У Хакоды были дети. Двое, один мальчик и, как Зуко предположил, увидев имя, девочка. Мужчина написал два письма, по одному каждому.
Зуко казалось, что эти письма могут прожечь огромную дыру в борту его корабля. Он хотел прочесть их. Ему нужно посмотреть. Озай не отправил Зуко ни одного, ни одного-единственного письма за все время изгнания. Может быть, все было бы по-другому, если бы это Озай был тем, кто уехал из дома? Сражаться на войне, например?
Глядя на письма, Зуко гадал, кто из детей старший — Сокка или Катара? Если старше Сокка, то значит ли, что Катара лучше? Более талантлива? И, если это так, тогда почему именно воспоминания о Сокке не дали нанести Хакоде решающий удар?
Эти письма Зуко хранил у себя в каюте. Сначала они перевозились вместе с остальным грузом, но после того, как он их увидел, то не смог так просто выбросить их из головы. Они даже не были запечатаны. И этот мужчина пытался убить его. Он атаковал его команду. Хакода был должен Зуко.
Первым Зуко открыл письмо Сокке.
«Сын мой…» — Когда он прочитал первые строчки, Зуко на мгновение показалось, что он тонет. Или горит. Он не был уверен, что именно с ним происходит.
«Кажется, я наконец нашел корабль, готовый доставить груз на Южный Полюс за ту цену, которую мы можем себе позволить — невероятное чудо. Я скучаю по тебе, по тебе и твоей сестре, и больше всего на свете хочу вернуться домой. Как только закончится война».
Зуко не мог не задаться вопросом, закончится ли она когда-нибудь вообще, остановится ли эта проклятая тварь, испившая столько жизней, насытится ли она когда-нибудь? Сколько еще крови нужно пролить, прежде чем кто-то взмолится о мире?
Письмо продолжалось. Хакода объяснял, чем он занимался. Он сказал Сокке, что верит в него.
Хотел убедиться, что Сокка присматривает за Катарой и жителями деревни.
«Я должен поблагодарить тебя», — написал Хакода под конец. —
«Воспоминания о тебе спасли мне жизнь несколько месяцев назад. Мы столкнулись с одиноким кораблем Народа Огня и решили, что сможем захватить его целым и невредимым с минимальными потерями. Редкий шанс. Это был военный корабль, но лицензия у него гражданская. Его пустили в плаванье с одной целью — отыскать Аватара.
Они хотели разрешить все мирно, а мы атаковали. Абордаж с самого начала пошел не так, как нужно. Два покорителя огня на борту могли призывать молнию. Тем не менее, мы смогли зацепить корабль и наверняка победили бы, но штурман Народа Огня был умен. Он почти сумел вывести их из окружения.
Я бросился к нему, но мне преградил путь капитан корабля. Ему было всего пятнадцать, и потому, когда его жизнь оказалась в моих руках, я заколебался, вспомнив о тебе. Если бы я убил мальчонку, то, без сомнения, я и другие люди Племени Воды, попавшие в плен, уже были бы мертвы. Дядя мальчика очень... распереживался.
Но вместо того, чтобы лишить нас жизни, экипаж отпустил нас. Милосердие порождает милосердие».
В этом письме еще немного описывалось это событие. А потом…
«Сокка, я люблю тебя. Будь храбрым. Будь сильным. Будь справедливым.
Пока мы не встретимся вновь.
Твой отец, Хакода»
Руки у Зуко дрожали, а глаза были полны слез, и это было совершенно бессмысленно, ведь это не его отец, и писал он не ему.
Зуко проморгался и почти благоговейно положил письмо обратно.
Он потянулся к письму Катары. Он не имел на это никакого права, не смел читать их, но не мог пересилить себя.
«Дочь моя…»
То же начало, что и у Сокки. Зуко стало интересно, не обменяются ли они позже письмами, а потом усмехнулся. Ему представилось, как Озай пишет ему и Азуле. Без сомнений, в конце концов они оба прочтут письма друг друга, но вряд ли это будет добровольно.
В письме к дочери Хакода больше рассказывал о своих людях, о том, как они выполняют свои обязанности, а не о том, чем именно они занимаются. Письмо отличалось, но это не выглядело каким-то неравноправием.
И тут…
«У тебя особый дар, Катара. Мне жаль, что ты пока не можешь раскрыть его, что у тебя нет учителя, но я верю в тебя. Практикуй то, что ты можешь сделать сейчас, и настанет день, когда ты станешь настоящим мастером. Ты добьешься этого».
Зуко задумался на мгновение. Катара… она, скорее всего, покоритель воды.
Катара была покорителем воды, а Сокка вовсе не покоритель, но Хакода… с одинаковым теплом писал для обоих. Его письма достаточно различались, кажется, он писал о том, что, на его взгляд, будет интересно получателю, что им нужно знать.
"Зачем моему сыну быть могущественным воином или великим покорителем? Какое это имеет отношение к тому, как сильно я его люблю?" — возмущался тогда Хакода. Он говорил это так, словно был оскорблен одной лишь мыслью о том, что кто-то посмел сомневаться в этом. Словно это правда не имело для него никакого значения.
Зуко уставился на письмо и почувствовал, как слезы вновь полились из глаз, и в этот раз он был не в силах сдержать их. Он быстро убрал письмо, прежде чем испортил бы его, и крепко зажмурился, подтянув колени к груди и обхватив их руками.
Что правильно? Было ли отношение Хакоды таким, каким должно? Неужели родители должны любить своих детей просто… потому что?
«Айро любил бы»,— подумалось ему. —
«Он любил бы Лу Тена, несмотря ни на что».
И впервые за время всего пути Зуко задался вопросом, не проявлял ли Айро к нему ту же любовь, ту же заботу? Не из-за того, что так необходимо. И совсем не из-за того, что его заставили. Не из-за того, что он чувствовал себя виноватым. Просто… потому что…
***
Они были уже почти рядом с деревней, когда столб голубого света пронзил небо. Зуко уставился на него, едва смея поверить своим глазам.
Если это… Если это то, о чем он думает… Зуко внезапно захотелось благословить Хакоду. Желание тут же пропало, стоило вспомнить погибших, но… это могло сохранить жизнь остальным.
Зуко глубоко вздохнул. Сначала нужно заглянуть в деревню и как можно скорее избавиться от груза. Они не смогут причалить туда, если станут преследовать Аватара. Зуко дал слово, что посылки будут доставлены, и он его сдержит.
Это важно, особенно сейчас.
***
Как оказалось, им даже не придется искать причину светопредставления. Она сама пришла.
Зуко вытаращил глаза. Мальчик… совсем ребенок.
Ребенок.
Девушка, Катара, объяснила, что он был заморожен в айсберге, когда та вызволила его с помощью покорения. Сокка беспрестанно обвинял Аанга и Зуко в том, что они шпионы Народа Огня. Зуко пристально взглянул на парня.
— Ты Аватар? — окликнул он мальчишку.
Парнишка крупно вздрогнул, чуть не выронив из рук посох, а его вечная улыбка дрогнула. Все вокруг замерли. Наконец мальчик кивнул.
— Но!.. — запнулся Зуко. — Но… ты ведь должен быть стариком! Не ребенком! —
Ребенок дрожал на коленях и кричал, пока ему на лице выжигали отпечаток ладони… — Сколько тебе лет?
— Ты сам только подросток, — насупился мальчик — Аанг, его зовут Аанг.
— Сколько тебе лет?! — более настойчиво повторил Зуко.
— Двенадцать!
— Отвратительно! — воскликнул Зуко прежде, чем успел подумать, и естественно…
— Что плохого в двенадцати годах?
— Почти тринадцать! — Зуко осознал, что его колотит, и вся его команда отшатнулась назад, словно от удара. Они знали. Откуда-то они все узнали, а он не… он не мог…
Озай вцепился в волосы одной рукой, а другую крепко прижал к лицу, окутав ее пламенем. Зуко был сыном Озая. Что сделает Озай с Аватаром, всего лишь ребенком с чистыми глазами, который все еще верит в справедливость мира?
Вся деревня внимательно наблюдала за ними, переводя взгляд с них и на команду, и Зуко почти видел, как в их головах собирается пазл. Не все верно — у них не хватало фактов — но достаточно для общей картины.
Застаревший шрам от ожога. Тринадцать. Дрожащий подросток и команда, которая ощутимо нервничала. Больше ничего не потребовалось.
«Ненавижу. Как же сильно я сейчас ненавижу свою жизнь!» — подумал Зуко.
— Я иду спать! — рыкнул он, понимая, что не имеет права, что он должен быть сильным, он должен вернуться к работе, он должен помочь… но он не смог. Ушел прочь. Вернулся на корабль. Снова в свою каюту. Упал на кровать и свернулся в клубочек.
«Что же мне делать?»
