Собрать по осколкам

      В гриффиндорской гостиной царила привычная суматоха, сопровождающаяся какофонией огромного количества звуков: смеха, недовольного бурчания, веселых разговоров, криков с самой разной эмоциональной окраской. Но сегодня находиться здесь было особенно приятно. За окнами порошил снег, накрывая толстыми шапками крыши башен Хогвартса, заметая все тропинки, искрясь от света, проникающего через окна еще только готовившегося ко сну замка.       Все уже были охвачены легким и приятным чувством ожидания подступающего чуда. Пусть до Рождества и было чуть больше месяца, все уже предвкушали близкие праздники, запах расставленных повсюду елей, обмен подарками, зимние утехи с друзьями, а некоторые особенно ждали, когда, словно паразит, по всему замку разрастется омела. В груди ожили тепло и трепет, заставляющие глупо улыбаться и мечтать о всякой ерунде.       Группы приятелей срастались в огромные шумные сборища, эпицентром одного из которых была компания из восьми старшекурсников. Ремус и Кэсси сидели на ковре возле камина, склонившись над шахматной доской с разбросанными по ней фигурами, рядом лежали осколки попавших под удар пешек, слонов, коней и ферзей — уже было не разобрать. Доркас поминутно хмурилась, смотря на свое сомнительное положение, не замечая, как тихо наблюдает за ней Люпин, не скрывая своей улыбки.       — Сдаешься? — проговорил юноша, наклонившись чуть вперед.       Медоуз подняла глаза и, не ожидав так близко рядом с собой увидеть своего соперника, отпрянула, менее уверенно, чем хотелось бы, проговорив:       — Еще чего.       На диване сидели Лили и Джеймс. Девушка в этом гвалте пыталась наконец дописать эссе по зельеварению и ужасно злилась на отвлекающего соседа, который и так всю неделю таскал ее на прогулки, шутил и проявлял беспокойство о ее здоровье, которое она якобы гробит на бесполезное домашнее задание. А что поделать, если Поттеру каждой секунды было жалко, которую рыжая подруга тратила на безжизненные пергаменты и острые перья?       Поскольку улыбки в последние полчаса он удостоен не был, он довольствовался наблюдением за ее подтянутой неделями тренировок с Гермионой фигурой, собранными в хвост волосами, которые отливали жидким золотом при свете огня. Наслаждался ее серьезным, сосредоточенным лицом, поджатыми губами, мерцающими зелеными глазами с глубокими малахитовыми прожилками, чуть нахмуренными бровями. Ну, это когда он не толкал, как будто случайно, ее в бок, не шептал что-то на ухо и не отпускал дурацкие шутки. Потому что рассерженная Лили Эванс могла подарить наслаждение лишь с помощью внушительной оплеухи.       В креслах друг напротив друга расположились за журнальным столиком Алиса и Питер. У каждого в руках были карты. Только у Петтигрю они были собраны в огромный веер, которому бы позавидовала каждая дама прошлого столетия. Девушка, выглядывая из-за своих карт, ждала хода соперника, который, очевидно, запаниковал, а потому раскраснелся, понимая безвыходность положения. Козырная королева червей под колодой гневно заверещала, что уже устала ждать, и Питу разочарованно пришлось выкинуть свою никчемную шестерку, которую Алиса тут же покрыла, оставшись со своим червовым тузом и королем.       Сириус ввалился в гостиную с руками, полными бутылок со сливочным пивом, и его встретили радостными аплодисментами. Марлин, до этого помиравшая от скуки, вскочила ему на встречу, приняв ношу и начав разливать напиток по уже наколдованным стаканам и бокалам. Блэк скользнул ей за спину и уселся в ее кресло, ловко увернувшись от подзатыльника. И теперь сидел с лицом, полным блаженства и веселого самодовольства.       Всей компанией удалось отговорить Лили дописывать многострадальную работу, и ей с неудовольствием пришлось вручить свою тетрадь со свитком Стоун, обещавшей вернуть ее в целости и сохранности. Все наконец расселись в круг, оставив свои дела. Раздосадованная проигрышем Кэсси поцеживала сливочное пиво, сидя рядом с рассыпающимся в извинениях Ремусом. Пока она не разрядила обстановку и, рассмеявшись, не обмакнула палец в напиток и быстрым движением не добавила носу юноши шапку из пены, за что и поплатилась таким же образом.       Джеймс закинул руку на спинку кресла так, что Лили пришлось гадать, специально ли его горячая ладонь находится в такой близости с ее плечом. Сердце отбивало чечетку, не давая собраться с мыслями, и подгоняемая каким неясным порывом девушка подсела ближе к Поттеру. А его рука аккуратно легла на ее плечи, как будто там и было ее законное место. Эванс казалось, что это ненормально так трепетать от каждого чьего-то прикосновения. Даже после, стоя в ванной перед зеркалом, смотря на себя, она ощущала, как горит и плавится кожа там, где он ее касался, невесомо, как будто случайно. При этом на лице девушки всегда расцветала улыбка, и в отражении на нее смотрела до безумия счастливая гриффиндорка.       Она положила голову на плечо Джеймса и умиротворенно выдохнула, губы юноши сложились в обрадованную, но совершенно глупую улыбку. Сириусу при виде лица друга-оленя пришлось, подавившись, отвернуться, маскируя рвущийся наружу смех под кашель. Он определенно собирался засыпать того колкостями и шутками после этого вечера. Веселье его поняла лишь Маккиннон, сидевшая поодаль, но так же тихо наблюдавшая за всей компанией. После нескольких выпитых бокалов все окончательно расслабились, чем Марлин и воспользовалась.       — Предлагаю сыграть в «Правду или действие», — хлопнув в ладоши, возвестила она, затем доставая закатившуюся за кресло пустую бутылку из-под сливочного пива.       Удивительно, но все приняли это предложение с оживлением и энтузиазмом. И даже ходячая-совесть-Люпин, всегда с особой застенчивостью волнующийся за душевный покой и уязвимые чувства каждого присутствующего, сейчас с нетерпением ждал начала игры. Чем, конечно, вызвал смешки Блэка, который находил свое спасение от отвратительных мыслей в наблюдении за осчастливленными друзьями.       — Отлично. Я первая! — весело заявила Марлин и, быстрым движением руки расчистив место на столе, положила и раскрутила бутылку.       Спустя несколько секунд, горлышко было направлено на не ожидавшую этого Алису. Глядя в предвкушающие веселье глаза подруги, девушка пыталась предугадать ее планы и постараться их подпортить.       — Ну так что? Правда или действие? — приподняв бровь, спросила Маккиннон.       — Правда, — с удовольствием Стоун отметила, что брюнетка не ожидала такого ответа.       — Ладно. Была ли ты влюблена в кого-то из здесь присутствующих? Если да, то в кого? — лукаво произнесла Марлин, замечая, как стушевалась Алиса.       Кто кого еще здесь переиграл?       — Эм, — смущенно протянула девушка, кинув испуганный взгляд на напрягшуюся Лили. — Чтоб тебя, Маккиннон! Да, я была влюблена в кого-то из сидящих здесь, — под выжидающим взглядом всех друзей, она закатила глаза. – В Сириуса Блэка.       Все переглянулись между собой в немом шоке. А виновник такой реакции в который раз поперхнулся воздухом и отвел взгляд от стремительно краснеющей девушки.       — Ну что? — воскликнула Алиса. — На пятом курсе не только у меня крышу снесло, — многозначительно она посмотрела на Эванс, приковав к подруге внимание всех остальных.       — Это длилось недолго, — проговорила Лили, боясь посмотреть на сидящего рядом Джеймса.       — Не смотри на меня так, Сохатый. Я ни при чем, — Сириус поднял руки в знак капитуляции, заметив посеревшее лицо друга. — Алиса, давай дальше.       Бутылочка, несколько раз прокрутившись, указала на еще не отошедшую от прошлого хода старосту.       — Годрик! Действие, — в отчаянии сказала девушка, уже жалея, что так опрометчиво ввязалась в это.       — Поцелуй любого человека, — всплеснула гриффиндорка руками.       Лили осторожно подняла глаза на Джеймса, который все еще был до кончиков пальцев напряжен из-за предыдущих откровений. Он, похоже, уже даже не следил за игрой, а мрачно смотрел на огонь, пожирающий поленья в камине. Девушка тихо потянулась к нему и легко коснулась губами его щеки.       — Отомри, — смущенно улыбнувшись, прошептала она ему на ухо.       Юноша вздрогнул и удивленно посмотрел на Эванс, заставив ее опустить взгляд.       — Так нечестно! Надо было в губы! — возмутилась Марлин.       — Не было такого условия, — вздернув носик, невозмутимо ответила Лили, почувствовав, как рука Поттера коснулась ее ладони, переплетая их пальцы.       Тут же она опять очаровательно покраснела и потянулась к столу, чтобы продолжить игру.       — Ремус, правда или дело?       — Правда, — подумав секунду, ответил гриффиндорец.       — Расскажи о своих планах на рождественские праздники, — пожав плечами и проигнорировав раздосадованное отсутствием зрелищ лицо Маккиннон, сказала Лили.       — Если честно, еще не думал. Скорее всего, половину каникул буду дома с родителями — от этого никуда не деться. А вот вторую половину каникул обещал заполнить развлечениями Джеймс, — с ухмылкой Люпин посмотрел на Поттера.       — И от своих слов не отказываюсь, — ответил Сохатый, взбодрившийся и находящийся на вершине блаженства с привкусом безумной радости. — И, кстати, всех приглашаю к себе. Родители против не будут — это точно. Тем более, что к нам приезжают еще и их друзья из Министерства.       — Неужели? — спросила Марлин. — Может быть, тогда твои родители и Гермиону пригласят. В конце концов, она столько для нас сделала за последние месяцы. Все должны знать своих героев в лицо.       — А ведь правда! — Джеймс хлопнул в ладоши. — Я напишу родителям завтра же.       — Думаю, у профессора свои планы, — отпивая сливочное пиво, мрачно проговорил Сириус.       — А я уверена, что планы всегда можно поменять, — откинувшись на спинку своего кресла, гордо заявила Марлин, которую Сириус с удовольствием бы испепелил взглядом.       — Что ж, — неловко заполнил паузу Ремус. — Моя очередь, — сказал он, раскручивая многострадальную емкость, указавшую на Питера. — Правда или действие, Хвост?       — Правда, — испуганно пискнул Петтигрю, с тревогой ожидая вопроса.       — Расскажи нам, наконец, о своей девушке, — потерев ладони, Люпин сел поудобнее, приготовившись слушать.       — Давай, Пит, который месяц ты нас мучаешь этой таинственной незнакомкой, — стал подначивать Поттер.       — Да, нам тоже интересно, — улыбнулась Доркас. — Правда, девочки? — девочки динамично закивали.       — Ну она очень добрая, умная, — мямля, Питер стал на ходу придумывать хоть что-то.       Он совсем не думал о том, что его так упрямо начнут расспрашивать. До сих пор ему вполне успешно удавалось уйти от разговоров о вымышленной девушке. А потому он даже не стал тратить умственные ресурсы на то, чтобы его вымысел приобрел какой-никакой характер, внешность, полноценную жизнь. И сейчас жалел обо всем сразу: о принятом решении, о своей недальновидности, надеялся, что его страх и паника сойдут за смущение. Еще хуже было сидеть под этими выжидающими взглядами.       — Ну она вообще-то не отсюда. В том смысле, что она учится не в Хогвартсе, — он нервно стал заламывать руки, а на лбу выступила испарина. — Она вообще-то на домашнем обучении. Мы встречаемся в Хогсмиде.       — Как ее хоть зовут? — усмехнулась Марлин.       — Э-э-э-э… Элиза, ее имя Элиза, — Петтигрю стал теребить ткань штанов, внутренне молясь, чтобы этот допрос прекратился.       — Так она живет в Хогсмиде? Или приезжает сюда из Лондона? — спросила Алиса (черт бы ее побрал).       — Она живет в Лондоне.       Повисла странная тишина, во время которой все переглядывались, пытаясь осознать, как этот разговор зашел в такой тупик из неловкости. Сириус с серьезной задумчивостью смотрел на Питера. Разве может человек настолько переживать и нервничать из-за простого вопроса? Блэк не знал стоит ли надеяться на собственную паранойю.       — Это было, — решила прервать общее молчание Лили, — интересно. Крути, Питер.       Бутылочка закрутилась и остановилась вновь на Алисе.       — Я уже была, тогда снова крутим, — сказала девушка. — Сириус, — окликнула она задумавшегося юношу, — правда или действие?       — Действие, — бездумно ответил Блэк.       — Выбери любого человека, чтобы остаться с ним наедине на пятнадцать минут.       Гриффиндорец безразлично окинул взглядом компанию, остановившись на Лили. Она-то ему и нужна. Чем не шанс наконец задать вопрос, на который он не решался в присутствии подруг и Джеймса? Он встал, подошел к дивану, на котором сидела парочка, и протянул девушке руку. Удивленно посмотрев на Блэка, Эванс положила свою ладонь на его и поднялась.       — Не волнуйся, Сохатый, верну в целости и сохранности, — подмигнул он Поттеру и повел девушку к выходу из гостиной.       Когда они оказались по ту сторону портрета, тут же на них накинулись пробирающие до ребер сквозняки. Лили поежилась.       — Прогуляемся? — тихо спросил Сириус.       — А не попадемся? — встревоженно произнесла она.       — Если повезет.       Они пошли рука об руку вниз по лестнице; свет везде уже был приглушен, портреты мерно посапывали, а некоторые безмятежно храпели.       — Ты хотел о чем-то поговорить, — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказала Лили.       — Послушай, — Блэк остановился и повернулся к девушке лицом. — Очень важно, чтобы то, о чем мы с тобой сейчас будем говорить, осталось между нами. Ты единственная, кому я сейчас могу это доверить.       — Ладно, — серьезно ответила Эванс.       — Ты ведь хорошо разбираешься в магическом праве, строении государственных органов, социологии и подобном?       — Смотря в какой области.       — Мне нужно найти фамилию и имя, какие-то данные об определенном человеке. Любые упоминания, но без лишнего шума, — почти шепотом закончил Блэк, глядя на ошарашенную Лили.       — Сириус, это очень сложно. Нужно подавать заявку в Министерство, писать заявление. И, если основания для информирования такими конфиденциальными данными посчитают существенными, тогда тебе под строжайшим контролем могут предоставить допуск в архивы. Мне даже говорить не хочется, сколько времени это займет, при том, что в самый неожиданный момент тебе могут отказать. Иначе никак. Только если по каким-то своим каналам, связям: если у тебя кто-то знакомый в Министерстве или в архивах работает. В каждой системе есть несовершенства, которыми можно воспользоваться.       — Тогда видимо никак, — проговорил Сириус, запустив руку в волосы.       — Я не буду спрашивать, зачем тебе это, — Эванс обошла юношу, встав к нему лицом и взяв его руки в свои. — Но я прошу, не делай глупостей. А если все же ты на них решишься, не пытайся справиться со всем один. Пообещай мне, Сириус, что ты будешь осторожен.       — Не могу, ты же знаешь, — вымученно улыбнулся он. — Ты возвращайся, я, пожалуй, еще подышу свежим воздухом.       Девушка обеспокоенно заглянула ему в глаза, кивнула и пошла обратно в гостиную.       — Лили, — окликнул Блэк. — Джеймсу очень повезло, — Эванс нежно улыбнулась и проводила взглядом уже быстро уходящего в противоположном направлении юношу.       Ему повезло полюбить ее. Повезло сохранить и многократно преумножить это чувство на протяжении практически всех семи лет. Повезло, что он смог-таки, наконец, добиться ее внимания. Повезло осчастливить ее и себя. Сириус знал, что все у них сложится. Сыграют после окончания школы свадьбу, переедут в свой уютный дом, нарожают маленьких карапузов с неуемной тягой к приключениям, доставшейся от отца, и удивительной добротой от матери.       Блэку же повезло, казалось, только в одном — родиться не под той звездой. Наблюдать за счастьем друзей, при этом тяготиться мучительной привязанностью. Ему нравилось думать, что он не предназначен для любви, пока не понял всю глупость таких суждений. Он всегда считал, что боль ему могут причинить только близкие люди, самые родные, те, кем он дорожит. Но ведь ее он знал всего несколько месяцев, хотя и в этом можно было усомниться. Он ее не знал, совершенно. А потому еще больше терялся и тонул в этом вязком ноющем чувстве.       Она была дорога ему. Стала даже за такое короткое время. Это не была простая заинтересованность, не была простая увлеченность, не была влюбленность во внешность или трагическую судьбу. Потому что от несерьезного чувства сердце не бьется так сильно при одном лишь взгляде в ее горящие огнем глаза. Оно не сжимается так нестерпимо, когда она страдает и сжимает виски, как будто прямо сейчас рассыплется и исчезнет, оставив лишь зыбкие воспоминания. От несерьезного чувства нет страха разочарования, нет невыносимого противоречивого желания защитить и уничтожить. Несерьезное чувство не приносит такую боль от того, что оно невозможно, нереально и неправильно.       Сириус не знал, сколько он пытался себя обманывать, пытался идти по выбранному когда-то пути, не замечая, что с ее появлением в его жизни, все дороги перепутались, и все они вели к ней. Истина не была приятной. От нее, скорее, тошнило и кидало в жар. И кто говорил, что любить – это прекрасно, что любовь – это счастье? Это постоянная мучительная неопределенность. И единственное, что помогало сейчас Блэку — его гриффиндорское упрямство с щепоткой мазохизма. Он узнает о ней все, что можно, защитит тех, в чьей преданности никогда не сомневался. Что бы он о ней ни раскопал, он понимал. Понимал, что в любом случае, это будет все равно что собственными руками лезть в свои еще незажившие раны, принося осознанные страдания, надеясь, что это во благо, что все это не зря.       Лили, вернувшись в гостиную, была засыпана с ног до головы вопросами о разговоре с Бродягой. Приходилось отшучиваться и оправдывать отсутствие юноши. После этого они еще пятнадцать минут играли, но было это все как-то натужно. Игра не шла, и удовольствие от нее уже никто не получал. Даже Марлин как-то поникла и погрузилась в свои мысли. Алиса и Ремус изъявили желание отправиться в постель, и все молча с ними согласились, стали разбредаться по своим комнатам. Поттер поймал запястье Эванс, уже ступившей на первую ступеньку лестницы.       — Лили, — обеспокоенно обратился он.       Девушка натянуто извинительно улыбнулась и тихо произнесла:       — Прости, Джеймс. Я не могу, я дала обещание. А ему нужно время. Не требуй от него откровений, по крайней мере, пока.       Она освободила свою ладонь из цепкой хватки юноши и устало поднялась в свою спальню. И перед тем, как осторожно закрыть дверь, она бросила взгляд на задумавшегося Поттера.