Крылатый

      «Я извиняюсь», — раздалось среди шума дождя и грохота. Великан обернулся к двери. Та жалобно заскрипела, но с громким стуком врезалась в дверную коробку. Гарри не сводил глаз с огромных рук, каждая с крышку мусорного бака, не меньше. Собравшись, он мужественно окончил спуск по лестнице, встав рядом с дядей, который, отчего-то, поспешил попятиться.       Великан обернулся. Лицо неизвестного скрывалось за длинными спутанными прядями мокрых волос и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и блестящие, как чёрные жуки. Великан пригнулся, но его голова всё равно касалась потолка: уж слишком он был велик.       — У-ух, это самое, ну и погодка, — наконец произнёс он слегка запыханно. По одежде и волосам струйками текла вода. Гарри заметил, быстро обернувшись, с какой неприязнью Петунья смотрит на грязную лужу под ногами великана, стоя за спиной мужа. Пол несколько минут назад был идеально чистым. — Может, э-эм, чайку? — Гарри моргнул, в удивлении вскинув брови. Незнакомец говорил так, будто пришёл в гости к старому другу.       — Здравствуйте, — ошарашенно выдал он, не зная, что ещё можно сказать в такой ситуации.       — А вот и наш Гарри! — удовлетворённо произнёс великан, переведя взгляд с хозяев дома на Гарри. Мальчик непроизвольно сгорбился ещё сильнее. Но, всмотревшись в свирепое и заросшее волосами лицо, Гарри увидел, что глаза-жуки сузились в улыбке.       От незнакомца не ощущалось угрозы. Гарри привык доверять своим предчувствиям, которые чаще всего оказывались верными. Однако обычно всё то было предостережениями: «Не подходи к тому мальчишке, он явно ищет козла отпущения», «Та девчонка явно хочет у меня списать, иначе бы в жизни не посмотрела», и список этот можно было бы продолжать всю ночь. Подозрительность и неверие людям не раз спасали его. Но на этот раз от незнакомца веяло лишь теплом, никакой опасности, несмотря на жуткий вид. Но внезапное внушение доверия резко насторожило мальчика, резко ущипнув за струны, вытянув из них тихий вздох.       — Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленьким был, — сообщил великан. — А сейчас вон как вырос — и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза мамины, — Гарри вздрогнул. Он слышал эти слова от тети несколькими днями ранее... Настороженность внутри вытянулась в лёгкое недоверие; в голове созрела догадка.       — Вы знали моих родителей? — как можно вежливей и, почему-то, тише произнёс мальчик.       Но тут позади послышалось возмущённое пыхтение, — дядя словно очнулся. Ногти левой руки противно шкрябнули по стволу ружья; спина Гарри невольно напряглась, а в пояснице будто что-то потянулось, в ожидании боли. В голове моментально появилась картина: дядя практически в упор стреляет из ружья в спину Гарри. Мальчик даже почувствовал холод дула у самого позвоночника. Однако Вернон Дурсль продолжал держать дистанцию, как от племянника, так и от великана.       — Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения!       — Да заткнись ты, Дурсль! — Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди Вернона, с легкостью завязал его в узел, словно оно было резиновое, а потом швырнул его в угол. Гарри проводил оружие взглядом, поджав губы и как никогда широко распахнув глаза. Это вышло непроизвольно, но карикатурное выражение не менее карикатурного лица отлично передавало тот оттенок удивления, отпечатавшегося на бледных губах и в казавшихся глубоко посаженными и уставшими из-за синяков глазах.       Будто мыши наступили на хвост! Гарри обернулся на звук — это пискнул дядя.       — Да… Гарри, — продолжил великан, поворачиваясь спиной к Дурслям. — С днем рождения тебя, вот. Я тут тебе принес кой-чего… Может, там помялось слегка, я… э-э… сел на эту штуку по дороге… но вкус-то от этого не испортился, да?       «С днём рождения»?.. Слова эхом раздавались внутри, скача от стенки к стенке в пустоте. С днём рождения?.. Его поздравил кто-то неизвестный с днём рождения. Как же так? Его поздравили... Всё перестало работать. Слова ослепили и оглушили, но только совсем не так, как это делали боль и отчаяние. Нечто тёплое и обволакивающее, мягко накрывающее, будто тёплое одеяло.       Между тем великан запустил руку во внутренний карман черной куртки и извлек оттуда немного помятую коробку. Гарри взял ее дрожащими от волнения руками и поспешно открыл, хотя пальцы плохо слушались его, отказываясь подчиняться вовсе. Внутри был большой липкий шоколадный торт, на котором зелёным кремом было написано: «С днем рождения, Гарри!»       Запах защекотал горло и ноздри. Мальчик даже приоткрыл рот, замерев. Торт... Слова благодарности вырвались сами собой, Гарри их даже не услышал. Запах и надпись словно околдовали его. Но неожиданный вопрос заставил его рухнуть с небес восторга на бренную землю:       — Вы кто? — с трудом он поднял глаза на великана, закрыв рот.       — Да... Выглядел ты, если честно... Я не ожидал такого, — охнул незнакомец, в первый раз встретившись глазами с Гарри. — И действительно, не представился я, не очень-то с моей стороны... Рубеус Хагрид, хранитель ключей Хогвартса, вот-с... Ну так чего там с чаем? — будто вспомнил он о существовании Дурслей.       — Хогвартса? Это же, м-м, школа из письма, верно? — слегка неуверенно протянул Гарри, но скорее из некоторой вежливости, чем робости и незнания.       — Ага, — Рубеус кивнул. — Зови меня Хагрид, меня все так называют, — он дружелюбно улыбался. Хоть Гарри и не видел его губ, зато глаза передавали эмоцию куда лучше, чем вся мимика вместе взятая.       — Хагрид... — протянул Гарри, растянув губы в улыбке. — Хорошо. Значит вы, Хагрид, волшебник?       Но тут голос подал дядя Вернон. Сначала до Гарри долетело возмущенное пыхтение, а затем и слова.       — Он никуда не поедет! — мальчик обернулся на родственника, усмехнувшись. Ему даже стало интересно, как Вернон Дурсль попробует противостоять великану. Но Хагрид засмеялся, подняв руку и покрутив пальцем у виска.       — Запретить сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе! Да ты свихнулся, что ли?! — примерно такой ответ Гарри и ожидал услышать.       Но Рубеус почему-то сделал акцент именно на родителях Гарри. Они были известны? Однако почему? Гарри в смятении замер, но после поставил коробку с тортом на комод, оказавшийся совсем рядом.       — Вернон, это бесполезно... — протянула миссис Дурсль. Гарри обернулся на неё в изумлении приоткрыв рот. Если бы он не увидел краем глаза, как шевелятся её губы, не поверил бы, что это говорит она. Дядя, видимо, тоже удивился поведению супруги, а та лишь поджала губы, скрестив руки на груди, словно пытаясь сжаться.       — Послушай жену, Дурсль, — Хагрид ткнул в сторону Вернона указательным пальцем. — Отлично, значит, ты уже знаешь, что твои родители были волшебниками, эм... Дамблдор писал им,— великан снова повернулся к Гарри, ткнув пальцем в Дурслей. Дверь позади Рубеуса неожиданно показалась крошечной, как и вешалка, стоявшая подле входа.       — А Дамблдор... это кто? — решился задать вопрос Гарри.       — Величайший волшебник! Дамблдор! У него ты будешь учиться, он директор, величайший директор Хогвартса! Тебе повезло, Гарри..!       — Я не буду платить за то, чтобы какой-то старый дурак учил его всяким фокусам! — подал голос вновь осмелевший Вернон. Великан рывком обернулся к нему, выставив вперёд ярко-розовый потрёпанный зонтик. Гарри широко распахнул глаза, моментально поняв, что так говорить дяде не стоило. Лицо великана помрачнело, вмиг ставшим злым.       — Никогда. Не смей. Оскорблять при мне. Альбуса Дамблдора! — прорычал Хагрид; глаза-жуки полыхнули, Гарри благоразумно шагнул влево.       Вернон сглотнул, со страхом и непониманием глядя на зонтик. Великан резко дёрнул рукой, направив остриё прямо на Дадли. Тот вдруг завизжал, завертевшись на месте; Гарри заморгал, пытаясь понять, что произошло. Но тут закричала миссис Дурсль. Она схватила сына за плечи, попытавшись увести, однако ей не удалось сдвинуть толстяка с места, а тот продолжал верещать, хватаясь руками за зад.       Когда крутящийся на месте кузен повернулся к Гарри спиной, тому удалось разглядеть поросячий хвост, торчащий из штанов пижамы! Грудь Гарри затряслась, и он поспешно зажал рот рукой, чтобы не разразиться смехом. Радость застряла в горле, пытаясь выбраться через нос; Гарри сдавленно захихикал. Неподдельный восторг от «зрелища» отразился и на повеселевшем лице мальчика, он обернулся к великану. Тот же озадаченно смотрел на результат своей работы, почёсывая в затылке.       Вернон, тут же поняв, что случилось, тоже заорал, и вместе с женой ему удалось увести Дадли. Фыркая и посмеиваясь, Гарри проводил их взглядом. Внезапная мысль, откуда-то из глубины сознания, поднялась в нём злорадством. «А ведь мне было больнее... И я не мог кричать. А ты, свинья, так верещишь только из-за хвоста!», — неожиданное и странное чувство превосходства и небольшого удовлетворения вмиг переменили выражение его лица. Теперь и Дадли можно будет обвинить в «ненормальности», поросячий хвост-то, ха!..       — Эм... Я думал вообще его в свинью превратить, но, видимо, он уже и так свинья... — протянул Хагрид. — Это же может остаться секретом? Мне нельзя колдовать после того, как я тебя встретил...       — А... — Гарри не сразу вынырнул из странных, захлестнувших его чувств, поспешно кивнув. — Конечно, хорошо, я никому скажу!       — Спасибо, уф... — великан снова улыбнулся. — О чём мы говорили? А-а, про Хогвартс и твоих родителей, — ответил сам себе Хагрид.       — Да, но... Я больше ничего не знаю. Простите, — быстро извинился мальчик, смотря снизу вверх на великана.       — О-о-о... Вот как, — Хагрид кивнул, заглянув на кухню. Гарри тут же прошмыгнул к чайнику, прихватив торт с собой:       — Я сделаю чай. С сахаром?       — Не откажусь, — великан снова улыбнулся, но как только Гарри повернулся к нему спиной, тихо охнул. — Они тебя тут совсем не кормят? Я когда тебя увидел, подумал, «в мертвеца беднягу превратили», — Гарри сжался под чужим взглядом, спина непроизвольно напряглась. Он понимал, что Хагрид просто так это сказал, даже с сочувствием, однако про крылья рассказывать мальчик не спешил. — Паршиво здесь, да? — великан обернулся на коридор, где так и остались Дурсли.       — М-м-м... — Гарри задумался. Дурсли превратили его жизнь в ад, изуродовав ни в чём не повинного ребёнка. В памяти вспыхнул тот злополучный день, Гарри будто увидел всё со стороны. Разве он виноват в том, что родился уродом?.. — Но они посчитали иначе... — пробормотал мальчик, сжав кружку.       — Что? — переспросил Хагрид; Гарри замер поняв, что невольно озвучил свои же мысли.       — Да, такое себе... Но меня кормят, и у меня есть место для сна, этого вполне достаточно... — поспешил ответить Гарри. Он подал кружку великану, самую большую, что была в доме. — Вот, держите.       — Спасибо, Гарри. И это, давай на «ты»? Нечего нам с тобой «выкать», — Хагрид взял кружку, отхлебнув чая.       — А? Хорошо, Хагрид, — Гарри кивнул, он подумал, что это будет просто: Хагрид вёл себя как друг. Гарри не был уверен, но великан — первый, кто говорит с ним на равных. Не задаёт вопросов про его уродство и ведёт мирную беседу.       Мальчик почувствовал, что хочет ответить взаимностью. Нужно растянуть губы в улыбке, так же как и Хагрид. Потянув уголки рта в разные стороны, Гарри увидел, что от стараний у него шевелится нос. Немного приоткрыть рот и показать зубы, однако совсем немного, чтобы не выглядело глупо. Чуть-чуть прищуриться... сложно. Великан засмеялся.       — Гарри, не стоит ради меня так стараться! Бедняга... В общем, я же до сих пор не сказал, зачем я здесь, — мальчик перестал мучить себя, вновь приняв привычное выражение лица. — Ты же читал письмо, верно?       — Да, однако только один лист, где сообщалось, что я волшебник... — Гарри взял нож и отрезал два куска торта, предложив второй Хагриду, тут же поблагодарившему мальчика.       — Спасибо. Хорошо, Гарри. На втором был и есть список необходимых вещей для школы. Завтра мы с тобой поедем в Лондон, купим...       — Купим? Хагрид, но у меня практически нет денег! И вы... ты не обязан платить за меня! Простите, я так не могу, — Гарри яростно замотал головой. Он вдруг понял, что может позволить себе в разговоре не только моргать. — Да и дядя сказал, что не собирается платить...       — Не-е-ет, Дамблдор обо всём позаботился. Ты действительно думаешь, что родители оставили единственного сына без гроша?       — Но ведь их дом... наш дом разрушен, — Гарри чуть дёрнул головой, с непониманием смотря на собеседника.       — Ну ты что, они ж золото не в доме хранили!       — А где же? — растерялся мальчик. Гарри взял нож и отрезал кусок торта. — Хотите?..       Великан с небольшой укоризной посмотрел на него, словно напоминая об уговоренном. Гарри виновато втянул голову в плечи.       — В банке, понятное дело, — качнул головой Хагрид.       — У волшебников есть свои банки, выходит? — догадался Гарри.       — Только один, в Лондоне, вернее, под ним. Прям совсем под, глубже чем метро, понимаешь?       — А-а... — протянул мальчик, неопределённо кивнув. — Значит, у меня есть деньги?       — Ну, выходит, что так, — согласился Хагрид.       У Гарри слегка полегчало на душе. Ему казалось, что за него не должен платить кто-то другой. Секунду, а маги пользуются фунтами? Учёба, судя по всему бесплатная?       — Вот, возьми, почитай список, — Хагрид сунул руку под громадную куртку и достал письмо. — Мне пока сделать кое-что надо...       Гарри взял конверт и, раскрыв его развернул второй лист. Такое же письмо, как и то, что он прочёл около двух недель назад. Хагрид же запустил руку в карман куртки и вытащил оттуда сову — настоящую, живую и немного взъерошенную, — а также длинное перо и свиток пергамента. Рубеус начал писать, высунув язык. Гарри с любопытством уставился на птицу. Сова закрутила головой, подняв крылья.       Хагрид свернул пергамент, схватив птицу и привязав к лапке послание. «Опять? — заклекотала сова, закрутив головой с ещё большей силой. Гарри поджал губы, уже не удивившись. — В эту, к-к-к, бурю?! Нет-нет-нет!» — Хагрид распахнул двери и вышвырнул птицу на улицу.       — Нужно было написать, что я тебя, это, встретил, — объяснил великан.       — Простите, но не можете ли вы... не можешь ли ты рассказать, как умерли мои родители? Я знаю, что их убили, но кто и почему?.. — неуверенно произнёс Гарри после нескольких минут молчания.       — Наверное, начну я… с человека одного, — произнес Хагрид через несколько секунд. — Нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь, — его в нашем мире все знают…       — А кто он такой? — спросил Гарри, не дав Хагриду замолчать и уйти в себя.       — Ну… Я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.       — Но почему? — тут же в нём взыграло любопытство.       — Клянусь драконом, Гарри, люди все еще боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко все это… Короче, был там один волшебник, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его…       Хагрид задохнулся от волнения и замолк. Про себя Гарри лишь вздохнул. Как можно сейчас бояться того, кто «был»?       — Может быть, вы лучше напишете это имя? — предложил Гарри.       — Нет… не знаю я, как оно пишется. Ну ладно… э-э… Воландеморт, — выдавил наконец Хагрид, передернувшись. — И больше не проси меня, ни за что не повторю. В общем, этот волшебник лет так… э-э… двадцать назад начал себе приспешников искать. И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Потому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и… и…       Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена.       — Ты меня извини… плохой я рассказчик, Гарри, — виновато произнес Хагрид. — Но так грустно это… я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут… В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может — он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивал никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, а ты ребенком был, а выжил.       Хагрид замолчал, а Гарри вдруг ощутил резкую головную боль. Перед его глазами отчетливо возникла знакомая картина из прошлого, только теперь ослепительная вспышка зеленого света была гораздо ярче. И заодно он вспомнил кое-что еще, то, что никогда раньше не всплывало в его памяти, — громкий, ледяной, беспощадный смех.       Два мерзких и пугающих воспоминания из детства, одно из которых сейчас призраком прошлого промелькнуло перед ним. Воландеморт. Вот как... И он, Гарри, выжил. Но почему? В спине глухо отдало болью, словно подсказка. Не связаны крылья с его спасением? И что же стало с Воландемортом?       — А что случилось с Вы-Знаете-Кем? — Гарри шмыгнул носом, начисто забыв о пергаменте в руках.       — Хороший вопрос, Гарри. Исчез он. Растворился. В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Потому ты и стал еще знаменитее. Я тебе скажу, это самая что ни на есть настоящая загадка… Он все сильнее и сильнее становился и вдруг исчез, и… эта… непонятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю, чушь все это, да! Думаю, в нем ничего человеческого не осталось уже… а ведь только человек может умереть. А кто-то говорит, что он все еще тут где-то, поблизости, просто прячется… э-э… своего часа ждет, но я так не думаю. Те, кто с ним был, — они на нашу сторону перешли. Раньше ведь они… эта… как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло, будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают: он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтоб дальше бороться и все завоевать. В тебе было что-то, Гарри, что его… э-э… сломало. Чтой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает… но сломал ты его, это точно.       Во взгляде Хагрида светились тепло и уважение. Но Гарри, вместо того чтобы почувствовать себя польщенным и возгордиться, почувствовал лишь смятение. Чему гордиться? Его даже, чёрт возьми, нормально убить не смогли! А нужно ему то, что «подарила» жизнь?.. Но, может, его пощадили, прислав письмо из другого мира?       — Простите... Но разве в этом есть моя заслуга? И почему тебе нельзя колдовать? Мне просто любопытно, — быстро объяснился Гарри.       — А почему вам нельзя творить чудеса? — поинтересовался Гарри.       — Ну… Я же сам когда-то в школе учился, и меня… э-э… если по правде, выгнали. На третьем курсе я был. Волшебную палочку мою… эта… пополам сломали, и все такое. А Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор.       — А почему вас исключили?       — Поздно уже, а у нас делов завтра куча, — уклончиво ответил Хагрид. — В город нам завтра надо, книги тебе купить, и все такое.       — Да, правильно... Хагрид, ты устроишься здесь?       — Ага, — крякнул великан, садясь на диван.       Гарри обратил внимание на уход от ответа, но решил не докапываться до правды, хоть любопытство так и подталкивало задать вопрос. Только сейчас он вспомнил о куске пергамента в руках.       «Даже если Дурсли и будут против, с Хагридом им ничего не поделать, к тому же сейчас их куда больше волнует их сынок, нежели диван», — успокоил себя мальчик, обернувшись к выходу в коридор.       — Спокойной ночи, — глаза-жуки щурились в улыбке. — Завтра рано вставать...       — Спокойной ночи, Хагрид, — Гарри кивнул. Убедившись, что лесник устроился на трещащем диване, мальчик поспешил вверх по лестнице.       Гарри не помнил, как добрался до кровати. Проскользнул сквозь тёмный коридор, не обратив внимание на горящий в спальне Дурслей свет и оказался в своей комнате. Закрыв дверь за собой он рухнул на кровать, осмысляя произошедшее. Появление великана, торт, письмо, сова, разговор...       Сам себе удивился. Так легко и запросто он заговорил с человеком, с которым был знаком всего от силы полчаса, может и меньше. Будто ожил во время беседы. Наверное ответ таился в открытости великана, но Гарри не был уверен.       Сомнений по поводу существования магии не осталось. Однако теперь перед ним белое полотно, на котором однажды он увидит прошлое семьи и ответы на свои вопросы.       Неожиданно Гарри засмеялся. Чистая и неподдельная радость вырвалась из груди, но тут же была заглушена страхом, что его кто-нибудь услышит. «Наша мечта сбылась, — совсем тихо произнёс он, с улыбкой смотря на стену. — Пришёл кто-то, далёкий и таинственный, и он заберёт нас отсюда! День рождения начался удачно!..»