Гарри Поттер и синдром василиска

Иногда Персиваль Уизли ненавидел свою семью. Но гораздо чаще ему казалось, что эта семья, как-то раз на общем собрании выбрав его на роль козла отпущения, теперь дружно отравляет ему жизнь. В далеком детстве было проще. Или так казалось. Билл был маминым первенцем и любимцем. Красивый, умный, успешный. Как мама радовалась, когда Билла назначили префектом школы, как гордилась им! А потом Билл закончил «Хогвардс», заключил контракт с гоблинами и ушел из дома. Мама плакала, уговаривала его остаться жить в «Норе». Билл объяснил, что это невозможно: у него много стажировок, да и вообще — гоблины предоставляют служебную квартиру. Соврал. Перси видел договор аренды, который Билл подписал с владелицей коттеджа на Цветочной улице — он сам платил за комнату, и платил немало. Но матери Перси ничего не сказал. Чарли был проще и спокойнее. Не такой интересный, не такой талантливый. Кто-то сказал бы, что Чарли теряется на фоне старшего брата, но Перси не раз замечал, что тот сознательно скрывается в тени Билла. И упорно идет своим путем. Чарли великолепно держался в воздухе, был капитаном сборной Гриффиндора по квиддичу и все силы бросил на узкоспециализированные предметы. Получил прекрасные рекомендации от профессора Кеттлберна и устроился на работу в драконий заповедник. В Румынии. Подальше от дома. Перси остался за старшего. Ни внешними данными, ни выраженными талантами Перси никогда не блистал. Брал упорством. Мама расстраивалась, считая его тугодумом, и даже попрекала иногда занудством и медлительностью, ставя в пример куда более одаренных старших братьев. Перси сначала пытался ей объяснить, что порученные его заботам близнецы отнимают слишком много времени и сил, но когда ему в пример стали ставить еще и шустрых Форджей, просто махнул рукой. Тем более, Фред и Джордж выросли уже достаточно, чтобы самостоятельно застегивать пуговицы, завязывать шнурки, вытирать носы и чистить зубы. И когда ему, не спрашивая его мнения, велели приглядывать еще и за Роном, Перси отнесся к поручению с куда меньшим энтузиазмом. Велели приглядывать — он и приглядывает. Вполглаза. Чтобы Рон в пруд не свалился или с дерева не упал. Учить младшего брата читать и писать, разъяснять ему правила поведения за столом и рассказывать на ночь сказки барда Бидля он не собирался. Опыт показал, что этого никто не оценит. Пусть развитием Рона родители занимаются! Но родителям было некогда. Отец пропадал на работе или в сарайчике с маггловскими приборами, а мама была полностью занята заботами о Джинни. На единственную дочь она возлагала огромные надежды, воспитывая ее, как принцессу. Близнецы, которым Перси дал отличный старт, были развиты не по годам, постоянно держались вместе, много шалили, что-то вечно изобретали, и вскоре, глядя на поведение родителей, окончательно перестали считать Перси авторитетом. Рон рос безынициативным, каким-то нескладным, неряшливым и никому не нужным. Впору было его пожалеть, не будь мальчишка таким жадным, ленивым и завистливым. Перси пытался пару раз его вразумить, но в итоге махнул рукой. Из учебы в «Хогвардсе» Персиваль поставил себе цель выжать максимум. Осознавая, что за ним не стоит сильный род, у них нет связей и богатой семейной библиотеки, Перси старался изо всех сил. С первого курса засиживался за уроками до глубокой ночи, раз за разом отрабатывал движения палочкой, тщательно переписывал эссе, корпел над библиотечными книжками. Педагоги отмечали его старательность, начисляли баллы, а что у Перси почти не было друзей — ну, такое случается. Он неплохо общался с Энтони Голдстейном и Роджером Дэвисом, но те учились на других факультетах, так что пересекались они не часто. Когда в Хогвардс поступили близнецы, а затем и Рон, Перси пришлось совсем не сладко. Если раньше о нем судили по Биллу и Чарли, считая младшим братом довольно талантливых парней, то теперь все вывернулось с точностью до наоборот — Персивалю прилетало и за каверзы Форджей, и за тупость Рона. Не говоря уже о том, что братья ни в кнат не ставили его с таким трудом заработанный престиж старосты. Семейный поход на Косую аллею и в банк, где мама устроила скандал, требуя вернуть ей ключ Поттера, стал одним из ужаснейших дней лета. Так стыдно Перси не было с тех пор, как Фред и Джордж отрастили ему хобот и перекрасили волосы в зеленый цвет прямо на глазах у Пенелопы Кристалл. Слишком хорошо знакомый с маминым темпераментом, Перси не пытался ее остановить, а незаметно ретировался и затерялся в толпе магов, осаждающих «Флориш и Блоттс». Где стал свидетелем второго акта трагикомедии. С подачи не то матери, не то Гермионы Грейнджер несчастного и жутко недовольного Поттера отдали на растерзание толпы. Надутого покрасневшего мальчишку тискали, фотографировали, хлопали по плечам, снова фотографировали, а их будущий профессор ЗОТИ с лицемерной улыбкой любовался унижением Избранного и наслаждался вниманием поклонников. Перси подумал и не стал покупать его книги. Ничего, кроме презрения, по его мнению, такой профессор не заслуживал. А ЗОТИ Перси и по старым учебникам Чарли выучит, тем более, брат никогда не отказывал в совете и по-прежнему поддерживал редкую, но регулярную переписку. Домой семейство вернулось в крайнем оживлении, пребывая в таком состоянии по самым разным причинам. Мама то сетовала на неблагодарного Поттера, то, наоборот, начинала радоваться тому, что он щедро подарил им серию книг с автографами автора. Отец никак не мог успокоиться из-за того, что у него взяли интервью. В котором, откровенно говоря, он выставил себя полным идиотом, размахивая кулаками и обвиняя Малфоя во всех смертных грехах, а также представляя дело так, словно Гарри Поттер чуть не его седьмой сын. Джинни подпрыгивала и ныла из-за того, что ей не удалось лично познакомиться с Героем, в которого она была заочно влюблена лет с пяти и уже распланировала все детали свадьбы, включая фату с флердоранжем. Близнецы в давке подрезали у кого-то кошелек и возбужденно делили добычу: пять галлеонов с мелочью. Рон подпрыгивал рядом, громогласно требуя свою долю за молчание, и в итоге привлек внимание взрослых, после чего кошелек у Форджей был экспроприирован и уничтожен на месте, а деньги конфискованы в семейный бюджет. Отец попытался было заикнуться про «Бюро Находок», но мама твердо заявила, что если какой растяпа потерял кошелек, то это его проблема, а детям деньги сама магия послала, и семье будет на что купить продуктов на следующую неделю. После этого покупки общей кучей были вывалены на стол и поделены по-братски. Учебники поновее — Джинни и близнецам. Похуже, с вырванными кое-где страницами — Рону. Близнецам — шлемы и наколенники из магазина «Все для квиддича», Джинни — новую мантию от Малкин, а Рону — темно-вишневую с кружевными манжетами из магазина подержанной одежды. Перья, чернила и пергаменты распределили поровну. Перси в общем столпотворении участия не принимал. Он уже два года собирал себя в «Хогвардс» самостоятельно, подрабатывая на почте в отделе «Конфиденциальной доставки», где сортировал негабаритные грузы. И делал покупки после получения зарплаты, в двадцатых числах августа. Так что когда после раздела имущества на столе остался бесхозный черный блокнот, на который с жадностью поглядывала Джинни, был приятно удивлен тому, что мать вспомнила и про среднего сына. — Держи, Перси, тебе пригодится. Выглядит прилично, а ты все же староста… Перси кивнул и взял. Блокнот был хорошего качества, с желтоватыми плотными листами и, если бы не подпись на форзаце, выглядел бы совершенно новым. «Собственность Тома Риддла». Перси не помнил среди учеников никакого Тома Риддла и решил подождать распределения. Вдруг блокнот первачок-магглорожденный в запарке потерял? Тогда надо будет вернуть. Но в этом году ни один Том в Хогвардс не поступил, и Перси оставил блокнот себе. Первые дни сентября всегда оказываются суматошными, для старост — особенно. Именно на старост ложится обязанность адаптировать первокурсников к новым условиям. А дети, впервые прибывшие в Хогвардс, ведут себя совершенно по-разному. Одни рыдают по ночам, скучая по дому, у других болит живот от непривычной еды, третьи с порога чихают и кашляют. Агрессоры с первых же дней начинают тиранить сверстников, пытаясь утвердиться за счет слабейших. Смельчаки рвутся на подвиги, набивая шишки. И обязательно находятся те, кто теряется в замке, пытаясь изучить темные коридоры и загадочные башни. Причем Перси давно заметил, что на других факультетах вливание малышей в коллектив проходит куда спокойнее и естественнее, чем на Гриффиндоре. Отчасти из-за характера детей: барсучки часто по натуре флегматики, воронята — замкнутые интроверты, а змеи с их зацикленностью на этикете довольно дисциплинированы. К львятам же попадают мелкие бузотеры, скандалисты и сорвиголовы. И даже девочки требуют особого подхода. А от декана Макгонагал никакой реальной помощи не дождешься — она слишком занята другими своими обязанностями. И то, что после прошлогодних событий ее оставили работать в школе лишь по поручительству Дамблдора, так сказать «на испытательный срок», ничуть не исправило положения. Так что первые две недели Перси крутился, как белка в колесе, едва успевая заниматься собственными делами и уроками, и про блокнот вспомнил ближе к концу сентября. Достал его из сундука, с удовольствием погладил по толстой обложке, вписал на первую страницу список необходимой для немедленного изучения литературы и тут же захлопнул: к нему с жалобами на Колина Криви прибежали две первокурсницы. Перси выслушал проблему, пожурил Колина, велел Дину Томасу прекратить дразнить Лаванду, а Гермионе Грейнджер причесаться и убрать свои волосы хотя бы в хвост, поднял сваленный кем-то стул, переставил его к стене и рысью побежал в библиотеку. Поздоровался с мадам Пинс, открыл блокнот, и замер истуканом, не обнаружив своих записей. Пришлось диктовать названия книг по памяти. А тому шутнику, который вырвал заполненную страницу, а на следующей написал приветствие от лица Тома Риддла, Перси с удовольствием сказал бы пару неласковых слов о том, что нельзя без спросу брать чужие вещи. Наутро под кратким: «Привет! Меня зовут Том Риддл. А тебя?» оказалась еще одна запись: «Как к тебе попал мой дневник?» Перси почесал нос, получше рассмотрел блокнот и задумался. Про протеевы чары и сквозные зеркала он слышал. Существуют ли парные блокноты? «Что значит «твой дневник»?», — уточнил он. Запись тут же пропала — чернила словно впитались в лист, и на нем стали появляться слова, написанные все тем же изящным несколько архаичным почерком: «Я изобрел способ сохранить свои воспоминания. Этот дневник хранит записи об ужасных событиях, окутанных покровом тайны». Перси фыркнул и захлопнул обложку. Все понятно. Близнецы придумали новую каверзу и решили разыграть старшего брата. «Тайны» и «ужасные события» — это точно по их части. Придурки испортили его блокнот! Разозлившись, Перси снова взялся за перо: «Вы два кретина! Не надейтесь теперь, что я буду прикрывать вас от Филча. И от мамы. Впрочем, чего еще от вас ждать, раз в ваши бестолковые головы не вложили понятия «личная собственность»?! Оставляю за собой право забрать что-нибудь ваше, раз блокнот теперь нельзя использовать по прямому назначению». Не дожидаясь ответа, Перси закинул блокнот в дальний угол тумбочки и отправился на завтрак. Было еще рано, в Большом зале набралось от силы человек двадцать. За преподавательским столом уже привычно вполголоса ругались Северус Снейп и Гилдерой Локхард. — Посмотрите на Слизнота: это ваше будущее! Такой же напыщенный златокудрый бесталанный индюк! — проходя мимо, расслышал Перси шипение Снейпа. — Ваша зависть нелепа! Как вы вообще можете сравнивать меня с каким-то потасканным повесой?! Он просто жалок! — с возмущением парировал Локхард. — В то время как я… Перси прошел к своему столу, не заостряя внимания на перепалке, наложил в тарелку овсянки, взял тост и задумался. Если смотреть беспристрастно, Слизнот и впрямь выглядел смешно. Хорохорился, молодился, носил шейные платки, скрывая выдающую возраст шею. От него постоянно пахло отдушками, кремами и одеколоном, руки всегда были ухожены — таким маникюром не каждая красавица могла похвастаться. О любви профессора к сладкому знали все от мала до велика, как и его амбициях и честолюбии. Еще Слизнот был довольно предвзят, за что его презирали «правдолюбцы». Он отдавал явное предпочтение чистокровным, практиковал фаворитизм и откровенно выделял любимчиков. Поговаривали, давал им рекомендации и, пользуясь связями, проталкивал на хорошие места после окончания школы. Но разве это так уж плохо? Перси слышал, что одному из выпускников в прошлом году Слизнот выбил ученичество у известного итальянского мастера; без его содействия у парня не было ни шанса. А второго, из чистокровной обедневшей семьи, пристроил на работу в Мунго. Оба, разумеется, учились на Слизерине. Ну так Маккошка для своих львят никогда и пальцем не пошевелила! Может, человеком Слизнот был не самым безупречным, да и как ученый ничего из себя не представлял — в мировом сообществе зельеваров над его потугами опубликовать что-то серьезное только посмеивались, но очень и очень многие относились к старику с искренней теплотой. Бывшие ученики Слизнота продолжали поздравлять его с праздниками, присылать мелкие презенты, обращаться за незначительными услугами и со спокойной душой отдавали под его опеку своих наследников. Про Макгонагал после выпуска никто старался не вспоминать. Взгляд Перси упал на заходивших в Большой зал Слизнота и Спраут. В паре они смотрелись комично. Оба довольно полные, но Слизнот — этакий маленький компактный колобок, а Спраут — дама приличного роста и широкая в кости. Профессора улыбались друг другу и ворковали как голубки, не замечая никого вокруг. Нагнавший их Флитвик весело поздоровался, Слизнот отвлекся и заулыбался ему. А потом приветливо помахал рукой уже сидящей за главным столом Ирме Пинс. Та благосклонно кивнула. Мда. Перси прожевал тост и подумал, что если бы перед ним встал выбор: стать гениальным, но всеми ненавидимым мастером, как Снейп, знаменитым пустозвоном, как Локхард, или повторить судьбу Слизнота, то он без колебаний предпочел бы последнее. Тут на завтрак пришла Пенелопа Кристалл и, залюбовавшись ее милой улыбкой, Перси выбросил из головы все свои пространные рассуждения. В начале октября начались тренировки по квиддичу. Флинт и Вуд, лишенные в прошлом году удовольствия поколошматить друг друга в воздухе бланджерами, похоже, в этом сезоне решили оторваться по полной. Оба перешли на седьмой курс, это был последний год их обучения в «Хогвардсе», и никто из капитанов не хотел упустить кубок. Вуду вдобавок в случае успеха светило место в профессиональной лиге — его могли взять во второй состав «Паддлмир Юнайтед». Проблема заключалась в том, что у команды Гриффиндора не было приличного ловца. И если Флинт вместо Терренса Хигса посадил на метлу юркого и легкого Малфоя, то Вуд забраковал всех желающих. — Чем тебе не нравится Ричи Кут? — поинтересовался Перси у злющего Оливера. — Он же был в запасе в прошлом году. — Только на это он и годен! — отмахнулся Вуд. — Джимми Пирс? — Неуклюжий бегемот. Ты что, не заметил, насколько он поправился за лето? Перси подумал. — Моя сестра просто отлично держится на метле, но она только на первом курсе, так что… Вуд вскинул на него полный надежды взгляд: — Ты думаешь, Джанни подойдет? - Джинни. Ее зовут Джиневра. Можешь пригласить на отбор, но она первокурсница. Никто не разрешит ей войти в команду. — Пффф! — Оливер дернул головой: — Макгонагал ради кубка по квиддичу и младенца на метлу посадит, если он сумеет поймать снитч. Я поговорю с ней. — И будет у тебя команда Уизли, — тяжеловато пошутил Перси. — Останется Рона на ворота поставить. Вуд расслабился и засмеялся. — После меня! Я еще в строю. Если бы Персиваль знал, к чему приведет его непродуманное предложение, наложил бы на себя силенцио. Но дело было сделано. Джинни Уизли пригласили в команду. Вуд и Макгонагал придумали целую стратегию, прикидывая, как обойти правила. Официальным ловцом команды решено было объявить Ричи Кута — пусть слизни ориентируются на его стиль и строят тактику игры, исходя из неверных сведений. Джинни Уизли брали даже не во второй состав, а в «прозапас». У команд практиковалось приглашать иногда на тренировки малышей, чтобы присматривать себе игроков на будущий год. Накануне матча со Слизерином Кут должен был «заболеть», что вынудило бы Вуда выставить замену. А так как ловца во втором составе не было, Гриффиндор с полным правом мог диктовать условия: перенос матча или привлечение не входящего в команду ученика. Откладывать игру Флинт ни за что бы не согласился — и Джинни Уизли получала свой шанс! Надо отдать ей должное: на метле девочка и впрямь держалась отлично. Еще бы — имея двух таких братьев как Форджи! Но включение в команду по квиддичу, пусть даже на птичьих правах, Джиневре на пользу не пошло. И без того испорченная воспитанием Молли, девочка окончательно убедилась в своей исключительности. А уж когда ей презентовали новенькую метлу, купленную за счет школьных средств, вообще задрала нос. Что привело к крайне плачевным последствиям. Началось все с того, что в одну далеко не прекрасную пятницу за неделю до матча Слизерин-Гриффиндор команда Хаффлпафа отменила обычную тренировку. На западной окраине Запретного леса зацвела раффлезия мясистая — редкая ядовитая гадость, восхищаться которой могли только истинные ценители. Но именно в период цветения она выделяла какую-то там особенную пыльцу, которая была востребована у гербологов. И Спраут, оседлавшая по такому поводу метлу, прихватив своего приятеля Слизнота, второкурсника Лонгботтома и трех парней из хаффлпафской команды по квиддичу, отправилась лично проконтролировать сбор ценного ингредиента. Хаффлпафф, не возводящий квиддич в культ, решил, что легко обойдется без лишней тренировки. Поле на целых три часа оказалось свободным. Гриффиндорцы и слизеринцы, которым кровь из носу нужна была победа, не преминули этим воспользоваться и явились на стадион одновременно, подойдя к нему с двух сторон. — Какого драккла, Флинт? — еще издали крикнул Вуд, завидя массивную фигуру своего оппонента. — Ты не только мозги растерял, у тебя еще и память девичья? Сейчас мы тренируемся! — С хуя ли? — прибавляя шагу, прогудел Флинт. — Спраут договорилась со Слизнотом и уступила это время нам! — Спраут таких вещей не решает! Распределение времени тренировок в компетенции администрации. Нам Макгонагал разрешение выдала, как заместитель директора. Так что валите отсюда! Команды сошлись на поле. Близнецы сцепились языками с Монтегю, Алисия Спиннет начала ругаться с братом и сестрой Деррек, а Малфой обнаружил Джинни Уизли. — А ты, вошь рыжая, что тут делаешь? Уроки для начинающих проводит мадам Трюк, здесь взрослые люди тренируются. — Придержи свой поганый язык, хорек, пока не подавился! — оскалилась Джинни. — Я буду играть на позиции ловца, — и в доказательство потрясла метлой. Драко пренебрежительно фыркнул: — Что, правда? Да ты на метле-то сидеть умеешь? А то смотри, тут у нас бладжеры летают. Хотя, это ерунда — даже если подставишься под удар, никто не расстроится. Твоя мамаша и не заметит, вас у нее много! — Да я летаю получше тебя! — задохнулась от возмущения Джинни, запрыгивая на метлу. — Это ты себе место в команде покупать вынужден! Малфоя, чей отец не так давно приобрел новые метлы для сборной Слизерина, обвинение заметно задело. И пока Флинт тряс за грудки матерящегося Вуда, а прочие игроки упражнялись в ритуальном злословии, два ловца принялись кружить невысоко над землей, осыпая друг друга оскорблениями. У языкастого Драко это получалось не в пример лучше — он умел давить на болевые точки. Это его и сгубило. Не выдержав и пары минут унижений, Джинни выдернула из рукава палочку и наслала на противника летучемышиный сглаз. Стая наколдованных летучих мышей стремительно налетела на Малфоя, целясь в лицо, впиваясь в волосы, раздирая кожу в кровь. Драко заорал, выпуская древко из рук, чтобы защитить глаза, метла накренилась, и он неловко рухнул на поле. После чего заорал еще сильней, отмахиваясь от нападающих чудищ всего одной рукой — вторая вывернулась под неправильным углом. — Финита! — заорала Анжелина Джонсон. — Финита! Финита! — истерично вторили ей Трикси Деррек и Алисия Спиннет. Палочек ни у кого при себе не было, а без них заклинание отмены не работало. — Финита! — рявкнул подкованный в беспалочковой магии Флинт. От него на секунду повеяло осязаемой темной силой. Летучие мыши с хлопком развеялись. Джинни Уизли спланировала ниже и картинно откинула волосы назад, сверху вниз глядя на поверженного врага. Все почему-то молчали, и в этом молчании отчетливо слышались стоны Малфоя. Трикси Деррек быстро опустилась перед ним на колени. С другой стороны наклонился Люциан Боул. — Рука однозначно сломана. И патронус без палочки не наколдовать, — пробормотал он. — Драко, встать сможешь? Малфой что-то процедил сквозь зубы. Трикси принялась утирать ему лицо платком: на виске и подбородке осталось несколько глубоких царапин, из которых выступила кровь. — Вуд, вы что, не объяснили этой убогой правила поведения на поле? — негромко, но как-то очень внушительно спросил Флинт. Вуд залился краской и бросил на Джинни Уизли откровенно враждебный взгляд. Только тут она заметила, что и остальные смотрели на нее как-то… неправильно. Вовсе не как на победительницу, скорее — как на прокаженную. А братья не смотрели вовсе, отводя глаза. — Он первый начал! — с вызовом воскликнула Джинни. Оливер Вуд покачал головой. — Спортивный кодекс волшебника от 1920 года. Предполетные правила, пункт восемнадцать. Волшебные палочки, посохи, кольца и прочие проводники магии проносить на поле запрещено, — продекламировал Грэхем Монтегю. — И что? Я еще не игрок! У нас не игра, а тренировка. — Всемирное магическое законодательство, сорок шестой раздел, — Монтегю растянул губы в злорадной улыбке. Дед, лорд-канцлер Магической Британии, был строг и требовал заучивать подобную документацию наизусть. — Пункт третий: использование волшебной палочки во время игры или тренировки. Пункт пятый: нападение на игрока команды-соперника с использованием магии. Пункт двенадцатый… — Не надо, я знаю! — резко перебил Монтегю Вуд. — Вы про что? — недоуменно захлопала глазами Джинни. — Азкабан до трех лет, — глухо сказал Фред. — При этом палочка твоя подлежит конфискации и уничтожению, — добавил Джордж. — А Вуда, как капитана команды, дисквалифицируют. И лишат права когда-либо профессионально играть в квиддич. — Чтооо? Мою палочку? Не получите! — взвизгнула Джинни, резко развернула метлу и устремилась в сторону замка. — Вот дурочка, — покачал головой Ричи Кут. — Как будто это ее спасет. Тем временем к стадиону подтянулись невольные зрители: несколько учеников с Райвенкло и профессор Локхард с Авророй Синистрой под руку. Со стороны Хогвардса стремительно приближался Снейп: то ли по привычке приглядывал за факультетом, то ли узнал по своим каналам о несчастье, случившемся с крестником. Драко не без труда поднялся на ноги: судя по наливающимся под глазами синякам, он не только руку сломал, но и головой прилично ударился. Один из воронят наколдовал патронуса и отправил сообщение в больничное крыло. — Зачем же беспокоить мадам Помфри? — с ослепительной улыбкой вмешался Гилдерой Локхард. — Я легко могу облегчить страдания несчастного ребенка. Малфой скривился, услышав, как его обозвали, и упустил главное — Локхард направил на него волшебную палочку. — Нет! — звонко закричала Трикси Деррек. Но было поздно. Рука Драко выпрямилась и повисла, болтаясь, как поролоновая. Локхард, не особо утруждаясь, попросту удалил сломанную кость. И не одну. Драко с ужасом глянул на то, во что превратилась его конечность, закатил глаза и потерял сознание. Люциан Боул едва успел подхватить его у самого поля, чтобы осторожно уложить на траву. — Что здесь происходит? — злобно прошипел Снейп, подлетая к месту происшествия и эффектно взмахивая полами мантии. С лица Локхарда медленно стекала улыбка: — Эммм… Я всего лишь ликвидировал последствия перелома. Можете не благодарить. — Вы только что покалечили единственного наследника рода Малфой, — констатировал Снейп, доставая палочку. — Готовьтесь к ответу. — Но… но я… — совершенно теряясь, залепетал Локхард. — По праву крестного отца юного Малфоя требую сатисфакции. Сейчас. Снейп выглядел страшно. Бледный, с горящими глазами и искаженным яростью лицом. У него даже ноздри от гнева раздувались. — Но как же Дуэльный кодекс?! — в панике закричал Локхард. — Это я должен выбирать время и место, как вызванная сторона! — Вообще-то потерпевший здесь Драко, профессор, — очень мрачно прогудел Флинт. — Так что профессор Снейп прав. Он выставляет условия. Вы же можете выбрать только секунданта. Странно, что преподаватель ЗОТИ не знает таких простых вещей. — Аврора, вы не окажете любезность представлять интересы своего приятеля? — вибрирующий от едва сдерживаемого бешенства голос Снейпа сочился ядом. — Пожалуй, нет, — спасовала профессор Синистра. — Кстати, мы просто коллеги. Локхард несказанно обрадовался. — Вот именно! У меня нет подходящего секунданта. Я поговорю с профессором Флитвиком и дам вам знать, когда буду готов. Он убежал так быстро, как только мог. Проводив его злобным взглядом, профессор Снейп наколдовал носилки и бережно разместил на них Драко. — Ну что, Олли, вот и нет у меня ловца! — с неожиданной горечью сказал Флинт. — Так у меня тоже, — в растерянности признался Вуд. — Как же нет, когда вон он стоит, — Флинт злорадно кивнул на Ричи Кута и добавил: — договаривайтесь с Хаффлпаффом или Райвенкло, гриффиндурки хитрожопые, мы берем тайм-аут до ноября. Он махнул рукой и, понурившись, пошел за носилками, которые сами собой плыли по воздуху. За ним потянулись остальные слизеринцы. А следом и команда Гриффиндора. Настроение у всех было препаршивое. Наутро профессор Локхард не явился на завтрак, а позже и на первый урок. Его стали искать и не нашли. В отведенных ему апартаментах царил страшный бардак, словно кто-то собирался в большой спешке. А к обеду сова принесла директору Дамблдору письмо: Гилдерой Локхард уведомлял в письменной форме, что более не может позволить себе развлекаться преподаванием, в то время как его ждут новые подвиги. Приносил извинения и сообщал, что вынужден был немедленно отправиться в Боливию: там на его знакомую напало племя карликовых людоедов, и она нуждалась в срочной помощи. Просил передать профессору Снейпу, что в любой момент готов ответить на его вызов, когда вернется в Британию. Ну или предлагал самому Снейпу последовать за ним в тропические страны, если того требует задетая честь. И даже остаться потом в роли секретаря — фиксировать все этапы приключений. Письмо было зачитано на педсовете вслух, и когда Чарити Бербидж невинно поинтересовалась, собирается ли профессор Снейп сопровождать блистательного профессора Локхарда в Боливии, ведя хронику его подвигов, все имели возможность лицезреть перекосившее лицо крайне озлобленного зельевара. — После того, как карликовые людоеды покусают этого павлина в доступные им места, о его романтических и постельных подвигах, Чарити, можно будет забыть. Впрочем, я вижу, вы уже вкусили плод греха. И как оно было? Сладко? Чарити очаровательно порозовела и потупилась. Аврора Синистра некрасиво приоткрыла рот и налилась густым багрянцем. Поппи Помфри и профессор Вектор многозначительно переглянулись. Дамблдор постучал серебряной ложечкой по фарфоровой чашечке и предложил вернуться к вопросам педсовета. — Поскольку мы остались без преподавателя ЗОТИ в самом начале года, необходимо определить, кто будет вести уроки, пока я подбираю замену. Профессор Снейп? Может быть, вы возьметесь? Хотя бы до Хэллоуина. Ну, или до Рождества. Поскольку вы не исполняете обязанности декана, у вас должно было освободиться определенное время… На удивление, профессор Снейп вовсе не выглядел довольным. Скривился, будто лимон съел. Без сахара. С горчицей. Но отказаться не рискнул. Драко Малфою пришлось неделю пить костерост. Но даже со свежевыращенными костями рука стала слушаться его далеко не сразу. Вызванный для консультации целитель Сметвик порекомендовал Драко носить в кармане упругий резиновый мячик и тренировать хватку на нем. А еще постепенно нагружать мышцы. Тягать гантели, отжиматься. Драко о таких способах тренировки раньше и не слышал, оттого чувствовал себя совершенно несчастным. А тут еще и Флинт взялся лично приглядывать за восстановлением его физической формы и не давал спуску. Джинни Уизли, несмотря на тяжесть преступления, отделалась малой кровью. Палочку у нее не отобрали, Дамблдор вступился за девочку, предлагая дать ей второй шанс. Дескать, она совсем ребенок, впервые на поле, не знала и так далее. Поручился за нее. Мысль о том, что незнание не освобождает от ответственности, которую пытался донести до него Люциус Малфой, понимания у Дамблдора не нашла. Ровно как и ядовитое замечание о том, что Дамблдор слишком много на себя берет: если собрать всех взятых им на поруки в одном месте, наберется целый школьный класс. Битком. Дамблдор в ответ посоветовал лорду Малфою быть добрее к людям. Вон Уизли люди добрые, душевно щедрые, оттого и детей у них много. Не то, что у Малфоев, поколениями страдающих от проклятья одного ребенка, над которым трясутся, как над величайшей драгоценностью. Подумаешь, мальчик с метлы упал! Все падают, и ничего. А что головой ударился, так это ерунда — на фоне Крэбба и Гойла вовсе незаметно. Тогда лорд Малфой подал апелляцию в Визенгамот и жалобу в Совет Лордов. На старших Уизли был наложен штраф в размере тысячи галлеонов (от чего Молли едва не хватил инфаркт), а Джиневре Уизли вынесено порицание. — Пффф! — возмущалась в гостиной Слизерина Трикси Деррек. — Порицание! Нашли чем пугать Предателей Крови! — А мне папа говорил, что это страшное наказание. Пятно на репутации. Что после вынесения Советом Лордов порицания перед девушкой закрываются двери в высшее общество, и она никогда уже не сможет претендовать на выгодный брак, — отвлеклась от вышивки Панси Паркинсон. — Это тебе страшно. Или вон Гринграсс, — мотнула головой Деррек. — А Уизли и так приличный брак не светил, и репутация у нее ниже плинтуса. Легко отделалась, гадина. Ну да ничего, учеба впереди длинная! А Малфой у нас злопамятный. Матч Гриффиндор — Райвенкло, который провели под мелким дождем, стал одним из самых коротких в истории школы. Близнецы Уизли успели забить всего два мяча в ворота Райвенкло, когда ловец воронят, Чжоу Чанг, ловко поймала снитч. Вуд был расстроен настолько, что едва не сломал о колено свою метлу.