Крылатый

      — Вернон! О боже, Вернон! — Вскричала женщина, выронив чашку. Крылья взметнулись, закрывая Гарри от чужих глаз, мальчик спрятал лицо в руках, — слезы полились с ещё большей силой. Что они с ним сделают?! Выгонят из дому? Куда он такой пойдет?! Отдадут в клинику или ещё куда?.. Гарри трясло; перья сыпались на пол чулана и коридора, пока слышались грузные шаги дядюшки. — Дадли, уйди! — сквозь перья и раздвинутые пальцы Гарри увидел, как Петунья уводит сына, закрывая ему глаза ладонью. — Не смотри туда, милый!       — Но я хочу знать! — орал младший Дурсль. Его визг резал уши лучше всякого ножа.       Вернон заорал; Гарри зажал уши, вжавшись в стену чулана. Крылья забились в тесной комнатушке, словно живые, будто не Гарри ими управлял. Послышался звон, что-то полоснуло мальчика по щеке от самого века. Его вскрик потонул в шуме, учиняемом хлопающими крыльями, и ругани Вернона.       Сердце бешено колотилось, сжимаясь в точности как и его хозяин. Гарри зажмурился, будто это поможет, будто он станет невидимым, будто обжигающая боль в щеке и кровь на лице пропадут! С темнотой, скрывавшейся под его веками, пришло внезапное, но такое ласковое и холодное, опасное для него спокойствие. Страх изменил свою форму, своё обличье, быстро впитывая его силы. Гарри даже растерялся. Он замер, хлопот стих. Но тут же его дёрнули за шиворот и потащили на свет. Мальчик даже не сопротивлялся, его тело неожиданно для него самого ослабло.       Открыв глаза, он понял, что лежит на полу. Над ним склонилось красное лицо дядюшки, гнев и страх сплелись в его злых глазах. Гарри попробовал дёрнуть отчего-то заболевшим крылом, но тут же понял, в чём дело.       — Уберите ногу, пожалуйста! Мне больно! — Гарри прижал руки к груди, с мольбой смотря на взрослого. Он сделал ещё одну попытку, но сопротивляться уже стало выше оставшихся сил. Страх и отчаяние истощают...       — Это что такое, а?! — прорычал он. — Откуда?! Петунья! Звони Мардж! Пусть приедет, немедленно!       Гарри снова замер. Зачем тётушку? Мардж была сестрой дяди и Гарри никем не приходилась, но его постоянно заставляли называть её тётушкой.       Вернон, наконец убрав ногу, сгрёб мальчика за шиворот, оторвав его от пола. Кончики перьев всё же доставали до паркета. Гарри повис мешком, нет сил сопротивляться, они будто предали его, оставив на растерзание жестокой судьбе. Он смотрел на дядю заплаканными испуганными глазами. "Я не знаю, что это, я не знаю, оно само..." — судорожно повторял, почти не дыша. Крылья безвольно повисли, тяжёлым грузом давя на плечи и таща их вниз, — судя по выражению лица дяди Вернона, Гарри теперь вовсе не был пушинкой.       — Что это такое? — снова спросил Дурсль, тряхнув обмякшего мальчика.       — Я п-правда... не знаю!.. Правда! Пожалуйста, отпустите!       — То есть ты заявляешь, что это произошло просто так?! — взревел Вернон, видимо, пытаясь скрыть свой страх таким образом. — Петунья, скажи, чтобы взяла те её ножницы для...       Гарри затрясло, он даже не услышал последнего слова. Силы воспрянули. Ножницы... "Отрезать! Отрежут! Нас отрежут!" Они не хотели этого! Они вновь с силой забились, ударив дядюшку. Гарри упал на бок, закрыв голову руками. Крыло, не оказавшееся прижатым, отчаянно металось, отбиваясь от Вернона. Он умрёт! Они убьют его и отрежут крылья! Ножницы! Страх ненормально длинными и тонкими пальцами начал застилать ему глаза, уже поселившись внутри.       Тихие шаги, будто Ужас во плоти пришёл к нему. В глазах потемнело, но маленький Гарри потерял сознание после тяжёлого удара по голове. Ножни...

***

      Гарри приоткрыл глаза. Ещё не понимая, что к чему, заскрипел, его челюсть слегка опустилась вниз. Вспышкой свет ударил в глаза, Гарри быстро моргнул.       Сначала вернулось зрение, а потом и ощущения. Гарри попробовал шевельнуть рукой, но тут же почувствовал, как что-то стягивает и зажимает его, ограничивая движения. Мурашки волной побежали по телу, Гарри предпринял ещё одну попытку, — ноги тоже связаны. Его лицо упиралось щекой в стену, он видел кухню. Послышался тихий лязг, Гарри вскрикнул, снова дёрнувшись.       — Сукин сын, очнулся! Вернон, держи его крепче, я постараюсь покончить быстро, хоть и не сталкивалась с таким, — проскрипела Мардж, ох, Гарри узнал этот голос! Он вспомнил, что должно произойти. Как молнией прошибло! Гарри попробовал высвободиться, но крылья у основания оказались туго затянуты ремнём, больно!       — Не надо! Пожалуйста! — набрав побольше воздуха воскликнул он. — Отпустите! — ножницы лишь лязгнули.       Вспышка боли, словно канонада, в теле, в сознании, вырвалась криком и конвульсиями. Гарри забился, зашёлся в отчаянном крике, пламя вспыхнуло у правой лопатки, крыло судорожно задёргалось, забилось, ударив кого-то. Чем сильнее билось крыло, тем больше разгоралось пламя, но Гарри не мог остановить это!       — Гадёныш! — зашипела Мардж, пыхтя и поднимаясь. Гарри не видел её, правый глаз частично погрузился во тьму от боли, но отлично слышал её шарканье и ворчание. От её брата так просто отбиться не получилось...       Снова холод стали по разгоревшейся ране, Гарри закричал, слёзы кипятком брызнули из глаз. Его с силой ударили, мальчик согнулся пополам, хрипя от боли. Спину залило нечто тёплое и липкое, Гарри понимал, что это.       Правое крыло с шлепком упало на пол, всё ещё дёргаясь в агонии, кровь лилась из раны; Гарри бился, бился, страх и боль трясли его, ударяя лицом в стену. Нос хрустнул после очередной встречи с обоями, кровь попала в рот, мальчик захрипел, откашливаясь.       Окровавленные лезвия клацнули. Гарри не видел, перед глазами расплывается пятно, секунду назад бывшее вспышкой. Переполненные криком уши искажали звуки вокруг него, горло нещадно драло. Где-то совсем рядом надрывался телевизор... «Купите, купите! Зубная паста "Денте"! Купите...» На экране белозубая блондинка вертит в руках тюбик пасты; Гарри знал эту рекламу, её часто крутили, практически всегда. Женщина вызывала у него необъяснимую неприязнь...       Холод стали вновь, уже слева, а за ним пламя, пробирающееся внутрь, сжирающее спину. Ещё больнее, но Гарри не слышал своего крика, он даже не знал, что вопль боли утонул в хлюпанье, слезах и рёве телевизора: «Купите! Купите!» Ослеплённый и оглушенный болью, он бился в конвульсиях. «...паста "Денте"!» Загнанный в угол, беспомощный, зверёк оказался пойман и истерзан безобразными, наверняка огромными ножницами и страхом. Хрупкое тельце не переставало трястись и содрогаться, и когда Мардж кое-как обмотала спину и грудь бинтами, вмиг побуревшими от впитавшейся крови.       "Мардж, и прошу, не рассказывай никому об этом", — услышал мальчик уже из чулана. Он плакал, лёжа на боку и смотря на щель в двери. Бинты всё же перемотали, причём так туго, что Гарри дышал-то с трудом. Быть может, то из страха, что вырастут новые?       Старался не шевелиться, каждый вдох, будто внутри проросло по розе в каждом лёгком, и шипы впивались во внутренности, а алые лепестки слетали кровью. Пустили корни в спину, выдавливая слёзы. Пальцами он размазывал кровь по лицу, нос всё же сломался, а рана на щеке почему-то не закрывалась. Лампочка в чулане разбилась, осколок разрезал ему щёку; Гарри просто повезло, что стекло врезалось в кожу чуть ниже, чем глаз, — от века до челюсти, тонкий, но глубокий порез. Гарри пришлось вытаскивать осколок стекла из щеки, он не понимал, как лампочка, даже не взорвавшаяся, просто разбившаяся, нанесла такой урон.       "Да, Вернон, конечно", — проскрипела Мардж в ответ. Гарри сжался, тело уже не трясло, боль лишь горящими кровавым пламенем цветами прорастала сквозь спину, нос и щёку. Страх отпустил, и внутри ничего не осталось, только слёзы, часть из которых Гарри сглатывал. Большая часть всё же впитывалась в подушку. Подушку!..       Гарри резко сел и сунул руку под подушку. Все перья и пятна крови, что попадались Дурслям на глаза, были отмыты им, Гарри. Ему даже не дали прийти в себя... Зажимая ладонью нос, он размазывал воду по полу, стирая кровь и собирая перья. Дядя Вернон лично наблюдал, как Гарри выбрасывал их в камин, в огонь. С крыльями поступили так же. И всё под «Купите, купите! Зубная паста...»       Крылья, по словам дяди, хорошо горели. Правда, по всему дому распространился едкий запах сгоревшей плоти. Гарри чувствовал его и здесь, в чулане. Запах настойчиво пробивался через ноздри, заполняя сознание и выдавливая слёзы.       Гарри резко сел и сунул руку под подушку. Дрожащие пальцы судорожно сжали те перья, что он спрятал вчера. Он смотрел на них, не отрываясь. Слезинки капали на ладони, Гарри тут же вытянул руки подальше от лица, боясь намочить. Он не понимал, что чувствует. Крылья причинили ему пока лишь боль, но только он подумал, что не всё так плохо... стало ещё хуже. Забрали. Забрали...       Мальчик сжал кулак, ногти впились в кожу ладони. Почему именно он?! Почему крылья выросли именно у него?! За что?.. "Что я такого сделал?.." — услышали стены вместе со всхлипываниями и треском ткани. Гарри потянул за торчавшую из футболки нитку. Зажмурившись, мальчик резко наклонился, с силой перекусив нить, стараясь не шипеть от боли слишком громко. Прижав большим пальцем один конец нитки к основанию перьев, быстро стянув их в "букетик". Он не отдавал отчёта своим действиям, лишь тихо бормоча и всхлипывая — слёзы текли уже даже не от боли, хоть в спине и продолжал буйствовать пожар. Затянув узел, он сделал нечто вроде амулета и надел его, спрятав под футболку. Всё произошло.       Перья тёплые. Гарри ощущал их сердцем, они приятно и ласково щекотали его грудь.       — Эй, ты что там? Чего так мама с папой подскочили? — Дадли тихо подкрался к чулану, всё же желая выяснить. — И чем так пахнет?!       Гарри не отвечал, лишь тихо всхлипывая и судорожно пытаясь вдохнуть полной грудью. Он не мог выдавить из себя ни слова, да и не хотелось.       — Что скулишь?! — громкий и тяжёлый удар сотряс дверцу. Гарри диву давался, как она не ломается? Но дверца была достаточно прочна, так что выдерживала атаки Дурсля.       — Ну-ка, Дадли, уйди оттуда! — по полу застучал невысокий каблук тёти Петуньи.       — Но ма-а-а-ам! — Гарри молчал. Он не обращал своего внимания на это. Дадли к нему всё равно не пустят, ведь Гарри урод. Судя по удаляющимся звукам и затихающему негодованию, кузена увели. И хорошо, что увели...       Мальчик резко затих, смотря в упор в стену. Странное ощущение растеклось по телу: в груди воцарилось тепло, когда спина горела. Хлопнула дверь: Мардж ушла. Гарри чуть качнулся влево. Закрыл глаза, хорошая и спасительная мысль змеёй проскользнула к нему в голову, свернувшись кольцом внутри. Ему просто нужно забыть это! Забыть, тогда будет не так больно... Забыть!.. Снаружи всё, как ни в чём ни бывало, обычный день из жизни Дурслей. А его как бы нет. Так обычно...       Забыть... Как Дурсли, сделать вид, вид... ничего не случилось. Хотя бы говорить так. А с этой мыслью свыкнуться. Свыкнуться. И пройдёт. Заживёт, как и нос, и щека... Мысль тихо шипела, приподняв змеиную морду, что время лечит.       "Забыть..." — он закрыл лицо руками, прячась от огня в спине и стараясь не вдыхать тот дым, — игнорировать то, что осталось от крыльев.       «Купите, купите! Зубная паста "Денте"! Купи...» — плечи вновь задрожали, Гарри снова заплакал. Он лишь сотрясался, судорожно дыша, слёз уже не осталось.