***
*** «Как же легко было уговорить эту идиотку… — размышлял зеленоглазый брюнет, шагая рядом с Эллой Брут, бедная рыжеволосая девушка даже и не подозревала, на что согласилась. — Похоже, ей плевать, что этот клуб находится в Сибуи. И как с ней только Рузенкрейц общалась? Хотя эта тоже в развитии недалеко ушла, а как только появился этот ди Рейзел, Эмили резко забыла и о Соколовском, и об этой дуре. Кретин! — как же его бесил Кадис… словами не передать. — Что бы не случилось, что бы я не сказал, всегда находит способ не просто выкрутиться, а ударить побольнее… Хотя бы в своих мыслях это стоит признать… Бесит, ведёт себя как я… — это было просто не честно, выбрать ту же линию поведения, что и Тод, но что-то заставляло восхищаться этим ди Рейзелом, может, это всё запах его парфюма? — Так сильно, как при нашей первой встрече, меня ещё никто не унижал. Он лишил меня возможности нормально поиздеваться над Рузенкрейц…» — мысли парня медленно, но верно уходили не в том направлении. Он совсем не слушал бессмысленную болтовню Эллы. Зачем? Скоро она достанется какому-то наркобарону… И зачем он это делает? Это явно не то, чего хотел бы ОН, да и смысла в продаже этой дуры было столько же, как если бы набирать ситом воду… Деньги у его семьи есть, а другого от этого действия не получить. ОН знает, что его могут прикончить эти якудзы, но какая разница? Смысла в жизни он не видел уже вот как два года, с момента ЕГО смерти. Да, без НЕГО, он стал подобен псу без хозяина… никакой радости… ненужный… «Да, император был не ангелом, но при его правлении Священная Британская Империя достигла пика своего могущества. ОН не был жесток с британцами, лишь с другими национальностями, но так это всегда было… И моей семье жилось нормально, и многим другим британцам тоже. ОН — символ силы, мощи нашей империи. ОН мог всё! ОН был как… бог… А потом появился ЗЕРО, — имя нацианального героя было как песок во рту, противно и злость берёт, — убил… моего императора… — парень был готов уже расплакаться, так было больно, — Появился и посадил на трон эту ИДИОТКУ! Нанналли, до чего же противное имя! Разве она достойна носить фамилию ви Британия? Она разрушила всю нашу империю! Мы были властителями мира, и кто мы теперь? Обычная страна, разве что занимаем два материка! — на смену обиды пришла ненависть, — Если бы только ОН был жив…» — Тод не позволял себе даже в мыслях называть своего хозяина по имени, Элайджа не был удостоен такой чести… — Мы пришли, — спокойно сказал брюнет. Клуб, музыка, шум. Вот Элла выпила какую-то дрянь, пошла танцевать. Уже половина восьмого, скоро. Брюнет сыпет какой-то наркотик в коктейль и даёт рыжей. Та пьёт… идиотка, что ещё сказать? Элайджа уводит её в какую-то комнату и не замечает тень за своей спиной… Тени редко кого интересуют, а когда те обретают плоть, уже слишком поздно. Элла уже не в силах сама что-то делать, она засыпает, и он связывает её, осталось только дождаться. Внезапно щелкнул замок двери, Элайджа, разворачиваясь, выхватывает спрятанный в штанах пистолет и направляет его в сторону незваного гостя — мафия никогда не приходит раньше назначенного срока, а в запасе ещё двадцать минут. — Ди Рейзел?! — Тод в шоке. — На меня бессмысленно наставлять пистолет, — спокойно сказал дворянин. — Не боишься умереть? — с издёвкой сказал парень. — Вряд ли ты способен в меня выстрелить. Возможно, в человека по имени Кадис Эстрама ди Рейзел, которого никогда не существовало — да, но в меня, — он снял свои чёрные очки, — сможешь? Ещё более шокированный Тод опустил пистолет и рухнул на колени. Мир рассыпался на осколки, и Элайджа оказался где-то за гранью. Губы его задрожали, а голова поникла. Он весь дрожал. Не от страха, а от радости, которая наравне с шоком заполнила его душу. Что может быть дальше? Император вернётся на трон? Британский трёхглавый орёл вновь пролетит над всем миром и даст клич? — Ты меня разочаровал, Элайджа, — для зеленоглазого это звучало как приговор. — И каким образом работорговля принесёт пользу? А оскорбление девушки? — красноглазый обманчиво спокойно говорил, подходя ближе к парню. Парень закивал. Он знал всю бесполезность и даже мерзость того, что он задумал. Было противно от себя, разве так поступают графы? "А ведь я с ума не сошёл", - он улыбнулся. Он узнал его. Если бы тот не был бы таким хорошим актёром или даже если бы рядом не ошивалась эта Рузенкрейц и не сбивала Тода с мысли, то он бы непременно в первый же день понял, кто перед ним. Он как настоящий пёс узнает хозяина по запаху. — Умоляю, перед тем, как я умру, скажите, что прощаете меня, — из глаз Тода уже буквально лились слёзы. Прощение императора было для него слишком важным, чтобы покинуть этот мир без него. Кошмар всего мира опустился на одно колено перед парнем и ладонью провёл по лицу подростка и слегка улыбнулся: — Милый Элайджа, прощение надо заслужить. А как ты его собрался заслуживать мёртвым? Да и зачем ты мне мёртвый? — Как мне заслужить Ваше прощение? — умоляюще спросил Тод. — Для начала отвези девушку домой. Кому ты собирался продавать её? — мужчина указал на девушку. — Одному наркобарону… Скоро его шестёрки должны приехать. — Хорошо. Я с ним разберусь, — кивнул красноглазый. И тут Элайджа не смог совладать со своими чувствами: кинулся обнимать своего внезапно живого господина. Тот лишь приобнял его в ответ и тяжело вздохнул. Тоду внезапно стало так легко на душе, а вот ЕМУ на душе было… никак, главной причиной этого было отсутствие этой самой души… ну ещё, конечно, то, что ему вечно приходится расхлёбывать кашу, которую заваривают другие, но это так… мелочи… Руки Элайджи крепко сжимали второго в объятиях, даже тисках, будто Тод боялся, что тот, кого он обнимал, исчезнет. Тод жадно дышал запахом парфюма, он пытался надышаться вдоволь, но было мало, хотелось ещё, этот запах дарил какое-то спокойствие и даже эйфорию. Сколько они так просидели, не знает никто, но скорее всего около двадцати минут, потому что внезапно раздался стук в дверь. — Сейчас пойдёшь, откроешь дверь, впустишь их всех, затем закроешь эту дверь на замок, отвернёшься и закроешь глаза, понял? — в ответ Элайджа лишь выполнил все перечисленные действия: вот он открыл дверь, впустил мафиози, закрыл дверь, отвернулся и закрыл глаза. Тод не спрашивал, зачем всё это надо. Он сделает что угодно, всё, что ему прикажет этот человек. Любое безумство. — Господа, — сказал человек, до этого смотревший в окно, а теперь поворачивающийся, — станьте моими рабами, — всего одно мгновение, и трое мафиози, навсегда лишены своей воли — они попали под влияние силы, что была заключена в алых глазах мужчины.***
*** — Ну что? — нетерпеливо спросила Рузенкрейц. — Всё в порядке. Сначала я подумал, что он и в правду «приторговывает» людьми, но потом оказалось, что твоя рыженькая подружка просто напилась до синьки. Он щенков продавал, оказывается. — Щенков?! — такого поворота девушка не ожидала. — А зачем он тогда в клуб попёрся и Эллу позвал? — В клубе работает покупатель, а Элла твоя любит по таким сомнительным заведениям лазить. Он просто искал себе компанию, вот и всё, — спокойно объяснил брюнет, а затем как-то гадко скривил губы. — Здесь вопрос другой: почему твоя ненаглядная подружка согласилась, вы же с Элайджей вроде как враги? Не задумывалась? — Нет… — по лицу Рузенкрец скользнула тень смятения. — А стоило бы… Может она не такая уж тебе и подруга? — тихо произнёс дворянин. — Ты что, хочешь, чтобы я отвернулась от всех своих друзей и считала их недругами? Послушай, ди Рейзел, — девушка обманчива мягко начала, — А НЕ ОХРЕНЕЛ ЛИ ТЫ?! — эту часть она уже проорала. — Ну ты же леди, Эмили, к чему такие выражения? Что мне поделать? Я не хочу тебя делить с людьми, у которых наличие интеллекта можно поставить под сомнение… — тихо сказал Кадис и улыбнулся мягкой улыбочкой. — К тому же, я ужасный собственник. Представь, как мне тяжело, — трагично сказал брюнет и также вздохнул. — Я и так почти только с тобой и общаюсь последние два месяца. И вообще… иди проверься на мозги, а то мне кажется, что там точно не всё в порядке! И он пошёл, правда пошёл… к Валентайну…***
*** — Валентайн, где ты? — громко спросил брюнет. — Я здесь, — вздохнул мужчина. — Мне нужно провериться на моё душевное состояние. — Хорошо, я вызову психиатра, — Валентайн был спокоен, как удав. Валентайн уже привык, что есть вопросы, ответы на которые лучше не знать из-за всей абсурдности ситуации. Ну вот не поверил бы герцог в то, что этот брюнет решил провериться у врача из-за фразы какой-то девчонки. Но это было так. — По-твоему, по мне что, дурка плачет? Психолог мне нужен, а не психиатр, и не здесь, в каком-нибудь офисе. — Я не очень хорошо отличаю эти понятия, простите. Я найду вам психолога, — если честно, то идея сдать своего сожителя в «дурку» уже становилась заманчивой: Валентайн только собирался лечь спать, но вдруг одной особе резко понадобился психолог. Мужчина улыбнулся, представляя красноглазого в белой палате и в усмирительной рубашке.***
*** На белом кожаном диване сидел молодой человек в чёрном костюме-тройке, такой же рубашке и в чёрных очках, на левой руке были надеты дорогие часы, у него были чёрные волосы, а кожа аристократично бледной. При первом взгляде на него появлялась лишь одна ассоциация: на землю пришёл один из всадников апокалипсиса — смерть. Эта самая «смерть» представилась психологу Линде Мартин именем Кадис Эстрама ди Рейзел, и сейчас этот парень занимался весьма приятным для него делом: поеданием конфет из синей вазочки, которая стояла на столе. — Может быть, начнём? — спросила Линда. — Да. Одну минуту, — Кадис достал телефон, вздохнул и ответил на звонок. — Да? Нет, Эмили, меня сегодня не будет… Я у психолога… Что я тут делаю? Ты же сама мне сказала провериться, сейчас я собираюсь этим заниматься… Мне плевать. Скажи нашему уважаемому учителю по экономике, что он может засунуть свои угрозы себе в… ну понятно куда… Мы на громкой связи? Тогда пусть идёт в… — собеседник брюнета отключился. — Блин, достали… — Не боитесь, что вам потом достанется? — поинтересовалась британка. — По сравнению с тем, что я пережил, это так… сущие мелочи, - он отмахнулся. - А экономика… он её скучно преподаёт, да и сам он скучный. Я не люблю скучных людей. Может, перейдём на «ты»? — Хорошо. А какие люди не кажутся тебе скучными? — снова вопрос, доктору нужно было понять своего пациента и найти к нему подход. — Сложный вопрос… Большинство людей ограничено моралью, что зачастую мешает моим планам, такие не просто скучные, но ещё и раздражают, — проговорил он как-то задумчиво, словно вспоминая что-то. — У других слишком примитивные стремления: власть, деньги. Третьих я не понимаю… с этим вообще проблема… Короче, у меня проблемы с пониманием людей, их чувств, да и своих тоже… — брюнет прилёг на диван. — А поподробнее? — Два года назад я умер, - вот это уже звучало, как абсурд. - На это Рождество я очнулся, представь, как символично, да? Но не почувствовал ничего из чувств и эмоций. Я помнил, как ненавидел, любил и проявлял другие человеческие слабости… Любил… да, я любил свою сестру, не представлял своей жизни без неё, - он говорил это так увлечённо, будто у него перед глазами были картины прошлого, - а сейчас, когда я думаю о ней, о том что она может погибнуть, тут, — он указал на то место, где находилось сердце, — ничего. Более того, если бы я сам её убил, то опять же ничего не почувствовал: ни жалости, ни даже отголоска своей мёртвой совести, - он улыбнулся. - Понимаешь, я вспоминаю это и всё как-то... не так, будто какая-то приглушенность, будто это не я был. И вот я пришёл в академию Эшфорд, надеясь хоть там что-то почувствовать. Я встретил ЕЁ, — молодой человек уже широко улыбался, демонстрируя белые зубы, в особенности выделялись клыки, придавая улыбке кровожадный вид. — Она меня так ненавидела, ммм, - он жадно вдохнул воздух и поёрзал, - при нашей первой встрече… эта ярость, злоба… это не передать словами! Поначалу я почувствовал к ней лишь отвращение, но это было уже что-то, это же тоже чувство! Шли дни, моё отвращение уже давно пропало, она перестала винить меня во всех смертных грехах. А потом... я начал ловить себя на мысли, что я всё чаще и чаще думаю о ней, что не хочу её с кем-то делить… — Хоть твои метафоры и немного странные, но одно мне точно понятно: ты влюбился, — спокойно сказала Мартин. — НЕТ! — брюнет резко вскочил с дивана и так же резко вновь опустился на него. — Нет, — раздался тихий шёпот, руками он схватил себя за голову, — не хочу больше… не хочу любить… — Воды? — спросила слегка испуганная женщина. — Нет, спасибо, — парень как-то слишком быстро пришёл в себя. — Если это любовь, то ведь она должна быть обоюдная, в смысле, что должна быть какая-то отдача? — Ну, да. Именно так примерно выглядят хорошие и здоровые отношения, — профессионально ответила доктор. — Тогда я обречён, если я её всё-таки люблю… Хорошие и здоровые отношения у нас вряд ли выйдут. — Не любишь. Ты влюблён. И почему же отношения не выйдут? — Она меня ненавидит… — тихо сказал молодой человек. — Ты же только что говорил обратное… — не поняла его психолог. — Ну, она не знает, что я — это Я. А если бы знала, то уже триста раз попыталась бы придушить меня. — И что же ты такого натворил? — Да много чего. Но лично она меня ненавидит за то, что я убил почти всю её семью. Живы только она, её дядя и его жена, — послышался смешок из уст брюнета . Линда шокировано уставилась на парня: — И как она тогда тебя не узнала, она ведь, скорее всего, знает тебя в лицо… Брюнет положил голову на руку. — Точно так же, как и ты. Как ты думаешь, как я выгляжу без этих очков? — последовал вопрос от Кадиса. — Не знаю. Трудно понять, у тебя из-за чёлки половину лица не видно… — Вот и она так же, — он отошёл к окну, опёрся о подоконник и снял очки. «Похоже, это уже входит в привычку», — подумал мужчина, глядя на шокированное лицо Мартин. А затем повернулся к окну. — Отвратительный город, прям тошнить начинает… так и хочется сбросить на Токио фрею, при этом сняв ограничители, чтобы уж наверняка… — в его глазах загорелись огни проклятой силы, это обычно происходило либо во время каких-то сильных всплесков эмоций, либо по его желанию: для устрашения или же для банального использования этого то ли дара, то ли проклятия. Огонь в глазах разгорелся ещё сильнее, когда речь зашла о боеголовке фреи: разрушительном оружии, чем-то похожем на ядерную или водородную бомбу, только вот фрея не оставляла ничего: уничтожала всё живое, и неживое тоже; оставалась лишь «вырытая» яма, если речь шла о земле. — Жалко, конечно, что до них сейчас трудно добраться… — посмотрев на лицо ничего непонимающей женщины, он задал вопрос, — ну не думала же ты, что их и вправду все уничтожили? А… тебя, должно быть, интересует вопрос: почему же я жив? Я отвечу, но после того, как ответишь на мой. Итак, что мне делать с этой девушкой? Что мне вообще делать?