леоном, — пытается пошутить Артур, но шутка выходит неловкой. — Не жди пятнадцать или двадцать лет, прежде чем меня найти.
— Не буду, — обещает Мерлин.
Они обнимаются, и Мерлин сжимает его так крепко, что кажется, будто этим объятием они оба пытаются залечить что-то внутри. Когда настает время отпустить его и выйти из здания, Артуру больно, физически
больно, но он заставляет себя сделать это и садится в джип вслед за Халидом.
Артур поднимает глаза и видит Мерлина, стоящего в окне, ставни которого распахнуты навстречу утреннему свету. Он машет ему; после секундного колебания Мерлин поднимает руку в ответ, и вот они уже уезжают из маленького двора, и лучший друг Артура исчезает из вида.
Он закрывает глаза от боли и всю дорогу до Рабата изо всех сил старается дышать ровно.
А оттуда — и весь полет обратно в Лондон.
