*** *** ***
Несколько раз щелкает кнопка затвора, и я немного меняю перспективу кадра. – Теперь голову немного налево. Да, и на меня. Вот так. Молодец, – снова делаю пару снимков, довольная запечатленной картинкой. Сегодня мой заказчик – симпатичная девочка лет 14, фотосессию в нашей студии ей подарили родители на день рождения. Про себя думаю, что мне бы совсем не понравился такой подарок, потому что я не люблю фотографироваться, как бы парадоксально это ни было. Прошу девочку сесть, скрестив ноги, и поднять руки наверх, изображая, что она потягивается к солнцу. Сегодня подозрительно солнечный день, хотя настроение больше бы соответствовало проливному холодному дождю. Мы с моделью подходим к окну, и я прошу ее легко и медленно отодвинуть шторы, задержав взгляд на высоком здании вдали. Делаю пару кадров, и решаю, что на этом мы закончим. Довольные родители, следящие за моей работой позади, подходят ко мне, когда я объявляю, что работа закончена. Мельком показываю им пару снимков, обещая скинуть все на электронную почту, которую они оставили в договоре, в течение трех дней. Семья уходит из студии, пока я расставляю все декорации на их места. Я не разговаривала и не виделась с Егором уже семь дней. Эту неделю я чувствовала себя максимально паршиво, пару раз я порывалась написать ему и извиниться за свое идиотское пьяное поведение, но в последний момент всегда стирала сообщение. Он, в отличие от некоторых, меня не игнорировал, в первые дни моей молчанки мне приходили сообщения с вопросами о том, все ли со мной в порядке и почему я молчу, может быть, он как-то меня обидел? Я каждый раз пересиливала себя и не отвечала парню, как будто не замечая все его попытки связаться со мной, хотя понимала, что это как минимум не красиво и стоило ему все объяснить. Объяснить, что нам не нужно больше ни видеться, ни общаться. Но я просто не могла признаться самой себе в том, что мне не хотелось все заканчивать. Если бы я объяснила ему, что не хочу продолжать наше общение, тогда все было бы окончательно. И это было бы очень правильно. Но почему от этой правильности так ломает? – Никольская? – вдруг слышу позади низкий мужской голос и вздрагиваю от неожиданности. – Господи! – вижу в дверном проеме Марка, на что испускаю вздох облегчения, продолжая расставлять по местам декорации. – Ты меня напугал. – Я думал ты не из пугливых. В общем, – он подходит ко мне и небрежно кидает на стол папку с документами, пока я вопросительно смотрю на его жест. – У тебя завтра съемка лирик-видео с твоим любимым клиентом. Только в этот раз не опоздай, пожалуйста. Мне не хочется, чтобы эта супер-звезда накатала на нас негативный отзыв. – Начальник скрывается за дверьми, а я уже догадываясь о чем идет речь, заглядываю в раздел заказчика. Увидев там имя «Егор Булаткин» и его номер счета, недовольно вздыхаю. Я больше чем уверена, что он специально оформил договор именно с нашей компанией и попросил, чтобы именно я снимала его гребанное видео. Закидываю голову назад, молясь, чтобы завтра все прошло совсем не так, как в первый раз. Когда забегаю в мастерскую на несколько минут, чтобы захватить кое-какие документы и проведать Гарика, на улице уже поздний вечер, и в помещении темно. Я быстро поднимаюсь по лестнице и хватаю папку с бумагами на столе, тут же поспешно спускаюсь обратно, и заглядываю в комнату Гарика. Вижу спящего парня, заросшего щетиной и небрежно развалившегося в кресле. Вокруг завалы из бутылок, и пахнет не сказать, чтобы приятно. Выглядит он не очень, но это нисколько не удивительно, ведь друг безвылазно пьет всю последнюю неделю. Я несколько раз разговаривала с художником, но он меня как будто не слышит. Я понимаю его, черт возьми, правда, понимаю. И прекрасно знаю, что мои слова для него сейчас пустая вода. Да, алкоголь помогает ему забыться, но я десять раз повторяла ему, что своим запоем он не сделает легче ни себе, ни кому-то другому. Думаю немного помочь ему и тихо собрать бутылки. Перед этим открываю окно нараспашку, чтобы хоть немного проветрить, надеясь, что это отрезвит моего пьяного друга. Я еще не видела его в таком состоянии ни разу за столько лет дружбы, и понятия не имею, что можно предпринять в такой ситуации. Раздумываю над тем, чтобы забежать завтра утром, когда он проспится и поговорить еще раз. Я уже размышляла над тем, чтобы связаться с Олей, но, недолго думая, поняла, что лезу не в свое дело, и этим могу сделать только хуже. Когда бутылки собраны в пакет, я оставляю окно на проветривании и накрываю друга пледом, на цыпочках выходя из помещения, хотя сомневаюсь, что его сейчас может что-то разбудить.*** *** ***
На часах половина десятого утра, и я разогреваю в микроволновке позавчерашнюю курицу в соусе, чтобы не испортилась, а что-то мне подсказывает, что после сегодняшнего дня я снова перейду в режим голодающего. День предстоит тяжелый, начиная от разговора с Гариком и заканчивая съемкой с Егором, которого я продолжала настойчиво игнорировать всю последнюю неделю. Глубоко вздыхаю, закусывая нижнюю губу, чтобы сдержать бурю эмоций, бушующую внутри, и направляюсь в спальню, чтобы переодеться. Когда смотрюсь в зеркало на шкафу, снимая домашнюю футболку, понимаю, что с питанием срочно нужно что-то делать. Кожа значительно побледнела, а ребра торчат, как балкон. Обхватываю себя за плечи, поежившись от холодного воздуха из окна, и спешу выбрать одежду. Спустя несколько минут стою перед зеркалом в ярко красном бесформенном свитере с широким горлом. Прячу в него подбородок, пока заправляю свитер в черные джинсы-скинни и застегиваю грубый кожаный ремень. Продеваю в уши серебристые серьги-кольца и расплетаю свои короткие косички, которые завязывала на ночь, оставшись довольной эффектом легких волн на моем каштановом каре. Когда пиликает микроволновка, спешу на кухню, чтобы позавтракать и встретиться, наконец, со своими страхами в лицо. Когда ближе к полудню появляюсь в студии, чтобы еще раз попытаться привести друга в порядок, Гарика нет в мастерской. Я обыскиваю все комнаты, заглянув даже на чердак, все-таки убеждаюсь, что он ушел. Когда подхожу ко входным дверям, надевая свой бомбер, и набираю номер художника на сотовом, слышу звук открывающейся двери, и догадавшись, кто это, скидываю звонок. – О-о, кого я вижу, – слышу хриплый дружеский голос, и меня передергивает, когда я вижу, в каком он состоянии. Парень еле стоит на ногах, держа в руках пакет, из которого доносится грохот бутылок. – Я думал, Вы про меня забыли, Варвара Александровна, – то, с какой обидой в голосе он произносит мое имя, заставляет меня вздрогнуть и заглянуть в его тусклые глаза. – Белов, посмотри, на кого ты похож, – я выхватываю из рук друга пакет, но он так крепко цепляется за него, что я сдаюсь, отпуская. Если бы он только знал, как глупо это выглядит со стороны. – Прекращай это. Тебе действительно легче от того, что ты напиваешься в стельку и спишь целые сутки? Лицо друга потемнело от алкоголя, и под глазами пролегли темные круги. Щеки заросли щетиной, а взгляд стал тусклым и колючим. Я не узнаю в нем того Гарика, которым он всегда для меня был. Белов уже минуту не может снять туфлю, в конце концов, закинув ее в другой конец коридора, сбрасывая свое драповое пальто на пол, он неспешным шагом направляется к себе в каморку. Я молча следую за ним. – Гарик, хватит молчать и притворяться, что здесь никого нет. Ты понимаешь, что своим запоем делаешь хуже только себе? – я подхожу к парню, когда тот ставит пакет на стол и слегка трясущимися руками достает бутылки. – Чем это тебе поможет, черт возьми? Ты не сможешь пить вечно. Ты либо загнешься от какого-нибудь церроза печени, либо когда-нибудь все-таки тебе придется принять ваше расставание. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше, – изо всех сил пытаюсь донести свою мысль до друга, но он как будто отгородился стеклянным куполом и не обращает внимания на мои экспрессивные замечания. Наконец, он все же отвечает мне: – Варя, отвали. Тебе не понять. Ты со своими идиотскими советами иди куда подальше, понятно? – грубо отвечает друг, отчего у меня все внутри леденеет. Я встаю как вкопанная, а на глазах наворачиваются слезы. Он не представляет себе, как больно он меня задел. Прикладываю ладонь к губам, стараясь сдержать рыдания. Я просто продолжаю смотреть на то, как мой друг убивает себя, и ничего не могу с этим поделать. Молча разворачиваюсь и ухожу из студии, слыша, как он шуршит пластиковыми стаканчиками наливая себе новую дозу алкоголя. Утираю слезы, громко хлопая дверью, и теперь точно не знаю, что делать.*** *** ***
Подхожу к студии за двадцать минут до начала съемки, правильно рассчитав время. Я шла пешком от самой мастерской, желая привести в порядок свое эмоциональное состояние, и как следует подготовиться к новому испытанию. Потираю друг о друга замерзшие и слегка покрасневшие руки, залезая в телефон и проверяя пропущенные на случай, если мне звонил Марк. Пока я шла до фотостудии, я все-таки поняла, что хотел сделать Гарик своим наглым ответом. Он не хотел делать мне больно, он хотел отгородиться от всех. Парень хочет, чтобы его все оставили в покое, и он бы продолжал медленно убивать себя, не желая принимать реальность. Раздумываю над тем, чтобы позвонить в психологическую клинику, в которой сама лечилась несколько лет назад. Конечно, сомневаюсь, что он вообще станет меня слушать, но попробовать стоило. Сдаваться я не собираюсь. Захожу в теплое помещение, вытирая сырые ботинки о коврик, на котором приветливо написано «Добро пожаловать». Меня встречает все тот же администратор, которую я терпеть не могу, в прочем это взаимно. Девушка молча выдает мне план работы, и обменявшись с ней колючими взглядами, я спешу в студию номер одиннадцать, в которой уже установлены нужные декорации и свет. Эта студия самая большая их всех, что у нас есть, здесь потолки почти четыре метра, и по площади ее можно сравнить с нашей мастерской в оба этажа. Когда захожу в помещение, света здесь сколько нужно, чтобы не видеть человека, находящегося на расстоянии буквально двух метров – окна завешены плотными жалюзи. Подхожу к световому прибору и нажимаю на кнопку на панели. Помещение тут же заполняется тусклым голубым светом, который своими лучами очень красиво разрезает помещение. Щелкаю еще раз – свет меняется на красный. Немного удивляюсь выбранной тематике, но внимательно прочитав план работы, понимаю, зачем оно все нужно. Обращаю внимание на приборы сверху, и сопоставив все с планом, понимаю, что в какой-то момент видео должен пойти дождь. Радуюсь, что моя новая камера водонепроницаемая, иначе мне бы пришлось придумывать что-то очень замысловатое, чтобы снять видео под дождем. Удивляюсь, ведь с таким материалом я работаю впервые. По разным углам студии висят две колонки для проигрывания музыки, и я раз за разом прокручиваю в голове последовательность моих будущих действий, пытаясь сосредоточиться на работе, а не на его скором присутствии. Пару раз навожу камеру в разные углы помещения, оценивая игру света. Получится очень красиво, я не сомневаюсь в этом. Главное, держать себя в руках. У тебя все получится, Никольская. Спустя время слышу приближающиеся к студии шаги, и переведя взгляд на дверной проем, вижу в нем трех мужчин – Марка, Егора и, кажется, его директора, К сожалению я не помню, как его зовут. – Варвара! Добрый день, – директор подходит ко мне и пожимает мою руку, на что я неловко улыбаюсь. – Ваш начальник сказал мне, что с планом работы вы ознакомлены. Ваша предыдущая работа нам очень понравилась, так что думаю, и с этой проблем не возникнет, – мужчина протягивает мне флэшку и переводит взгляд на компьютер, стоящий в самом углу комнаты, над которым нависает прозрачная пленка, чтобы не намочить технику. – Здесь трек, это просто для удобства артиста. Потом на видео все равно будут накладывать готовую плюсовку. Так, вроде бы все сказал. – Я встречаюсь взглядом с Егором, который о чем-то переговаривает с Марком. Он пронзает меня своим ледяным взглядом, отчего по коже ползут мурашки, но я передергиваю плечами, чтобы они пропали. – Я на этом удаляюсь, у меня встреча, Егора я предупредил. Рассчитываем примерно на 4 часа. – Я лишь согласно киваю менеджеру, и он быстрым шагом покидает помещение, перед этим на минуту задержавшись в компании мужчин. Вслед за ним уходит Марк, кинув мне короткое «работаем, Никольская!». Когда я остаюсь наедине со своим заказчиком, снова чувствую на себе мужской взгляд, поэтому отворачиваюсь и подхожу к компьютеру, вставляя флэшку в гнездо. Слышу медленные шаги парня, приближающегося ко мне. Он встает почти вплотную, и я заметно напрягаюсь, уже ощущая, как весело пройдет сегодняшняя съемка. Задаюсь вопросом, почему этим видео не занимается его оператор, который снимает артисту клипы, но оставляю эту мысль при себе. Чуть отхожу от парня как раз в тот момент, когда он тыкает пальцем в монитор компьютера, показывая, в какой папке находится его трек. Я нажимаю на «play» и тут же слышу мощные басы, звучащие из колонки. Песня очень медленная и лиричная, но я стараюсь не вслушиваться в текст. Отхожу от артиста, подходя к нашей площадке, и показываю ему его позицию. – Вам нужно встать ровно и опустить голову вниз, а когда начнутся слова, начнете медленно ее поднимать. Думаю, будет эффектно, сочетаясь со светом. Дальше как пойдет, – стараюсь обращаться с парнем так же, как и со всеми клиентами, но не могу отрицать, что напряжение между нами настолько сильное, что его можно резать ножом. Я вижу, что парень удивляется моему обращению на «Вы», но он покорно встает на нужное место, и я мельком замечаю его с силой сжатые кулаки. Сглатываю, стараясь вести себя непринужденно, но думаю, что меня выдает мой дрожащий голос. Очень странно, что парень продолжает молчать, как будто просто не желая со мной разговаривать. Думаю, что это даже к лучшему, ведь так мы не начнем перепалку, и это не сможет привести к чем-то непоправимому. По регламенту съемки, видео должно быть снято без использования штатива, чтобы сохранялось естественное движение при съемке, поэтому тяжелую камеру приходится держать в руках. Когда начинает новый заход песни, Егор, как я и сказала, опускает голову и начинает петь. На этой сцене по моей задумке, камера должна стоять почти неподвижно, что мне удается с трудом. В то время, как парень полностью поднимает голову и продолжает петь, встречаюсь с его взглядом через объектив фотоаппарата, и по коже пробегает холодок. Стараюсь сдерживать свои эмоции изо всех сил, хотя меня, по какой-то причине, тянет обнять блондина и все ему объяснить. Прячу все в себе, и когда первый куплет заканчивается, и происходит нарастание ритма музыки, парень начинает двигаться, жестикулировать руками, дублируя слова песни вместе с плюсом из колонок. Я хожу туда-сюда, то приближая картинку, то отдаляя, снимая первый дубль. Парень ходит по площадке, делая резкие взмахи руками в нужных местах песни. Я все-таки вслушиваюсь в текст песни, и понимаю, что зря я это делаю. Она трогает меня до глубины души. Я никак не ожидала, что у этого артиста могут быть такие лиричные и трогательные песни. Закусываю губу, когда на глазах наворачиваются слезы от текста. Почему-то мне кажется, что слова песни как-то связаны с тем, что он тогда говорил мне в квартире ночью. О той ситуации, когда ему было также больно, как и мне. Мне хочется спросить его об этом, но я понимаю, что не стоит. Не стоит забывать, что он просто мой клиент, а я просто исполняю свою работу по договору. Так время утекает сквозь пальцы, пока я, как и обещала себе, просто исполняю свою работу, говоря ему куда-то лучше подойти и как встать, какое движение лучше сделать. В голове по кругу крутится одна и та же песня, а в голове отпечатываются некоторые строчки, пытаясь их проанализировать. …Голубые глаза наполнены солью, знаю, когда-то тебя я не вспомню… …Я будто поверю тебе и не замечу, что с каждой секундой мы дальше становимся, словно на вечность… …Кто-то готов жить иллюзией, но только не я… …Если бы время назад, честно не знаю… …Чувства сменились на злость, потом равнодушие, трудно дышать, ты плюс я равно удушье… Когда мы заканчиваем пятый по счету дубль, играя со светом, парень просит посмотреть, что получилось, на компьютере. Я подключаю камеру к процессору, по-прежнему чувствуя на себе его прознающий взгляд. Блондин стоит рядом, почти касаясь моего тела своим, и от его тепла и близости у меня кружится голова. Когда щелкаю мышкой, и на мониторе высвечивается картинка, я очень довольна работой, но недовольна тем, как проходит наша встреча. Я понимаю, что так оно и должно быть, и он, как и я, делает вид, что ничего не произошло, но на самом деле, я ненавижу его за это. Я должна быть ему благодарной, но, черт возьми, как же я хочу наплевать на свои принципы и прижаться к нему. Хочу извиниться за свое идиотское поведение и признаться, что я дура, которая боится сближаться с людьми. Но я продолжаю держать себя в руках, понимая, что этим сделаю себе только хуже и окончательно запутаюсь. – Мне все нравится, – произносит Егор, наблюдая за видео на экране. – Можно отснять еще пару дублей с дождем, и заканчивать, – он говорит грубо, как будто пытаясь сделать мне больно. На его резкий тон голоса я лишь молчу, отключая камеру от монитора, и снова включая песню, которая тут же начинает играть в воздухе. Быстрым шагом подхожу к технике, отвечающей за подачу воды. Изучив ее еще перед съемкой, я узнала, что на ней можно поставить таймер, поэтому ставлю на минуту, попутно как можно быстрее объясняя Егору, как все будет проходить. Аппарат начинает пикать, отсчитывая шестьдесят секунд. – Работаем по той же схеме. Когда начинается дождь, - подхожу к парню поближе, чтобы он мог лучше меня видеть в этом полумраке, - Ты начинаешь жестикулировать, ну, в общем-то, у тебя и без моих подсказок неплохо получается… - Не замечаю, как перехожу на «ты», но когда заглядываю ему в глаза, понимаю, что он не слышит ни одного моего слова. Я встаю на месте, не в силах пошевелиться, когда оказываюсь в зоне действия его аромата. Сглатываю, когда по коже снова пробегает табун мурашек от его не отрывающегося от меня взгляда. Атмосферу накаляет пиликание техники, и когда оно учащается, напоминая о подаче воды через несколько секунд, Егор так резко порывается ко мне, что я даже не успеваю отскочить в сторону. Обхватив мое лицо ладонями, артист прижимается своими губами к моим.