В омуте чужих мыслей

      Полина лучше других знала, что стоит только решиться на что-то, и судьба сразу же хватается за это, тянет на себя и переворачивает с ног на голову, при этом хохоча над слабыми потугами остановить ненормальный ход настоящего. После разговора с Анисьей, где они обе всячески избегали упоминания имени на коже Полины, после нежелания становиться очередной девушкой из длинного списка Сирены, она только уверилась в верности своего выбора избегать его любой ценой и оставить нелепое желание отыскать истинного. Если он действительно тот, кто способен слышать её, будущее их ожидало не самое сказочное. Полина всё ещё проклята, Сева всё ещё не обзавёлся постоянной девушкой, которую не отбросил бы за ненадобностью спустя некоторое время. Их жизни разные, и не существует ни единого способа это изменить.       Ей не стало труднее, ведь Анисья никогда бы больше не повторила тех слов, и взглядов на Полину внимательных колдунья не бросала. Встретившись Водяной следующим утром в столовой, Анисья кивнула и с достоинством, на которое была способна только она одна, прошла к столу. Василиса приветственно махнула рукой, и её лицо озарила широкая улыбка. Ни Марго — она уже отправилась к Огненным, — ни Мити с Севой не было. И пока Полина вяло гоняла вареники по тарелке, никто из них не затронул неугодную ей тему. Не зря они подружились, пусть и не сразу, но в отличие от парней, всегда остающихся где-то вдали, девушки отыскали настоящих подруг друг в друге. И совсем неважно, что Полина большую часть времени проводила с Маргаритой, они все ей были близки.       Что до превратностей судьбы, позабытых ею в порыве оставить всё связанное с Севой и истинным в прошлом, то происходили они как всегда неожиданно и до того незаметно, что Полина всё осознавала лишь в конце. Она гуляла по Заречью, проводила свободное время с друзьями, читала книги по вечерам и всё больше погружалась в изучение собственной магии, и в те краткие мгновения ей казалось, что жизнь постепенно возвращается в какое-никакое русло. Пусть и не прежнее, отобранное Старообрядцами, но то, в котором она могла нормально жить. Приступов у неё больше не наблюдалось, но никто в Заречье не сомневался, что это лишь затишье перед бурей.       Митю она встречала чаще, чем его друга, но оба парня, казалось, были слишком заняты собственными проблемами. В редкие моменты, оказавшись с Севой один на один, Полина всячески старалась оградиться от желаний и неправильных мыслей, но все те разы, когда она не выдерживала и бросала на него быстрые взгляды, он не реагировал, сосредоточенный на чём-то своём. Полина замечала, как он хмурился, как задумывался, замирая прямо посреди дороги, и это было на него так непохоже. Хотя, достаточно ли она знала его, чтобы утверждать о необычности поведения? Ни Митя, ни Анисья о подобном не упоминали и всегда воспринимали задумчивость колдуна как нечто обыденное, словно раньше Заиграй-Овражкин мог просто застыть как каменное изваяние посреди какой-нибудь игры.       Но так как Полина всё ещё всячески убеждала себя в правильности собственного выбора, она оставляла эти наблюдения без должного внимания. Отмахивалась от мыслей, словно от назойливых мух, и шла дальше, повторяя: «С ним всё в полном порядке, ведь Муромцы не выглядят взволнованными», а когда это не помогало, Полина шептала: «Это совершенно не моё дело». И тут она была права. Они не стали ближе после её спасения, не превратились в миг в лучших друзей, не посчитали, что стоит тратить на это время и силы, оставив свои отношения в подвешенном состоянии. Возможно, Полина и не задумалась бы о подобном, не повстречай она юную колдунью на занятии с Лисой. Они уже виделись раньше, но не разговаривали, однако в тот вечер девушка не молчала. Заметила ли она во взгляде Полины нечто странное? Или дело было в Севе, пришедшем к концу занятия?       — Я слышала, как ты однажды пыталась убедить стайку девушек, что в этом колдуне нет ничего прекрасного, — прошептала она внезапно. — И ты так больше не делаешь. Потому что отыскала то же, что и они?       — Я не…       — Вы с ним не друзья, — перебила она, не давая Полине закончить, — и вас связывают только общие знакомые и отношения «пациент-целитель».       — Я не понимаю, к чему этот разговор.       И Полина не лгала. Она во все глаза смотрела на светловолосую Воздушную, которая занималась тем, что разглядывала Севу. Девушка рассмеялась. Так громко, что ей пришлось схватиться за живот и после вытереть выступившие слёзы. Это привлекло внимание Лисы и Заиграй-Овражкина. Они оглянулись на внезапный приступ смеха колдуньи, а она, как ни в чём не бывало, икнула и прокричала:       — Извините, неловко вышло. — Она повернулась к Водяной. — Так что, Полина, ты передумала? Наконец-то разглядела привлекательность Заиграй-Овражкина?       Неловко было после этих слов, ведь она и не думала снижать громкость, поэтому вопрос услышали все присутствующие. И если бы Полина не застыла, не в силах вымолвить ни словечка, возможно, она сумела бы заметить, как на мгновение изменилось выражение лица Сирены. Но она, казалось, даже не дышала, куда ей разглядывать того, в ком Полина, по словам колдуньи, вдруг стала заинтересована. Ничуть не удивительно, что в дальнейшем любопытную колдунью она избегала ещё с большей целеустремлённостью, чем своего предполагаемого истинного.       Следующим звоночком стало признание Заиграй-Овражкина, лишившее её всяких детских глупостей и мечтаний. Собираясь компанией, они не обсуждали истинных — до этого вечера, когда разговор о приготовлении пирогов с творогом и клубникой вдруг перекинулся на проблемы Сирены с истинными и отсутствующей линией сердца. Теперь не Сева напоминал каменное изваяние, а все кроме него, поражённые тем, что колдун сам затронул негласно запрещённую тему, да и рассказал не о ком-то, а о себе. Полина не смогла удержать мысли, всколыхнувшейся в ту секунду, когда Сева признался в отсутствии истинной. Она подумала, что настолько часто представляла его своей парой, что он, будучи ею, устал и именно поэтому приоткрыл эту «правду». «Смотри внимательно, Полина, ведь такой как я никогда не согласился бы с подобной судьбой». Пускай она сразу же отмела эту нелепицу, но от мимолётной боли не защитилась.       — Ты хочешь это обсудить? — поинтересовалась Василиса.       Но Воздушный не был заинтересован. Словно действительно произнёс это для единственного слушателя — Полины. Только она не верила, да и Сева, несмотря на все его недостатки, мелочным не являлся. Будь Полина его истинной, ему ничего бы не стоило скрывать это до самого конца, ведь она сама никогда бы первая ему не призналась. Не решилась бы поставить на кон всё ради призрачной надежды на лучший исход. Не с Заиграй-Овражкиным. Ей вспомнился Светик и его предательство, но горечи Полина больше не чувствовала. Она представила, как его имя «прожигает» её кожу — и так ли невозможно в подобном случае признание? Опасалась бы Полина рассказать ему? Думала бы, что он отбросит её за ненадобностью? Несмотря на то, что Светик выбрал не Полину, она могла попытаться и, может быть, у их истории произошёл бы иной финал. А Попов? Да, с ним ничего не вышло, но и к нему Водяная могла бы прийти, носи она его имя. Но не к Севе.       Что скрывалось такого необычного в Заиграй-Овражкине, раз она с самого начала избегала его? Терялась от спокойного голоса, раздражалась от поведения, вся сжималась от злых чёрных глаз? Почему он, а не Митя? Почему не Светик, на которого ей стоило бы обижаться? Почему, когда она увидела Попова вместе с Анисьей, её горечь ушла сразу же, как Сева рассказал про плату за прогулку на Вороном, и перекинулась на Сирену? Она не понимала, и с каждым новым днём незнание захлёстывало её с головой. Полина тонула во снах, где не могла избавиться от образа Севы, которого никогда в реальности не наблюдала. Больше всего на свете — помимо избавления от смертельного проклятия — она желала перестать ощущать себя кем-то чужим в присутствии Сирены, но у неё выходило. И когда он так холодно заявил об отсутствии истинной, Полина почувствовала, как заколотилось сердце, как вспотели руки, как сжалось горло от осознания, что наивная и глубоко запрятанная надежда об истинном разбилась на куски.       Анисья всё же глянула на неё с грустью, и это сломало что-то внутри Полины, и она замкнулась, во второй раз пропуская мгновение, когда Сева вздрогнул и издал странный звук, который Полина не могла классифицировать, ведь она его просто не услышала.       Она и раньше понимала, что между ними слишком большая пропасть и её не переступить, сколько чувств не вкладывай, но надежду не так легко убить. Она всего лишь ещё один порок из ларца Пандоры, такой же злой и лишающий спокойствия. У Севы не было истинной. Не показатель ли это того будущего, к которому он стремился всё это время? Ей также стоило смотреть на вещи адекватно, чтобы больше не ощущать боль от чужих признаний, но понять неправильность своих поступков и контролировать их в дальнейшем — не одно и то же. Она правда старалась загасить в себе огонь непокорных чувств, но этому мешали сны и часть Полины, уверенная, что не ошиблась.       — Стоило ли избегать его, если я постоянно об этом думаю? — прошептала Полина в подушку, сжимаясь в клубок.       — Кого ты избегаешь? — донёсся до неё голос Маргариты.       — Прости, Марго, я разбудила тебя?       — Не бери в голову. — Колдунья приподнялась на постели. — Так что, кто это? Я его знаю?       — Ты ведь всегда хотела встретить истинного, да? — вместо ответа спросила Полина. — Когда я была маленькой, мне казалось, что это станет лучшим моментом в жизни. Что после нашей встречи она преобразится, и я никогда не загрущу, ведь родители оставались счастливыми даже в последние часы. Но что если истинный не твой защитник, что если ты ему не нужна и этого не изменить? Что тогда, Марго?       — Поля, ты не узнаешь этого, не поговорив с ним. Нельзя ставить крест на предназначении, опираясь только на свои рассуждения о возможном исходе. Не согласна?       — Но если я не ошибаюсь?..       Хватило бы сил у той Полины, которая впервые ступила на землю Заречья? У неё не было приступов, она не находилась в плену, из-за неё не погибали люди. Маленькая и наивная девочка, брошенная в одиночестве в незнакомом мире, где водяное колдовство доступно лишь ей одной. Услышь она в первую встречу с Севой его мысли, спросила бы, носит ли он на коже имя Полины? Вряд ли, но вероятность этого исхода присутствует. Она могла заинтересовываться им постепенно, узнавать лучше, и не просто потому, что он один из компании, с которой она проводит время, а потому что Полина желала этого. Но это лишь размышления, которым не суждено реализоваться.       Изменилось ли всё благодаря словам Маргариты, произнесённым спустя несколько часов после ночного разговора? Или Полина в очередной раз упустила момент, когда Сева вёл себя не так, как обычно? В ту ночь Огненная колдунья промолчала, заснув, но вопрос услышала. Ей не хватало сил отыскать на него нужный ответ, поэтому она предпочла уступить место сну. И, открыв глаза утром, вознамерилась серьёзно подумать над страхами Полины, которые, может, и могли показаться необоснованными, но имели место быть. Вот только она совершенно не разбиралась, так ли часты «ошибки» в мире колдунов и колдуний, как и в обычном.       Маргарите стоило обратиться к бабушке, знающей об этом куда больше юных магов, но тут наверняка снова сыграла судьба. Она столкнулась сначала с Севой, а после с Полиной, возвращающейся после тренировок у реки. И несмотря на то, что она начинала догадываться о неразберихе в отношениях этих двоих, вопрос слетел с губ колдуньи быстрее, чем её охватила неуверенность. В нём не содержалось ничего пугающего.       — Многие из вас отрекаются от истинного? — Марго улыбалась, но печально. — Потусторонние частенько игнорируют судьбу.       — Если твоя семья как Муромцы, и избранник неподходящий, то часто, а если не столь высокостоящие, то как и у всех. Кто-то просто не хочет, у кого-то другие интересы, но многие совсем не против встретить истинного.       — Не представляю, что делать тому, кого отверг истинный.       Полина молчала. Она не злилась — первые несколько секунд не в счёт, — ведь прекрасно знала, что Марго и не подумала бы обижать её. Напротив, она поступила так же, как поступала много раз до этого — попыталась найти ответ у «местных». И то, что им стал Заиграй-Овражкин, а не кто-то другой — совпадение, а не тщательно спланированный коварный план. Маргарита старалась донести до Полины всё то же, что и ночью. Она не хотела однажды узнать, что подруга упустила то, о чём мечтала, будучи девочкой, из-за страхов.       — Прости, Сева. Мне не стоило говорить об этом с тобой, — исправилась Огненная, осознавая ошибку.       — Всё нормально. Я не жалел об отсутствии имени.       Так стало ли это новым началом? Послужило ли толчком для судьбы? Полинина надежда разбилась, когда Сева признался, что у него нет истинной. Полинино сердце раскололось, когда Сева сказал, что никогда об этом не жалел. И как бы сильно она не кричала на себя — мысленно, — как бы не убеждала, что колдун не её, легче не становилось. Анисья вновь выходила правой. Она не сомневалась, что долго у Водяной притворяться не получится.       Почему Полина злилась, почему она чувствовала себя плохо, почему скрывалась от чужого взгляда, почему её сердце болело? Почему он снился ей? Почему она слышала его мысли? Почему каждый раз, когда она видела его с кем-то другим, ей становилось труднее дышать? Почему, почему, почему… Полине следовало меньше размышлять о ненависти и больше об истинных чувствах, но страх постоянно руководил её поступками. Не отыскать ответов на все интересующие колдунью вопросы, ведь ответ был, есть и будет одинаковым. Она любила его. Не так, как остальные под воздействием чар — не преклонялась, не унижалась и оставалась собой настоящей.       Сирена не страшна Водяной колдунье — так ей говорили, но на деле всё обернулось катастрофой.       Многие ли, признавшись себе же в настоящих чувствах к любимому, испытывали настолько сильную боль? Выныривая из снов, где Полина ощущала себя счастливой и цельной, она возвращалась к реальности. К миру, в котором её избранник не имел истинной, не обладал линией сердца и не собирался менять ничего в своих непродолжительных отношениях с многочисленными колдуньями. Полина перестала убегать, но ничего не изменилось — она осталась на том же самом месте, куда ступила давным-давно и откуда нет выхода.       — Как продвигается твой план поговорить с истинным?       — У меня нет плана.       — Можем придумать, — не растерялась Маргарита.       — Не думаю, что сейчас это актуально, Марго. И всё равно ни к чему хорошему не приведёт.       — Хорошо, — опять быстро среагировала Огненная. — Как продвигается твой план с Севой?       — Что?       — Полина, мы живём в одной избушке, а сны твои в последние ночи, кажется, очень яркие. — Она рассмеялась. — Вам было бы хорошо вместе. Ты боишься родственной души, он её не имеет, и между вами постоянно такое напряжение.       — Почему в последнее время мне все говорят о том, что я люблю Севу?       — Но я не говорила.       Полина очень хотела закричать, но это было бы бессмысленно, и, взглянув на Маргариту, она лишь убедилась в этом. Позволив себе единожды оголить чувства, спрятать их ей уже не удалось бы. Ни перед собой, ни перед лучшей подругой. Она словила её, как маленького ребёнка, сыграла с ней в игру, которую так многие любили у потусторонних. Когда-то подобное провернул и Полинин кузен, но в шутку. Он быстро спрашивал у неё, любит ли она дядю, тётю, его, блины и ещё много чего, а после назвал истинного, и, действуя по наитию, Полина так же согласилась, как и много раз до этого. У Маргариты вышло случайно, но она радовалась сильнее Мика.       — Если скажу, что догадывалась, ты ударишь меня?       — Надеюсь, подобные предположения посещали тебя одну.       — Сомневаюсь, что это так. — Маргарита выглядела задумчиво. — Может, Вася и Митя. А, и ещё Нися.       — Откуда вы?..       — Полина, сначала ты завязываешь отношения со Светиком, после проводишь ночи с Севой…       — Я ему помогала! — возразила Водяная.       — Там был ещё и Митя, знаю-знаю. Разговариваешь с ним, пока мы все спим. Танцуешь с ним же на Русальем круге, зовёшь его, когда находишься в опасности, носишь его рубашку. — Она замолкает. — Мне стоит продолжать?       — Не надо.       — Я не понимаю только одного — как ты не осознала этого раньше?       Но Полину это не удивило. Если постоянно закрывать глаза на правду, придумывая для неё очередную порцию лжи, истина исчезает. «Мне не нравится Сирена. Кто угодно, но не он. Меня к нему не влечёт, это лёгкое помутнение. Мне плохо от его взгляда и присутствия. Может, я его ненавижу?» Только за этим стоят совершенно другие чувства. «Мне не может нравиться Сирена, ведь мы не подходим друг другу. Я обязательно забуду его, если отыщу кого-то другого. Это всё чары, и я продолжу игнорировать то, что они на меня действуют. Мне неспокойно и трудно дышать, когда он выбирает другую».       — У нас ведь ничего не выйдет, Марго.       — И почему же? Вы с первого дня знакомства ходите вокруг друг друга и как будто боитесь прикоснуться. Притворяетесь, что вас ничего не связывает, но когда тебе или ему нужна помощь, знаешь, кто первый предлагает руку? Поля, Сева столько раз становился твоей опорой, а ты согласилась ходить с ним по ночам в лес, а после хранить эту тайну. И не говори, что тебя попросил Митя.       — Важно ли это? Мы разные, и ты забываешь, кто он.       — Я как раз помню, кто, — фыркнула Маргарита. — Колдун, спасший тебя от Старообрядцев. Использовавший чары на Милонеге, чтобы ты смогла вернуться. Тот, кто не сбегает от твоих приступов, и тот, кто не бросает надежд на снятие проклятия. Разные? Да вы оба скрываете чувства на публике, читаете одни книги, и, знаешь что, Поля, поговори вы на чистоту, уверена, смогли бы и понимать друг друга с полувзгляда. Но притворяться удобнее.       — Ты очень взрослая, Марго.       — Не могу же я бросить своих юных друзей в этой пучине тяжёлых мыслей и переживаний.       Начинать нужно всегда с малого, не так ли? Полина не верила в хороший исход для своих невзаимных чувств, но она могла бы перестать притворяться перед остальными. Не так, чтобы они все посмотрели на неё и поняли — Водяная влюблена в Сирену, а так, чтобы никто из них не подумал, что она когда-либо могла ненавидеть его. Ненависть — слишком громкое слово для неё.       Полина не вздрогнула, когда застала его у реки с незнакомым колдуном. Собралась с силами, чтобы улыбнуться и поздороваться, но Воздушный опередил её. Если улыбка и вышла неровной и дрожащей, то это просто потому, что Полина очень удивилась. Она протянула ему стакан с молоком, когда брала себе кисель. Попыталась не выглядеть ошарашенной, когда Сева поделился с нею булочками. Проигнорировала смеющуюся Маргариту и закатывающуюся глаза Анисью, пожала плечами на пытливый взгляд Мити. В один из вечеров, когда колдуны устроили посиделки у костра, заговорила с Севой первой, чем немало вывела из себя юных колдуний. Но, конечно же, она опять ничего не заметила. Увлечённая мыслью поменяться, Полина восприняла изменения в поведении Севы как следствие собственных поступков.       Она привыкла к Воздушному, глядящему на неё с безразличным выражением, когда отвечала ему тем же. Теперь же, здороваясь, Полина улыбалась, и он повторял за ней. Неспешно, но так, словно прошлого не существовало. Она не видела в этом ничего странного, и никто из друзей на это не реагировал, но Водяная не могла долго игнорировать остальных. С каждым разом становилось легче, но боль никуда не ушла. Несмотря на слова Маргариты, им даже друзьями стать не так-то просто.       Иногда Полине казалось, что Марго поговорила не только с ней одной. Например, как в тот с самого утра странный день. Ничего не предвещало неожиданных поступков, способных не просто удивить, а поразить. Маргарита долго и много улыбалась до самого урока с Лисой, на которой пришла вместе с Полиной. Махала ей рукой все те секунды, когда Водяная смотрела на подругу, и несколько раз даже подмигнула. К концу занятия, справившись со всем, что дала наставница, Полина заметила Севу. На поляне был не он один, там с самого утра собрались колдуны и колдуньи, но поймала она именно его взгляд. И всё из-за улыбки — какой-то неуверенной, но направленной на неё. Он приблизился к ней вместе с остальными, но удивило не это, а то, что похвалил Полину колдун первый. Чтобы в следующий миг коснуться руки Водяной с такой лёгкостью, словно всегда именно так и делал.       Полина ощущала, как горит кожа под браслетом и полыхают щёки, и всё из-за прикосновения Севы. Она ведь пообещала себе, что не станет ни на что надеяться, но ничего не могла с этим поделать. Отдёрнуть руку сил хватило, а вот успокоить сердце колдунье не удалось. Сева же моргнул, оглянулся, а когда вновь посмотрел на неё, улыбки уже не было, но взгляд оставался по-прежнему тёплым — если только это опять не привиделось Полине, — что вовсе на него не походило.       От странного поступка Воздушного её отвлекла Василиса и крепкие объятия Маргариты, и до конца вечера она была слишком занята, чтобы об этом думать. Но впереди целая ночь. После того прикосновения Сева не ушёл и не растворился в толпе, но на Полину обращал столько же внимания, сколько и на её подруг. Что означает — нисколько. Она не ощутила недовольства или разочарования, так как подобное поведение ничем не отличалось от прежнего. Впрочем, это не помешало позже ночью размышлять над мотивом, сподвишим Воздушного на нечто столь нехарактерное для него. Единственным верным ответом оставался тот, где Маргарита разговаривает с колдуном на ту же тему, что и с подругой ранее.       Она это не опровергала, но и не созналась, ограничившись улыбкой. Махнула рукой да сбежала по ступенькам, затерявшись среди спешащих на завтрак магов. Полина не сдержала улыбки, которая быстро пропала. Сначала она заметила Севу, смотрящего прямо на неё — заспанную, с растрёпанными волосами и в пижаме. Выбегая следом за подругой, Полина совершенно не думала о своём внешнем виде. От непонятно откуда взявшегося ступора её отвлек Митя, который всё это время простоял рядом с Воздушным, но остался незамеченным колдуньей.       — Маргарита умчалась быстрее ветра, — констатировал он с лукавой улыбкой. — Не пожелала слушать тебя?       — На завтрак не идёшь? — спросил Сева обычным тоном.       — Я устала, — прошептала Полина больше себе, чем остальным. Тяжело вздохнула, переборола желание зарыться головой в песок и кивнула, чтобы в следующую секунду хлопнуть дверью избушки.       Она не ожидала, что парни дождутся её, но, когда спустя пятнадцать минут Полина вышла полностью одетая, они сидели на ступеньках. Митя как раз хохотал над чем-то, сказанным Севой. Она поняла это, когда Воздушный оглянулся, выглядя обиженным и недовольным, но стоило ему моргнуть — и ни следа прежних эмоций. Перестав притворяться, Полина переосмыслила своё представление о Севе. Веди они себя как раньше, Полине бы казалось, что он прожигал её злым взглядом, недовольный пятнадцатиминутной задержкой или чем-нибудь другим, связанным с нею, но, разглядывая его веснушчатое лицо тем утром, подобных мыслей Полина у себя не обнаружила. Заиграй-Овражкин вёл себя обычно, и в этом не стоило искать особого смысла. Так Маргарита улыбается ни с того ни с сего, так Анисья расправляет плечи, когда выигрывает спор, так Василиса краснеет, услышав похвалу. Всё это просто черты их характера, не более.       Полина вспомнила, как пьяный Сева удивлялся тому, что она посчитала его взгляд злым. Как закрылся от неё в конце танца, разрушив чары. Она злилась на него, но так ли повинен колдун, как ей тогда показалось? Что же Полина сказала ему тем вечером — до того, как лёгкость ушла из их общения?       И вновь повторилось то, чего Полина перестала ждать. Мимолётно, но она не списала это на выдумку собственного разума. «Было неприятно… танец…». Это не совпадение. Не могло им быть, не сейчас, когда они оба тут, и только что в её мыслях звучал вполне логичный вопрос. Сева. Севастьян. Слышал ли он, как она отказалась от него? Поэтому вдруг решил поговорить об истинных? Надеялся увидеть доказательство того, что они связаны?       Но если Сева не лгал — а она в этом не сомневалась, — как возможен их союз? На её руке его имя, но сам он абсолютно чист. Не это ли мешало им слышать друг друга?       Полина могла по пальцам пересчитать чужие короткие мысли. Вполне возможно, что и у Севы также. У него на коже не было имени, и вдруг девичий голос в голове, да ещё постоянно прерывающийся и исчезающий на долгое время. Это кого угодно могло бы свести с ума, но только не Заиграй-Овражкина. Наверняка он решил отыскать ту, которая перевернула его жизнь вверх тормашками.       Всю дорогу до столовой она думала о том, как быстро он догадался и обвинял ли её в притворстве. Может, Сева даже был уверен, что Полина-то прекрасно знала обо всём и молчала, потому что не хотела встречать его. Севастьян. Ну почему никто не мог назвать его хоть раз полным именем? Она посмотрела в его сторону, возможно, слишком недовольным взглядом и сильно затянула зрительный контакт, но Воздушный отреагировал спокойно. Спросил, хотела ли она ему что-то сказать или просто так сверлила в нём дыру. Полина правда пыталась не рассердиться, но не так-то легко избавляться от прошлых привычек. Если кто и заметил, что до конца завтрака она его игнорировала, виду не подал.       Тем же вечером она всё же поделилась с Марго своим предположением и стянула браслет, показывая чужое имя. Огненная отреагировала бурно — закричала, заставив Полину подскочить, бросилась ей на шею и, только перестав сжимать подругу в объятьях, заговорила:       — Это точно он, ты должна всё ему рассказать.       — У Севы нет имени, если ты вдруг позабыла, — уныло протянула Полина.       — Помню, но мы в Заречье, и тут возможно и не такое. Поль, нельзя скрывать, ведь из вас двоих к встрече с истинным готов далеко не Сева. Ты могла не желать этого, а у него и мыслей о таком не возникало.       — Но если я ошибаюсь?.. — Полина повторила вопрос, и ответ не изменился.       Маргарита обняла её, похлопала по спине и прошептала:       — Не упусти шанс. Второго может и не быть.       — Марго, — позвала Полина спустя несколько часов после их разговора. — Сева ведь не просто повторял за мной?       — Ты про свою неожиданную лояльность? — хихикнула колдунья.       — Значит, я нравлюсь Севе, — прошептала Полина.       — Да, — ничуть не удивившись открытию подруги, согласилась Маргарита. — Ты, несомненно, ему нравишься.       Из-за того, что истина в голову Полины пришла не сразу, она неправильно восприняла его изменившееся поведение. Они с самого начала не способствовали тому, чтобы понравиться друг другу. Не разговаривали, когда это было необходимо, носили в себе обиду и придумывали чужие реакции, словно знали всё наперёд. Так взгляд Севы стал для неё злым и холодным, а любое обращение звучало издевательски и как будто с неохотой.       Когда Полина отринула притворство и сделала первый шаг в сторону примирения, Сева решил нагнать оставшиеся. Но до этого Севе не нужно было стараться кому-то понравиться, ведь чары Сирены прекрасно справлялись с этим и без его участия, но с Водяной такое не работало. Воздушный не мог стереть прошлое, каким бы способным колдуном не являлся, и поэтому у него оставалось то единственное, что можно использовать — шанс показать себя с иной стороны, о которой Полина если и слышала, то не верила.       Сева пытался изменить её мнение о себе, возможно, даже стать ей другом. Вот такой простой ответ на вопрос о его необычном поведении, и об этом ответе не догадывалась лишь одна Водяная. Но в чём заключалась причина? В имени на её руке или в том, что пока она скрывалась от правды, он занимался тем же?       Она боялась думать о том возможном будущем, где в омут всё же бросилась. Не переживала о финале истории — по крайней мере, не до такой степени, чтобы сбежать, — не задумывалась о жизни, где Сева не просто знакомый с холодным взглядом… Где Сева кто? Её парень? Это и звучало-то несуразно, и вызывало лишь кривую усмешку. Можно никак не называть его, но вести себя с колдуном по-прежнему не выйдет. Как признаться и о чём после с ним говорить? Она же не очередная девушка, поддавшаяся чарам Сирены. Не значило ли это, что и Сева не представлял, что делать потом?..       — Если он тебе откажет, мы проклянём его, — пообещала Маргарита.       — Мы добрые колдуньи, — засмеялась Полина, прижимая дрожащие ладони к коленям.       — Мы потусторонние, и у нас широкий выбор проклятий. На любой вкус.       — Если мы истинные, то одной проклятой достаточно.       Со Светиком было легче, и её сердце так громко не стучало. Язык не заплетался, буквы не забывались. Полина замучилась, а ведь по дороге ей Сева не встретился. Как она должна начать разговор? С приветствия? А дальше? Во снах проблем со словами не возникало, но это реальный мир. Она не могла просто поцеловать его, без длинного предисловия. Или?.. Не могла, не решилась бы, даже оставшись с ним наедине.       На другой день Полину преследовали всё те же мысли, и она, не сдержавшись, прожгла в спине Севы дыру, пока тот говорил с Арсением. Воздушный колдун обернулся, как будто услышал поток её неспокойных мыслей и, оставив друга стоять на прежнем месте, направился к ней. Обвиняла ли Полина себя позже за то, что сбежала, очутившись в окружении знакомых вещей в собственной избушке? Немного. Она не хотела, чтобы Сева считал её слабой, но в тот миг иного выхода не нашла. Наверное, это был отличный шанс наконец сказать о терзавших ее чувствах, но Полина пока не была готова.       На протяжении всего прошлого месяца он то ли пытался с ней об этом поговорить, то ли ждал, что Полина сама предпримет какие-то действия, но что же она должна была сделать? Воздушный мог сколько угодно ей сниться, предугадывать — или всё же читать, — её мысли, но дальше этого колдунья не собиралась заходить. Они знакомы не один год и за это время не удосужились стать хотя бы друзьями, а тут Сева, выходит, дружбу предлагал, или даже что-то большее, если колдунья сама все это не придумала. Но с чего вдруг? Раньше он не проявлял к ней особого интереса, увлечённый кем угодно, но не Водяной колдуньей, проклятой и потерянной. Что такое произошло, что он вознамерился снискать её расположения?       О том, что случится, если она примет его, или как долго он будет в ней заинтересован, Полина себя не спрашивала, ведь точно знала, чем окончится очередная история Севиной привязанности. Её разбитым сердцем — в том случае, если чувства Водяной к нему настоящие, — или ещё большей неловкостью, если это не иначе как заблуждения, с которыми Полина жила в последнее время. И всегда оставалась возможность, что те мимолётные слышимые ею мысли принадлежат Воздушному, что, так или иначе, возвращало колдунью к началу, ведь никакого имени у Севы на коже не было. Он сам об этом рассказал, хотя она и не спрашивала, не вслух. Услышал ли колдун её невысказанный вопрос или просто внезапно решил этим поделиться, она точно сказать не могла. В тот вечер Овражкин был не единственным, кто открыл всем пустоту вместо имени истинного.       В любом случае, закольцованные размышления никак не решали реальных проблем. В голове звенели обрывки ухваченных чужих мыслей, то и дело вспоминались слова Марго — разумные, но бессильные перед страхом, уже вошедшим в привычку. Вот Полина по пути в столовую размышляет, какие слова подобрать для разговора на чистоту с Севой, а вот лежит под одеялом, свернувшись калачиком, и понимает, что ни за что не сможет испортить хрупкое перемирие, возникшее между ней и Воздушным. У нее уже возникала мысль, что бесконечные рассуждения об одном и том же вскоре и вовсе сведут ее с ума. Возможно, дело и не дошло бы до помешательства, но Водяная точно сломалась бы через какое-то время, не вмешайся в это дело судьба. Если не судьба, то случай, кому как больше нравится.