Мара

Мара оказалась очень спокойным и удобным гостем. Она готовила, иногда кушала сама, болтала иногда с Бором. Спала, правда, исключительно на шкафу, но это, пожалуй, было даже к лучшему — ей не нужно было выделять место. Но была одна проблема. Она совершенно не желала покидать пределы квартиры. А когда Вика спросила, сколько Мара ещё будет жить здесь, та пожала плечами и ответила: — Не знаю. Простите. — Но… Но вы же не можете провести в четырех стенах всю жизнь! — Моя жизнь измеряется тысячелетиями, — презрительно фыркнула женщина. — Так что провести лет пятьдесят в одной квартире, не выходя за ее пределы, для меня пустяк. — А нам что делать? — Смириться, — хмыкнула богиня и ушла на шкаф. Однако Вика отступать не привыкла. Она постучала по шкафу, требуя к себе внимания. — Марина Романовна! — М? — Чего вы боитесь? — Умереть в том смысле, в котором это слово понимаете вы, я не могу. Но… — Богиня, спрыгнув на пол, задумалась и вдруг улыбнулась. — Смотрите, представьте деревянную пробку с небольшим грузиком. Если груз лёгкий — пробка будет плавать на поверхности воды. А если груз станет слишком тяжёлым — она утонет. Поверхность воды — ваш мир, а дно — Навь, где живут боги. Чем больше у меня Силы — тем легче мой груз. Ваш домовой такой же. Только я черпаю Силы из смертей, а он — из жителей дома, из своих стен. Бор, трескающий варенье, гордо приосанился. Несколько секунд Вика молчала, а потом осторожно спросила: — Вы сказали, что черпаете силы из смерти… — А почему я вообще стала судмедэкспертом? Просто я чуть-чуть сдвигаю рамки смерти так, чтобы она приходилась на мою смену. Кто-то проживет лишних два часа, кто-то потеряет час. Все одно они должны были умереть… — Богиня слегка улыбнулась и от нее повеяло холодом. — К тому же знаете, всегда можно обменять одну смерть на другую. — Падальщица! — Презрительно бросил Бор, которому, видимо, доставляло удовольствие дразнить гостью и всячески демонстрировать ей свое моральное превосходство. — Мерзкая Тварь. — Ой, ты так хорошо разбираешься в этом! — Огрызнулась женщина, скрестив руки на груди — несмотря ни на что, подколы Бора ее обижали и расстраивали. — Кто по твоему лучше умрет — старый алкаш, поднимающий руку на жену или две десятилетки, решившие покачаться на качелях во дворе?! А я разменяю, не побрезгую! Не дам алкашу белку словить, винтовку старую-ржавую взять и пойти палить по чему движется, подсуну ему рюмку палёной, а скорую чуть-чуть задержу. Уж лучше так! Она отвернулась, обнимая себя руками. Вика смутилась и тихо сказала: — Простите… — Да не за что извиняться. Это природа — а я лишь ее исполнитель. Воплощение. Но то, что я воплощаю Смерть, не значит, что я ничего не чувствую. — Маренам своим это скажи, — буркнул Бор. — Что чувствуешь что-нибудь! — Придержи язык! — Злобно буркнула Мара. — А то что? — Фыркнул домовой. — Порву на клочки! — Мара оскалилась. — Слабо тебе, даже с твоими служанками, — Бор покатал в руках полученный от богини Силодар, намекая, что если ему потребуется — он глотнет! — Марены — не служанки! — Ага, они всего лишь души младенцев, замерзших насмерть, которые покоя не обрели и тебе вечность должны служить! Мара отвернулась. На несколько секунд повисла тишина. Потом она сдавленно обронила. — Ничего ты не знаешь. Вика, прислушивающаяся к диалогу, точнее, к той половине, что она слышала, поняла, что Бор расстроил богиню и укоризненно покосилась в сторону предположительной дислокации домового. Тот фыркнул и поддел Мару: — А ты расскажи, расскажи, почему тебя пять тысяч лет на земле не видели! Пусть Вика знает, кого приютила! — А вот расскажу! — Рыкнула Мара. — Что б знала Вика, кого ее домовой ради Силодара на порог пустил! — Мне одной кажется, что вы ссоритесь, как старые супруги? — Иронично спросила Вика. Домовой и богиня ошарашенно переглянулись и поспешили отпрыгнуть друг от друга, покраснев и сделав вид, что незнакомы. — Ладно, рассказывайте уже, Марина Романовна.