Тридевятое царство

Восточное княжество, пруд близ Мурома

На востоке забрезжили первые лучи рассвета, отражающиеся от водной глади пруда. В иной ситуации Василиса бы насладилась чудесным видом, но сейчас она всеми фибрами души желала отсрочить восход солнца. Уже не первый час она сидела на камне в обличие несчастной лягушки, пытаясь безуспешно покинуть это место или вернуть свой облик. Матушка с самыми искренними заверениями в ожидающем дочь личном счастье оставила эту самую дочь в образе лягушки сидеть на злополучном камне в ночи и спешно вернулась в княжий дворец, видимо чтобы не вызывать лишних вопросов у супруга. Перед уходом княгиня не забыла ограничить передвижения дочери заклинанием, поэтому первое время Василиса безуспешно билась о невидимые стены, которые мешали ей покинуть это место и вернуться домой. Мысленно она прокричала добрый десяток поразительно бранных слов. Такому лексикону позавидовали бы не только дружинники её батюшки, но и все муромские мужики. После того, как она выплеснула первую порцию гнева на прозрачные стены своей импровизированной тюрьмы, княжна попыталась воззвать к своей магии, но также безуспешно. После недолгих размышлений Василиса поняла, что матушка добавила в зелье сковывающие магию компоненты. И хотя магии её сестры и близко бы не хватило, чтобы обернуться обратно из лягушки, но, пожалуй, ей доставало бы сил сбежать с этого злополучного камня даже с её скромным магическим резервом. Василиса корила себя за то, что вовремя не среагировала во время обращения и не заблокировала чужеродную магию. У неё было время, она ведь чувствовала, что происходит что-то не то. Баба-Яга часто повторяла ей, что необходимо всегда быть настороже, никогда не знаешь, с какой стороны может поджидать опасность. Но как она могла ожидать подвоха от собственной матери? Ей бы даже в голову не пришло. С грустью Василисе подумалось, что Яга была бы разочарована. Она обучала её по несколько месяцев в году на протяжении последних десяти лет. Старуха любила повторять, что люди глупы, раз прозвали Василису Премудрой, ведь она такая же глупая девица, как и большинство в этом царстве. И видимо она была права. Мнение Яги всегда было важно для княжны, хотя порой она и была совершенно невыносимой бабкой. После всех стараний пробить преграды и вызвать хотя бы слабенький магический всплеск Василиса оставила безуспешные попытки. Оставалось только две надежды. Первая была весьма хрупкой и состояла в том, что сила матушкиного отвара закончиться раньше, чем забрезжит рассвет. Шансов было совсем немного, ведь княгиня была талантливейшим зельеваром, но она готовила своё зелья с расчётами на младшую дочь с гораздо меньшим магическим потенциалом и иной конституцией тела. Детали порой могут сыграть решающее значение. Вторая же надежда была куда более реальной. Стрела просто к ней не прилетит. Каковы шансы, что из всех девиц, обращенных сегодня в Тридевятом царстве, стрела посчитает суженой царевича и подходящей царицей именно её? На самом деле вероятность оного события была ничтожно мала. Зачарованная стрела была одним из самых охраняемых артефактов Тридевятого царства, доступ к ней имели только члены царской семьи. Её даже никогда не выставляли на всеобщее обозрение, а выносили из дворца только в день двадцатиоднолетия наследного царевича. Именно эта стрела определяла будущих цариц испокон веков. Ни один наследник не мог выбрать себе жену самостоятельно, лишь довериться древней магии. Считалось, что стрела определяет самую подходящую жену и царицу из всех обращенных для ритуала по всему Тридевятому царству невинных и незамужних девиц в возрасте от пятнадцати до двадцати одного года. Царевичи испокон веков выпускали стрелу на рассвете, и она указывала им на суженную, которую необходимо расколдовать поцелуем. Все в Тридевятом царстве знали, как происходит ритуал выбора царевны и после рождения царевича в течение шести лет обычно рождалось так много детей, как ни до, ни после этого события. Каждая семья мечтала о дочери, которая станет царицей. Ей могла стать даже крестьянка, потому что стрела не отбирала девиц по положению, а лишь по личным качествам. Насколько было известно Василисе из летописей, прапрадед царя Берендея действительно взял в жены девицу без роду и племени, которая была в услужении у наместника Озерного града. Но это было скорее исключение из правил. Зачастую даже у купцов не хватает денег, чтобы нанять в этот день достаточно талантливого мага. Колдуны и зельевары способные на подобную ворожбу очень редки и не все из них возьмутся за такую работу. От размышлений о ритуале Василису отвлёк странный свист. То что это был звук рассекающей утренний воздух стрелы она поняла лишь тогда, когда та самая стрела приземлилась на камне рядом с ней. В отличие от княжны для магического артефакта невидимые стены не стали преградой. Василиса не могла поверить в происходящее. Пожалуй, ей в тот момент было не под силу осознать произошедшее. Этого не могло случиться. Она не могла быть суженой царевича. Ей предназначалась иная жизнь вдали от царских палат. Великая княгиня, полноправная и единоличная правительница Восточного княжества – это была её судьба, а не роль царицы Тридевятого царства, стоящей подле своего супруга. В этот миг всё её будущей рассыпалось как замок из песка, который накрыла морская волна. И если стрела не убедила княжну в реальности происходящего, то вышедший прямо перед ней из портала добрый молодец заставлял поверить в странные превратности судьбы. Царевич был красив и статен. Тёмные кудрявые волосы отливали лёгкой рыжиной под первыми утренними солнечными лучами, лицо его казалось благородными, и даже щетина его не портила. Он словно сошёл со страниц какого-нибудь старинного сказания о героических подвигах. И если бы Василиса была чуть более впечатлительной, то, пожалуй, уже в тот момент отринула все свои сомнения о нежелании вступить в этот брачный союз. Но она таковой не была и поэтому наблюдала за царевичем скорее с ужасом, чем с подобающим случаю восхищением. И тут он увидел её. Даже если от вида лягушки в нём и зародились сомнения, то на его лице ей не удалось этого прочесть. К удивлению Василисы царевич поклонился прежде, чем взять её на руки. И, наверно, ей стоило спрыгнуть с его рук в тот момент, но эта мысль даже не успела оформиться в её голове окончательно, когда он её поцеловал. А в следующее мгновение все мысли сосредоточились на ином. Одновременно с возвращением в родной облик сердце княжны пронзила острая, неописуемая боль. Нити судьбы прочно врезались в её сердце, вплетаясь в него, словно корни дерева в плодородную почву. Обычно нити прорастали в людях органично на протяжении многих лет, связывая людей крепко накрепко ещё до момента их встречи и вплетаясь всё глубже годами после. Во всяком случае, так было со всеми органическими связями, сильнейшими из которых считались нити суженых, которые соединяли истинных возлюбленных. Но те связи, что были усилены магией, росли быстрее и были гораздо прочнее прочих. Считалось, что разорвать их может лишь смерть. Но Василисе в тот момент было не до осознания подобных истин. Она не могла устоять на ногах от резкой боли и от борьбы собственной пробудившейся от оков магии с чужеродным вторжением. Но даже её силе было бесполезно противиться древнему колдовству. Где-то на отголосках собственных ощущений княжна почувствовала чужую руку на своей талии, не дающую ей упасть. Пожар внутри начал утихать, и она взглянула на царевича. Наконец начало по-настоящему приходить осознание происходящего. Этот мужчина, который внимательно сейчас смотрел на неё своими большими серыми глазами, должен был стать её мужем. Он был её суженым. Но, как это было ни странно, она абсолютно ничего к нему не чувствовала. Василиса в своё время очень много читала о связи суженых. В отличие от тех пар, которые не были предназначены друг другу судьбой, суженые испытывали друг к другу порой совершенно иррациональное влечение. Возможно это происходило не сразу и именно поэтому сейчас сердце девушки было совершенно равнодушно, не смотря на такую даже неприличную близость. Про приличия видимо вспомнила не она одна, потому что царевич убрал свою руку, несколько отодвинулся, поклонился и произнес: – Позвольте представиться – царевич Иван. Прошу оказать мне честь и сказать имя моей суженой. И правда если она уже понимала, кто стоял перед ней, то он даже не знал её имени. Насколько девушка помнила, в последний раз они виделись, когда им не было и десяти, так что вряд ли он мог её узнать. – Великая княжна Василиса. Для меня большая честь приветствовать Вас, Милостивейший Государь, – произнесла она и поклонилась, как и полагается при виде наследника царского престола. Казалось, что царевич был поражён. После царской семьи в иерархии Тридевятого царства по знатности шли пять древнейших родов: четыре Великих князя со своими семьями и чета Морского царя. За всю историю ритуала лишь единожды царицей становилась представительница одной из этих семей. Хотя они единственные могли сравниться по знатности с царскими особами и зачастую роднились с ними через тех детей царя, что не являлись наследниками, но стрела не выбирала невест по этому критерию. Древняя магия искала суженую царевича, а также самую подходящую девицу на роль царицы. Неизвестно, однако, что учитывалось в первую очередь – счастье наследника или способность править, но за многие века стрела ни разу не подводила. – Мне следовало узнать Вас, Ваша Светлость. Василисе подумалось, что эти официальные обращения чужды её натуре. Восточное княжество отличалось вольностью в общении, разве что представители семьи Морского царя могли похвастаться меньшим следованиям правилам, чем они. Даже при своём общении с членами рода Южных князей Василисе не приходилось сильно себя утруждать великосветским этикетом в связи с тем, что Великая княгиня приходилась ей тёткой по отцу и им дозволялись некоторые вольности. Но видимо теперь ей следовало привыкать к новой форме общения, раз ей предстояло стать треклятой царицей. – Думаю, что не могу Вас в этом винить. Особенно если учесть, что виделись мы с Вами в последний раз больше десяти лет назад, и вряд ли могли узнать друг друга по прошествии такого времени. – Значит, магия занесла меня в Восточное княжество, – констатировал факт царевич. – Да, Ваше Высочество. За тем холмом, – княжна указала рукой на восток, – находится град Муром – оплот наших земель. Казалось, никто из них не знал толком, как продолжить этот разговор. В обычных обстоятельствах они могли поговорить о погоде, здоровье знатной родни, возможно, даже о делах княжеских и государственных в той или иной мере, в конце концов, хорош ли в том году был урожай и какие диковинки привезли из-за моря купцы. Но все эти темы казались сейчас совершенно неуместными. После недолгой, но очень неловкой паузы царевич произнёс: – Пожалуй, нам стоит отправиться к Вашему батюшке за благословением. Княжна совсем в этом водовороте событий забыла подумать о реакции Великого князя. Он был уверен, что его дочь не будет участвовать в ритуале, да и её будущее было весьма чётко определено. Теперь же Восточное княжество оставалось без наследника, потому что Велимире подобная ноша была не по плечу. А Василиса даже не могла представить, как на всё это отреагирует батюшка. Нет, разумеется, он внешне будет, как обычно, спокоен, но что будет твориться в его душе? Но даже князь Владимир не посмеет отказать царевичу в помолвке со своей дочерью, тем более после ритуала. – Судя по всему, путь будет не близкий. Далеко ли Вы оставили коня, Ваша Светлость? – голос царевича вернул Василису на землю. Разумеется, никакого коня матушка ей не оставила. Видимо она планировала, что Велимира с Иваном проделают путь до Мурома пешком, познакомившись поближе. Если, конечно, сестра стала бы его избранницей. Но Василиса не имела ни малейшего желания пару часов брести до города, поддерживая неловкий разговор. Матушка, конечно, не одобрила бы использование магии, но княжне, откровенно говоря, сейчас было искренне плевать на мнение собственной матери. Всё происходящее было её виной. – Боюсь, что коня здесь нет. Но мы можем воспользоваться магией порталов. Царевич был несколько удивлён. Магия порталов считалась одной из самых энергозатратных и была доступна лишь немногим колдунам. Особо обеспеченные люди иногда пользовались маяками перехода, при активации которых маг на другой стороне получал сигнал и открывал портал, наведенный на маяк. – У Вас есть с собой маяк? Разумеется, у Василисы не было маяка. Но она была способна самостоятельно открыть портал. Чтобы это сделать кроме способностей и запасов магического резерва было необходимо либо иметь активный маяк на другой стороне или чётко до мельчайших деталей представлять конечный пункт назначения. Хотя бы с этим у княжны проблем не было. – Нет, у меня нет маяка. Но я могу открыть портал и без него. Бедный царевич, кажется, уже пожалел, что выпустил в небо эту чертову стрелу. До него медленно, пожалуй, слишком медленно доходил смысл её слов. – Вы ведьма? Видимо логическая цепочка в его голове всё-таки сложилась. – Да, Ваше Высочество. И не дожидаясь ещё каких-либо вопросов, Василиса начала строить портал. Разрезать ткань мира было делом весьма сложным и кропотливым, но способности и навык позволяли княжне справиться с этим за несколько мгновений. Изумрудная подвеска в форме капли на её шее загорелась зелёным цветом, аккумулируя магию. Все колдуны, имеющие на это достаточно средств, старались обзавестись магическим усилителем. Это были волшебные артефакты, которые изготавливались и зачаровывались персонально для каждого. Камень, его размер и форма подбирались магом-артефактором индивидуально в зависимости от даты и времени рождения носителя, а также его характера, способностей к магии и множества деталей, известным только его создателю. Неправильно подобранный усилитель мог дать совершенно обратный эффект, уменьшая магические потоки. А изготовленный талантливым артефактором с соблюдением всех условий увеличивал магию носителя многократно. Подвеску Василисы создала морская царевна Катерина – её давняя и ближайшая подруга. Портал был создан. И, не дожидаясь пока царевич опомнится, Василиса уверено взяла его за руку и шагнула на другую сторону. Портал перенес их в главную залу дворца Восточного князя. Княжна отпустила руку царевича. В комнате в этот момент Манька как раз подметала полы. Чернавка чуть душу богам не отдала от испуга, увидев посреди комнаты княжну с незнакомым спутником. Василиса удивилась, как на её крики не сбежалось пол дворца, но видимо вся челядь и дружинники были далеко от главной залы. Да и смысл её охранять в такой ранний час, если никого из княжеской семьи здесь нет? – Да помолчи же ты, – властный голос княжны вроде привёл Маньку в чувство. Но теперь она уставилась на прибывшего с хозяйкой гостя. Василиса не собиралась ничего объяснять. – Позови сюда батюшку, и вели на кухне, чтоб подали нам завтрак. Манька видимо не собиралась исполнять приказ, не отрывая взгляда от царевича. – Исполняй сей же час! Обычно Василиса была не склонна повышать голос, но сегодня ей хватало головной боли кроме непослушной челяди. На Маньку наконец-то подействовали слова хозяйки. – Конечно, Ваша Светлость, уже бегу. И она и вправду выбежала из залы. – Кажется, её до глубины души поразило наше прибытие, – произнёс царевич, провожая девицу взглядом. – Обычно она более расторопная, но то ли ранее утро так на неё действует, то ли врожденное любопытство. – Пожалуй, любопытство – не худший порок. Думаю, что ей нечасто удаётся увидеть свою княжну в компании доброго молодца, возникающую из ниоткуда ранним утром, – последнюю свою фразу Иван сопроводил улыбкой. Наверно, его можно было даже назвать обаятельным. Или может Василисе хотелось найти в нём как больше достоинств против тех сплетен, что она о нём слышала. Кроме того, что кое-кто за глаза звал его Иванушкой-дурачком, так ещё и Финист как-то ей обмолвился, что царевич был его наперсником. А учитывая, что южный княжич отличался редким распутством, то это был аргумент далеко не в пользу наследника престола. – И вправду это неожиданное зрелище для бедной девицы, – согласилась с ним Василиса. Указав на большой дубовый стол в окружении множества обитых алой бархатной тканью стульев, княжна произнесла: – Присаживайтесь, пожалуйста, Ваше Высочество, пока мы ждём моего батюшку. – Благодарю. Но прежде, чем сесть самому, царевич отодвинул стул для Василисы и дождался, пока она присядет. Можно было ожидать очередной неловкой паузы, но стоило им только сесть, как двери открылись. Но это был не князь. Несколько слуг внесли в зал кувшины и блюда с завтраком. Василисе поняла, что их всех привело сюда любопытство. Потому что явно нет никакой практической необходимости сразу четырём людям подавать завтрак на двоих. Она не могла их винить, но и терпеть излишнего внимания не желала. Поэтому, как только блюда оказались на столе, она махнула рукой, прогоняя челядь из залы. В этот раз повторять дважды не пришлось. Всех как ветром сдуло, пусть они и оглядывались весь путь до дверей. Василиса сама разлила в кубки квас и положила на тарелку царевичу, выбранным им смородиновый пирог и кусочки запеченного яблока. Сама же она предпочла пирожки с капустой, но даже к ним не притронулась, что не осталось без внимания. – Вы не голодны? – ей показалось, что царевич был скорее вежлив, чем озабочен. – Сегодня слишком богатое на события утро, чтобы я смогла проглотить хоть кусочек, – и Василиса не врала, ей совершенно не хотелось есть. Прошло ещё несколько минут, за которые они успели переброситься несколькими ничего не значащими фразами, когда двери в залу отворились. Василиса ожидала прихода батюшки, поэтому встала для подобающего случаю приветствия. Но на пороге стояла Велимира.