- И на кой тебе этот сундук, Зеленокровная? Там скорее всего один ржавый хлам!
Людивин оглянулась, чтобы полюбоваться на то, как Курт сражается с веткой дерева, вцепившейся в его волосы. Они пробирались по старой, едва заметной тропе, уводящей в самую чащу Веншагано, и сумерки вокруг сгущались настолько быстро, что девушка уже сама жалела о решении отправиться на поиски старого сундука. Она заметила его с другого берега реки еще днем, сундук прятался на невысоком заросшем боярышником холме, и выглядел очень старым, но целым. Когда их отряд оказался на нужном берегу и остановился на ночевку, Людивин решила сбегать к сундуку, предварительно вооружившись отмычками. К сожалению она неправильно рассчитала время до темноты, так и не привыкнув к тому, что ночь на Тир-Фради стремительно поглощала дневной свет. Круглый фонарик, прикрепленный к ее поясу, освещал лишь небольшой пятачок земли под ногами, и она не была уверена в каком направлении нужно двигаться.
- Тишшше, - она шикнула на Курта, который уже стоял рядом, вынимая веточки из волос и грязно ругаясь вполголоса. – Зачем ты вообще пошел за мной, отдыхал бы возле костра, ты сегодня работал больше всех. Кстати, хотела сказать спасибо за помощь в том последнем сражении.
Глаза Курта, блеснувшие в свете фонарика, посмотрели на девушку с непривычным теплом. Она почувствовала, как по коже побежали мурашки, и вовсе не из-за прохладного ветра.
- Это моя работа… А кроме того, после всего что ты для меня сделала… и для Монетной Стражи… разве может быть иначе?
Курт снова ее удивлял, и Людивин не знала, что у него на уме. После того, как они разобрались с тайным лагерем Монетной Стражи, его настроение стало очень переменчивым. Иногда он становился мрачным и замкнутым, словно его что-то тяготило. Он исчезал на некоторое время из ее поля зрения, говоря, что проверяет через свои связи, кто из Стражи замешан в делах его командира. А затем не отходил от Де Сарде дни напролет, помогая в создании ловушек и починке оружия. Тогда она ловила на себе его задумчивые взгляды и замечала, что их разговоры становились более душевными и личными. Кроме того, она улавливала нотки флирта в легких фразах, которыми они порой обменивались. Курт умел говорить намеками, и словно ждал от нее каких-то нужных фраз и вопросов. Людивин включилась в эту игру, пытаясь узнать о нем больше, и ненавязчиво давая понять, что рассчитывает на ответную реакцию.
Ей очень хотелось, чтобы он поцеловал ее прямо здесь и сейчас. В темноте, среди шумящих на ветру деревьев и шорохов ночного леса. Но ей не хватило смелости сделать первый шаг, а Курт уже отвернулся, высматривая что-то среди зарослей.
- Туда, - он указал направление, откуда доносился шум реки. – Либо мы выйдем прямо к сундуку, либо возвращаемся обратно. Я ужасно голоден.
Они двинулись в указанном направлении и оказались в том самом месте, откуда был виден искомый объект. К разочарованию Людивин, холм, на котором находился сундук, был разделен речным протоком, и добраться до него можно было лишь по узкому стволу упавшего дерева.
- Придется быть осторожной, - закусив губу, она рассматривала ненадежный ствол.
- Только не говори, что ты полезешь по нему. Я тебя не пущу. Если ты свернешь себе шею, твой кузен свернет шею мне.
- Не волнуйся, я уже делала нечто подобное, - отмахнулась девушка и осторожно ступила на ствол, разводя руки в стороны.
- Зеленокровная. Ты пожалеешь об этом, поверь мне.
- Все нормально, - Людивин была уже на середине ствола. Она слышала шум течения, и видела отблески своего фонаря на воде. Курт наблюдал за ней, нахмурив брови и сложив руки на груди.
Шаг, еще один. Раскидистая крона упавшего дерева качнулась, когда Людивин перенесла вес на правую ногу, и стайка летучих мышей метнулась из-под ветвей. Они слепо ринулись в сторону девушки и взмахнув руками, она полетела в воду, едва успев задержать дыхание. Вынырнув, Людивин поплыла в сторону крутого берега, с которого чертыхаясь спускался ее телохранитель.
- Этого я не ож-жи-дала, - стуча зубами от холода де Сарде выбралась на берег, хватаясь за протянутую Куртом руку.
- Так я и знал, придется умереть здесь от голода, - проворчал наемник, помогая девушке забраться по осыпающемуся откосу.
- Сначал-ла я умру от… от холода, и тебе прид-дется меня хо-хоронить. Об-бещай, что не съешь мое тело.
Фраза прозвучала очень двусмысленно, но слов было уже не вернуть. Людивин не могла справиться с ознобом, чувствуя как мокрый зеленый кафтан противно липнет к коже. Несмотря на это, она засмеялась, ситуация была совершенно дурацкая. Ее мечты о поцелуях закончились позорным падением в реку. Ну точно – Зеленокровная. Лучше слова не придумаешь.
- Этого обещать не могу.
От того как прозвучал его голос, девушку бросило в жар и на пару секунд она почти согрелась.
- У меня есть одеяло и запасная одежда, раздевайся, я пока разведу костер. Если мы пойдем сейчас искать лагерь ты наверняка заболеешь. – Курт покопался в заплечном мешке, который предусмотрительно захватил с собой – Людивин свой забыла, и достал оттуда какие-то вещи. – Держи. Не волнуйся, они чистые.
В темноте девушка кое-как разглядела, что он отдал ей свою серебряно-голубую стеганую куртку и темные штаны.
- Сапог запасных нет, но мы посушим твои, пока ты согреешь ноги у костра, - Курт сидел к ней спиной, занимаясь разведением огня.
Немного потоптавшись на месте, Людивин принялась раздеваться, сгорая от смущения и одновременно получая странное удовольствие от происходящего. Она не сводила глаз с Курта, и ей показалось, что его плечи напряжены, словно он изо всех сил сдерживается, чтобы не повернуться.
Девушка надела его куртку, наслаждаясь мягкостью подкладки и теплом сухой одежды. Вещи были велики, и кое-как подкрутив брюки снизу, она подошла к полыхающему огню. Разложив все для просушки, она села, завернувшись в одеяло и посмотрела сквозь огонь на Курта.
- Прости, что ты остался без ужина.
- Ладно уж, - хмыкнул он. – Это зрелище того стоит.
Людивин засмеялась, и вытянув голые ступни к огню, принялась расплетать уложенные вокруг головы мокрые волосы.
Они немного поговорили о том, что будут делать, когда вернутся в лагерь, а затем разговор сам собой вернулся к недавним событиям в Монетной Страже. Людивин попросила Курта рассказать ей о Рольфе, об их общем прошлом и наемник сделал это с явной охотой. Видимо он давно уже ни с кем откровенно не говорил о таких вещах. Людивин не удержалась от вопросов о майоре Зиглинде.
- Кажется вы с ней хорошо знакомы и она тебя уважает?
- Мы вместе воевали. Это сближает людей, сама понимаешь. Сразу скажу, между нами ничего не было, - с легкой усмешкой Курт посмотрел ей в глаза. – К тому же с тобой мы прошли уже больше боев, чем с ней…
- Тебе все равно удается меня удивлять, - она приподняла бровь и улыбнулась.
- На это и расчет! Ты тоже иногда преподносишь сюрпризы…
- Да… сегодня сюрприз мне особенно удался, - расхохоталась Людивин и осеклась, поймав его внимательный взгляд.
- Самое интересное в дружбе – когда давно знакомый человек показывает себя с новой стороны… - медленно произнес Курт. – Правда?
- И? Теперь ты хорошо меня знаешь?
- Думаю, достаточно неплохо. Не только благодаря боям, но и потому что я много лет ходил за тобой как тень.
Курт взял палочку и пошевелил ею угли костра. К небу метнулись искры и растаяли в темноте, вызвав в памяти Людивин сцены их совместного прошлого. Вряд ли он догадывался о том, что никогда не был для нее тенью, скорее крепкой скалой, защищающей от непогоды и неприятелей. Ей хотелось сказать об этом, но она не осмелилась.
***
Застывшее время, тягучее как капли древесной смолы, которую она собирала в лесах, медленно отсчитывало секунду за секундой. Людивин постепенно возвращала себе контроль над дыханием, но она не могла контролировать сердце, бешено рвущееся из груди. Неужели…
- Курт? В чем дело?... – Константин приподнялся над троном, на котором сидел, стараясь казаться здоровым и бодрым.
- Солдаты! Вы свободны! Оставьте нас, нам нужно поговорить, – резкий голос капитана Монетной Стражи заставил стоящих за его спиной бойцов покинуть помещение, несмотря на их явное замешательство.
- Что ты себе позволяешь, Курт?
Вопрос Константина нарушил внезапную тишину, воцарившуюся в зале после того, как солдаты вышли. Людивин, словно очнувшись от ступора, шагнула к трону кузена. Время снова вернуло положенное ему течение.
Курт приблизился к ним, глядя только на Константина.
- Ты забыл, что эти солдаты подчиняются мне? – за бравадой в голосе кузена Людивин уловила нотки страха.
- Времена переменились, ваша светлость. Вернее скоро переменятся.
В несколько шагов Курт оказался перед Константином. Сорвавшись с места, тот вскочил ему навстречу. Ученик и бывший наставник оказались лицом к лицу.
- Ты мне угрожаешь? Что ты задумал? Неужели…
- Тихо! У нас и так мало времени! – взгляд Курта заставил Константина замолчать, а его интонация, как обычно – слушаться.
- Курт, о чем ты говоришь?! – наконец к Людивин вернулся дар речи.
Мужчина отвел взгляд от лица Константина и обернулся к ней.
- Генерал Монетной Стражи прибыл в Новую Серену. Он готовит переворот. Наши солдаты получили приказ убить наместников и их приближенных во всех трех городах.
Константин взмахнул руками:
- Чушь! Как…
- Как? Проще простого! Каждого из вас охранял кто-то из наших. Вы доверили нам свои жизни, теперь они в наших руках. – Курт поморщился, глядя на Константина из-под насупленных бровей.
- Тогда зачем ты прогнал солдат? Зачем рассказываешь нам об этом?
- Мы с вами давно знакомы. Очень давно. Я вас хорошо знаю, и уважаю. И наш контракт все еще в силе. – Курт втянул носом воздух и скрестил руки на груди. - Меня не радует решение генерала. Я расчетливый наемник, но не предатель. Поэтому я вас предостерег. Дальше действуйте сами.
- Спасибо Курт, я перед тобой в долгу!
Людивин произнесла это очень быстро, испытывая смешанные чувства. Он спас им жизнь. Не предал. Хотя пришлось выбирать между верностью долгу и верностью чести. Ее сердце стучало в груди словно молот, но голова была ясной, а голос твердым, когда она отдавала приказы, решая как действовать дальше.
Перед тем, как они покинули зал, Константин обернулся к Курту:
- Я знал, что ты… хороший человек.
- Еще слово, и я передумаю, - Курту явно было не по себе. – Нам надо уходить. Скорее!
***
В этот раз все было иначе. Очередная стоянка возле деревни островитян. Разбивка лагеря, ставшая уже привычной. Шум ветра в траве, и серебро звездного света с небес. Только теперь Людивин казалось, что она может услышать голоса окружающего ее острова – каждого камня, и каждой травинки… Нужно лишь захотеть.
Теперь она чувствовала связь с этой землей, о которой смутно догадывалась, не зная ее истинных причин. Де Сарде смотрела на деревню Вигнамри, которая могла быть ее домом в какой-то другой жизни, где все сложилось бы иначе.
Людивин сидела на краю разбитого ими лагеря, в темноте, куда не долетали отблески костра и тихие разговоры ее спутников.
Она представляла, какой могли быть ее настоящие родители. Они жили в этой деревне, ходили ее дорогами, выполняли обряды, любили друг друга и ожидали ребенка. Интересно, какое они дали бы ей имя? Людивин вздохнула. Странная ей выпала судьба – оплакивать двух матерей. И двух отцов.
До недавнего времени она считала, что прожила счастливую жизнь, любила мать, кузена и даже дядю, жалела, что не знала отца, погибшего в путешествии. Якобы погибшего.
Порой Людивин удивляло, что дядя не пытается выдать ее замуж. Возможно, он рассчитывал на то, что она выберет Константина? Что ее любовь к кузену выйдет за рамки сестринской? Или же что практичная часть ее характера подтолкнет де Сарде к выгодному политическому союзу? Раньше она считала, что узнай дядя о ее чувствах к простому наемнику, он был бы в ярости. Однако теперь сомневалась во всем. Он принял в свой дом дочь неизвестной островитянки. А затем отправил ее на Тир-Фради и не мог не предвидеть, что она так или иначе узнает правду. Ей очень хотелось задать ему вопросы, но пока с этим следовало повременить.
Она и так узнала слишком много и слишком внезапно. От этого знания голова шла кругом. Людивин казалось, что созвездия стремительно проносятся по небу над ее головой, а в мире не существует больше ничего, кроме этого острова с разбросанными по нему деревнями, что Тир-Фради – средоточие всего существующего на земле…
За ее спиной послышались шаги, но она не обернулась. Курт опустился рядом на траву. Девушка бросила на него короткий взгляд, а затем снова принялась смотреть на деревню.
- Мне жаль, Зеленокровная. Клянусь, я ничего об этом не знал, - тихо произнес он.
Нетрудно было догадаться, о чем она думала, сидя здесь в одиночестве и темноте. Людивин и не ожидала, что наемного учителя посвятили бы в это личное дело. Впрочем, мотивы приемной родни во многом оставались для нее загадкой.
- Тем более для меня это ничего не меняет, - продолжил Курт, не дождавшись ответа. - Я по-прежнему буду тебя защищать.
- Спасибо, - ее голос был едва слышен. Говорить сейчас было очень трудно. Ее новая связь с островом, с его историей, с историей ее настоящей семьи требовала осознания и принятия.
- Держи.
Курт высыпал ей в ладони горсть спелых, похожих на малину, ягод.
- Не ядовитые, я узнавал. Очень вкусные, - его лицо скрывалось в тени, но голос звучал мягко, слегка смущенно. Не слушая слов благодарности, он направился обратно к костру.
Людивин вдохнула ягодный запах, они сладко пахли осенью и дымом костра. Мир потихоньку вставал на свои места, замедляя бешеное вращение. Огонь за спиной весело потрескивал, призывая присоединиться к его теплу и, оставив прошлое на откуп холодной ночи, она пошла в лагерь, чтобы оказаться среди друзей.
