Академия Тьмы и Света

Если быть оптимистами, можно сказать, что прошло все не так уж и плохо для первого раза. Ладно, по правде говоря, знакомство выдалось ужасным. Невероятно ужасным и провальным. После нашей с лордом стычки больше никто с курса голоса не подавал. Все молча слушали равномерную, четкую речь профессора, который всю пару вводил нас в курс философии. И тут-то и есть тот самый лучик солнца в дождливый серый день. Несмотря на скверный характер, надменность и высокомерие, лорд-француз оказался неплохим учителем. Главное его достоинство – информативность. Он не лил воды, как это любят делать многие преподаватели нашего университета, говорил только по делу, и умудрялся делать это так, что слушать было интересно. Да и при повествовании он не казался таким букой, коим являлся на самом деле. И мы бы, студенты второго курса факультета психологии, даже поверили в святость д’Эстре, если бы он не смотрел на нас снисходительным взглядом чуть ли не каждые десять минут. И чувство при этом сразу такое нехорошее зарождалось, чувство бестолковости. А вот это лорд зря сделал. Студенты – народ гордый, и посему на перемене решено было: «француза» уделать, доказать наличие собственно у нас мозгов и тяги к знаниям. На второе занятие мы чуть ли не бегом неслись. Подготовив в идеале все домашнее задание, а именно пересказ первых параграфов и реферат на тему «Что есть философия», окрыленные и счастливые в кабинет ввалились. И, как после выяснилось, беспардонно. А выяснилось от нашего многоуважаемого профессора, который напряженно читал газету в руках и хмурился, и который, между прочим, на наше неловкое приветствие даже не соизволил ответить. Не очень-то и хотелось. – «Француз» сегодня не в духе, – прошептала Алиса. Такое прозвище за новым преподавателем еще с первого занятия закрепилось. Собственно, как и «профессор». Ведь на самом деле, мы и знать не знали, профессор он там или нет. Но, что особенно радовало меня, у мальчишек чаще фигурировали прозвища мною лично придуманные – Дон Жуан и дамский угодник. И остается только надеяться, что все это до ушей лорда не дойдет. – А как будто ты его когда-нибудь в другом настроении видела, – сонно пробубнил подруге Артем. – И вообще, ставить первой парой философию, да еще с профессором – полное издевательство над студентами. Я в их беседе не участвовала. Спокойно пила свой кофе и улыбалась. И пусть последнее давалось с трудом, но из-за особо хмурых-озлобленных на мир преподавателей я отказываться от своей привычки не желала. – Лекцию начнем чуть позже, сейчас попрошу вашего внимания. – отчеканил тот самый хмурый и озлобленный. Да-да, и вам доброго утра, лорд-француз-профессор Амир д’Эстре. Я закатила глаза. – Лаврентий Панкратович удостоил меня чести представить вам ваших новых однокурсников. Теперь глаза уже закатывала вся группа. И нет, не потому, что новеньких встречать не хотели. Опять этот аристократический тон лорда, который всех так раздражать начал. Но девушки, вес-таки, вниманием немного преисполнились. Поскольку их ожидания с д’Эстре не оправдались, надежда оставалась на тех самых студентов по обмену. После этих слов в дверь аудитории негромко постучали и вошли. Час от часу не легче. Странного «француза» нам мало, так теперь еще и эта парочка не менее странных… и вот не совсем парней. Перед нами стояли парень и девушка, до ужаса похожие друг на друга. Брат с сестрой, наверное. И, что печально, до ужаса необычные. Длинные, до пояса, белоснежные волосы с желтым отливом, чуть раскосые глаза серого цвета, непонятные туники до колен, полусапожки на небольших каблучках. Парень был высоким и худощавым, что являлось единственным различием между ними. Девушка чуть пониже была, да и формы покруглее, соответственно. Да, вот только таких экземплярчиков нам в группу и не хватало, ну точно. И чтобы откровенно не завыть в голос, я уронила голову на сложенные руки, лежавшие на парте. А когда не почувствовала дыхания рядом сидевшей Алиски, голову немного приподняла. Теперь не сдержалась-таки, завыла. Потому как взгляд мне ее не понравился. Хищный такой, с обожанием на парня глядящий. Ну, все, теперь этот год точно мне никогда не забудется. Для достоверности посмотрела на остальных девчонок курса и, заметив такую же реакцию, снова обреченно на парту легла. И уже в такой позе голос профессора слушала: – Вильгельм и Вильма Фицалан, надеюсь, вы подружитесь. Многословен, как и всегда. А мысль взять псевдоним «королевы Иветты» уже не такой смешной казалась. Ну а что? Лорды, иностранцы. Королева этой шайке будет очень даже к стати. Я бы, наверное, так и пролежала, сетовав на свою судьбу, но на мое крохотное убежище особо наглая персона посягнула. О чем Артем меня и известил недовольным мычанием. Сесть ровно пришлось, как и снова, в какой уже раз за этот учебный год, уронить свою челюсть от возмущения. Через секунду, уже от удивления. И к моей челюсти еще челюсть Артема присоединилась. Так вот, та самая наглая персона, а то есть – Вильгельм, одной рукой ухватился за ножку стула, на котором мой друг сидел, и с легкостью его от меня отодвинул, будто там пушинка лежала. После чего так же бесцеремонно взял два свободных стула и придвинул ко мне. Без лишних любезностей, плюхнулся на тот, что ближе со мной стоял. И вот только тогда, когда удобно устроился, соизволил на соседний стульчик сестренке своей указать, мол, присаживайся. Девушка резким движением откинула длинную и густую косу назад и хмыкнула. А вот я, я была возмущена до глубины души! Да так, что челюсть сама на место вернулась, и уже открыться собиралась, чтобы на иностранца ненаглядного всех псов спустить. И как же кипело все внутри. Почти рот открыла, но: – Не удивляйся, – легкомысленно отмахнулся парень, – ты мне просто больше всех понравилась, вот я сюда и сел. К слову, говорил он тоже без акцента, как и лорд д’Эстре. И наталкивало это на размышления: что же это за иностранцы такие, которые русским в совершенстве владеют? Но разве об этом могла сейчас думать бедная студентка второго курса, которая была обескуражена несусветной наглостью блондина? Конечно, нет. Поэтому возмущенно подняв брови, я снова попыталась рот открыть, да только: – Ого, – удостоили меня внимания, и посмотрели так внимательно, прям как «француз» на первом занятии, – вот это глаза! А я себя, почему-то, экспонатом в музее почувствовала. И снова неприятно стало, как тогда. Промолчать я уже точно не могла. – Ты что несешь? – прорычала еле слышно, чтобы еще и под прицелом изумрудных глаз вдруг не оказаться. Но, кажется, я забыла, с кем разговариваю вообще. Ибо мое негодование осталось незамеченным. – Вильма, ты только посмотри, – толкнул парень свою сестру, – какой цвет, – уже почти шептал новенький, – ты видела когда-нибудь такой? Алиса, которая притихла в предвкушении, когда заметила, куда иностранцы садятся, сейчас отмерла немного. Тоже недоуменно на меня уставилась, с немым вопросом на лице. И я ответить ей ничего не могла, мне бы кто ответил, что этому от меня надо. А цвет глаз у меня был самый обычный. Темно-карий. И пусть встречался он не так часто, и комплиментов по поводу этого я слышала немало, но такого дикого восторга никогда не видела. При дневном свете, особенно на солнце, глаза на оттенок светлее становились – просто карие. Но, зачастую, темного цвета были, почти что черные. Хотя, наверное, как говорил папа, черными они и были. Поэтому я продолжала на странную парочку таращиться. И вот, если до этого момента сестренка полоумного со скучающим видом сидела, то теперь явно заинтересовалась. – И правда, впервые вижу, – тоже зашептала она. – Глаза? – поинтересовался злой Артем, который до сих пор был недоволен выходкой Вильгельма, что и собирался сообщить. На него, так же, внимания никакого не обратили. – Необычно. Матушка, наверное, стороной бы ее обходила, да и многие наши. Мало ли, что. Если Низшие творят нечто невероятное, то, что от нее ждать можно? – приятным голосом припечатала блондинка. Что за околесицу несли эти болезные, мне было непонятно. Но зато, другое ясно стало. Я сейчас взорвусь. И взорвусь, несмотря на то, что дала обещание себе – сидеть тихо на парах профессора. Пусть идут лесом. И этот профессор, и эти странные студенты. – Если вы не заметили, я все еще здесь, – зло прошипела я, помахав рукой перед их лицами. – А еще, я не глухая. – Ах, да, прости, – ага, почти поверила, что виновато, улыбнулся парень, – меня Вильгельм зовут, а это, – указал он на девушку рядом, – Вильма. Моя сестра. А ты у нас кто? – Говорю же, не глухая, – еще больше начинала злиться я. – Д’Эстре достаточно громко объявил ваши имена. – А свое имя, все-таки, не назвала. – И уже смехом следующее, – Какие вы тут все отчаянные. Он лорд. Надеюсь, вам хватило мозгов обращаться к нему подобающе? Ну, все. Это было последней каплей. Сначала д’Эстре со своим высокомерием и ядовитым взглядом, теперь еще эти подоспели. Я никогда не чувствовала себя настолько приниженной. И никогда никому не позволяла к себе так обращаться! Будь то иностранцы, лорды, да хоть императоры! – Послушай, – чуть громче, чем собиралась, сказала я, – давай проясним ситуацию сразу. Либо ты сейчас же уходишь с этого места, либо… – Студентка Зимина, я вам не мешаю? Голос лорда напоминал гром среди ясного неба. Я закрыла глаза и судорожно вздохнула. Вся эта ситуация начинала меня жутко бесить. Уже и не помню, когда в последний раз такой раздраженной была. Я привыкла спокойно посещать университет, получать новые знания, возвращаться домой. И все это по кругу весь учебный год. И без лишних эмоций! Это-то и было залогом хорошей успеваемости. И меня ужасно бесило, когда в мое личное пространство кто-то отчаянно пытается проникнуть. Все мои знакомые знали, что за грань дозволенного никому заходить нельзя. Отчего я, наверное, считалась человеком закрытым, коим и была. А сейчас кое-кто пытается ту самую грань переступить. Уже переступил. И Вильгельм, и профессор. Но за свое я привыкла бороться, потому гордо уставившись на «француза», произнесла: – Да нет, ну что вы? Если только немного. – Она бессмертная? – с долей страха в голосе прошептала Вильма. А когда Артем на нее недоуменно взглянул, пояснила: –Эм… лорд д’Эстре припадает… преподавал у нас, раньше, пока мы сюда не приехали. Никто не смеет с ним так разговаривать, а уж тем более дерзить. Подслушивая этот маленький разговор, я лишь больше злилась. Не знаю, что они себе там понавыдумывали, но я в обыкновенном университете, где собираюсь получать обыкновенные знания. И если высочайшая персона лорда-«француза» не собирается с этим мириться, его здесь никто не держит. – Вы не забыли, – снова профессор, – куда сегодня должны подойти после занятий? Мысленно простонала. Точно. После вчерашней словесной перепалки меня «пригласили» после занятий задержаться. Решимости уже значительно поубавилось, а вот ситуация все еще напрягала. – Надеюсь, – теперь зло процедил д’Эстре, – у вас все хорошо с памятью. Молча села. Склонилась над тетрадкой. Спорить и разговаривать ни с кем не хотелось. Поэтому начала перечитывать то, что было написано дома. Но, как назло, мысли витали где-то далеко, и сосредоточиться на тексте я не могла. Ну, вот, что и требовалось доказать. – Ты могла бы просто промолчать, – вдруг прошептал Вильгельм у самого уха. Я раздраженно посмотрела на него и отметила, что самоуверенности во взгляде поубавилось, да и он пытался оставаться незамеченным. Кажется, они правда все боялись нашего профессора, или своего, кто уж там теперь разберет. Ну а как еще объяснить то, что за минуту до происходящего, блондин чуть ли не вопил на всю аудиторию, а теперь нарушить тишину не то, чтобы не решается, боится. – А ты, – так же тихо ответила я, – мог бы вообще сюда не садиться. – Я не шутил, когда сказал, что ты мне понравилась. – И произнес так честно, без издевки. Но мы и не таких видели. – Я серьезно. Остальные какие-то неадекватные и странные. – Это мне говорит парень, который выглядит словно ролевик из современного фэнтези. – Послушай, мне просто нет до тебя дела, ты меня отвлекаешь, – я на самом деле пыталась отвечать спокойно, так как вспыльчивость ни к чему хорошему не приводит. – Сегодня вечером мы могли бы встретиться. Ведь тогда я тебя уже ни от чего отвлекать не буду, – сел он теперь как-то вальяжно, не боясь гнева лорда. Да и еще посмотрел так, как будто я уже дала согласие и возражений быть не может. А улыбочка гаденькая, которой озарилось его лицо, почему-то вообще до нервного тика доводила. И вот небеса у меня в свидетелях. Я на самом деле старалась дышать глубоко и успокоиться. И у меня почти получилось! Оставалось только отвернуться от назойливого парня и снова погрузиться в чтение. Но так не к стати в этот момент особо наглые и беспардонные ручищи к моей талии потянулись и хорошо там устроились. Кажется, мое шипение вся аудитория слышала. Алиса так вообще от неожиданности подпрыгнула и резко повернулась. А когда руку Вильгельма на мне заметила, чуть со стула не грохнулась. Я уже к атаке готовилась. Причем, собиралась наброситься на блондина с кулаками, подразукрасив его прекрасное, а оно таким пока еще и было, личико. – Ну, что же, Иветта, – с наигранной улыбкой пропел «француз», – я смотрю, вам все не сидится. Думаю, в самом деле, пора бы начинать наше занятие. И раз сегодня вы так инициативны, не откажите нам, продемонстрируйте свое домашнее задание. Медленно на д’Эстре повернулась. На лице улыбка, а вот в глазах – холод. Да такой, что заглянув в них, я даже поежилась. Изумруды будто бы ледяной коркой покрылись. Мне сразу нехорошо сделалось, в горле мгновенно пересохло. И вот, если минут двадцать назад я была уверена, что моя работа выполнена идеально, сейчас сомнения в душу закрадывались. Да и кому захочется под таким взглядом что-либо рассказывать? Вот и мне не хотелось. Но отступаться мне скорее гордость не позволила, нежели страх. И злость на себя взяла. Мои работы считались самыми лучшими на курсе, всегда в пример ставились. Так с какой стати я сейчас робеть начала? Смена учителя еще ничего не значит. Выйдя к доске на негнущихся ногах, нацепила на себя уверенное выражение лица. Стоять и трястись я точно не собиралась. Прочистив горло и вдохнув побольше воздуха, четким и достаточно громким голосом начала зачитывать свою работу: – Что есть философия? – посмотрела в глаза профессора, сразу же об этом пожалела, так как столкнулась с издевательски-насмешливым взглядом. – Философия – это высшая форма познания мира. Познавая себя и окружающий мир… – Обратите внимание, – резко перебил меня лорд-«француз», и я чуть не задохнулась от возмущения. – Как нам повезло, что я вызвал к доске студентку Зимину с ее работой. Перед вами образец неправильного мышления и рассуждения над темой. В аудитории наступила гробовая тишина. Даже те, кто в принципе плевать хотел на эту пару, непонимающе и удивленно уставились на д’Эстре. Он же оставался невозмутимым. Я, в свою очередь, тоже взор на профессора обратила и недоуменно приподняла бровь. Впервые кто-то из преподавателей усомнился в моих знаниях. Впервые всей группе сообщили о том, что я выполнила задание неправильно. От того, та самая группа застыла в ожидании. Мое положение на курсе не отличалось какой-то невероятной значимостью, меня считали неплохим человеком, со своими тараканами в голове. Но только всегда неизменным оставалось признание того, что я заслуженно получала свои отметки. Многие обращались ко мне за помощью по учебе, многие списывали. И все были уверены, что мои знания – качественные! А теперь наглый, надменный, ужаснейший из всех преподавателей – лорд Амир д’Эстре заявляет, что я допустила ошибку. И я бы могла с ним согласиться, если бы ошибка была в точном математическом расчете. Но это сочинение! Я написала то, что посчитала нужным и правильным для себя. – То есть, – самой первой отмерла я, – вы не согласны с моим мнением? – Совершенно верно, – нагло заявили мне. – И вы в праве это сделать. Но как вы можете говорить о том, что моя работа выполнена неправильно? – я снова начинала закипать. – Мнение относительно данной работы не может быть «правильным» или «неправильным». Оно может просто существовать. И мы должны были им поделиться. А если вы не согласны, лорд д’Эстре, – особенно четко выделила я, – то это не значит, что с ним не согласны все. Ну, и в заключении скажу, что судить о мнение, выслушав всего лишь пару слов, самая невероятная глупость, на которую вы только могли быть способны! Не знаю, может ли быть еще тише, чем пару минут назад, но в аудитории было слышно, как муха пролетела. Я не отступилась и продолжала прожигать взглядом лорда. Он от меня тоже не отставал. И, видимо, понял, что сдаваться я не намерена. А потому, еще с минуту выдерживая мой недовольный взгляд, произнес: – Гордость часто подводит, студентка Зимина, – ледяным тоном прорычал профессор. – Садитесь на место. Свою отметку, я думаю, вы знаете. Заметила, как рука самоуверенного наглеца «два» в журнале выводит. Буря, которая бушевала внутри, ни с чем не могла сравниться. Я никогда не была такой злой. И неуд мне тоже никогда не ставили! Как не заставляла себя, но с места сдвинуться не могла, все так же продолжала стоять и на журнал таращиться. На журнал, в котором теперь красовалась моя первая в жизни «двойка! И от кого!? От титулованного преподавателя, находившегося второй день в нашем университете? – Есть вопросы? – сухо поинтересовались у меня. – Вопросов нет. – сама удивилась, что умею так шипеть. Словно змея. Но гнев рвался наружу, и лорд его заслуживал. Резко развернувшись на каблуках своих кроссовок, на место устремилась. Но, кажется, сегодня судьба явно надо мной издевается! Стоило только мне за парту сесть и тетрадку на нее же со злостью кинуть, как левые запястья наших новых студентов вдруг светом озарились, еле заметным. Увидеть его можно было, если только рядом сидеть. А их волосы, словно ветром откинуло, хотя сквозняков в кабинете не наблюдалось. Удивленно посмотрев на Вильгельма и Вильму, наткнулась на татуировки в виде солнышек, которые на запястьях брата с сестрой имелись. Да, на те самые, которые свет излучали. Я от такого представления челюсть снова обронила. Но никто из студентов, кажется, столь невероятное происшествие не отметил. Блондины среагировали молниеносно – руки сразу же под парту спрятали. А дальше я вообще от ужаса остолбенела. У Вильмы нож в руке образовался. И тоже светился. Правда, она и его через секунду убрать поспешила. – Вил? – вопросительно посмотрела она на брата. Ох, а сколько же у меня вопросов имелось! Но я даже пошевелиться боялась. Нож – не игрушки. И кто его знает, что эти ненормальные удумали. Еще и татуировки эти. Я точно видела, что они светились! Но как? Неоновые, что ли? Да только они не светятся днем. Голова начинала кружиться. Злость отступала, а вот страх нарастал. Я ведь ничего вчера такого не просила у небес, только спокойного учебного года, без приключений. Да какие тут приключения! Лучше бы они, чем мутный и надменный лорд-«француз» и пара ненормальных с ножами и светящимися татуировками. И, вот совсем некстати, вспомнилось, что эта троица вместе приехала к нам, а значит и д’Эстре неадекватный. А мне сегодня к нему после занятий идти! А жить очень хочется. Не знаю, к чему пришли эти двое после игры в гляделки, но теперь и Вильгельм на меня вопросительно уставился. Да только, кажется, мое лицо намного вопросительнее было, потому что ко мне, вдруг, обратились: – Что это было? И это он у меня спрашивает!? Много чего я хотела ответить этому белобрысому, да слов подходящих так и не нашла. – Они не могли ошибиться, – шипела Вильма, – они никогда не ошибаются. Впервые в жизни я почувствовала, что скоро упаду в обморок. Думаю, самое подходящее время. Глядишь, и к лорду идти не придется на свою верную смерть. И вот тут меня словно черт дернул на того самого лорда посмотреть. Знала бы, что с изумрудами снова встречусь, никогда бы это не сделала. Д’Эстре ну совсем сильно брови нахмурил, переводил взгляд от меня к Вильгельму с Вильмой, да обратно. Братик с сестричкой тоже на него воззрились. Чего уж тут, вся группа на него воззрилась! – Я ничего не понимаю, – недовольно зашептала Алиса, – что здесь вообще происходит? А я-то как не понимала! Сначала лорд-«француз»-зануда меня оскорбил, после двое ненормальных иностранцев с ножами кидаться начали. Что следующее? Чисто из познавательного интереса знать хочется. Д’Эстре теперь только на меня посмотрел, и отводить глаза не собирался. Все всматривался и всматривался. А я, словно завороженная, снова взгляд опустить не могла. Мне приходилось бледнеть все больше и молиться, чтобы это поскорее закончилось. Потому, как взгляд у профессора был тяжелый, словно сканирующий. Голова опять кружилась. И кружилась намного сильнее, чем всегда. И вот, когда он все-таки от меня отвязался, головокружения будто бы и не было, в голове прояснилось. – Студентка Зимина, если желаете, вы можете выйти ненадолго, – спокойно произнес «француз». Желаю ли я? Да я пулей вылетела из аудитории и, почти бегом, помчалась в женский туалет.

*** Холодная вода немного приводила в чувства. Уже раз в двадцатый я хлопала себя по щекам, согнувшись над раковиной женского туалета. Сердце билось, как бешеное, останавливаться не собиралось. Прикрыв глаза, сделала глубокий вдох. Что там говорили однокурсницы? В рассвет с «французом»? Хоть на край света! Не надо нам таких преподавателей. Второй день, как он здесь, а у меня уже подозрения на микроинсульт. Когда пульс более-менее нормализовался, я посмотрела в зеркало напротив. Пара черных, как никогда, глаз, с ненормальным блеском, смотрели на меня. –И за что тебе, Иветта, все это? – спросила я у самой себя. Кажется, я проторчала в туалете много времени, но возвращаться на пару желания не было. Когда страх отступил, ему на смену снова пришла злость. И, как назло, случай с моим сочинением припомнился. Нет, ну это надо было такое сделать! Поставить «неуд»! Интересно, чем тогда д’Эстре остальных наградил? В аудиторию возвращалась на ватных ногах. Уже какой раз за день хотелось упасть в обморок. Может, это и не самый ужасный исход событий. Подойдя к двери, несколько минут мысленно успокаивала себя. И молилась. Снова молилась, чтобы близняшки свои фокусы свернули. Но, судя по всему, свернуть они могут только мою шею. И угораздило же меня сидеть рядом с ними. В дверь я, все-таки, постучала. После короткого «войдите» сердце снова в пятки укатилось, но виду я не подала, даже подбородок вздернуть попыталась. Картина жалкая, на самом деле. На место возвращалась под прицелом глаз однокурсников, ненормальных иностранцев и тирана-преподавателя. За парту с такой прямой спиной садилась, будто палку проглотила. С этими двумя расслабляться нельзя. И вот только я успокаиваться начала, только отдышалась… Даже ручку уже взяла, готовая конспектировать новую тему. В глаза тетрадь Алиски бросилась. Моя нервная система точно не выдержит таких перепадов настроения. Сказать, что у меня снова крышу от злости снесло – ничего не сказать. В тетради Алисы красовалась большая красиво выведенная пятерка. Пятерка! У Алисы! За сочинение!!! Это аут. Точно аут. «Француз» нарывается, и нарывается серьезно. –Я сама в шоке, – еле слышно прошептала подруга, которая никогда в своей жизни за творческие работы больше тройки не имела, – хотела прощаться с жизнью, когда он меня к доске вызвал. А он похвалил даже! Буря, которая бушевала внутри меня, собиралась вырваться наружу. Ладони зачесались, надо было срочно кого-то ударить. Ну не Алиску же бить. Она уж точно ни в чем не виновата. А вот особо раздражающая парочка, по левую руку от меня, идеальная кандидатура. И стоило подумать об этом, как раздался еще один шепот: –И чего ты так перепугалась? – промурлыкал Вильгельм. Если он не шутит, а говорит всерьез, тогда ему точно конец. –Ишь какая прыткая, все никак успокоиться не может, – вставила его сестра. Кажется, она меня начинает ненавидеть. За что, интересно? Не я ее, вообще-то, прирезать недавно собиралась. –Я раньше таких точно не встречал, – можно сказать, с восхищением припечатал парень. – Ты точно обязана сегодня пойти со мной прогуляться. –Вильгельм! – начинала злиться Вильма, не давшая мне вставить слово. – Хватит! – на самом-то деле. – Это опасно. Все. Последняя капля моего терпения вышла в виде пара, который уже просто столбов валил из ушей. –Уважаемые, – зло процедила я, – договоримся сразу. Свои странные наклонности вы оставляете при себе, как и свое странное поведение. Если уж судьбой нам предначертано учиться вместе, придерживаемся правила – «я не трогаю вас, вы не трогаете меня». А свои штучки с ножами, – сверкнула я глазищами в сторону Вильмы, – бросьте. Плевать я хотела, откуда вы там приехали. Еще один такой фокус и я пойду к ректору! Вот теперь мне стало легче. Намного! Гордо откинув волосы с плеча, отвернулась от ненормальной парочки. Нечего здесь цирк устраивать. И запугивать меня тоже нечего. Я на своей территории. И за свое я привыкла бороться!

*** Направляясь в аудиторию по философии после пар, бороться как-то перехотелось. А вот позвать свидетелей на разговор с новым профессором желание нарастало. Мало ли, что ему в голову взбредет. Может, он от меня избавиться хочет. В кабинет я входила бледная, как поганка. Сколько не пыталась щипать себя за щеки, румянец не появлялся. Амир д’Эстре восседал за столом, обложившись бумагами и журналами. На лбу пролегла напряженная морщинка. Кажется, работа с документацией «французу» давалась нелегко. Но этот его озадаченный вид очень завораживал. Если бы я не знала, что за зверь передо мной, быть может, даже бы залюбовалась профессором. Знание о том, во что я вляпалась, быстро привело меня в чувства. Да и пялиться я больше не могла, так как местный Дон Жуан взгляд от стола оторвал и на меня направил. Зная, чем эти «гляделки» могут закончиться, я мгновенно в стену уставилась, на что преподаватель неоднозначно хмыкнул. Тишина стояла гробовая. И, что самое ужасное, неловкая. В ушах начинало звенеть. Когда напряжение в воздухе почувствовалось особенно сильно, д’Эстре произнес: –Поможешь? Мне потребовалась не одна минута, чтобы оторвать челюсть от пола. И на профессора я-таки посмотрела. А когда он в сторону журналов головой кивнул, вообще в ступор впала. Я? Помочь? И уже собиралась сделать шаг навстречу, по доброте душевной, как моя женская оскорбленная, попрошу заметить, натура дала о себе знать. –Э-э… – пробормотала что-то нечленораздельное я, – боюсь, вы не по адресу, – сказала уже уверенней. Бровь профессора медленно вверх поползла. А для ее ускорения уже совсем уверенно добавила: –Не хочу снова продемонстрировать образец неправильной работы, – ну просто вишенка на торте. –Очень рад, что мои слова дошли до вас, – очень быстро вернул мне шпильку лорд. –Вы для чего-то хотели меня видеть, – напомнила я и мысленно поаплодировала себе за смелость. –В самом деле, студентка Зимина. Хотел. Поубавьте свой пыл, не стоит показывать всем свои эмоции. Зачастую, это приводит к последствиям. –К последствиям? – искренне удивилась я. – Ну, тогда не забудьте передать своим студентам, что у нас не принято размахивать ножами. Д’Эстре очень внимательно посмотрел на меня. И в этот раз я отворачиваться не стала. Себе мысленно установку дала, ни в коем случае на его взгляд сканирующий не обращать внимания. Кажется, это сработало, потому что привычного головокружения не наблюдалось. О чем думает профессор, понять не могла, как ни старалась. Наверное, эмоции не его конек, настолько его лицо было непроницательно. Он вообще умеет хоть как-нибудь реагировать на происходящее? Может, у него нет чувств? Если я не ошибаюсь, это психическое заболевание. А вот в то, что он и его компашка психи, начинаешь верить. Интересно, как он ведет себя в компании друзей, девушки? У него же есть пассия? Или нет? Кого я обманываю, как у него может не быть девушки. Хотя, я бы к такому надменному деспоту, к тому же психу, на шаг не приблизилась. Стоп, я приблизилась. Нас разделяет всего метра два. А вдруг… И тут мои мысли окончательно понесло не в ту степь. Не знаю, сколько так стояла, но из ступора меня вывела ужасная мысль: я стою и таращусь на профессора, как баран на новые ворота. Больше, чем уверена, что от него это не скрылось. А когда он заметил, что я отмерла, невероятно спокойно произнес: –За это недоразумение не переживайте. Как же. Ведь в этом нет ничего необычного, в самом-то деле. Но, кажется, объясняться со мной по этому поводу он не собирался. А мне очень хотелось бы. –Так что, – вновь нарушил тишину лорд, – вы мне поможете? За двойку, конечно, было очень неприятно. Неприятнее всего, что я сейчас ждала невозможного – извинений. Но с другой стороны, я все еще жива, и убивать меня никто не собирается. А чтобы уж точно снова во что-то не вляпаться, лучше заняться чем-нибудь нейтральным. –Хорошо, – выдохнула я. Уже к стулу направлялась, чтобы тоже за стол учительский сесть, но «француз» меня опередил. Легким движением поставил стул рядом со своим креслом, галантно предлагая мне присесть. Ах, да, точно, простите-простите. Совсем забыла. Передо мной же сам лорд-«француз» собственной персоной. Какая манерность, вы посмотрите! Но чего уж таить, это было до чертиков приятно. Сам д’Эстре подорвался и обслуживать меня вздумал. Будем считать, что это извинения за пару. Я уже сесть собиралась, как вдруг неожиданно вспомнила, что во всем этом маскараде я – королева Иветта III, поэтому от реверанса не удержалась. Еле заметно хихикнув, села-таки за стол и принялась разгребать завалы документации, которая словно лавина обрушилась на голову профессора. Теперь еще и на мою.

*** Время за бумагами пролетело незаметно. После часа работы я даже перестала обращать внимание на едкие замечания профессора. Кажется, он никогда не бывает сносным. А мне снова обидно становилось. Я ему документацию заполнила в идеальном виде, а он даже не похвалил. На это внимание постаралась не обращать. Главное, что жива, и ножи пока никто доставать не собирается. Но успокоиться до конца не получилось. Как-то ну совсем неловко было сидеть рядом с д’Эстре, физически чувствовать его присутствие. Он вселял такое величие, уверенность и мужественность, что рядом с ним я казалась букашкой. Мне это не особо нравилось, но куда уж нам до высокопоставленных лордов. –Что ж, – устало вздохнула я, – кажется, этот журнал был последним. –В самом деле, а я и не заметил. – сарказм это или нет различать сил не было. На улице уже стемнело, и единственное, чего я сейчас хотела больше всего, это лечь в кровать, а не спорить. –Тогда я пойду. –Студентка Зимина, спасибо за помощь, – ну, я почти поверила в искренность его слов, – и, надеюсь, больше никаких инцидентов во время занятий. На слова «француза» я лишь кивнула. Не поверите, я на это надеюсь куда сильнее вашего. Выходя на улицу, немного поежилась. Осенний холодный воздух норовил пробраться под пальто, нагнетая и без того жуткую атмосферу. Я никогда не любила ходить одна в темное время суток, а бабушка всегда говорила, что нечего молодым девушкам по ночам шататься. И я с ней как никогда согласна. А в следующий миг я не только с ней согласна была, но и зареклась, что больше так не сглуплю. Все произошло очень быстро, я даже вскрикнуть не успела. Две тени, выскочившие из кустов, молниеносно понеслись на меня. В их ладонях сверкнул белый свет, который ослепил. Что это такое и откуда здесь, мой бедный рассудок осознать не мог. Но удивляться не было времени. Когда осознание того, что скоро буду мертва (а именно так я и решила), начало до меня доходить, я обрела подвижность и пулей полетела в сторону университета. Где-то внутри знала, что не успею, но так просто сдаваться не собиралась. Мысленно я проклинала сегодняшний день за все, что только можно. Насколько невезучей надо быть, чтобы по уши вляпаться в такие неприятности? Когда двери родного учебного заведения уже показались в поле зрения, я почувствовала ужасный удар в спину. Боль была настолько сильной, что воздух из меня словно вышибло. Не удержавшись на ногах, я повалилась на землю и пыталась вздохнуть. Вокруг меня образовался купол с белым свечение, точь-в-точь, как на ладонях моих преследователей. Я в ужасе уставилась на него, не понимая, что вообще происходит. Воздуха по-прежнему не хватало, голова предательски кружилась. В полуобморочном состоянии, я осознала, что это конец. Допрыгалась. Из глаз вдруг хлынули слезы. Я же всего лишь просила спокойной жизни, без приключений. А тут за два дня моя жизнь переворачивается с ног на голову. И, кажется, вообще заканчивается… Д’Эстре, который выскочил из университета, я никогда не была так рада видеть. Мужчина выглядел напряженным и невероятно взбешенным. Но когда его руки заволокло черным дымом, стало понятно, что он пришел добить меня. В голове все путалось, еще больше между собой путались потоки яркого белого цвета и темные волны, исходящие от моего недо-спасителя. Не знаю, почему была уверена в том, что меня сейчас прикончат, но этого и стоило ожидать, ведь после пар в кабинете меня добить не успели. Зато сейчас возможность хорошая появилась. И не видит никто, и убежать не смогу. Стоп! Почему не смогу? Смогу! Страх настолько парализовал меня, что я даже не могла пошевелиться. В панике я осмотрелась. Купол, который обволок меня с ног до головы, начинал спадать. А это значит, что я смогу сбежать. Вот только передвигаться пришлось рывками, так как после удара непонятной волной бежать не могла. Я знала, что таким образом мне не скрыться, но и безвольно лежать я не собиралась. Любопытство решило со мной сыграть злую шутку, поэтому против воли я обернулась назад. Д’Эстре продолжал выбрасывать из себя черные путы, которые уже обволакивали неизвестных мне людей. На его лице снова проступила напряженная складка, но само выражение оставалось непроницаемым. Противники «француза» пытались дать ему отпор, но получалось у них плохо. Моя неприметная натура уже не была их целью, главное – остаться в живых после сильнейшего, как мне показалось, натиска моего преподавателя. Руки мужчины продолжали складываться в неизвестные мне жесты, а поток черного дыма становился только гуще. Свечение вокруг меня стало почти прозрачным и я отползла от этого места метра на три, продолжая лежать на земле. Глаз от происходящего оторвать не могла. И описать всю картину слов не хватало, потому что даже не понимала, что происходило. Буквально за минуту мои преследователи прекратили сопротивление и безвольно упали на землю. Черный дым отступал, и все, что я могла разглядеть – это стеклянные глаза тех двух людей. Что произошло с ними, догадаться было несложно. А вот осознать… Рвота уже подступала к горлу, но я держалась. Д’Эстре, убедившись, что опасности нет, повернулся ко мне и просканировал изучающим взглядом. Я не подавала признаков адекватного человека, поэтому он направился ко мне. И только сейчас до меня дошло, что я запросто могу оказаться на месте тех трупов. Откуда силы появились – не знаю, но на ноги я вскочила молниеносно и пустилась бежать. Конечно, меня догнали. Догнали быстро. Несправедливо. Кольцо сильных мужских рук прижало к не менее сильной груди и не уступало даже при сопротивлении. Я вырывалась, как могла, но все безрезультатно. –Тише, уже все кончилось, – шептали на ухо мне, а слушать я не хотела. Другим девушкам данная картина могла бы показаться крайне романтичной. И для этого был готов целый комплект: я, мой верный «рыцарь», недруги. В завершение всего – моя несчастная натура, прижатая к груди «француза». Я к числу тех самых легкомысленных девиц не относилась, и пускать слюни не собиралась. А вот бежать – очень даже. В голове уже выстраивался план побега. И пусть я до сих пор не могла переварить случившиеся, и комок в горле стоял колом, инстинкт самосохранения сработал на ура. Что было силы, я стукнула профессора в грудь кулаками и начала вырываться. –Немедленно отпустите меня! – заверещала я так, что, наверное, слышал весь город. Д’Эстре стоял, словно скала, и не обращал внимания на мои удары. Казалось, ему вообще все равно на все мольбы. И поэтому, после приступа ярости, пришло осознание того, что человек, который стоит передо мной, только что голыми руками убил людей. И не просто убил, а натворил какую-то непонятную мне штуковину. Сколько хочешь колоти его, а он возьмет и свернет мне шею за секунду. От этих мыслей ноги начали слабеть, к глазам подступала темнота. Кажется, мой бедный разум не выдержал. Я не стала сопротивляться и окунулась во тьму. –Иветта, не смей отключать! – рык профессора – это последнее, что я слышала.