Собрать по осколкам

      — Кажется, только у нас нет дел, — вздохнула Гермиона.       Они с Ремусом шли по дороге, дальше от коттеджа Гестии Джонс. Все разбежались, кто домой, кто на работу. Молодых мракоборцев забрали на внеплановую тренировку, Лили должна была помочь Алисе с последними приготовлениями к свадьбе. Так они и остались вдвоем.       — Похоже, ты права, — невесело улыбнулся Ремус. — Сложно не почувствовать себя пятым колесом. Сегодня на собрании возникло ощущение, что я попал туда случайно.       — У меня тоже в какой-то момент, — признала Гермиона. — Но это ничего, придет время, мы сыграем свою роль, хоть сейчас и не имеем возможности находиться в гуще событий.       — Надеюсь, что так, — вздохнул он. — Иногда, признаться, завидую Доркас. Она приходит с работы уставшая, вымотанная, а я думаю о том, как ей хорошо, ведь она занимается чем-то стоящим. Пока я разношу пирожные и готовлю кофе в маггловском кафе. В такое-то время.       Он отвернулся, и челка упала на нахмуренный лоб. Гермиона знала о работе Ремуса от Сириуса, весь этот месяц, пока он безуспешно пытался закрепиться в магическом мире, она лишь наблюдала, погружаясь в мрачные размышления. В министерство дорога ему была закрыта, так как он был зарегистрированным оборотнем, а множество заблуждений и неоправданных страхов, связанных с ликантропией, становилось причиной отказов.       Магазины и другие коммерческие заведения магических улиц столкнулись с кризисом, в последнее время прибыль едва покрывала расходы, и они не могли позволить себе лишнего работника. Мистер Мелпеппер никогда не принял бы Гермиону к себе без вмешательства Дамблдора. Поэтому помощь его была неоценима. Грейнджер не могла не задаваться вопросом, почему он не оказал ту же услугу Ремусу.       Она виновата в своих затруднениях сама. А он лишь пожинал плоды проклятья. Ведь Дамблдор обеспечил ему возможность учиться в Хогвартсе, как и всем, устроил его преподавателем ЗоТИ в девяносто третьем, несмотря на опасность раскрытия тайны. Но остался в стороне теперь. Когда-нибудь она спросит, почему его рука помощи протягивается только в избранные моменты.       — Я скучаю по тренировкам, — призналась Гермиона. — За эти недели во мне накопилось столько неистраченной энергии, что я скоро точно взорвусь. Ремус ответил ей улыбкой.       — Иногда так хочется после рабочего дня выбраться на волю, отработать новые заклинания, боевые приемы, ощутить приятную тяжесть в мышцах. Но Сириус устает на стажировке, и мне не хочется тратить его свободное время на то, чем он и так занимался весь день.       — Мы можем тренироваться вместе, чтобы не терять форму, — после паузы предложил Люпин. — Нам обоим нужна встряска. И у меня есть место, в котором нас никто не потревожит.       Гермиона остановилась и посмотрела на него с воодушевлением.       — Ты спас этот день. Тогда увидимся завтра?       — У меня завтра выходной. Во сколько ты заканчиваешь?       — В пять должна освободиться.       — Тогда встречу тебя у аптеки.       Они попрощались и трансгрессировали. И, хотя Гермиона говорила, что отправится домой, оказалась она вовсе не в тупичке возле их тихого двора, а в Косом переулке, подальше от центра. Манипуляции с внешностью заняли пару минут, но уже значительно изменили ее облик. Волосы потемнели и легли волнами, в которых блестела редкая седина, нос стал шире, поменялся разрез глаз, морщины добавили возраста.       Она вытащила из сумки мантию, накинула на плечи и натянула на голову капюшон. Как можно скорее она свернула с центральной улицы и узкими переулками добралась до Лютного. Гермионе казалось, что небо здесь всегда затянуто тучами, даже в самый ясный лондонский день. Пока приличный бизнес сталкивался с убытками, в этом месте незаконные продажи на черном рынке, букмекерские лавки и злачные местечки вполне процветали. Проходящая мимо женщина любопытно уставилась на Грейнджер, и она рефлекторно опустила голову ниже.       — Погадать вам, милочка?       Старуха с распущенными до пояса волосами протянула к ней руки, улыбаясь желтыми зубами. Гермиона крепче прижала сумку, висевшую через плечо, и прошла мимо, не ответив. Зазывалы на низком крыльце конторы предлагали сделать ставки, внутри желающих было битком. На углу перекрестка показалась вывеска таверны «Бродячая собака», она скрипела, покачиваясь, а кованая табличка с псом рядом изрядно попортилась от времени, превратившись в ржавчиновую кляксу с ножками.       Гермиона поднялась и прошла через тяжелые двери. Народу здесь было немало, столики, мимо которых она проходила, с интересом оглядывали ее. Женщин здесь было немного, две официантки, пожилая колдунья, пьяная вдрызг, и блондинка, лобызавшаяся с небритым здоровяком. Гермиона искоса разглядывала присутствующих, надеясь увидеть какой-то знак.       — Вижу вам совсем не по себе в таких славных местах.       Взрослый мужчина схватил ее за руку и провел к столику в углу, где уже стояли два полных стакана. Она не сопротивлялась, узнав голос, хотя внешне едва могла разглядеть сходства с Регулусом.       — Меня так просто узнать?       — По тому, как вы ходите и озираетесь, сразу видно, что третьесортные бары для вас в новинку, — ответил он, садясь напротив. — Роль утонченной учительницы давалась вам лучше.       На незнакомом лице появилась усмешка.       — Почему здесь?       — На кладбище, в школьных кабинетах, в моем доме, посреди поля мы уже говорили. Захотелось разнообразия. А вообще самый надежный способ не быть послушанным — заявиться туда, где разговоры не смолкают. Здесь до нас не будет никому дела, вокруг проворачиваются дела поопаснее.       — Как посмотреть, — хмыкнув, ответила Гермиона.       Она вытащила газету, в которой среди тонких листов был спрятан пергамент и перо. В конце собрания Дамблдор протянул ей «Пророк» на прощание, сказав, что ее астрологический прогноз на пятой странице весьма благоприятен. Гермиона положила магический контракт перед Регулусом, и он принялся внимательно перечитывать условия.       — А если я проболтаюсь третьим лицам? Умру в страшных муках?       — Нам предложили проверить самим. Судя по довольному лицу Грюма, ты близок к истине.       — Говорил, что не стану частью Ордена, не проходит и недели, и что теперь? — качнул он головой.       — Это необходимость, иначе я не смогу предоставлять тебе информацию. Свиток зачаровал Дамблдор, только он сможет узнать, кто поставил подпись. Он и так о тебе знает, но для остальных твоя работа будет тайной, как и твое вступление в целом.       Гермиона протянула ему перо.       — Тогда я, наверное, могу рассчитывать на Орден Мерлина, а не на койку в Азкабане? — отшутился Регулус.       — Орден не обещаю, но от теплой встречи с дементорами постараюсь уберечь.       Он вывел витиеватыми буквами свое имя. И заглавные р, а, б отозвались в Гермионе тупой болью в груди. В этот раз он не должен остаться лишь подписью на пергаментном листе.       — Кстати об Азкабане. Я узнал кое-что о малыше Пите.       Она кивнула, склонившись над столом.       — После освобождения он так же живет в Гастингсе с матерью, лишний раз не высовывается, Темный Лорд вызывал его на аудиенцию, но о чем они говорили, не знает никто, кроме них двоих.       — Значит, в Гастингсе, — задумчиво повторила Гермиона.       — Вы планируете его навестить?       — Это ни к чему. Он был опасен, пока были люди, которые ему доверяли. Но я не знаю, чего теперь от него ждать, поэтому важно знать, какие приказы ему дают и что он планирует делать.       — Думаю, скоро станет ясно. На днях будет большое собрание, Темный Лорд будет выступать с речью, и это будет что-то масштабное. Скорее всего, он начнет действовать.       Мимо прошла официантка, и Регулус приглушил голос, замолчав совсем.       — Беллатриса и Рудольфус занимаются разработкой плана, у Долохова отдельное задание, но остальных в детали не посвящают. Малфой и Трэверс могут знать чуть больше. Но к ним мне пока точно не подобраться. Вероятно, о нападениях я буду узнавать тогда, когда прозвучит вой боевого горна.       — Да, затишье было долгим, — улыбнувшись краем губ, сказала Гермиона. — Значит, надо держать руку на пульсе. Если он перейдет в наступление, значит ему понадобятся люди.       Регулус перехватил ее взгляд и догадался о направлении мыслей.       — Он может попытаться вытащить тех, кто попал в Азкабан зимой.       — Сейчас не так много ресурсов, чтобы организовать побег, — с сомнением возразил он. — Того, кто ему действительно нужен, он вытащил сразу.       Да, Гермиона помнила, как в заботах о Петтигрю упустила театрализованный суд над Долоховым, по итогам которого он единственный оказался оправданным, несмотря на прямые доказательства вины.       — К тому же, тюрьма неприступна и защищена мощным арсеналом чар и других мер, из которых дементоры — меньшая из проблем. Не было ни одного случая побега, — уверенно заявил Регулус.       На памяти Гермионы их было два. В ходе последнего от верхних этажей здания остались руины.       — Ни о чем сейчас нельзя говорить с уверенностью.       В стакане лопнули последние пузыри пены, и на дне болтался странный осадок. Она качнула дно, и крохотные песчинки поддались водовороту. Буря в стакане. Но это пока. Скоро не останется границ, и она приобретет масштаб. Оставалось надеяться, что они научились крепко стоять на ногах.       — Что, она? — с притворной небрежностью спросила Гермиона.       — Живет у Малфоя, мало, кто знал ее в прежние времена. Разве что тот же Долохов. Но в прошлый раз он не выглядел удивленным ее воскрешению.       — Значит, ему раскрыли ее возвращение заранее.       — А история с пожаром по приказу Темного Лорда правдива? — задумался Регулус. — Если так, то с трудом верится, что после того, как он планировал избавиться от всех Лурье, он вдруг спустя двадцать с лишним лет радушно принимает ее в свои ряды. Разве это не странно?       — Странностей во всем этом предостаточно. Но пожар был. Еще зимой Сириус обнаружил в библиотеке Хогвартса справочник по громким нападениям в магическом мире. Потом он куда-то запропастился, но весной мы его снова нашли. Там написано о случившемся в особняке Лурье во Франции, о том, что никто из членов семьи не выжил. Так что хотя бы об этом она не врала.       — Тогда происходящее вдвойне абсурдно, — сдался Регулус.       — Мы не знаем, как обстояли дела в начале пятидесятых. Это известно только четверым, насколько я понимаю. Лорд наверняка не оставит ее без присмотра, вряд ли он поверил в ее безоговорочную преданность. Она умна и хороший боец, к тому же предоставила ему важные сведения. Но этого недостаточно.       — Очевидно, что она ведет свою игру, но в конечном итоге эти важные сведения нанесли ощутимый вред лишь вам.       Гермиона взглянула на Регулуса и затем выдохнула, откинувшись на спинку неудобного стула.       — Главный козырь она приберегла.       — Ей все удалось и без него, поэтому зачем ей пускать его впустую? — усмехнулась Гермиона. — Она использует его в удобный момент и сумеет объяснить, почему не сделала этого раньше.       — И все-таки я не понимаю, — сказал Регулус. — Темный Лорд не может не понимать, как и она, что куда больше пользы было бы, если бы она стала играть двойную игру, если бы по-прежнему оставалась рядом с вами. Она бы узнала больше и выиграла преимущество.       — Может, суть в том, что в душе ей нет дела ни до кого из нас, я, ты, Волан-де-Морт, война, мы для нее лишь способ достижения цели. Ее не волнует, кто кого перегрызет, она руководствуется своими мотивами.       Они замолчали. Вокруг продолжали шуметь разговоры, смех, звучала пьяная ругань и стук стекла по деревянным столешницам.       — Тогда нам это на руку, — сказал наконец Регулус.       — Ошибаешься, — глухо ответила Гермиона. — Она невписывающийся фрагмент, она сбой в системе, бесконтрольный и оттого опасный. Мы все равно что перекидываемся бомбой с уже взведенным механизмом.       Он неожиданно улыбнулся.       — Тогда надо сделать так, чтобы рвануло в руках Темного Лорда.

***

      Вспышка концентрированного жара пролетела в паре сантиметров от ее руки. Даже волоски на коже опалило. Гермиона отшатнулась от нового заклинания. Тело уже не было таким проворным, как пару часов назад, утомление сковало мышцы. Одно за другим она отправила Редукто и Инкарцеро. От первого Ремус отскочил, но руку с палочкой обвязали веревки. Он пригнулся от летящего заклинания, быстро срывая тугие путы.       Еще не выпрямившись, из-под руки он атаковал в ответ. Режущее проклятье настигло Гермиону, прошлось по ребрам, распороло рубашку и добавило ей красок. Палочка вылетела из ее руки. Хромающий Ремус, перекачиваясь из стороны в сторону, быстро пошел ей навстречу, на ходу подхватив с отлетевшую в сторону палочку. Гермиона села на примятую шагами, отравленную случайными заклинаниями землю.       — Ты как? — спросил Ремус, протянув виноградную лозу и опустившись рядом.       — Все в порядке, — улыбнулась побледневшая Гермиона.       Из сумки в руку выскочил приманенный пузырек с настойкой экстракта бадьяна. Она задрала рубашку на животе, откинулась на локоть левой руки и вылила несколько капель на рану. Зубы сцепила покрепче, чувствуя, как медленно края пореза стягиваются. Боль еще останется на какое-то время, но это ничего. Гермиона поскорее вкрутила пробку и убрала склянку обратно. К запаху настойки у нее уже выработалась хроническое отвращение. С ним были связаны одни из самых тяжелых воспоминаний.       Она легла на спину, подогнув ноги. Ветер обдувал влажную от пота кожу. Она убрала с лица липнувшие волосы, чтобы он коснулся каждого сантиметра ее открытого тела. Небо было затянуто серым, на котором едва угадывались облака. Но, если присмотреться, можно увидеть, как они, ведомые, плывут плотным строем, окидывая тенями округу, как будто желая ее от всех скрыть.       Это место всегда было приютом одиночества. До ближайшего населенного пункта почти двадцать миль, ухабистая и утопающая в грязи дорога, по которой изредка проезжает сельскохозяйственная техника, обрабатывающая поля на юге. Но от дороги этой было сорок минут ходьбы сюда сначала через цветущий луг, потом через молодой березняк и снова по открытой поляне, пока вдалеке не покажется деревянная постройка.       Гермиона повернула голову к Ремусу. Он сидел, сгорбившись, и думал о своем. Слева от его головы виднелся дом, выглядывавший крышей из-за заброшенных садовых деревьев. Калитка и низкий заборчик были не видны из-за разросшегося сора. Все утопало в зелени, природа отвоевывала свое, вместо снарядов — семена, вместо подкрепления — влажность и солнечный свет, планы — стихийны.       — Чей это дом? — тихо спросила Гермиона.       — Мой.       Ремус выпрямился, посмотрев на него. Лица почти не было видно, она могла лишь догадываться о его чувствах сейчас.       — Моя мать была магглой, жила в Кингстоне, здесь неподалеку. Выйдя за моего отца, она предложила построить дом здесь, она не хотела слишком далеко уезжать из родных мест. Кто-то напророчил ей, что, случись это, она долго не проживет.       Послышался короткий треск и тихий скрип из сада. Как будто обеспокоенные призраки прежней жизни уловили знакомый голос и слова.       — Когда мне было пять, нам пришлось переехать. Тогда же она заболела, и через два года ее не стало. А я иногда бывал здесь летом. Тут глушь, людей поблизости нет.       Он замолчал, утаив причины. Но Гермионе не требовались объяснения.       — С этим местом связано много плохого, но почему-то здесь мне спокойно. Как будто не приходится убегать от себя, притворяться. Все напоминает о том, какой я на самом деле, и я не хочу с этим бороться. Это пустое, потому что время вспять не повернешь.       Он продолжал смотреть в пустые глазницы окон на чердаке. Что он там видел? Что вспоминал? Те недолгие дни, которые не были омрачены проклятьем? Ужас ночи, когда он едва спасся? Первое полнолуние, которое убило последнюю надежду и не оставило шансов на нормальную жизнь?       Время можно подчинить себе на короткий срок, может быть, оно позволит что-то исправить. У каждого человека было что-то, что он не хотел бы пережить никогда, что хотел бы исправить и изменить. Как расценить, когда это мера вынуждена, абсолютно необходима? Гермиона имела право перечеркивать тот мир и ту жизнь, которые уже сложились? Время только кажется гибким и податливым, за большие вмешательства оно ответит с холодной разрушительностью. Новый мир должен выстоять в шторм.

***

      Гермиона выбрала для свадьбы серо-голубое шелковое платье. Она нашла его в маггловском магазине, оно было последним и заманило хорошей скидкой. С некоторым сомнением она взяла его в примерочную, надела в последнюю очередь и поняла, что лучше варианта не найдет. Это была простая, но изящная вещь. Гермионе не хотелось пользоваться изысками, которые покупала для нее Лурье в модных парижских бутиках.       Но все-таки сложно было не признать, что и это платье было в ее вкусе, она бы сразу разглядела его потенциал. И все же, его нашла Гермиона, заплатила столько, что кошелек почти не заметил вмешательства, взяла лодочки на не слишком высоком каблуке, а волосы пустила по спине, не истязая ни одну кудряшку. Сириус осыпал ее комплиментами и поцелуями, а поскольку губы были уже накрашены, то они ложились теплом на щеки, открытые плечи, руки.       И, взглянув в зеркало последний раз перед отправлением, Гермиона увидела, как светятся ее глаза, и как будто бы в первые за много месяцев она ощутила себя собой, уже не школьницей, зубрящей учебники и влипающей в неприятности с друзьями, а молодой женщиной, которая перестала притворяться кем-то другим, которая совсем иначе смотрела не неидеальный мир, в котором протекала ее неспокойная жизнь. Но в этой жизни были и есть расцвеченные особо моменты.       Свадьбу играли в будущем доме Лонгботтомов. Белый свеженький двухэтажный коттедж располагался неподалеку от Котсуолдса, старинного магического поселения. Местность здесь была холмистой, и покатые возвышенности восхищали своей величественной красотой, рядом было глубокое озеро с чистой, сапфирово-синей водой. В этом месте будет жить маленькая семья. Гермиона не могла налюбоваться пейзажами.       За домом на просторной поляне разбили шатер, где стояли столы, между которыми ловко лавировали официанты, занимаясь последними приготовлениями. Чуть поодаль была сплетена арка из белых пионов, разбавленных зеленью, у которой уже нервно прохаживался Фрэнк, одетый с иголочки. Гидеон, бывший шафером, отвлекал его от переживаний и травил анекдот за анекдотом, вспоминал все, чему научился у брата.       Гости собирались вокруг белой тропы, по которой должна пройтись невеста с отцом. Здесь было много членов семьи, друзей с обеих сторон, и все находились в предвкушении, весело переговаривались и ожидали начало торжества. Сириус и Гермиона остановились возле фуршетного столика, где были Марлин и Нейтан в хорошо сидящем костюме.       — А когда откроют шампанское? — спросила Маккиннон.       — Дай хоть обменяться обетами, — улыбнулась Гермиона.       — Эх, формальности, — махнула она рукой. — Вот уж не думала, что все так быстро решат выскочить замуж. Сначала Алиса, потом Лили, Кэсси, наверное, отставать не будет.       — Завидуешь? — ухмыльнулся Сириус. — Неужто боишься остаться старой девой?       Гермиона легонько ударила его по предплечью, чтобы остановить их привычный обмен колкостями. Язык у обоих был острым жалом.       — Ей это не грозит, — серьезно сказал выступивший вперед Нейтан.       И Марлин, готовившая соответствующий ответ, удивленно посмотрела на брата и потом довольно улыбнулась. Сириус, кажется, тоже оценил то, как он выступил на защиту сестры и отступил, переглянувшись с Маккиннон. Она, дразня, высунула язык и тут же ахнула.       — Смотрите, начинается!       Заиграли приглашенные музыканты. Все голоса заглохли, гости подобрались, развернувшись в одну сторону, туда, где сверкнуло белое платье невесты. Алиса шла под руку с растроганным отцом. За ней осторожно двигался небольшой шлейф, в руке зажат букетик белых лилий, фата из тончайшего материала тянулась от жемчужного гребня вниз по спине. Фрэнк восхищенно смотрел на невесту, которая смущенно и даже таинственно улыбалась ему в ответ.       Отец обнял красавицу-дочь и бережно передал ее маленькую ладонь Фрэнку, одобрительно хлопнув его по плечу. Алиса подала вторую руку и заулыбалась еще шире. Ослепительно красивая картина. Рядом стояли Гидеон и Лили. А между — мистер Коллинз, который должен вести церемонию и развлекать гостей после. Жених и невеста обменялись клятвами, не задумываясь, отвечая «да», взяли кольца, протянутые на шелковой подушке Лили.       Рука у Алисы дрогнула, и кольцо Фрэнка юркнуло вниз, в складки ее подола. Она поменялась в лице, встревоженно опустив взгляд вниз. Мистер Коллинз отвлек внимание уместной шуткой, пока Лили юрко не опустилась вниз и быстро не вернула кольцо. Пожилые родственницы рядом с Гермионой громко зашептались.       — Не к добру, ой, не к добру.       Грейнджер остро взглянула в их сторону, мысленно перечеркнув каждое их суеверное глупое пророчество. Алиса надела кольцо на палец и немного выдохнула. Их объявили мужем и женой. И они скрепили клятвы поцелуем под бурные овации. Многие утирали слезы, Лили изо всех сил пыталась держать лицо, но то и дело отворачивалась, быстро сбрасывая слезинки с щек. Мама Алисы прижимала к губам платок, стоя у груди мужа, и смотрела на свою взрослую девочку.       Наконец Гермиона разглядела бабушку Невилла. Она, как всегда, была весьма эпатажна, даже странно, что она не увидела ее сразу же, переливающиеся перья в прическе не могли не обратить на себя внимание. Всегда строгое, оценивающее выражение лица теперь смягчилось, а на губах была улыбка. Как бы Алиса ни волновалась об отношениях со свекровью, она явно ее приняла, просто не умела этого показать.       Старушки рядом тоже театрально растрогались, поддавшись магии момента, и уже позабыли об упавшем кольце. Музыканты заиграли веселее. Кто-то направился к накрытым столам, близкие подошли поздравить молодоженов. Солнце быстро двигалась по небесному своду, готовясь расцветить его закатными красками. На площадке для танцев собралась группа энтузиастов. Жених и невеста были то там, то здесь, чтобы не обделить вниманием никого из гостей.       — Поздравляю вас! — сказала Гермиона, обняв их.       Сириус пожал Фрэнку руку, но в итоге они притянули друг друга в объятья, похлопав по спине. Алису он коснулся очень осторожно, оставив между ними воздух. Она была уже без фаты, но все равно сияла чистотой, облик невесты ей очень шел. Сложно было не восхищаться.       — Спасибо! Вам все нравится? — спросила она.       — Все прекрасно.       Они поговорили еще немного о свадебных мелочах, посмеялись над шуткой Фрэнка и решили отправиться танцевать. Мистер и миссис Лонгботтом неспешно двигались под звуки вальса, все столпились, чтобы ими полюбоваться. Потом отец Алисы перехватил инициативу, Фрэнк пригласил свою мать. Постепенно к танцу стали присоединяться гости. Сириус с Гермионой тоже вышли.       Пылающее солнце клонилось к горизонту, воздух подернулся рябью, зыбко поддавался последним лучам. Небо раскрасилось в нежную палитру теплых оттенков, плавно переходящих друг в друга. Заходящее солнце нежно касалось танцующих людей, лаская, баюкая их счастье. Вот оно нырнуло за край земли, последние косы лучи — как последний вздох перед погружением в глубину темноты. Повсюду зажглись огоньки, как маленькие капли кристаллизованного закатного сияния.       За столом оказалась вся компания и братья Пруэтты, поэтому, не тратя время на знакомства и расшаркивания, они разговорились. Притом беседы эти имели самый беззаботный, легкомысленный характер. Фабиан травил байки, рассказывал забавные случаи с работы, Гидеон дополнял, все вспоминали недавние происшествия на стажировке.       Джеймс принес кофе не той температуры высокомерному типу, занимавшему высокий пост. Поговаривали, что за эту должность он должен благодарить влиятельных родственников. Когда возмущенного Поттера развернули в кабинете, отправив за новой чашкой, он простоял за дверью пять минут и зашел с тем же кофе. Господин начальник с важным видом отхлебнул и удовлетворенно кивнул, сказав, что это совсем другое дело.       — Надо было плюнуть, он наверняка восхитился бы насыщенностью вкуса! — добавил Фабиан.       — Ой, а помните, как пару дней назад Грюм зашел в тренировочный зал, когда Сириуса придавило боксерской грушей? — задорно спросила Кэсси.       — А ты мне не рассказывал, — заинтересованно улыбнулась Гермиона, посмотрев на него.       — А тут нечего рассказывать.       — Да уж не скажи, — ухмыльнулась Марлин.       — Сохатый игрался с грушей, накладывая на нее все заклинания подряд, а потом отправил ее в полет с помощью Остолбеней. Так вышло, что мне не повезло было встать на ее пути, — рассказал Сириус.       — Ни подачи, ни должного чувства! — цокнул Джеймс. — Такую историю испортил, а ведь у нее был потенциал.       — Тогда, может, вспомним, как ты на совещании щекотал железную ногу Грюма, чтобы проверить, есть ли у нее чувствительность?       — Не-е-ет, — мученически вздохнул он. — Это грустное воспоминание, я потом два дня весь этаж после смены драил. Кто же знал, что он так обозлится на безобидную шутку?       — Поттер! Ты у меня в Министерстве ночевать будешь, — ужасно похоже гаркнула Кэсси.       — Чш-ш, — шикнула Лили, мотнув головой в сторону Грюма, стоявшего всего в нескольких шагах от места, где они сидели.       — Думала, он не любитель свадеб, — хмыкнула Марлин, отпив шампанское.       — Спорим, он здесь ради бесплатной выпивки? — усмехнулся Сириус.       — А то! Гляньте, как рассматривает котелок с пуншем, — поддержал Фабиан.       — И Дамблдор здесь, — выглянув из-за чужих голов, сказала Лили.       Он действительно стоял рядом с молодой парой, говорил с ними и держал в руках небольшую коробку, обвязанную лентой.       — Что-то он припозднился.       — Дамблдор — человек занятой. Ему простительно.       — Что в коробке, интересно?       — Может, сушеная рука мумии?       — И зачем она им?       — Ну, мало ли…       — Фу!       — Эй, я ничего не сказал.       — Но подумал. Твоя ехидная физиономия все сказала за тебя.       — Да замолкните вы, сейчас Алиса будет бросать букет.       Гости и правда стали выходить из шатра, чтобы насладиться зрелищной схваткой за белые лилии. Гермиону тоже вытолкнули в центр, следом за ней силой вытащили Марлин, отобрав у нее бокал шампанского. Они встали сбоку, в месте с наименьшей вероятностью поимки букета.       — Так не хотите замуж? — весело спросил Гидеон.       Марлин сначала хотела огрызнуться, уже язвительно изогнула губы, но потом разглядела в темноте, что это не Фабиан.       — Не хотим пасть смертью храбрых, — ответила Гермиона. — У моих родителей была история, где на свадьбе друзей сестре невесты выбили зуб, когда он ловила букет.       — Я бы рекомендовала опасаться вон тех дам, — обернулась к ним незнакомая девушка, указывая на двух девочек лет шести. — Два года назад моей подруге не повезло выиграть в этой бойне, раздосадованная девочка вгрызлась ей в руку. До сих пор остались шрамы.       — Ну и жуть, — сказала Марлин, поежившись.       — Я Беатрис, кстати, — сказала она, заправив темную челку за уши, и протянула руку Маккиннон.       — Марлин.       Затем девушка с секундной заминкой поздоровалась с Грейнджер, не позволив ей сказать и слова.       — А вас я знаю. Гермиона, верно?       И насмешливый взгляд, замаскированный дежурной улыбкой, не вызвал приятных чувств.       Алиса встала к толпе спиной. Зазвучал отсчет. Раз. Два. Три. Белые лилии, обвязанные лентой, полетели по дуге к протянутым к небу рукам и приземлились в ладони подпрыгнувшей Кэсси. Все зааплодировали. Она смущенно прижала букет к груди. Раскрасневшегося Ремуса тормошили Пруэтты. Сириус подошел к Гермионе сзади и положил руку на талию.       — Ну вот, а я уже готовился встать на одно колено.       — Прости, мне не тягаться с ловкостью и хваткой ловца, — нежно посмотрев на него, сказала Гермиона.       Беатрис, оправив волосы, снова развернулась к ним и приветливо улыбнулась.       — Опять не вышло. Может, на следующей свадьбе повезет? Я была наслышана, что ваша не за горами.       — Вот как? — приподняв брови, спросила Гермиона.       — Но уже поняла, что все не так серьезно, — невинно улыбнулась она. — Беатрис.       Сириус взялся за тонкие пальцы с изящными кольцами, похолодившими ладонь.       — Сириус.       — У вас красивое имя, мистер Блэк, — хлопнула она ресницами, коротко взглянула на Гермиону и снова вернулась взглядом к нему. — Мне уже пора, жаль, что не дождалась торта. Приятно было познакомиться.       Гермиона несколько оторопело смотрела ей вслед.       — У вас красивое имя, мистер Блэк, — противным голосом спародировала Марлин. — Со школы не слышала таких дешевых подкатов.       Глядя на помрачневшую девушку рядом с собой, Сириус осторожно заправил прядь ей за ухо, обратив на себя внимание и сказал.       — Не ей его носить.       Марлин ухмыльнулась, покачав головой, наблюдая, как в момент оттаяла Гермиона.       Торт едва не упал с подноса нерадивого официанта, плохо управлявшегося с заклятием левитации. Но все-таки благополучно добрался до нужного столика. Каждому досталось по приличному куску. Гермиона съела лишь пару ложек, больше уже не влезало, а Сириус с удовольствием доел ее порцию и облизывался, как довольный кот. Или пес, которого покормили лакомством.       — Ты чего? — спросил он, увидев, как Гермиона прячет смешок за салфеткой.       — У тебя тут крошки на воротнике, — стряхнула она невидимые остатки торта.       Они снова танцевали. Потом открыли новую бутылку шампанского. Время чинного торжества подошло к концу. Дамблдор танцевал джигу с Августой Лонгботтом, и это было стоящее зрелище. Такой прыти не ожидали ни от одного из них. Когда музыка смолкла, всех пригласили насладиться фейерверками.       В повисшей тишине со свистом в небо полетел первый залп. Золотой огонек рассыпался десятком ярких искр. Как будто кто-то зажигал гигантские бенгальские огни, щекотавшие звезды. Цветные вспышки раскрашивали ночь, отражаясь в широко распахнутых глазах. Гермиона смотрела вверх, крепко держа руку Сириуса, и не могла сдержать улыбки. Салюты она обожала с самого детства. Бежала к окнам в новогодние праздники, как только слышала первые хлопки.       Поэтому она не заметила, как Дамблдор тяжело опустился на стул, направив взгляд в землю. Как Грюм быстро проковылял, расталкивая толпу, к Пруэттам. Как оба мгновенно изменились в лицах. Гидеон отправился к Фрэнку, обнимавшему жену. А Фабиан пробирался между замершими людьми, отыскивая своих стажеров. Как перегоревшие лампочки гирлянды, один за другим гасли их взгляды. Фабиан подошел к Сириусу, прошептал что-то на ухо и быстро скрылся. Гермиона вопросительно взглянула на него.       — В министерстве произошел взрыв.       И тогда последний фейерверк оглушительно лопнул, осыпавшись к горизонту лентами серебристого дождя.