V. Твердыня преград

— Питер, твой сын! — разгневанная Люси втаскивает в комнату Уильяма. Принц обреченно смотрит на отца и тяжело вздыхает, готовясь принять свою судьбу. Совесть замучила мальчика и уже вечером он признался тетя Люси о дневнике, как настоящий рыцарь, умолчав о причастии к этому Сильви. Питер отрывается от чтения какой-то бумаги, внимательно глядя сначала на разгневанную сестру, а затем — на явно нашкодившего сына. — Он что-то натворил? — Не то слово! — Люси поджимает губы. Лючия демонстративно даже здороваться с ней перестала, а все из-за Питеровского сорванца. — Он подбросил любовный дневник Лючии Наиву! Брови Верховного короля невольно взлетают вверх. Он немедленно отворачивается, закрывая рот кулаком, чтоб спрятать смех. Люси багровеет. Питеру кое-как удается справиться со своими эмоциями: — Извини. И что? — во взгляде на младшую сестру явная издевка. — Зная Лючию, там ведь просто не могло быть ничего неприличного? Да и наследник трона Теревинфии — взрослый мальчик. Люси не верит собственным ушам. Она отпускает руку мальчика, принимаясь активно жестикулировать: — А то, что Лючия подумала на меня и со мной не разговаривает! Питер склоняет голову, ухмыляясь: — Раз она так уверена в верности своей догадки, должно быть, у нее был повод на тебя подумать. Люси закипает, принимаясь высказывать старшему брату все, что она о нем думает. Питер, продолжая ухмыляться, подмигивает сыну, жестом приглашая подойти ближе. Уильям бросается к сидящему за столом папе, а тот приобнимет сына за плечи: — Подожди! У нас что, международный скандал? Люси запинается: — Международный скандал? — Ну, — нетерпеливо поясняет Питер, — между Орландией и Теревинфией? Люси смотрит на брата с непониманием: — Нет… Причем здесь это?! — Притом, что я не вижу проблемы. Уилл, радость моя, зачем ты это сделал? Люси передергивает от того, с какой лаской брат обращается к провинившемуся сыну. — Она его любит, — поясняет мальчик, — а он об этом не знает, и поэтому женится на другой. А если бы он узнал о том, что тетя Лючия его любит — он бы женился на ней, а не на чужой тете. Питер разводит руками, глядя на сестру: — Гениально. И ясно, как божий день. Люси нетерпеливо трясет ладонями: — Но она больше его не любит, она любит сейчас другого! Уильям поникает на глазах и во всей сложившейся ситуации Питеру больше всего жаль своего сына. — В смысле? Она же рыдала на том балу… — Питер с легким раздражением смотрит на сестру. — Нет, знаешь, хватит. Мне надоели ваши интриги и страдания! Разбирайтесь там сами! Если у тебя все… Питер красноречиво смотрит сначала на дверь, а потом — на Люси. Королева Отважная едва ли не задыхается от раздражения. Пробормотав под конец что-то о мужланском невежестве, Люси выходит, громко хлопнув дверью. Питер молча наклоняется, чтобы поцеловать все еще грустящего сына в лоб: — С женщинами бывает очень трудно, Уилл. Хочешь, в шахматы сыграем? Принц явно воспряет духом: — А твоя работа? — Подождет моя работа. Черные или белые? *** В конце мая королева Мириам устраивает пышный пикник в честь отъезда королей и королев Нарнии. Только Сьюзен решает еще немного задержаться в компании сестры. Каспиан же ожидает Эдмунда со дня на день. Скоро и он приедет и они вместе наконец отправятся в Теревинфию. Сьюзен заглядывает в комнату к принцессе Лючии. Та стоит у зеркала в лёгком белом платье. Леди принцессы занята подбором заколок для волос. Лючия оборачивается к Сьюзен, застывая с колье из тонких серебряных созвездий в руках: — Сьюзен! Доброе утро! — Доброе, — улыбается королева, жестом предлагая помочь принцессе застегнуть на шее ее украшение. Сьюзен видит Лючию в отражении зеркала. — Спасибо, — улыбается принцесса. — Такая тонкая работа! Изумительно! Я еще не видела его на тебе! Новое? Лючия заговорчески улыбается, щеки юной леди слегка краснеют: — Это Он мне подарил. Оставил в конверте вместе с посланием после того, как мы вдвоем всю ночь смотрели на звезды вместе, но с разных локаций. Сьюзен с удивлением смотрит на Лючию: — Вот это романтик! Довольная Лючи кивает. — Я хотела спросить, — продолжает королева, — что именно Ее Величество имеет под словом «пикник» и что от нас ожидается… Ты так нарядно одета… Просто у нас, в Нарнии, пикник — это когда все выбираются в лес или на пляж, сидят на покрывалах и едят сэндвичи. Еще игры подвижные… Лючия понимающе улыбается: — Нет, Сьюзен, у нас пикник — это приём пищи в саду без строгой рассадки гостей. — Лючия смотрит на непонимающее выражение лица нарнийки и едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. — Будут шатры и много маленьких столиков. А еще, отдельно, длинный стол с угощениями. Вы будете вольны сами взять то, чего бы Вам хотелось, а потом выбрать любой столик. Столики так же можно менять, чтобы пообщаться с разными людьми. Сьюзен выглядит слегка озадаченно: — Да, именно так я себе приблизительно это и представляла. — А еще, — добродушно улыбается принцесса, переходя на шёпот, — дресс-код — светлое. Для мужчин и для женщин. Идеальные цвета — это белый, крем, шампань или слоновая кость, но допускаются также беж, светлая пудра и выцвевший мятный. До Сьюзен не с самого начала доходит, что Лючия только что перечислила цвета. — Дресс-код? Это…? — Одежда, которую следует надеть, — подсказывает принцесса. Сьюзен кивает, вдруг осознав, что еще ни разу в жизни не видела Каспиана ни в одном из перечисленных цветов. Но до пикника еще полтора часа, а, значит, они еще обязательно что-нибудь придумают. *** Питер прыскает со смеху, когда из спальни в гостиную к ним выходит Каспиан. На нем белые неприлично узкие брюки, белая рубашка и белый жилет с белой вышивкой, которую можно рассмотреть только под определённым углом солнца. Довершают образ белые туфли с широкими шнурками, скорее напоминающими дамские ленты для волос. Шнурки завязаны в пышные банты. — Ну… — неуверенно протягивает Сьюзен. — Вполне… На Питера нападает новый приступ хохота. Верховный король едва ли не сползает с кресла от смеха. Люси легко ударяет брата по плечу: — Сегодня все будут так одеты. Это этикет! — Нет уж, увольте, я в белом никуда не пойду, — подавив смех, отвечает король Великолепный. — Это не мой цвет. И да, Джен клялась мне, что мой наряд белым не будет! А я ей верю. — Это не белый, Ваше Величество, — скромно добавляет леди Гиа. — На короле Каспиане — слоновая кость. Питер снова прыскает со смеху, смущая юную леди до неприличия. Даже Каспиан не сдерживает ухмылки, наблюдая искреннее недоумение на глазах леди Гиа. Дверь распахивается и на пороге появляется сияющая королева Дженнифер. Питер подмечает, что кружевное платье его спутницы имеет слегка заметный зеленоватый оттенок — ее цвет. Он открыто любуется Дженни, не скрывая улыбки и восторга в глазах. — Готовы?! — громко вопрошает королева Бесстрашная. — К чему, солнышко? — честно не понимает Питер. Кажется, что Дженни вот-вот рассмеется. Она обводит всех взглядом сохраняя интригу, а затем отступает в сторону: — Наряд Его Величества, короля Нарнии, императора одиноких островов, грозы волков, рыцаря Нарнии, Питера Великолепного!!! То, с каким дичайшим восторгом его Дженни произносит эти слова, наталкивает Питера на нехорошие мысли и злые предчувствия. Далее в комнату входят двое слуг с примерочной куклой, одетой в самый дурацкий мужской костюм ярко-жёлтого цвета, который Питер когда-либо видел во всех своих жизнях. — Любимая… Это что? — Питер понимает, что это какая-то нелепая шутка. Тем более, жёлтый в цветах дресс-кода заявлен не был. — Твой наряд! — сияет Дженни. — И ты ДОЛЖЕН его надеть! — Должен? — кривится Питер. — Не думаю, что такое слово здесь уместно. Глаза королевы Бесстрашной победоносно блестят: — А вот и наоборот! — Дженни обводит взглядом всех в комнате. — Вы все свидетели нашего спора во время игр короля Тристана! Ты сам поспорил со мной, что если ты меня не «споймаешь» — проведёшь три официальные встречи в жёлтом. И это — твоя первая! Питер испуганно оглядывается на одобрительные кивки и ухмылки окружающих. Тогда столько всего произошло, что он и помнить не помнил об этом споре. — Но королева Мириам явно не одобрит такого цвета… — хватается за последнюю соломинку Питер. Дженни аж подпрыгивает от восторга, будто только этого вопроса и ждала: — А вот и нет, — Дженни вытаскивает из рукава скрученную в трубочку бумагу, скрепленную королевской печатью Орландии, передавая ее Питеру. — Что это? — не понимает король, разворачивая бумагу. — Разрешение нарушить дресс-код жёлтым цветом. Королева лично подписала! — ликует Дженни. — Зачем? — хмурится Питер. Дженни довольно складывает руки на груди: — Она сама предложила мне устроить этот пикник три недели назад, когда я рассказала ей о нашем споре! У бедного Питера остаётся ещё много вопросов, но он не может их озвучить из-за победоносного смеха Каспиана в дурацком БЕЛОМ (глазами владыки) наряде. *** Питер находится в королевских садах Анварда шестую минуту и в двадцать седьмой раз говорит гордо вышагивающей рядом с ним Дженни, что он ее ненавидит. И она в двадцать седьмой раз смеётся в ответ, абсолютно не желая воспринимать его слова серьёзно. Он чувствует спиной десятки взглядов на себе и старается придумать, как сбежать. Сымитировать отравление? Срочное послание? Его раздумья прерывают идущие ему навстречу король и королева Орландии. Мириам широко улыбается, целуя сначала Дженни, а затем — Питера в щеку: — Дженнифер, Питер, я так рада вас видеть! Вы — сияете! Питер щурится, глядя на королеву: — Если Вы думаете, что Вам это обойдётся даром… Мириам заливается смехом: — Ну что ты, милый, уж войной то ты на нас не пойдёшь, я надеюсь. Питер собирается ответить о поднятии таможенных пошлин, но из-за спины королевы появляется король Лун: — Не нужно войной, а то наши прекрасные девы найдут это поводом пасть к его ногам без боя. — Бедняжка Лесанна, Люси до сих пор не допускает ее нахождения с очаровательным Питером в одной комнате, — подхватывает Мириам. Лун, Мириам и Дженни заливаются хохотом, в то время как Питер невольно таращит глаза на короля. Ладно, женщины, тут и говорить не о чем! Но от Луна он искренне ожидал поддержки и солидарности! *** Лючия наклоняется над столом со сладостями, берет щипцы и тянется за последним кусочком вишнёвого пирога. — Гоблин, не успел! — восклицает кто-то за ее спиной. Лючия резко оборачивается, узнавая Елизара. Между молодыми людьми воцаряется неловкое молчание. Они не разговаривали с тех самых пор, когда он попытался помириться с Гиа, но та попросила больше никогда ее не беспокоить. Елизар винил в этом Лючи, сама принцесса понимала, что так оно и есть, но обида не давала этого признать. Принцесса наконец вспоминает о последнем кусочке пирога в ее руках: — Елизар… Ты хотел…? — Лючи протягивает ему последний кусочек. — Что? — не понимает тот. — А, пирог… Нет, нет, конечно… Взгляд Елизара скользит вниз и он замирает в изумлении. Юный граф снова смотрит в лицо Лючии: — Это ты… Принцесса зачем-то кладёт последний кусочек пирога на первую попавшуюся тарелку, подозрительно смотря на Елизара: — Да, я… Лючия не знает, что еще ответить. Дурацкая шутка? Он ослеп и перепутал ее с кем-то другим, а теперь по голосу понял, что это она? Что?! — Нет, ты не поняла, — взгляд Елизара немного проясняется. Но он по-прежнему выглядит изумленным. — Это ты пишешь мне письма? — Я ничего тебе не… — Лючи осекается, понимая, что Елизар смотрит на колье на ее шее и автоматически касается его ладонью. — Анвардский… — Звездопад, — заканчивает за нее Елизар. Он так назвал это украшение, сделанное ювелиром по его эскизу. *** Несколько дней спустя на трассу для Люси и Сьюзен подают чай. Королева Великодушная опускается на мягкое кресло рядом с сестрой. — Лу, почему здесь, а не там, где обычно? Здесь душно летом! Люси берет свою чашку, кивая на сады, на которые выходит терасса. Сьюзен прослеживает взгляд сестры. Да, вид и вправду роскошный. Сьюзен замечает пару молодых людей, медленно прогуливающихся по одной из дорожек. Между ними — небольшое расстояние, они не держатся за руки. Судя по жестам и частым поворотам голов видно, что они активно о чем-то беседуют. Сьюзен просматривается еще внимательнее: — Это… Лючи? С кем она?! Люси отпивает глоток земляничного чая: — Это — главная сплетня Анварда! Они уже третий день делают это с раннего утра и до позднего вечера! — Делают что? — Сьюзен слегка выгибает бровь. — Разговаривают. В садах. Либо гуляя, либо сидя на лавочке. И никто еще ни разу не видел, чтобы они хотя бы за руки взялись! Сьюзен раскрывает веер, принимаясь обмахиваться им: — Так, а кто же этот загадочный кавалер нашей Лючии? — Парень, с которым она тогда при всех целовалась на балу. — Правда что ли? — не верит Сьюзен. Люси кивает: — И по совместительству тот, кто писал ей анонимные письма. Он тоже не знал, что пишет именно ей. Сьюзен оставляет в сторону чай: — Да ладно! Слушай, как я все-таки рада, что осталась! Здесь, в Анварде, жизнь кипит, словно в любовном романе!