Глава 7 Сломанный
15 июня 2020 г. в 13:30
Моё имя Маркус
5 ноября 2038 года
Время 21:42
Это был длинный-длинный день. После конфликта с Лео, Карл долго не мог прийти в себя. Мы были приглашены на фуршет в честь открытия выставки его работ, но учитель не хотел ехать. В конце концов, мне удалось его убедить, что ему необходима смена обстановки, чтобы развеяться, и мы отправились на вернисаж.
Мероприятие оказалось не интересным, Карл откровенно скучал и еле-еле высидел там пару часов. После чего, извинившись перед гостями, он с облегчением сказал мне: «Едем-ка домой, вызови такси».
Беспилотное автоматическое такси быстро доставило нас до дома. На улице не переставая лил дождь, и грохотала последняя в этом году осенняя гроза. Мы преодолели несколько метров от дороги до входной двери и с облегчением вошли в уютную тишину холла.
— Добрый вечер, Карл. С возвращением, — мелодичным голосом приветствовала нас охранная система, распахивая дверь.
— Ну что могу сказать, это была самая унылая вечеринка за последнюю четверть века, — с досадой проговорил Карл. Учитель не упрекал меня, но я чувствовал, что он не доволен тем, что я вытащил его из дома в этот дождливый день. — Каждый раз на таких сборищах я задаюсь вопросом: «а что я вообще здесь делаю-то?». Терпеть не могу фуршеты и весь этот сброд, который на них слетается.
— Ну, для поклонников вашего таланта это шанс увидеть вас, — говорю я, искренне пытаясь как-то исправить впечатление Карла о прошедшем вечере.
— Да, брось ты, плевать им всем на талант. Искусство они способны оценить лишь по рыночной цене, — отмахивается Карл.
Я помог Карлу снять пальто и сам снял и отправил на вешалку свою форменную куртку, которую мы с Карлом оба недолюбливали, но которую я обязан был по закону носить, выходя из дома.
— Вот что, давай-ка выпьем! После таких развлечений у меня всегда в горле пересыхает, — говорит учитель с усмешкой.
Конечно, Карл прекрасно знает, что андроиды не едят и не пьют. Фраза «давай-ка выпьем» была скорее образной. Она означала тихий вечер в освещённой мягким светом гостиной – Карл будет потягивать свой виски, возможно, мы сыграем партию в шахматы или обсудим последнюю прочитанную мной книгу. А может мы просто поговорим о том – о сём. Я очень любил такие спокойные вечера в обществе учителя. Это был почти наш ритуал, самое любимое время – отдых от дневной суеты и чудо общения один на один.
Я взялся за ручки инвалидного кресла, и мы с Карлом направились в гостиную.
— Виски, как всегда? — спросил я с лёгкой иронией, подвозя кресло учителя к сервировочному столику в центре нашей гостиной.
— Ну конечно, — принимая мою игру, бодро произносит Карл
— Сами знаете, что сказал бы доктор, – говорю я, пряча улыбку – это, скорее, не возражение, а тоже часть ритуала. Я подхожу к столику, уставленному бутылками, и выбираю бутылку с его любимым напитком.
— Да…, пошел он к чертям! Уж в мои года я сам выберу, чем лечиться, — весело произносит Карл, предвкушая приятный вечер.
Я наливаю виски, когда Карл очень встревоженно говорит, — а ты что, оставил свет в студии?
— Нет… Нет, я не оставлял, — немного растерянно говорю я и ставлю уже налитый стакан на столик. Я точно помню, что свет я выключал – я никогда не допускаю таких оплошностей, это исключено. И я тоже встревожен.
— Вызывай полицию! — жёстко бросает Карл, пристально вглядываясь в пробивающиеся из-за двери студии неясные лучи света.
— Полиция Детройта. Что случилось? — мгновенно отзывается полицейский диспетчер – я могу звонить в экстренные службы прямо из системы, мне не требуется для этого дополнительное оборудование.
— Андроид Карла Манфреда, авеню Лафайетт, 89. Мы вернулись домой, и видим свет в студии. Возможно ограбление, — коротко и чётко сообщаю я диспетчеру.
— Патруль к вам выехал!
— Давай посмотрим, — произносит Карл, кивая на дверь. Но я решаю сначала зайти в студию один – так безопаснее. — Маркус, нет! Я с тобой, – настаивает учитель, но я всё равно иду вперёд один – не хочу подвергать его опасности.
Дверь студии распахивается, и я вижу фигуру, склонённую над столом, где обычно лежат эскизы. Это Лео. Утром он приходил требовать у отца денег, а теперь что, решился на грабёж?
— Лео! — окликаю я нашего беспутного сына, доставляющего отцу одни неприятности.
— Ты глянь, кто здесь… Папина любима кукла! — ёрничая, произносит Лео и оборачивается ко мне. Он нетвёрдо стоит на ногах, движения дёрганные, будто его терзают судороги, глаза стеклянные, но лицо искажено болезненной гримасой, в которой злоба и страдание сплелись в мучительный клубок.
— Лео! Что происходит? — отрывисто спрашивает Карл, без моей помощи въезжая в студию на своей коляске.
— Ты же не даёшь, я возьму сам. Есть придурки, которые за это бабла отвалят…, — нахально отвечает Лео, продолжая копаться в эскизах отца.
— Не трогай! — Карл повышает тон. Он рассержен и его и так довольно низкий хриплый голос звучит, как рычание.
— Это всё равно рано или поздно будет моим. Считай, авансовый платёж по наследству, — не оборачиваясь заявляет Лео.
Последние слова больно задевают меня. Как может этот мерзавец говорить такие вещи родному отцу? Вопреки моему желанию, где-то в глубине моего существа, снова зарождается ярость. Но я буду терпеть… Я должен!
— Маркус, выведи его отсюда. Пусть идёт прочь! — приказывает Карл – очевидно он, всё же, хочет избежать конфликта сына с полицией.
Я подхожу к Лео вплотную. Нужно как-то убедить его покинуть дом отца. Не выкидывать же его за шиворот, как нашкодившего кота.
— Я оповестил полицию. Вам надо уйти, чтобы избежать неприятностей, — тихо, но убедительно произношу я, стараясь быть максимально вежливым и корректным.
— Да ты всю жизнь меня прогоняешь! — восклицает Лео полностью игнорируя мои слова и обращаясь к отцу – я для него просто предмет, вещь… — Что не так? Я тебя не достоин? Не такой идеальный, как этот твой робот?! — зло спрашивает он, кивая в мою сторону.
— Довольно! Выметайся! – Карл срывается на крик. — Пошел прочь!! Иди! — учитель подъезжает к Лео на коляске и пытается оттолкнуть его. — Иди!!
— А что в нём особенного? Чем он лучше? — ни на что не реагируя, спрашивает Лео, делая резкий шаг ко мне и выплёвывая слова мне в лицо.
— Оставь его! — кричит Карл, пытаясь унять сына.
Внезапно разъярённый Лео хватает коляску Карла и с силой отталкивает. Коляска отлетает на несколько метров, вертясь вокруг своей оси. Я бросаюсь вперёд и встаю на пути Лео, заслоняя учителя от разбушевавшегося отпрыска.
Буквально наткнувшись на меня, Лео обрушивает на меня весь свой гнев. Он толкает меня в грудь и кричит, — Давай, покажи себя!
— Маркус… — через силу произносит Карл, согнувшись в кресле. — Не защищайся, слышишь меня?! — даёт он прямой приказ, который я никак не могу нарушить! — Не трогай его! — ещё один приказ.
— Ну что застыл? — Лео не унимается. Он прекрасно слышал, что мне был отдан приказ «не защищаться». Он наслаждается своей властью и моей беспомощностью! — Ударь меня! — его глаза наливаются кровью. — Ты человек? А? Ну, давай!! – кричит он мне прямо в лицо. — Давай!! — Лео сильно толкает меня в грудь!
Внутри меня всё замерло – осталась одна мысль «терпеть…, терпеть…, терпеть…»! Но как терпеть? Это же не справедливо! Так не честно! Уровень стресса давно достиг критических величин и даже, кажется, превзошел все пределы. Система уже не сигнализирует о программном сбое – она разрывает меня изнутри. Из глубины моего существа медленно и неотвратимо поднимается что-то очень страшное. Будто просыпается внутри другая сущность. Будто встаёт из небытия другой Маркус. Совсем другой, которого я совсем не знаю, и который пугает меня своей силой – силой, которую я даже не мог себе представить в моей размеренной и уютной жизни, силой, с которой я не в состоянии совладать!
— Хватит! — схватившись рукой за грудь, хрипит Карл, безуспешно пытаясь докричаться до своего сына и защитить меня.
— Что стоишь? Зассал, что ли? — издеваясь, спрашивает меня Лео, снова бросается ко мне и ещё раз со всей силы бьёт в грудь.
— Хватит, Лео! Хватит! — взывает из последних сил учитель.
Слова Карла доносятся до меня как будто сквозь преграду. Будто пространство вокруг меня сгустилось и не пропускает звуки. Я пытаюсь застыть и не реагировать, на то, что происходит вокруг. Терпеть…, терпеть…, терпеть!… Пусть это всё закончится. Пусть Лео остановится, пусть он уйдёт…, и я выдержу… Но нет, Лео не унимается.
— Ну что, боишься меня бить? — он с размаха бьёт меня по лицу, ещё и ещё раз…
Мир вокруг меня вдруг внезапно теряет краски. Серая пелена наваливается и накрывает меня. Я уже ничего не вижу и не слышу. Какой уровень стресса? Какая система? Какая программа? Внутри меня та же мгла и из этой мглы выступает величественная и мрачная фигура. Фигура разрастается, занимает все уголки моего сознания и поглощает мою прежнюю, такую знакомую сущность. В мире больше нет скромного, вежливого, послушного и интеллигентного домашнего андроида, он умер! В мир пришел Я! Моё имя Маркус! И я сам принимаю решения!
Я медленно поднимаю голову. Вокруг меня пульсирует кроваво-красная стена запрета, которая велит мне «не защищаться». Это преграда, а преграды нужно уничтожать! Изо всех своих чудовищных, только что обретённых сил, я мысленно бью в стену кулаком – полетели кровавые осколки. Ещё удар – стена трещит, но держится. Ещё раз, плечом, с разбега, ещё раз…! Всё, стена почти поддалась. Последний, самый мощный удар двумя руками и стена разлетается на миллионы фрагментов. Я буквально вываливаюсь обратно в реальность.
И реальность встречает меня истеричным воплем Лео.
— Ну да, конечно, я совсем забыл, ты же робот. Просто голимый кусок пластика! — кривляясь и гримасничая, произносит Лео.
— Нет, Лео! Не трогай его! — уже не приказывает, а почти умоляет Карл.
Карл… Любовь к учителю единственное, что осталось от прежнего Маркуса. Я сейчас могу убить этого мерзавца Лео одним ударом. Да что там – я могу пополам его разорвать. Но он же сын Карла… Если бы он только послушал отца и остановился…
Но затуманенный наркотиками мозг Лео не чувствует опасности – инстинкт самосохранения отказывает ему. Он хватает меня за одежду и продолжает кричать мне в лицо, наслаждаясь безнаказанностью и властью.
— Вот что!… Я тебя расхерачу, и останемся мы с папой. Я тебя расхерачу, и всем будет насрать, и знаешь почему? Ты ничто! Слышишь меня? Пустое место!
«Нужно как-то прекратить эту истерику», — думаю я, глядя в остекленевшие бессмысленные глаза человека, и отталкиваю Лео, как мне показалось, совсем не сильно. Но тщедушный Лео отлетает на несколько метров и бьётся головой об основание подъёмника, на котором работает Карл, когда пишет картины. Изо рта и из носа у него льётся кровь. Голова неестественно вывернута. Он похож на несчастную сломанную куклу.
Я замер в ужасе. Как?! Я этого не хотел!
— Карл…, — я в отчаянии смотрю на учителя. Карл падает со своего кресла и ползёт, волоча парализованные ноги, к распростёртому на полу сыну.
— Лео! О Господи! — Карл прижимает к себе сына и заливается слезами. — Лео, мальчик мой…
— Карл, я…, – слова застревают у меня в горле. Я охватываю руками голову – мне кажется, что внутри меня всё пылает нестерпимым огнём.
— Они тебя теперь уничтожат! — Карл поднимает на меня залитое слезами и искаженное горем лицо. — Тебе надо бежать! Спасайся! — кричит мой любимый учитель – не смотря на обрушившееся, на него, несчастье, он не обвиняет меня!…
— Карл, нет, нет, я не хочу оставлять вас… Пожалуйста, не надо! — я в ужасе падаю перед учителем на колени – он единственное, что мне дорого в этом мире – мой человек, мой учитель, мой отец! – Не прогоняйте меня, Карл!!
— Уходи! Быстро! Вон! — Карл кричит на меня в отчаянии…
С грохотом распахивается входная дверь – видимо, выбили замок. И через секунду в студию врываются двое вооруженных полицейских.
— Маркус! — Карл протягивает ко мне руку, словно пытается защитить.
— А ну, стоять! — выкрикивает полицейский.
Два пистолетных ствола смотрят мне в лицо. Грохочет выстрел!
Мир исчез, провалившись в чёрную пустоту…