Столп

      Рита незаметно для самой себя вошла в тот возраст, когда вдруг становится скучно жить. Когда кажется, упускаешь слишком много, а мир до предела распахивается и немедленно надоедает. Вот ещё годок — и если не случится ничего грандиозного, то, считай, жизнь прошла зря, ничего в ней не было интересного и действительно важного. Одни школы, шараги, квартплаты и кредиты. Поэтому увлечения казались ей теперь даже важнее, чем в ранней юности, когда всё ещё впереди, а бычье здоровье заставляет чувствовать себя бессмертным.       В тот день она безбожно опаздывала на фестиваль. Неудобно выпали проклятущие рабочие смены, а отгул не давали ни в какую. Знали ведь, крысы офисные, что у неё начался мотосезон! Кончился последний рабочий день, и уже через час ветер трепал над вечерней трассой длинную кожаную лапшу на её рукавах. Ночная ведьма распустила крылья и летела без оглядки туда, где ждали пара беззаботных деньков гарантированного веселья и старые друзья. Чёрт-те сколько она их не видела, и хорошо бы все были живы. Вырваться удалось только к серёдке всего кипиша, но это уже было и не важно. Она выбирала дороги, где получше асфальт, где он будет веселее шуршать под колёсами, а скорость можно выжимать до одурения.       Поужинала в обычной забегаловке при заправке — просто хотелось ухватить лишний кусочек дорожной романтики и спокойно нарисовать себе над белоснежной раковиной красивые чёрные стрелки. Рассиживаться не стала, проглотила совершенно жлобский хот-дог с тонкой сосиской и морем кетчупа, а колу допила уже под майскими звёздами, возле своего верного железного коня. Усталые дальнобойщики и сонная семейка с детьми, ехавшая невесть куда, были самой унылой в мире компанией даже чтобы сидеть в одном помещении. Ничего-ничего, ещё час, и она окажется в хороших руках.       Вологду пролетела по касательной, не собирая светофоры, лишь бы быстрее. В конце концов, чего она там не видела? Трасса уходила в небо, полное холодного ещё ветра. В мелких посёлках уютно светились жёлтым окошки. За заборами вспенился яблоневый цвет. Вот там-то она и проехала мимо сгорбленной, еле плетущейся на взгорок фигурки.       Она не заметила, как оказалась на парковке у фестивальной базы. Мотор замолк, но без него тише не стало.       — О, кастом что ли? Самоделка? — крикнул кто-то.       Но Рите впервые было безразлично чужое внимание, проявленное к её технике.       — Кастом, да, — проговорила она ради приличия, и, не оборачиваясь, двинулась к толпившимся у сцены на вытоптанной поляне.       Шатры, палатки, кожаные жилетки в заклёпках, музыка в дребезжащих колонках — всё сливалось и меркло, но не от майских сумерек. Она как никогда долго искала своих и не нашла, пока её не схватили за плечо.       — Рит! Идёт такая… Позвонила бы хоть! — развела руками глава их мотоклуба, ломовая сорокалетняя Алёна.       Все прочие приятели, стоявшие кружком, двинулись поздороваться.       — Я на работе закрутилась, извиняюсь, туго соображаю, — Рита смущённо пригладила растрепавшиеся от ветра волосы.       Её знакомили, спрашивали о чём-то, рассказывали неинтересное. Раздражал хреновый местный рок с визгливыми риффами. Тёплый коньяк в пластиковом стаканчике, который ей сунули, отдавал ацетоном. Не такой вечер она предвкушала. Всё вокруг было каким-то пропащим и дохлым. Рита шевелила языком, растягивала в улыбке рот, давилась пойлом, пока Алёна не отвела её в сторонку за локоть.       — Что с тобой, а? — забеспокоилась она, распахивая светлые ресницы.       — Если человек не окликнул, когда мимо едешь, значит ему помощь не нужна? — с надеждой обронила Рита.       — Когда как. Может он не мог.       — Твою-то мать. Я видела девчонку возле притона, который под дом отдыха шифруется. Где своротка к товариществу, помнишь? Прямо напротив. Она еле шла, а я в своих мыслях мимо пролетела.       — Хм. И чем бы ты ей помогла?       — Не знаю. Хоть довезла бы куда надо. Теперь сама не своя.

***

      Последние пять таблеток обезболивающих оцарапали горло. На этот раз Полина сделала глоток только когда внимательно осмотрела кружку на солнечном свету. В горле и так до сих пор будто порезы остались от чьих-то длинных волос. Нога ниже колена вся пылала, да ещё теперь там расходился лиловый широкий рубец.       Больше она не верила ни Сергею, ни его дружку-убийце, нужно было выбираться самостоятельно, пока жива. Математик боялся Палия. И не было ни одной причины, чтобы он не попытался расплатиться ею.       Полина чуть расходилась по мосту и поняла, что на ногах держится ещё хорошо. Покидала в рюкзак всё, что могло пригодиться в недолгом пути, проверила молнии. От таблеток боль почти перестала ощущаться, только когда она наступала на пострадавшую ногу, и то чуть-чуть.       Она решила выйти незаметно, прокрасться к лесу, а там выйти на гать, где навстречу ей уже едет скорая, если её действительно вызвали. Сомнений у Полины было много. Исчезнув между стволами деревьев, она стала осторожно пробираться вперёд, параллельно дороге с дверями но, обходя бурелом, где невозможно было пройти, упустила дорогу из виду. Попыталась вернуться по той же тропинке — без толку, та несколько раз разветвилась. Тогда Полина присела на кочку перевести дух и включила в телефоне навигатор. За несколько минут он не нашёл её. Мало того — никак не мог настроиться на стороны света.       — Ну дава-а-ай! — простонала Полина, терзая экран.       У неё не было возможности просто побродить и выйти, в запасе оставалось часов шесть до того момента, как боль свалит её с ног. Время шло и отчаяние всё сильнее жгло изнутри.       Она решилась позвонить по номеру, который был отложен на самый чёрный день. Номеру, который молчал уже несколько лет. Но казалось, что более подходящего случая и быть не может. — Мам! — Полиночка, надо же! У тебя всё хорошо? — Мам, у меня проблемы. В общем, я поехала в деревню заброшенную с моим Колей… — Ой, у меня тут сериал начинается! — Пожалуйста, послушай, мам! Я заблудилась! Коля пропал позавчера, я не знаю, где он! — А вы там вдвоём были? — Тут с нами ещё двое, один мой знакомый, другого я не знаю, но мне кажется, он… мам, он… человека убил… — Человека убил? Поль. Ты выдумываешь. — Я не выдумываю, мам! Я не могу назад вернуться, там этот хмырь! — сорвалась Полина на крик, — И как из леса выйти не знаю! — А зачем вы с ними поехали? — позолота выученного заботливого тона облезла, под ним обнаружился привычный, холодный, — И что я сделать могу? — Я номера сфотографировала заранее, давай пришлю тебе картинку, ты хотя бы в полицию заявишь. — Да не умею я картинки открывать! — Ты совсем не понимаешь?! Может я тебе в последний раз звоню! — Полина, мне некогда. Через часок перезвони.       Чаща сожрала последний вскрик Полины перед тем, как её мать бросила трубку. Она и сама не поняла, на что надеялась. Нет, не на то, что ей как-то помогут, а хоть выслушают, вразумят или дадут совет. Но такого не было никогда. Своей матери она «портила жизнь» с рождения. Чтобы быть нужной хоть кому-то, она отдавала всё. Благо был интернет, поглощавший информацию в любом объёме и качестве, вот там-то её принимали. Хотели её слов — отдавала слова, хотели её лицо — отдавала лицо, теперь Сергей захотел тело — ей было не жалко. Полина делала всё, лишь бы в ней нуждались. Заботы и внимания ей не хватало никогда, просто не могло хватить, она требовала их от всех окружающих снова и снова, но насытиться не получалось. И даже безотказный Ник не мог этот чёрный глубокий колодец заполнить ни подарками, ни нежностью, ни сюрпризами. Он так сильно старался, что сам того не желая, показал ей всю тщетность попыток, всю глубину её раны и стал совершенно не нужен. Полина не испытывала к нему жалости, когда забирала из кошелька карточку с золотистыми буквами. Но она не смогла расплатиться ею за своё спасение.       Теперь она вовсе осталась одна неизвестно где.

***

      Острый слух и плеск воды вели Сергея назад к реке. Он совсем охрип, пока бегал и звал Полину, и теперь готов был на любой звук нестись, сломя голову, лишь бы её найти. Его одного могли отказаться везти или выбросить на трассе, что казалось совсем не с руки.       Глинистый берег норовил выдернуть из-под ног опору. Плеск вёл к месту, где в колыбели ольшаника река шла изгибом. Сергей даже думать не стал, зачем и как Полина забралась в такое место. Наконец, он увидел её спину по пояс в воде и с досадой хлопнул себя по бёдрам.       — Вот скажи мне, какого чёрта?! Давай вылазь, карета подана.       Полина не оборачивалась. Её волнистые волосы от воды потемнели и выпрямились.       — Поль, что за игры? Ты ещё и простыть хочешь? Я не полезу за тобой!       Она визгливо и протяжно рассмеялась. Сергей подумал, что она стремительно впадала в безумие и решила охладить воспалённую ногу в реке.       — Что ты ржёшь как лошадь?! Вылезай, кому говорят! Вот дурдом-то на выезде!       Новый приступ смеха навёл на мысли о том, что Полину из воды придётся выволакивать силой. Сергей стянул камуфляжные штаны и куртку, бросил на берегу.       — Прибью тебя сейчас! Честное слово! Как только вода поднялась выше колен, странный смех послышался с берега. Тут же — с другой стороны. Он рванулся назад, но что-то посыпалось в воду с ветвей подгнивших ив, он успел увидеть, как мелькают проворные обнажённые тела, скользят тенями по дну в его сторону.       Сергея схватили за ноги, дёрнули в сторону омута, он не успел и крикнуть. Через считаные секунды гладь воды совсем успокоилась.       Этой встречи он в юности даже ждал, как и многие, но о том, что русалки — мстительные хищницы, прочёл совсем недавно. Про лошадиный хохот он вспомнил слишком поздно.

***

      — Да куда все делись?! Вещи тут, — Палий оглядел избу.       Он видел следы шин на дороге. Даже различил направление протекторов, но Нику решил ничего не говорить. Юноша немного оттаял, даже задрожал, скорчившись в старом кресле, и следовало им заняться.       — Что болит?       — Ничего не болит. Спасибо вам! Спасибо!       — Да особо не за что. Кто бы тебя там бросил?       — Я бы и дня не выдержал. С ума от холода начал сходить, но это даже не самое худшее, — сцепил в замок увитые татуировками руки Ник, — звуки разные казались. Очень странные.       — Потому что мы там ещё вчера с Сергеем ходили туда-сюда, вот ты нас и слышал.       — Нет. Там другое было. Но, наверное, правда показалось.       — Ты теперь-то не унывай, а? Выше нос, — Палий положил ему руку на плечо.       — А вы хорошо держитесь. Я у вас всё хотел спросить — давно вы в депрессии? И основная травма у вас…       — Ты психолог что ли какой-нибудь? — сощурился Палий, — Да, даже в больничке полежал, мне там голову лечили.       — Нет, я спасатель. Ну, учусь.       — Спасатель, значит. Хорошая профессия, — Палий выпрямился во весь рост, заговорил твёрдо, с расстановкой, — Выучишься непременно. Теперь точно на одни пятёрки выучишься. А что по травме — про меня… про нас даже ролик снимали. Я в отъезде был, а мои все на даче. Жена и двое детишек. Ночью дом загорелся, потому что я, дурак, проводку вовремя не перебрал. А может, мелкие баловались у печки, в общем, остался я один в тот день на свете. Опознание было, ещё что-то, бумажки, конторы… — Палий внезапно врезал кулаком по столу так, что Ник подскочил, — Рожала — писала бумажки прямо во время схваток, умерла — ещё больше бумажек. Дьяволиада сраная! Я не сдыхать-то решил, чтобы мать не обобрали и не замучили справками!       — Вы злитесь, это хорошо. Болезнь ваша пройдёт, она не навсегда.       — Ты мне сейчас помочь пытаешься, да? — инженер, в глазах которого ещё стояли слёзы, сказал сквозь хохот, — на себя бы посмотрел.       — Я-то оклемаюсь. А где остальные?       — Хороший вопрос, — Палий посерьёзнел, вспомнив о Толике, — были тут, когда я уходил. Значит вернутся скоро. А может они и без нас уехали. Тоже неплохо.       — Машина же здесь.       — Заглохла. Аккумулятор сел.       — Знаю я пару способов завести в экстремальных условиях.       — Хочешь сказать, водить умеешь? — инженер скосил глаза на Ника.       — Умею.       — И за рулём усидишь?       — Постараюсь.       «Вот же дельного человека мы чуть заживо не похоронили! Только бы выдержал!»       — Ты поспи часок-другой. Сил наберись. А я пока ребят поищу.

***

      «Я посажу психопата. Я вернусь только чтобы свернуть матери шею. Обо мне услышат все, абсолютно все» — думала Полина, хромая всё сильнее. Боль возвращалась слишком быстро. Она запомнила, куда в деревне укатывалось на ночь солнце и упорно шла в противоположную сторону. Чёрная злость внутри неё стирала мысли, страхи — всё, кроме ненависти и желания отомстить. Темнеющая чаща перед ней боялась сомкнуться, под закат совсем поредела и вдруг выпустила прямо к узкому шоссе. Она огляделась, но так и не поняла, где находится, да и было уже всё равно. Оставалось надеяться на то, что её подберут, но просто сидеть и ждать на обочине тоже было рискованно. Боль гнала вперёд. Полина пошла наугад и вдалеке увидела совсем новый указатель:

ДОМ ОТДЫХА «ЗАБАВА» 200 м

      «В таких местах всегда есть настоящие медики!» — подумала она и постаралась идти быстрее. Перед ней вырос высокий глухой забор с витками колючей проволоки. «Ого! Наверное, элитный. Тем лучше».       В тот момент в ноге впервые сильно хрустнуло. Полина свалилась на землю, подумав, что мышца треснула вдоль и тихо застонала. Когда она смогла снова собраться с силами, то решила, что если не сможет идти дальше, то иначе о себе заявит. Порывшись в телефоне, врубила трансляцию.       — Ребята! — задыхалась она во фронтальную камеру, — Я попробую геотег поставить. Не знаю, получится или нет. Ребята, помогите мне! Сейчас вызову службу спасения, но они здесь очень долго едут. К тому времени не знаю, что со мной будет. Если кто-то рядом есть, то отзовитесь!       Через несколько минут силы к ней вернулись. Полина заковыляла вдоль забора, пытаясь разглядеть вход на территорию, но его всё не было.       Сзади послышался гул мотора. Она обернулась и увидела нёсшегося по шоссе мотоциклиста, но из-за того, что дорога взбиралась на холм, не успела даже крикнуть.       «Ладно, ничего. Сейчас, скоро уже… ну точно же скоро!»       Впереди в темноте она разглядела, что совсем недавно на забор упала вековая мачтовая сосна и под своим весом смяла его в гармошку. Полина с огромным трудом пересекла по стволу преграду и оказалась на территории дома отдыха, расчерченной мелкими дорожками. Там было несколько мелких зданий, бассейны, солнечные зонтики, но постояльцы уже удалились в номера. Их было совсем мало, судя по редким окнам, в которых горел свет. Ничего странного Полина в этом не обнаружила, всё-таки сезон начался буквально на днях. Она пошла по главной аллее, которая вела к главному зданию, медленно зашла по ступенькам, толкнула тугую дверь.       На рецепции девушка подняла голову от журнала.       — Чем я могу вам помо… Боже мой!       — Пожалуйста, вызовите мне скорую! У вас есть медпункт? Мне очень больно, очень вас прошу, помогите!       — Как вы сюда вошли? — удивилась регистраторша.       — Там в заборе дыра. Через неё. Полине показалось, что она услышала треск собственными ушами. На этот раз от боли она закричала во весь голос.       Очнулась она от того, что регистраторша взвизгивает «Максим!» в трубку кнопочного телефона, явно рабочего. Что-то тараторя, она указала Полине на диван в нескольких шагах. Полина завалилась на него и переждала волну боли, от которой накрывало ещё и тошнотой. Холодная кожа немного остудила пылающий мокрый висок, девушка смогла осмотреться.       Холл был со свежим ремонтом, кулером и кофемашиной. На стенах висели нестерпимо яркие плакаты с детьми, которые деловито копались в песке или просто позировали фотографу. Откуда-то пахло глянцем. Полина, переведя взгляд на стеклянный столик у подлокотника дивана, обнаружила там чуть замызганный каталог. Схватила его и принялась обмахиваться. Тем временем, девушка уже принесла ей несколько таблеток на бумажке и стаканчик с водой. Таблетки были простые, белые, без оболочки. Глотать их растревоженным горлом не хотелось.       — Анальгин? Мне бы чего посильнее.       — А другого нет, это… очень хорошее, я сама его пью, бывает. Я вам вызвала «скорую помощь».       — Вы мой ангел-хранитель! Ох.       Острые углы таблеток Полина пережила чуть легче, чем ей казалось благодаря глоткам холодной сладковатой воды. Регистраторша завозилась за своей стойкой, снова кому-то звонила. Чтобы отвлечься, Полина стала листать каталог. Сделан он был слегка кустарно, как будто не на производстве обрезали страницы, а ручным инструментом. Почему-то там была сплошная реклама детской одежды, хотя на первой странице под обложкой обещали «незабываемый отдых».       — Не знаю я, что она там видела, — сообщала регистраторша Максиму, — Да уже и не важно.       Страницы с рекламой и яркими стикерами скидок были оформлены странновато: бренд одежды значился крохотным шрифтом, а имя и возраст модели — как правило, лет десяти-пятнадцати — крупным и нелепым красным курсивом, как в дешёвом выпускном альбоме. «Кто же так делает полиграфию? Идиота наняли», — усмехнулась Полина. Ей вдруг стало очень спокойно. Диван был мягкий, скорая уже спешила за ней. Она рискнула и выиграла.       — Макс, не кричи на меня, — донеслось из-за стойки, — Да, забыла ремонтников вызвать. Поздно после драки кулаками махать, завтра вызову.       «Вы можете заказать у нас любую вещь и примерить её в комфортных условиях, — читала Полина, ужасаясь теперь стилю статьи, — Либо мы привезём её на дом с последующим забором. Все условия обговариваются с администратором или личным менеджером. Внимание: вещи не продаются! Цена указана за час аренды».       Цифры впечатляли. Полина прикинула, во сколько обойдётся… фотосессия? Для чего вообще берут напрокат такую одежду, ведь выглядит она совсем обычно? Новый приступ боли и треска внутри окатил её нестерпимым жаром. Полину парализовало, она выронила каталог и выгнулась на диване, не смея вдохнуть или выдохнуть. На этот раз волна тошноты даром не прошла и её вырвало на пол. Страшно напуганная регистраторша снова убежала. Видимо, за новой порцией таблеток. Полине почему-то было всё равно. Мышцы растекались, слипались глаза, хотя только что она была в агонии.       — Она так не уснёт! Макс, что делать?! Нет, я сама не буду! Только не я! — донеслось до её слуха.       Полина, едва шевеля пальцами, включила экран телефона. Коснулась значка приложения. Собрав остатки сил, произнесла всего пару фраз, после чего упала на илистое дно вязкого, необоримого сна.