Столп

      Никто не ждал тёплой встречи, но уж очень быстро Полина сменила смирение на гнев.       Палий дезертировал в дом, почуяв накал обстановки. Сергей набрал в лёгкие воздуха и попытался объясниться:       — Поль, пойми, там…       — Я не понимаю, действительно не понимаю! Неужели трудно было найти то, что нужно?! — в голосе Полины прорывался панический надрыв, ранее Сергею незнакомый.       Такую Полину он не знал: лицо кривится в злой гримасе, здоровой ногой сейчас, того и гляди, топнет. «А не потому ли Ник так себя с ней вёл? Или, напротив, он её избаловал сам до такой степени? Где причина, где следствие — поди теперь разбери… Но дальше так дело не пойдет. С кем угодно, только не со мной, увольте», — Сергей расправил плечи.       — Поля. Пожалуйста. Послушай меня. Место, куда мы ходили — это не мегаполис. И даже не Грязовец. Да, были шансы, что там помогут. Не срослось. Но я решу сегодня эту проблему, так или иначе.       — И можно узнать, как? — обороты девушка сбавила, но выражение лица осталось прежним. Сергей подошел к ней вплотную, положил руки на плечи. Встретил ее взгляд и еле сдержался, чтобы не отшатнуться резко. Курящему в таких случаях проще: полез в правый карман за сигаретами, в левый — за зажигалкой. Заодно можно не гадать, куда спрятать глаза.       — Ты сейчас не веришь мне, — медленно проговорил он, выдыхая дым первой затяжки, — Я это вижу. Возможно, твой… жених, или кто-нибудь ещё на твоем пути давал для этого поводы. Возможно, всё наоборот и тебе до этого дня всё приносили на блюдечке в ту же минуту. Вполне возможно и то, что сейчас тебе просто слишком больно и страшно, чтобы себя контролировать. Извини, но разбираться в твоих терзаниях я сейчас не буду. Давать отчет о своих дальнейших действиях — не буду тоже. Я просто пойду и займусь решением проблемы дальше. Прямо сейчас.       Уже закрыв за собой дверь закутка на террасе, математик запоздало сообразил, что одну ошибку он точно сделал. Следовало помочь Полине зайти в дом, может даже и занести её туда на руках. Увлекся воспитанием и даже не подумал. Возвращаться он не стал. Угрызения совести задавил — жизнь с Ольгой давно приучила делать это автоматически. То, что ему предстояло, выглядело унизительно: взрослый бывалый человек, автовладелец, просит помощи у знакомых, застряв в глухомани по глупейшей причине. Каково, а?       В Вологодской области у Сергея имелось двое знакомых, вполне себе способных на подвиги. Тезка-охотник на тюнингованном внедорожнике несомненно приедет, всё разрулит, даже на благодарность особо не намекнет. Но Толик от него огребёт сразу, как откроет рот, да и сам математик потеряет репутацию просто потому, что взял с собой раздолбая и позволил ему делать в машине что заблагорассудится. И всё, следующей помощи может уже и не быть. Терять столь ценного человека из-за чужой глупости не хотелось категорически. Оставался Игорь — коллега по увлечению, тип довольно мутный, но легкий на подъем настолько, что бывал у Сергея в гостях не один раз. Можно было без проблем сбывать ценности по его каналам, чем математик периодически и занимался. Отличный вариант, если не вдумываться. Вот только не захочет ли он тоже пошарить по домам? Придётся отговаривать, опустив всю лирику о «слабом месте», потому что интерес кладоискателя она не просто раздует, а взорвёт. Толик может пересесть ему на хвост, махнув рукой на теории и слухи. И дома, как назло, не все ещё были проверены!       «Да и бес с ними. Я свое нашел, мне хватит. Не проболтался бы Толян, кстати». Икона лежала в тайном отделении рюкзака — молния располагалась так, что не сразу и увидишь, делали под заказ. Сергею захотелось достать трофей, полюбоваться. Он потянулся к рюкзаку, и в дверь тут же постучали.       — Я, это… Ну, типа извиниться хочу, сосед. Накосячил, — Толик протиснулся на террасу и виновато развел руками.       Сергей с удивлением отметил, что виновник торжества умылся, сменил засаленную футболку на чистую.       — Парнягу не нашёл, даже следов нет. Может, мне сейчас куда мотнуться? Дойду до трассы, тормозну кого…       Математик задумчиво прокрутил список контактов в телефоне.       — Да я вот думаю надежному кому позвонить. Игорю тому же, помнишь его? Вообще не хочется никаких людей сюда, место-то наше, — на Толикову жадность надавить следовало заранее, — Но вот нога Полинкина… тут лучше не медлить.       — Не могу понять, куда её хахаль делся, — прозвучало это вроде бы озабоченно, но вместе с тем как-то вкрадчиво, — За дровами столько не ходят.       — Делся — значит делся, их проблемы, — бормотнул Сергей грубовато, — сам смотри не денься никуда. Тебя и трезвого к трассе отпускать страшно, ещё и там учудишь чего. Это я сильно сгоряча ляпнул, чтобы ты Ника искал, как очухаешься.       — Я, так-то, не только по этому вопросу зашёл, — Толик вдруг резко посерьёзнел. Нашарил не глядя у стены старый стул с облупившимся лаком, подтянул к себе, сел, — Договориться кое о чём с тобой хочу.       — Ну… Слушаю тебя внимательно. Только давай без долгой лирики, мне ещё машину искать.       — Можно и без долгой, — Толик смотрел перед собой, в одну точку.       То, как он смежил рыжеватые ресницы, Сергею не понравилось чисто инстинктивно.       — Тебе, сосед, очень крупно на днях повезло. За всю жизнь, бывает, такого не найдешь. Ты бы это, как выберемся… отсыпал и мне чутка, а? Ведь один хрен искать ещё надо, как и куда пристроить, чтобы навар был нормальный и без палева. У тебя из таких контактов только Игорян и есть, а этот своего не упустит, скользкий он.       — Я так-то к тебе и думал обратиться, — медленно, взвешивая каждое слово, проговорил математик. — Твой канал — твой и процент, обговорим. Мы же ещё даже цену не знаем, вдруг там вообще фигня…       — Не фигня, отвечаю! — у Толика в глазах аж полыхнуло что-то. — Есть у меня паренек, кое-чем обязан. Вот он копейкой и перебьется как посредник, возникать ему не резон. А мы с тобой навар пополам раскидаем. Идет?       — В смысле — пополам? — Сергей едва сдержал нервный смешок. — Толян, ты чего? Пиво несвежее действует до сих пор? Половина за посредничество — это жирно.       — А ты за молчание посчитай. Я про твои ночные дела мог бы и рот открыть… сосед.       Последнее слово Толик почему-то выделил голосом. Откинувшись на спинку стула, он глядел на Сергея весело и вызывающе.       У математика аж зашумело в ушах от злости. Не знал инженер ничего, только над «оленем» посмеялся. Нервные люди часто невпопад хохочут, вот и весь сказ.       Резко подавшись вперёд, Сергей с маху пнул ножку хлипкого стула. Раздался треск, и Толик ссыпался на пол. Вторым рывком математик подскочил к нему и достал за шиворот из кучи обломков.       — Ещё раз я такое услышу — убью нахрен, шантажист-недоучка! Пшёл вон отсюда!       От сильного тычка Толик отлетел прямо к двери. Лицо у него было недоумевающее — как будто не на деньги разводил, а предложил выпить вечером.       — Серега, ты чего завелся? Ладно-ладно, поговорим, как остынешь…       Боком протиснувшись в дверь, сосед испарился. Выдохнув, Сергей трясущейся рукой схватил с постели мобильник. Звонить нужно было немедленно.

***

      Неровный круг над головой с синим лоскутком неба каждый час становился всё меньше и тусклее. Единственный глаз старого колодца болезненно слипался. Утопленный в воде телефон на кнопки не реагировал. Ник отчаянно скрёб стенки ямы, но они только осыпались, не давая опоры. Зато получилось вынуть ноги, угодившие по колено в древний ил и встать на образовавшийся бугор так, чтобы вода плескалась только у щиколоток. Кто бы мог подумать, что в мае человек может замёрзнуть до синих губ! Даже дорогая мембранная куртка не спасала, Ник промок до нитки ещё в тот момент, когда упал. Дурак! Он тогда обрадовался, что не переломал руки и ноги и на дне не оказалось каких-нибудь кольев.       Схватиться было не за что, корни болтались высоко над головой. Да и не спасли бы тонкие весенние корешки тимофеевки. Нарисовалась ещё одна проблема, о которой Ник и на экзамене не вспомнил бы: кончался воздух. Всё верно — он быстро потратил весь кислород, что был на дне ямы, а свежий воздух едва поступал. Под ногами чавкал разлагающийся ил, который мог щедро источать смертоносный метан. Паника заставляла лёгкие бороться с духотой, силы были на исходе, крики его никто не слышал.       «Я ещё жив! И долго буду жив, раз в первый час не вырубился. Вряд ли меня убьёт переохлаждение, хотя терпеть ледяную воду уже просто больно, по ногам молотком бьёт. Господи, Полина! Ты ведь меня знаешь как облупленного, может догадаешься, почувствуешь, во сне увидишь!»       — Полина! Поли-и-ина-а-а! — завопил изо всех сил Ник.       Её имя хорошо подходило для криков о помощи: целых три гласных. Только вот помощи всё не было. Звук, отталкиваясь от стенок, вырывался на поверхность совсем слабым, земля сжирала его. Технически почти всё было против Ника. Он оценивал риски профессионально, не вдумываясь в то, как будет терпеть последствия. Знал истории и похуже, в которых людям удавалось выкарабкаться. Паника ходила по его мыслям как весенний пал по траве, но за несколько дыхательных упражнений он смог освободить свои мышцы из её плена. Обманутый мозг послушно погасил тревогу. Он потерял чувство времени и очнулся только ночью, когда за удушьем последовала потеря ориентации в пространстве. Пятно неба почернело и Нику стало казаться, что оно высасывает его наверх, а дно ямы тянет вниз, стенки то сжимают, то расходится дальше как чрево в родах.       В самый чёрный час, должно быть, ближе к рассвету, он внезапно услышал тихое блеянье сразу с нескольких сторон. Стадо коз! Он с силой раскрыл чуть отдохнувшие лёгкие, наполнив их сырым холодом.       — Помо…       И замолчал. Козы ночью не пасутся. На рассвете — дело ясное, но кто выгоняет их в поле затемно? Механическое «ме-е-е» было слишком ровным, высоким, совсем не козьим. Даже городской человек быстро раскусит такую пародию. Он зажмурился, пытаясь представить, кто мог издавать такие звуки. Затаился, лишь бы не встретиться взглядом над краем ямы. Час или два блеянье продолжалось, но с первыми лучами солнца стихло. Ник оцепенел, прижавшись к стене песка. Силы кончались. Его время было на исходе.

***

      На застеленной кровати вещи Ника выложили в ряд, чтобы их сразу все можно было охватить взглядом.       — Забрал телефон, карточку и паспорт. И жилетку свою сигнальную, — резюмировала Полина, — всё с ним ясно.       — Понятно, зачем ему деньги. Скатертью дорога, — отмахнулся математик.       — Ты Игорю своему дозвонился?       — Да. За границей Игорь. Выходные длинные, а отпуск свой он уже…       — А остальным? — в голосе Полины опять зазвенела злоба.       Сергей воровато убрал телефон в карман.       — Безрезультатно пока, — пробормотал он, — Убирай всё и ложись. Так, Палий, а ты закругляйся. Ты мне сейчас снаружи понадобишься.       Инженер заботливо поправил последнюю кучку таблеток на тетрадном листе. Он подписал каждую дозу, изучив инструкции, лежавшие ворохом на колченогой тумбочке. Обезболивающие, антибиотики разных групп, витамины. Странная Марианна вытряхнула для них всю свою аптечку, только горчичники стыдливо перепрятала. Сергей нетерпеливо тронул друга за плечо.       Когда они вышли, Палий даже вопроса не задал, тоже повернул ко въезду в деревню. На этот раз Сергей вознамерился решать задачу, отталкиваясь от неизвестных. Он равнодушно миновал заглохшую машину и остановился в двух шагах от столба. Начал обходить его по кругу, напряжённо и придирчиво вглядываясь в серый рельеф.       — Символов никаких нет, узоров тоже. Ничего рядом не валяется. Что это может значить? Четыре стихии? Допустим, где обгорело — огонь, где выемка… ладно, вода.       — А это что тогда за икебана? — показал Палий на лицо, треснувшее пополам.       — Понятия не имею. Он ведь помог мне тогда. Только зачем? Чтобы мы теперь не выбрались? Больше всего не хочу здесь провести ещё одну ночь. Теперь уже не только в чертовщине дело. Неужели ты хомут на шее не чувствуешь? Связь ловит, люди вокруг есть, наливай да пей! А не уйти! Ладно, попробуем иначе. Как там говорила эта тётка? Предупреждение? Тогда я вообще ничего не понимаю. Скажи уже что-нибудь! — внезапно крикнул Сергей.       Палий покачал головой, глубоко и устало вздохнул.       — Хорош! Набери сейчас службу спасения. Ну нет приёма против лома. Если они не ответят, я во что угодно поверю, а пока, ты уж извини, но просто нас накрыло приключениями. И ничего кроме. Ты горазд, если честно, всякую хрень выдумывать. А вроде технарь, как и я. Всегда удивлялся, как ты загнаться можешь на пустом месте.       Сергей замер, глядя перед собой.       Ничего кроме. На пустом месте.       Просто галлюцинация, дорогая находка, потом банальная супружеская измена и дурацкий разговор с шарлатанкой. И венец всему — деревянный арт объект. Так бы видел Палий всё случившееся с математиком. Инженер электросистем со съехавшей от горя крышей, но сидящий на суровой терапии, которая его выбрасывает в беспощадную реальность.       Палий мог оказаться здоровее него.       — Вот ты нагнетаешь, а мне, к примеру, хорошо здесь, — он пожал плечами, — Хоть стреляй, я тут человеком себя чувствовать начал. Сегодня даже захотелось цветов нарвать, в вазу поставить, если бы были.       Сергей подумал с минуту и сдался. Он набрал номер, немного замешкавшись, как и все в его возрасте, ведь в школе учили другой. Гудки вытянулись в сигналы воздушной тревоги и каждый звучал целую вечность. Математик перевёл взгляд с Палия на деревянную маску. Всё вот-вот станет очевидным. А если станет, то они обречены. Колнума сожрёт их по одиночке или всех вместе.       — Оператор сто двенадцать, что у вас случилось? — донеслось из пустоты.       Сергей шумно выдохнул и смог ответить только сев на траву — подкосились ноги.       — Мы застряли в Вологодской области, пять человек. То есть, уже четыре. Есть координаты. Нужна «скорая». Сами не доберёмся.       — Перевожу на область, — сказала операционистка.       Пришлось ещё раз объяснять, представляться и ворошить в голове всё, что из неё вылетает от тревоги. Оказалось, что он не знает возраста Полины. Для верности приписал инженеру эпилепсию, отчего тот удивлённо захлопал глазами. Скоро сверкнёт пушистыми в тумане фарами Газель и усталый фельдшер в синей куртке ступит на дорогу, вот тогда объяснятся.

***

             Сидя на лавке в кухне, Полина осматривала ногу. От отверстия вниз потянулся нехороший розоватый «галстук» воспаления, кожа припухла, под укусом стало болезненно тикать. Впрочем, несколько правильных таблеток на время привели её в чувство.       — Ерунда, надо смелее быть. Надо идти к цели. Назад дороги нет, — тихо уговаривала она сама себя. — Пусть спасает меня как хочет! Ну должна же быть ответственность хоть какая-то! Я что, не заслуживаю заботы? После всего…?!       Грохот шагов на мосту обрадовал её, но оказалось, что явился Толик. Нужных вестей он не принёс.       — Это самое, я там баньку щас насторожу. Пойдёшь? Не боись, одна.       — Да кто тебя боится, — огрызнулась Полина, водя прохладной рукой по больному месту. — Ага, воспаления греть — самое то. Я транспорта жду в больницу.       — Понятно, — он покачался с носка на пятку, — Ты в курсе, что Серый-то у нас кайфарик оказывается.       — В каком смысле?       — Я запалил как он шарил во дворе ночью, в козырной клумбе ковырялся. У нас там «моментальный магазин». Может, кокс карибский. Может, дрянь дешманская. Не разглядел, что он оттуда достал.       — И зачем ты мне сообщаешь?       — Для справки. Чтоб ты знала.       Сказано было осторожно и тактично, совсем не в маргинальной манере Толика. Между соседями явно пробежала кошка, но так было даже лучше. Внезапная правда о Сергее охлаждала пыл. Но лишь бы сделал своё дело, а там будет видно.       Толик наклонился и ловко подцепил что-то с полу.       — Чё за жлыга, проездной чей-то?       — Нет! Это карта моя! Спасибо, что нашёл! — Полина вырвала из его рук банковскую карточку.       Как же так, неужели выпала из нагрудного кармана, пока она возилась с ногой? Толик ушёл восвояси, а Полина всё сжимала пластиковый прямоугольник, лишь бы снова не упустить из виду. Успел ли он прочитать ряд позолоченных латинских букв?

***

      — Вот так, — ухмыльнулся Палий, расположившийся на траве рядом с математиком, — Чудес не бывает. Я бы хотел с ними встретиться, но по сей день не получилось.       — А тот случай с костями?       — Нет, — задумчиво проговорил инженер и нахмурился. — Не то. Когда тебе «прилетает» за поступки, то как будто срабатывает закон жизни, в нём удивительного мало. В мелких суевериях тоже что-то есть, но опять же, они то оправдываются вроде как, то нет.       Возвращаться в избу совсем не хотелось, и они встретили вечер, молча сидя на заросшей обочине. Над горизонтом разлился удивительно яркий закат, первые насекомые поднялись из травы и засновали на багровом фоне неба. Палий всё-таки наскрёб одно наблюдение, касавшееся деревянного соглядатая:       — Странно, как будто лицо пытались изрубить тоже чем-то очень острым. Чуть ли не тем же инструментом. Срезы лоснятся. Сам сделал — сам испортил? А других не стал...       Сергей, слушая бормотание инженера, увидел нечто за его спиной, поэтому рванулся вперёд и схватил его за голову.       — Ты чего?       — Не оборачивайся.       Вдалеке нарастал гул, который не спутаешь ни с чем. Палий сжал зубы, под тёмной щетиной желваки поползли к ушам. Сергей не знал, что делать, он просто держал изо всех сил, уговаривал, а рокот становился всё громче. Поднять его и увести не получалось, Палий будто врос в землю. В лёгких у того засвистело, зрачки остановились и распахнулись так сильно, что чернотой задавили карие радужки. Только-только сросшийся, заживший Палий расходился по швам, превращаясь в заживо освежеванного зверя. Звучно лопнул шифер, и инженер в ужасе дёрнулся, будто прошитый пулей.       За его спиной над зеркалом реки, заливая его киноварью, в считанные минуты разразился пожар. Отчего-то вспыхнула ветхая баня, с сочным треском норовила перекинуть огонь на соседнюю крышу.       Палий рванулся назад, вскочил на ноги и понёсся прочь по сумеречному полю, сбивая росу. Математик выжимал из себя всё, но догнать не мог. Когда человека гонит первобытный ужас, остановить его почти невозможно. Лёгкие скоро ожгло и стиснуло, а ноги стало сводить, Сергей остановился перевести дух, проводил глазами «горку», исчезнувшую между кустами волчьей ягоды. Он упрямо поковылял дальше, пока не вышел на охотничью заимку. От избы мало что осталось, а вот поляна всё не зарастала новыми деревьями. Математик остановился подумать, как быть, ведь «скорую» нужно было встретить.       Решение никак не приходило, зато навалилось всё многоголосье ночного леса: стрёкот птиц, шум сосновых крон и странный гул, который днём не замечаешь. Так звенит многокилометровая толща тишины. Так космос поёт над дикой равниной. Заворожённый некстати математик услышал поблизости глухой вой, кряхтение. Вокруг никого не было и он не мог понять, откуда доносятся звуки. Даже дыхание затаил, чтобы разобрать их, и услышал вполне человеческое: «Помогите!»       — Не-а. Нет, шалишь! — хохотнул Сергей. — не получится. Я знаю правила!