***
*** Тоненький пальчик девушки надавил на кнопку дверного звонка, и за дверью послышались чьи-то шаркающие шаги. Дверь отворилась — в дверном проёме стояла женщина-брюнетка лет тридцати, у неё были зелёные глаза, аристократично бледная кожа, чуть вздёрнутый нос, в общем, истинный вид аристократки. — Эмили? — Привет, тетя Бэлла, — виновато сказала девушка. — И как это понимать?! Где ты была?! Ты хоть знаешь, как мы волновались?! — брюнетка буквально прошипела. — А Вы кто? — резко успокоившись, спросила бывшая аристократка, увидев молодого человека в чёрных очках. — Меня зовут Кадис Эстрама ди Рейзел, но, прошу Вас, зовите меня просто Кадис, — парень обворожительно улыбнулся. — Так Вы и есть тот самый молодой человек, о котором так много рассказывала Эмили последние месяцы? — вопрос скорее был риторическим. — Бэлла Рузекрейц, тётя Эмили, — представилась женщина, по привычке протягивая ладонь для поцелуя, Кадис, впрочем охотно поцеловал тыльную сторону ладони женщины. — Эмили, ты обо мне рассказывала! — воскликнул дворянин, которого вся эта ситуация забавляла. — Тётя! Могла бы и не говорить! — Молчать! Ты у нас провинившаяся! Заходите в квартиру, не стойте на пороге. Студенты вошли в светлую двухэтажную квартиру в стиле хай-тек. Почти все предметы интерьера были выполнены в черных, белых и серых тонах. Разбавляли эту картину различные растения, которые находились в каждой комнате. Миссис Рузенкрейц сказала проводить Кадиса в гостиную, а сама позвала служанку, чтобы им подали чай. — Итак, Эмили Рузенкрейц, я требую от тебя объяснений, немедленно, — строго сказала Бэлла. Девушка не знала, как ей все это рассказать, а потому замялась. К счастью, ей на помощь пришел ди Рейзел. — Госпожа Бэлла, позвольте мне, — начал парень. — Когда Эмили вышла из дома, она позвонила мне, попросила встретиться, я согласился. Встретились мы в торговом центре «Орхидея». Получилось так, что в это время напали террористы. На лице женщины отразился ужас: — Эмили, с тобой ничего не сделали? — Нет. Кадис смог вытащить нас оттуда, правда я там видела нашего учителя по физике… — Не волнуйтесь, госпожа Белла, если бы они тронули Эмили… — его голос понизился, — я бы их убил там же, — парень улыбнулся. — Будем надеяться, что с учителем всё в порядке, — сказала Бэлла, сглотнув, этот Кадис пугал. — А что дальше было? Кадис продолжил свой рассказ, на лице тёти Эмили отражались разные эмоции: страх, напряжение, удивление и даже улыбка, когда Кадис сказал, что Эмили упала с кровати и заснула на полу. — И вот мы здесь, — ди Рейзел расплылся в улыбке. — Что ж, думаю мне пора. Спасибо вам за теплый приём. Госпожа Бэлла, я очень надеюсь, что завтра вы отпустите Эмили погулять на фестивале. — А разве фестиваль из-за нападения террористов не отменили? — Нет. По крайней мере, я об этом ничего не знаю. — Тогда хорошо. Думаю, я смогу объяснить всё моему мужу, и он поймёт. — До встречи. «Как он это сделал?» — пронеслось в голове у Эмили. Он мало того, что понравился обычно недолюбливающих чужих людей Белле, сменил её гнев на милость, так ещё и уговорил парой слов отпустить её на фестиваль после такого вот «выкидона», как говорит Элла.***
*** Второе марта по всему миру уже второй год считался официальным праздником — «День единства народов». Япония была одной из тех стран, которая отмечала этот праздник с поистине грандиозным размахом, а потому попасть на это торжество в Токио съехалось достаточно большое количество людей. Дворцовую площадь было не узнать: везде стояли яркие палатки, висели разноцветные флажки, готовились экзотические блюда, гуляло огромное количество народа. Но это было еще не всё: вечером, когда зайдет солнце, должен был пройти грандиозный концерт, а само мероприятие будет завершено пусканием фейерверков. И вот, по этому празднику жизни шла пара студентов, у которых разгорелся нешуточный спор: — Ну, Кадис, ну давай сходим к этой предсказательнице, ну пожалуйста! — Эмили буквально умоляла ди Рейзела пойти с ней и чуть ли не прыгала. — Я не хочу. Иди сама. Я в гадалок не верю, и тебе не советую. Они шарлатанки: предскажут либо вечное счастье, либо ужасную смерть. В первое я не верю, второго я не боюсь. Поэтому мне не интересно. Почему ты вообще конкретно к ней хочешь? — Ну… говорят, что она ещё два года назад предсказала приход дьявола… ну Кровавого императора, — прошептала девушка. — А когда он умер, то сказала «солнце зашло, но ночь когда-нибудь закончится и наступит рассвет». И вот тело императора пропало… — она потупила взгляд. — Ты веришь, что он жив? — усмехнулся Кадис. Да во что ей вообще верить?! Почему она рыдала тогда на казни? И что это было в поместье ди Рейзела: сон или нет? Девушка надулась, и стала злобно зыркать в сторону дворянина. Тот провел под таким взглядом пару минут и сдался: — Ну, хорошо, только не смотри на меня так, и пойдешь ты сама к ней, я тебя снаружи подожду, — на этих словах на лице русоволосой отобразилось искреннее счастье. «Господи, как мало некоторым иногда для счастья нужно», — поразился брюнет, пока пара подходила к палатке гадалки. Эмили зашла в палатку, и увиденное её поразило: не было никаких хрустальных шаров, странных конструкций, и черепов. На подсвечниках стояли обычные ароматические свечи, посреди палатки стоял стол, два стула. Единственное, что напоминало о том, что это палатка гадалки — сама гадалка, была одета она в типичную одежду женщин с востока, глаза её были затянуты темной повязкой. — Ну, проходи, чего у порога стоишь, садись, — хрипло сказала гадалка, лет пятидесяти. — Будущее пришла узнать, прошлое или настоящее? А впрочем, не важно, прошлое неинтересно, а будущее определяет настоящее. Как зовут-то тебя? — Эмили, — взволнованно сказала девушка. — А разве Вы не должны были это сами узнать? Женщина засмеялась, а затем сказала: — Я не шарлатанка и не специализируюсь на угадывании имен, я судьбы людей открываю. — И какая же у меня судьба? — Поинтересовалась Рузенкрейц. — За тобой дьявол везде ходит, по пятам следует, а ты даже не замечаешь, — начала женщина, взяв девушку за руку. Эмили побледнела. Неужели всё-таки то был не сон? Может, и все эти ангелы и демоны существуют? — И это можно как-то изменить? — пропищала Рузенкрейц. — Нет, ты не сможешь, а он вряд ли поменяет своё решение. Всё было предначертано ещё два года назад, когда ты плакала, глядя на смерть. Он тебя запомнил, Эмили. — А что со мной будет? — непонятно почему, но девушка верила ей. — С тобой? Ничего страшного он тебе больше не сделает. Муж у тебя будет — гроза живых и мертвых, любить его будешь, ты уже что-то чувствуешь. Миром править будешь, — улыбнулась женщина. Сказать, что девушка была в шоке — ничего не сказать: — Бред какой-то. Скажите, сколько я должна, и я пойду, — доверие к гадалке вмиг пропало, и пришло раздражение. — Не в деньгах счастье, мне они не нужны. Пусть сюда зайдет тот, с кем ты пришла, а сама снаружи жди. — Хорошо, — сказала девушка, выходя из палатки. — Ди Рейзел, подойди сюда, пожалуйста. — Что ещё? — раздраженно спросил парень. — Ну, — тут девушке стало неудобно, — тут с тобой хочет поговорить гадалка. Пожалуйста, сходи, я пообещала ей. Молодой человек зашёл в палатку, и застыл на месте, ожидая слов предсказательницы. Эмили встала подальше от палатки, подслушивать — некрасиво, ну так ей мама говорила. — И каково это, вернуться с того света? — начала разговор гадалка. — Простите? — изобразил в голосе истинное недоумение брюнет. — Не изображай ничего не понимающего. Всё ты знаешь. Мы оба знаем, кто ты такой и на что способен. По-хорошему, я должна рассказать о тебе властям, но я человек неумный, поэтому не расскажу. — Были бы вы глупой — не поняли бы, кто я, — с усмешкой сказал дворянин. — Была бы я умной — бежала бы отсюда, а не звала бы тебя. Меня просто поражает то, что до сих пор никто ещё не понял, кто ты. Ходишь за этой девчонкой потому, что она заставляет тебя чувствовать себя живым. Когда ты пробудился, чувствовал, что морально мёртв, словно в тебе не осталось ничего: ни хорошего, ни плохого. — Не думайте, что можете просто взять и залезть ко мне в душу. Не выйдет — у меня её нет. Вы правы, я таскаюсь за этой девчонкой, но только потому что мне скучно, не более. Но что бы Вы ни говорили, зла во мне сейчас больше. — Врешь, врешь самому себе, — словно приговор сказала гадалка. — Ты хочешь так думать, но это ложь. Добра в тебе всегда было больше. Всё то зло, что ты творил, вызвано этим добром и жаждой справедливости. Правда, понятие о добре у тебя какое-то извращенное, пожалуй, только ты мог такое придумать — стать козлом отпущения для всего мира, а потом умереть. Но что-то ведь пошло не так? Поэтому сейчас стоишь здесь. Твоё наказание — вечная скука, тоска, одиночество. — Я так полагаю, у Вас есть гиасс. Простой обыватель не смог бы узнать такого. Причём, этот гиасс даёт Вам возможность «подключиться» к Коллективному Бессознательному, а оттуда уже выбирать отдельные личности и узнавать про них всё, что нужно. А будущее, что Вы предсказываете — симбиоз поступков всех людей, не так ли? — самодовольно спросил молодой человек. — А тебя и вправду не зря гением называют. Всё сразу понял. Только вот твои поступки всё равно имеют разные варианты действий, из-за этого понять что-то сложно. Конечный итог я знаю — девушка будет принадлежать тебе, но как именно всё пойдет — нет. Всё как в тумане, и узнать про тебя я смогла лишь по другим людям; даже удивляюсь, как же мне сразу повезло попасть на тех, кто с тобой связан. Ты носитель кода, верно? — спросила гадалка. — Да, — подтвердил слова женщины брюнет. — Такого раньше не было, чтобы носитель кода бессмертия… и имел гиас… Невероятно. Ты убьешь меня? — А разве Вы не знаете ответа? — спросил парень. — Я же сказала, что знаю лишь то, чем всё закончится, а твои более мелкие решения я не знаю. — Что ж Вы свою судьбу вот так на задний план отодвигаете? Я Вас не убью. Вы же сами сказали, что никому не скажете, и как бы вы не отрицали: Вы — умная женщина, и Вы прекрасно знаете, что итог один — ничего мне не будет. Таков уж этот мир, — где-то на полминуты воцарилось молчание, и тут в палатку ворвался мужчина лет двадцати семи с красноватого оттенка волосами, японец. — Тамаки! Ну там же кто-то есть наверное! — закричала девушка лет двадцати с красными, как огонь волосами. — Карен права, Тамаки, это бестактно, — это уже сказал мужчина лет тридцати с типичной внешностью японца. — Ой, Оги, ну подумаешь, — заявил на это мужчина. — Они правы, Тамаки, — сказал серьезный голос сзади. — Простите, Тодо-сенсей, — сказал «бандит». — Не у меня извинений проси, а у него, — показал мужчина лет сорока на парня в чёрном. — Ну ты это, прости что ли? — неуверенно произнес виноватый на английском. Брюнет на это лишь развернулся и гордо пошёл к выходу. — Эй, я ведь извинился, или ты не слышал? — завелся Тамаки. Молодой человек в очках с черными линзами, через которые ничего не было видно, остановился возле мужчины, затем медленно повернул голову в сторону мужчины с бандитскими замашками и спокойно произнёс: — Я всё прекрасно слышал, Тамаки, — от этой фразы у этой разношёрстной кампании — начального состава Ордена Чёрных Рыцарей пошли мурашки. А брюнет всё той же величественной походкой вышел из палатки. — Пойдём, Эмили, — послышался вновь голос юноши. — Ребята, мне одной показалось, или… — недоуменно произнесла Кодзуки Карен. — Этого не может быть. Он ведь… умер, — таким же тоном сказал Кёсиро Тодо. — Я один что ли не в курсе, что происходит?! — возмутился недо-бандит. — Если это так, то… О господи! — прошептал Канамэ Оги. А тем временем представительница дома Рузенкрейц пыталась выяснить у ди Рейзела, что же ему такого сказала гадалка: — Ну Кадис! Ну скажи! — Эмили, я в сотый раз тебе повторяю: ничего особенного она не сказала. Сказала, что буду счастливо и долго жить и всё. — Тогда почему она захотела тебя видеть?! — поинтересовалась девушка. — Ну откуда я могу знать, что в такие моменты приходит в голову старым женщинам, я что, по-твоему, мысли читать умею?! Так вот, я не экстрасенс и не какая-нибудь мистическая тварь, чтобы это уметь! — за прошедшие две минуты Эмили знатно выбесила Кадиса: сначала доставала его, почему же они так быстро уходят оттуда, а потом решила узнать, о чём же всё-таки говорили Кадис и та странная женщина. — Эмили, не беси меня, не надо. Я в моменты злости становлюсь опасным, поэтому для общего блага, не надо. Девушка лишь недоуменно посмотрела на Кадиса: — Ну ладно… Я тебя не трогаю, — почему-то она поверила в последнюю фразу парня — он и вправду иногда вёл себя странно, действительно, словно два человека. — Вот и отлично, — тон ди Рейзела с угрожающего поменялся на слишком радостный, этим брюнет уже в который раз напомнил Эмили какого-то психа. Через шесть часов, когда уже солнце давно село за горизонт, а последняя песня концерта популярных во всём мире групп отгремела, в небо начали запускать фейерверки. Сказать, что Эмили радовалась, как ребенок, — ничего не сказать. А брюнет же, одетый в синее пальто, костюм тройку, смотрел на эти фейерверки с такой болью, только вот этого никто не видел. Фейерверки… Он так и не выполнил обещание, данное им ещё два года назад. — Кадис, спасибо тебе, — счастливо произнесла девушка, обнимая парня. — Эмили… — дворянин явно не был готов к такому проявлению чувств со стороны девушки. Однако почему-то от этих объятий боль стала уходить, а ещё он наконец почувствовал, что не один, не то, чтобы он сильно страдал, просто пустота внутри куда-то пропала. Брюнет обнял девушку в ответ, только сделал он это как-то… неуверенно и неумело. Кажется, он не только разучился проявлять обычные человеческие чувства, но и разучился обнимать, хотя, казалось бы, такое простое действие, и учиться не надо… «А знаете что? К чёрту эти обещания и фейерверки!» — брюнет расхохотался, он почувствовал себя свободным. Свободным!***
*** По своей привычке Кадис Эстрама ди Рейзел исправно прогуливал уроки экономики, просто не приходил и всё! Поэтому прибывшие к первому уроку в академию Эшфорд капитан Стивен Хокинг и его напарник Джорах Мейджоун сильно удивились, узнав, что студента ещё нет. Потому они просто ждали у входа вместе с Бенджийро Сато — классным руководителем подозреваемого — и Эмили Рузенкрейц, предположительно, девушкой о которой и шла речь на записи. Классный руководитель и девушка явно нервничали. — Это он, — мрачно сказала Эмили. — Что он несет? — Ну наконец-то, — сказал капитан, увидев подозреваемого, а затем обратил внимание на ношу брюнета. — Ух ты! Как меня встречают! — с этими словами он отдал огромного плюшевого медведя сержанту. — Упс! Не тому! Эмили, с международным женским днём, это тебе! — и с этими словами вручил русоволосой медведя, который к слову был размером с саму девушку. — С-спасибо… — Кадис Эстрама ди Рейзел, доброе утро. Капитан Стивен Хокинг, мы к Вам по делу, — капитан был немного в шоке, но решил это не показывать. — Господи, неужели вы узнали, что я выбросил мусор не в урну?! Опасный преступник найден, — очевидно, молодой человек посчитал, что юмор — это то, что нужно именно в этот момент. — А впрочем, не важно. Ну что ж, пойдёмте, покажу вам академию, не будем же мы обсуждать дела на улице… Ла-ла-ла, — он стал напевать какой-то мотив. Дворянин, капитан и сержант пошли по коридорам академии и вскоре вошли в пустующий класс. Студент зашёл последним. — Одну минуту, — вдруг произнёс брюнет. Молодой человек гордой и тихой походкой подошёл к двери и резко, с невероятной силой распахнул её. — Твою мать! — послышалось по другую сторону двери, приложив руку ко лбу, Сато морщился от боли. — Прошу прощения, учитель, — сказал ди Рейзел, однако в голосе брюнета не было ни капли сожаления. — Эмили, боюсь, тебе придётся проводить нашего господина Сато до медпункта, — девушка вздохнула, но без лишних вопросов принялась исполнять вышеупомянутое. Медведь гигантских размеров куда-то пропал. Двери в класс снова закрылись, но на сей раз был слышен характерный щелчок замка: — Ну, а теперь, думаю, можно и поговорить, — ледяным голосом сказал студент, что весьма контрастировало с теми тёплыми тонами в его голосе. — Зачем Вы это сделали, господин ди Рейзел? — спросил Мейджоун. — Потому что захотел, — пожал плечами сын герцога. — А Вы хотели, чтобы нас подслушивали? Тем более, я вроде ударил не сильно, максимум — шишка на лбу, — дворянину явно не было жаль неудачливого шпиона. — Итак, в чём же меня обвиняет полиция Токио? — усмехаясь, спросил молодой человек, попутно садясь на парту. Все его движения вмиг стали преисполнены величественностью, от этого полицейским стало некомфортно, хотя должно было быть напротив. — Вас подозревают в убийстве трёх человек, мужчин, в Сибуи… около месяца назад, — Хокинг пытался говорить спокойно, не показывая дрожь в голосе; какая-то непонятная давящая аура превосходства исходила от подозреваемого. — Ааа… Вы про тех трёх неудавшихся насильников? Видел в новостях, кажется, это случилось в ночь с пятого на шестое февраля, да? — Для простого обывателя Вы помните слишком много подробностей, это наталкивает на определённые мысли… — вновь сказал капитан. — У меня просто прекрасная память, видите ли, я хорошо помню любое зло. Им воздалось по заслугам, — брюнет говорил это так весело, будто его вовсе не трогала смерть людей. — Вы так спокойно относитесь к смерти других, Вам совсем их не жаль? А если бы Вы оказались на их месте, если бы убили Вас? — Думаете, меня это так пугает? Вы, люди, привыкли думать, что смерть — это самое страшное, что может произойти… — спокойно начал студент. — А разве нет? И почему говорите так, будто Вы и не человек вовсе? — подал голос сержант. — Не человек? Ну что же… Задумывались, что отличает человека от монстра? Мораль и нравственность? Это всё сказки. Скажите про мораль всем душевнобольным людям, которых называют маньяками… Монстр — это тот, кто осознаёт свои действия. Наличие смерти — единственное мерило. Многие люди так мечтают о вечной жизни, думая, что они станут великими, всё повидают. Но, в конце концов, несмотря на запланированные планы, высокие побуждения, человеку становится банально скучно, и это скука толкает его на нечто новое, он начинает пробовать всё; в конечном итоге ему перестаёт быть жаль кого бы то ни было, ведь главное для него — собственное развлечение. И теперь Вы меня спрашиваете, жаль ли мне тех трёх насильников… Это даже смешно. В этих учебниках по истории меня описывают как настоящее чудовище, не знающее жалости и получающее удовольствие от чужих мучений… Глупцы! Разве может смертный быть чудовищем? Если я тогда для них был чудовищем, то теперь, получив бессмертие как проклятие, кто же сейчас? — на этих словах брюнет снял очки. — Так скажите мне, кто же я тогда сейчас? — алые, ужасающие, горящие адским пламенем и будто со странной печатью в виде римской птицы глаза дьявола во плоти смотрели на шокированных мужчин. — В любом случае, вы правы: тех троих убил я, — последнее слово прозвучало твёрдо, даже жёстко. Сержант выхватил пистолет и направил его на живого мертвеца: — Вы должны быть мертвы! — руки сержанта дрожали, а сам он едва заметно отступил назад. — Как видишь, я жив, — спокойно сказал обладатель алых глаз. — Я это исправлю. — Боже! Я просто дрожу от страха! Сейчас сердце схватит, а нет: у меня же его нет, — брюнет расхохотался. — Меня поражает человеческая глупость, — резко успокоился он, — неужели после того, как мне проткнули грудь мечом и я выжил, вы надеетесь решить проблему свинцом в лоб? Если бы всё было так просто, я бы здесь не стоял. Поверьте мне, я пробовал, и не только это… — Почему Вы хотите умереть? — спросил Хокинг. — А какой смысл мне жить? Всё, что я хотел сделать, я сделал. Хотя, есть одно… а впрочем, это не стоит того. — И что это? — вновь задал вопрос старший по рангу полицейский. — Думаете, я вам скажу? — человек в чёрном улыбнулся. — Хотя… а почему нет? Скажите, вы когда-нибудь любили? И не просто любили, а по-настоящему, чтобы ради этой любви вы, скажем, были готовы уничтожить весь мир? Оба полицейских замолчали. — Значит, нет. Это не удивительно, я вас не виню. Многие говорят, что этот мир спасётся любовью, но как по мне, любовь этот мир уничтожит. Воистину, самое прекрасное и самое ужасное чувство, — красноглазый вновь улыбнулся. — Но мы с вами отвлеклись. Итак, что же мне с вами делать? — на лице сержанта показался страх, капитан лишь напрягся, но лицом не поменялся. — Не волнуйтесь, убивать я вас не буду. Или вы и вправду думаете, что я убиваю направо и налево? Ну что ж, господа, у нас с вами остался лишь один выход: придётся вам всё забыть. Уже через несколько минут из класса выходили двое полицейских в полной уверенности, что Кадис Эстрама ди Рейзел невиновен, а также, что расследование необходимо прекратить: это была всего лишь разборка бандитов, коих всегда было много.***
*** В единственном одиннадцатом классе академии Эшфорд начался урок физики. На этот раз в класс вошла смуглая женщина лет тридцати в черном классическом костюме. У неё были волосы цвета серебра, а также золотистого цвета глаза. — Добрый день класс, я ваш новый учитель по физике. Зовут меня Виолетта Ню. Есть вопросы? — сказала женщина. — А где наш прошлый учитель? — спросил Соколовский. — Его убили террористы, — спокойно ответила новая учительница, а в классе воцарилась тишина. — Раз больше вопросов нет, я начну перекличку. Итак… — женщина пофамильно проверяла наличие каждого ученика в классе, и вот, она наконец-то добралась до конца списка, где красовалось весьма странное и вычурное имя: такие часто носили аристократы. — Кадис Эстрама ди Рейзел. — А, он спит походу, — сказала синеглазая девушка, Эмили Рузенкрейц, кажется. — Кадис просыпайся, — русоволосая начала толкать аристократа в бок. — Эмили, ты меня разбудила, и теперь я буду тебе жестоко мстить, — произнес брюнет в очках, вставая из-за парты и попутно разминаясь. — Ух ты… вот уж не ожидал. Госпожа Виолетта, неужто решили вспомнить прошлые деньки? — О господи! Похоже, что эти двое знали друг друга. — А я всё думал: «Что же ещё за сегодня может случиться?» — тихо и с насмешливым тоном произнёс брюнет.