Собраться до рассвета

Проходят месяцы; время от времени друзья собираются и вспоминают былые времена, но Артуру тяжело. Рыцари круглого стола были его самыми близкими и верными людьми — но раньше, собираясь вместе, они вершили судьбы, планировали или предотвращали войны, приносили людям мир. Гвен была его королевой. Моргана была для него потеряна. Теперь же они собираются, чтобы поговорить о времени, которое ни один из них не проживал в этой жизни; они пьют пиво или виски, кто что любит, болтают и шутят — но на этом, в принципе, и все. Иногда, когда Артур приезжает в Дублин, они с Гэвином дерутся на мечах. Но Аллен проводит в их компании довольно мало времени, Гвен все время занята на работе с Морганой, а та, в свою очередь, избегает их всех, не желая обсуждать события, которые произошли за сотни лет до ее рождения. — Вам не кажется, что мы должны делать... больше? — спрашивает Артур в одну из их встреч. Ему приятно, что после его слов все замолкают и задумываются — приятно, что он все еще в каком-то смысле их лидер, и что его мнение имеет вес, хотя в этой жизни он не сделал ничего, чтобы заслужить преданность этих людей. Иногда Гэвин ему об этом напоминает, со свойственной ему прямолинейностью подчеркивая, что сейчас Артур — не король, и даже не принц. — Да, — говорит Ланзо, — только что? Самое большое, что мы можем сделать — это быть наготове... — Что бы там нас ни ждало, — заканчивает за него Персиваль. Все остальные кивают. — И никто все еще не напал на след Леона или Мерлина? — Единственное, чего я добился от друидов — это что Мерлин жив, — говорит Гэвин. — Я пытался снова с ними встретиться, но они или отказываются меня видеть, или повторяют всю ту же старую пластинку. — Что его время еще не пришло, — задумчиво говорит Ланзо. — Что это вообще значит? Артур вздыхает. — Наверное, как-то связано с магией, — вот единственная его догадка. — А если и так, то... То, что надвигается, тоже связано с магией. — Интересно, что магия вообще все еще существует в этом мире, — говорит Аллен. Он все никак не может оставить в покое свою бутылку пива, отрывая кусочки от бумажной этикетки и складывая их в горку на столе. — Ну, то есть... хоть кто-нибудь из вас слышал о настоящей магии — настоящей, а не из литературы? — Она как будто вымерла, — говорит Персиваль, и все снова кивают. — А еще мне не нравится, как они говорят про Мерлина. Говорят, что он жив, а потом — «бедняга»... Как будто это что-то плохое! — Гвейн запрокидывает в себя шот и морщится, оставляя пустую рюмку в сторону. — Если ему плохо, мы могли бы ему помочь. Если бы только нашли. Аллен пожимает плечами. — А если он не хочет, чтобы мы его нашли? — И с чего бы это? — Он может ничего не помнить, — предполагает мужчина. — Только потому что мы все вспомнили, не значит, что и он обязательно тоже. — Но он может и помнить, — вставляет Ланзо. — Ну да. Справедливо. Даже твоя сестра помнит, — говорит Аллен, кивая головой в сторону Артура. — И Гвен. Так что это касается не только мужчин и не только рыцарей. — Кажется, что возвращаются те, кто был ко мне ближе всего, — немного неохотно говорит Артур. Ему не нравится мысль, что все это крутится вокруг него. — Ну тогда странно, что Мерлин сам не нашел тебя первым, — говорит Гэвин. — Он точно был тебе ближе всех — за исключением, наверное, только твоей жены. Хотя, если вспомнить, как вы двое иногда себя вели... Персиваль улыбается. — Точно, они были как старая женатая парочка, помните? Это поднимает Аллену настроение, и он ухмыляется. — Ха! Точно! — Я вообще-то здесь, — говорит Артур, и весь стол смеется. — И мы все еще не знаем, что нас ждет. Все снова становятся серьезными, хоть Гэвин и посылает ему неприязненный взгляд. — Вот любишь ты испортить всем настроение, да, принцесса? — раздраженно спрашивает он. — Но мы же все это чувствуем, — настаивает Артур. — Мы ведь уже об этом говорили. Мы все вспомнили события, которые произошли до нашего рождения — так давно, что никто уже не верит, что это все было на самом деле. У этого должна быть причина. Почему мы? Почему не кто-то другой? Почему именно наша легенда, а не чья-то еще? Что грядет, и как нам к этому подготовиться? — Вообще-то, мы даже не знаем, хорошее это «что-то», или плохое, — замечает Ланзо. — Похоже на грозу, — негромко говорит Персиваль, и все оборачиваются к нему. — Это будет что-то... мощное. Не знаю, хорошее или плохое — но, может, разрушительное. Но если земля иссохла — и разрушительная буря бывает нужна. Главное — это иметь место, чтобы ее переждать. — Значит, чтобы подготовиться, мы должны... что, просто набираться сил? Собирать ресурсы? Мы даже не знаем, к чему готовимся. Персиваль пожимает плечами. — Так будем готовиться ко всему.

***

В конце концов они находят Леона по чистой случайности. Аллен работает за стойкой в ювелирном, когда дверь магазина открывается, и заходит новый посетитель. Аллен лишь мельком взглядывает на него и возвращается к своей работе, сосредоточенный на том, чтобы вставить особо упрямый камушек в изысканную серебряную оправу. Но когда он осознает, что рыжеватые кудрявые волосы кажутся ему знакомыми, то тут же снова потрясенно вскидывает голову. — Чем я могу вам помочь? — спрашивает он у посетителя, прежде чем к нему успевает подойти продавщица. — Я просто... — увидев Аллена, мужчина застывает, а потом встряхивает головой и продолжает, — мы... мы с вами раньше не встречались? — Вполне может быть, — произносит Аллен, медленно вставая из-за прилавка, — когда-то очень давно. Ваше имя, случайно, не Леон? Лицо Леона озаряется широкой улыбкой. — Меня уже очень давно никто так не называл, — отвечает он. — Господи, Элиан... Это правда ты? Аллен говорит продавщице, что берет отгул на остаток дня. В следующую минуту они с Леоном уже крепко обнимаются, обмениваясь хлопками по спине и радостными взглядами, а Леон достает телефон, чтобы записать номер Аллена. Они не уходят далеко от магазина и в итоге просто заходят в ближайший бар, где подают фиш-энд-чипс, и Леон берет им по пинте пива. — Я дам тебе номер, только если ты тоже дашь мне свой, — говорит Аллен. — Господи, Артур будет на седьмом небе, когда узнает! После этих слов Леон буквально замирает. — Артур? Он вернулся? Бедняга выглядит просто ошеломленным. — Вернулся... да, можно сказать и так. Но, скорее, переродился. Как и все мы. — Пере... родился? — Ну, да. А как еще это назвать? Леон моргает. — Ты... — он оглядывается, понижает голос и наклоняется к Аллену. — Ты умер до того, как это случилось... поэтому ты, наверное, не знаешь. После смерти Артура Мерлин отправил его тело на Авалон. Легенды... легенды гласят, что он восстанет, когда Альбион будет больше всего в нем нуждаться. — Ну, не знаю, что там нужно Альбиону, но Артур родился и вырос точно так же, как и все мы. Только сны у него начались раньше. — Сны? Аллен хмурится. — Нам стали сниться сны, которые оказались воспоминаниями — кому-то в двенадцать или тринадцать, кому-то пораньше. И Гвен помнит. И Моргана — правда, она не хочет иметь со всеми нами дело. С рыцарями Круглого стола. — Он оглядывает Леона с ног до головы и снова хмурится. Всем в их компании чуть за двадцать, но Леон выглядит старше; хотя он всегда был старше них, разве нет? — А что? Разве у тебя было по-другому? Леон сглатывает, а затем слабо улыбается. — После стольких лет ты, наверное, помнишь все гораздо лучше меня. Я... Я все помню не из снов. — Леон всматривается в лицо Аллена, но тот не может понять, что именно он хочет там увидеть. — Я так никогда и не умер, — говорит он, и Аллен чувствует, как отливает кровь от его лица. — Что? — Я сам этого не понимаю. У меня есть только одно объяснение... Когда дракон атаковал Камелот, я был тяжело ранен. Чуть не умер. Но меня нашли друиды, и они... они что-то со мной сделали — не помню уже, что. Но это меня исцелило, и я... скажем так, потом я живым вылезал из таких передряг, из которых, наверное, не должен был. Выживал, когда должен был умереть. — Господи... — Аллен чувствует металлический привкус в пересохшем рту. — Ну да. И когда все закончилось... После... после Камланна, я просто перестал стареть. То есть, мое тело перестало меняться, а сам я... Сам-то я постарел прилично. На какое-то мгновение Аллен едва может сделать вдох, осознавая сказанное. Это невероятно, это невозможно, и все же... — Артур тебя искал, — говорит он, когда к нему возвращается дыхание. — Тебя и Мерлина. — Поверить не могу, что Артур снова жив. Если он вернулся, если он правда вернулся... — Леон качает головой. — Мерлин с ума сойдет, что это пропустил. — Мерлин! Так ты его видел? Он тоже здесь? Аллену приходится остановиться на несколько секунд, чтобы отдышаться, оглядеть шумный бар вокруг и вернуться в «здесь и сейчас». Он продолжает: — Кроме нас с Гвен и Артура с Морганой, никто из нас изначально не знал друг друга. Мы все вроде как стали случайно друг на друга натыкаться последние пару лет. Гвен нашла Ланселота, они теперь встречаются. Хотя... Кажется, они уже помолвлены — она просто не хочет об этом распространяться, пока все не станет официально. А Гвейн нашел Персиваля, когда где-то путешествовал. Я вообще не думал, что кого-нибудь найду, тебя тем более. Я... если так можно сказать, стараюсь не очень привлекать к себе внимание. Мне нравится жить свою жизнь, спокойную и мирную — а не ту, из снов. — Я тебя понимаю, — говорит Леон. — Та жизнь... была тяжелой. И короткой, почти для всех нас. Черт, да Артур умер, не дожив до тридцати. Мы все были так молоды... Жестоко это было — то, что со всеми нами случилось. — Моргана то же самое говорит, — вздыхает Аллен. — По крайней мере, со слов Гвен. Леон тоже вздыхает. — Ну, справедливо с ее стороны. Они сидят какое-то время в молчании и съедают по паре кусков картошки, пока Аллен не пробует снова. — Хочешь с ним встретиться? С Артуром? — Хочу, — говорит Леон, — но... наверное, не сейчас. Я немного в шоке, если честно. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. — Я все равно скажу ему, что нашел тебя. Или, скорее, ты меня. Леон кивает. — Спасибо. — Но... ты упомянул Мерлина, — настойчиво говорит Аллен. — Артур почти не говорит о нем при нас, но все видят, как он по нему скучает. Ты его видел? — Я... да, — говорит Леон. Он выглядит так, будто ему неприятно об этом говорить, и Аллен не может понять, почему. — Хотя это было уже давно, а сейчас мы просто поддерживаем связь. — Давно? — Да, уже несколько лет прошло с тех пор, как мы виделись. Аллену кажется, что Леон чего-то недоговаривает, но решает пока не давить. — Но он жив-здоров? У него все в порядке? — Насколько я знаю, — уклончиво отвечает Леон. — Боюсь, мы не очень часто разговариваем. — Артур искал вас обоих, — повторяет Аллен. — А Гэвин — так теперь зовут сэра Гвейна — нашел в Ирландии настоящих друидов, — от этих слов Леон выглядит чуть ли не испуганным, и опять Аллен не понимает, откуда у его друга такая реакция. — И все, что они нам говорят — это что Мерлин жив... И больше ни слова. Леон кивает. — Думаю, ему все это нелегко. Помнить все это, — говорит он. — Понимаешь ли, он винит себя в смерти Артура. — По словам Артура, на Камланне его убил Мордред... При чем тут Мерлин? Но затем кое-что в словах Леона цепляет его внимание. — Постой... «винит»? В смысле... до сих пор? Леон морщится. — Он не любит об этом говорить. И мне, наверное, не стоило. — Эй, погоди, нельзя просто так взять и закрыть тему! — Очень даже можно, — отрезает Леон, и в его голосе вдруг звенит сталь, которую Аллен слышал только в своих снах. Вот одна из причин, почему он любит свою спокойную жизнь и не хочет возвращаться в прошлое, спасибо большое. — Слушай, — продолжает Леон, — просто расскажи Артуру обо мне. Можешь даже дать мне его номер, и я постараюсь ему позвонить в следующие пару недель. Но Мерлин — он тут не при чем, договорились? — А ты не думаешь, что он имеет право знать, что мы все живы? — спрашивает Аллен. — Нам всем его не хватает. Он был другом для всех нас, не только для Артура; у него всегда находилось для каждого из нас доброе слово. Мы же что угодно для него сделаем. — Я уже говорил, что мы давно не общались. Если он выйдет на связь — обещаю, что все ему передам; но не жди, что он тут же бросит все и прибежит к Артуру. Те времена уже давно прошли. — Артур это знает! Ты неправ, если думаешь, что он все еще нами командует и хочет, чтобы Мерлин был у него на побегушках. Леон замолкает и смотрит в свою тарелку. Он вертит в руках кусочек картошки фри и откладывает его обратно. — Нет, ты прав, конечно, — говорит он наконец. — Я просто... чувствую, что должен его защитить. До сих пор, даже после всех этих лет. — Мне кажется, мы все это чувствовали, — говорит Аллен. — Мерлин... для меня он олицетворял все хорошее, что было в Камелоте. Я видел его и вспоминал, за что сражаюсь. И когда все становилось плохо и я спрашивал себя, зачем вообще во все это ввязался, зачем дал Артуру сделать меня своим рыцарем, рядом всегда был Мерлин, и у меня появлялись силы идти дальше. Мне кажется, мы не заслуживали такого друга, как он. И я не знаю, как остальные парни, но я хотел бы отплатить ему за доброту. Леон улыбается — немного задумчиво и печально, но зато искренне, и Аллен надеется, что его слова его убедили. — Хорошо. Я скажу ему про вас, если еще раз увижу.

***

Позже тем же вечером на разных концах города раздается два телефонных звонка. Первый: — Артур? Это Аллен. Элиан. Артур, ты не поверишь, что сегодня случилось... Второй: — Мерлин, привет. Да, да, давно не слышались. Хах. Да... Я тоже. Слушай, извини, но я хотел сразу к делу... О! Нет, нет, ничего такого. Я в порядке, не переживай. Но у меня новости, и я не знаю, как ты к ним отнесешься... Артур жив.

***

Леон соглашается встретиться с Артуром только через месяц — месяц частых телефонных звонков, сообщений и планов, которые срываются в последний момент. В конце концов Артур спрашивает, почему Леон его избегает — и, видимо, бывший рыцарь все еще чувствует обязанность подчиняться Артуру, потому что почти сразу после этого он берет себя в руки, и они встречаются в одном из городских парков. — Простите меня, сир... — Не надо меня так называть, — быстро говорит Артур. — Я не... Я знаю, кем я был и кем ты меня помнишь, но для меня это было буквально в другой жизни. Я больше ничей не король, и даже не принц. Насколько мне известно, даже мой отец ничего не помнит. — Чем вы... чем ты сейчас занимаешься, если не секрет? — Руковожу частью отцовского бизнеса, а еще немного задействован в переговорах и организации благотворительности для наших клиентов и поставщиков в Африке. Не то же самое, чтобы управлять королевством, и это даже не в Великобритании, но... Наверное, еще ближе подойти к феодальному управлению можно только через политику, а она меня не очень привлекает. — Но ты помнишь, каково это? Быть королем? — Да, я вроде как помню всю ту жизнь. Всегда помнил. Господи, да я уже в восемь лет знал, как разрабатывать военные стратегии, и со всем этим в голове мне приходилось терпеть школьных учителей и других взрослых... Хотя я сам был, по сути, взрослым. — Я не могу представить, как это было тяжело, си... Артур. Артур пожимает плечами, потому что что еще тут можно сделать? — Ну, я как-то это пережил. Наверное... наверное, можно сказать, что я немного чувствовал себя одиноко, пока всех не встретил. Точнее, почти всех. — Ты... Говорить с тобой чувствуется точно так же, как я помню из прошлого. — Аллен сказал, что ты... — он оглядывается по сторонам, а затем запускает руку в волосы, чувствуя себя глупо. Вокруг нет никого, кто мог бы их подслушать — разве что утки да гуси в пруду. — ...что ты не умер. Что ты... прожил все это время. — Так и есть. — Поверить не могу... А я думал, что это мне было одиноко. Но жить, пока все твои близкие уходят в прошлое... — он качает головой. — Я почти хочу спросить, что случилось с Камелотом после моей смерти, но, думаю, лучше не надо. Слишком больно. — Понимаю. Хотя, если честно, я мало что мог бы тебе рассказать. Когда я понял, что все вокруг меня стареют, а я нет, я решил, что лучше будет уйти. Я честно не могу сказать, пал Камелот, или был завоеван, или просто исчез со временем. Об этом надо спрашивать... Артур ждет продолжения, но Леон так и не заканчивает фразу. — Кого? — Никого. Неважно. Артур вздыхает. — Аллен сказал, что ты знаешь Мерлина. Что он тоже помнит. — Да, вроде того. — Когда вы последний раз связывались? — спрашивает Артур. — Где он сейчас? Я очень хочу найти его, наверстать упущенное. Ну, или хотя бы дать ему знать, что он не один помнит те времена. — Он знает, си... Артур. Я сказал ему после нашей встречи с Элианом... Алленом, то есть. Артур резко останавливается, чтобы заглянуть Леону в глаза. — Но Аллен сказал, что вы годами не общаетесь. — Это правда, я... не люблю часто его дергать. — Почему? Леон вздыхает и плотнее укутывается в пальто, и мужчины продолжают идти по парку. — Я напоминаю ему о Камелоте, Артур, напоминаю о тебе. И это для него гораздо больнее, чем быть одному. Для него лучше, если он сам выходит на связь — когда сам хочет, а я не хочу приставать к нему по любой мелочи. — Аллен сказал, что он все еще винит себя в моей смерти, но... Это же бессмысленно. Я ведь теперь жив! — Знаю. — И? — Не мне рассказывать его историю. Все, что я могу сказать — ему тяжело принять тот факт, что ты жив. Боже. Артуру хочется вцепиться руками в волосы. Он же не может рассказать Леону, как сильно скучает по Мерлину — его первому настоящему другу, по человеку, который привел к нему его рыцарей и помог стать тем, кем Артур стал в той жизни. По человеку... (Нет. Он не признается в этом даже самому себе, потому что это слишком больно.) ...по человеку, которого ему не хватает больше всех остальных. В этой жизни у него есть отец и мать, он вырос среди друзей и не был одинок из-за своего особенного положения, и все же — все же воспоминания возвели стену между ним и окружавшими его людьми. Всю жизнь люди из снов были ему ближе, чем настоящие люди вокруг, и ближе всего был Мерлин. — Я не уверен, что смогу смириться с мыслью, что он не хочет меня видеть, — наконец говорит он. — Дело не обязательно в тебе, Артур, — неожиданно резко говорит Леон. — Нет. Я это знаю. Просто... я прожил всю жизнь с воспоминаниями из прошлого. Как я был ребенком, как я был взрослым. Леон, я помню свою смерть, и в самом конце со мной был только Мерлин. Я... Та связь, что была между нами, Леон, она... Это гораздо больше, чем обычная дружба. А теперь ты говоришь мне, что ему плохо, и я хочу помочь ему. Я хочу быть рядом с ним так же, как он был рядом со мной. У меня в жизни были времена, когда воспоминания о нашей дружбе тогда помогали мне справиться с тяжелыми моментами здесь и сейчас. Из твоих слов мне кажется, что я нужен ему, а он просто не хочет это признавать, и... И я должен быть рядом. Артур останавливается и переводит дыхание. Он еще не открывался так ни Гвейну, ни остальным — хотя все и так, наверное, прекрасно все видят. — Леон, я... я не могу ничего тебе приказать. Я это знаю. Но я прошу тебя — во имя того, что когда-то было между всеми нами — пожалуйста, расскажи мне, что можешь, о Мерлине. Скажи, где мне его найти. Леон не отвечает сразу, лишь глубже засовывает руки в карманы и ускоряет ход. Сначала Артуру кажется, что он уходит, но когда он догоняет его, то Леон не пытается снова оторваться. — Я не собираюсь ничего говорить и делать у него за спиной, — наконец произносит Леон. — И тебя попрошу о том же. В последнюю нашу встречу он упоминал, что собирается путешествовать; я позвоню ему через несколько недель, когда он доберется до туда, куда хотел. Посмотрим, что я смогу из него вытянуть. Я... не думаю, что он не захочет тебя видеть, это бред. Но я знаю, что ему будет трудно заставить себя с тобой встретиться. — Если это из-за моей смерти... — Нет. Это... Ну, как и сказал. Это его история, и он должен ее рассказать. — Не помню, чтобы в моей первой жизни с тобой было так сложно, — говорит Артур, и Леон искренне смеется. — Но я ценю, что ты так защищаешь своего друга. Нашего друга. Он этого заслуживает. — Это уж точно.