***
*** — Все на пол быстро! — прокричал на японском мужчина средних лет азиатской национальности, с автоматом в руках. Все моментально послушались, — Вы являетесь заложниками «Тёмной лилии»! Будете противиться нашим приказам — и этот день станет для вас последним! — по всей видимости, это был их командир. — Твою ж… — шёпотом, с досадой и раздражением, произнёс подтянутый молодой человек в тёмно-синем легком пальто и с бежевым шарфом на шее, пусть был уже март, но холода ещё не до конца отступили. — Эмили, ну вот почему, когда мы с тобой вдвоём просто находимся рядом, что-то обязательно происходит?! — парень огляделся вокруг. Тридцать пять человек и все с оружием в руках… и это только в одном зале. Дело плохо. — Кадис, мать твою, Эстрама ди Рейзел, заткнись! Нас же убьют! — Так! Сладкая парочка, — произнёс командир, — сдохнуть хотите, а?! Могу в этом помочь, — по-английски террорист явно не хотел говорить. «Что он говорит?» — не понимала девушка. Рузенкрейц была уже на пределе, ещё чуть-чуть — и из глаз пойдут предательские слёзы страха, сдерживало её только присутствие рядом террориста, может и убить из-за истерики. Ди Рейзел был самым спокойным из всех ста пятидесяти человек присутствующих в главном холле «Орхидеи», остальные были в других помещениях, хотя, возможно, спокойствие чудилось лишь из-за темных очков, скрывающих глаза, а они, как известно, зеркало души. Кадис в этих очках был словно за бронёй, никто и никогда не мог понять, что точно чувствует парень. — Простите. Мы будем вести себя тихо, — на японском сказал уже парень. — То-то же, — командир отошёл от студентов на другой край зала. Плотина самообладания всё-таки дала трещину, и у девушки началась тихая истерика. Дворянин наблюдал за этим зрелищем около пяти секунд, а затем, не выдержав, притянул девушку к себе спиной и зажал ей рот, наклонился к уху и раздражённо прошептал: — Эмили, успокойся. Или нас точно убьют, — да, успокаивать он не умел, скорее наоборот… Но страх за собственную жизнь всё-таки заставил девушку успокоиться, однако осталась она в том же положении. Возможно, ей и было бы неудобно вот так сидеть в объятиях кого-либо, она бы несомненно дала бы пощёчину своему однокласснику, но из всех эмоций остался лишь страх, а, находясь в чьих-то объятиях, Рузенкрейц чувствовала себя в большей безопасности. Парень услышал сильный шум, напоминающий гул, который издаёт двигатель найтмера. Обыватель подумал бы, что это шум вертолёта, с которого СМИ так любят снимать подобные случаи, вот только парень был не совсем обычным и точно мог различить шум двигателя вертолёта и найтмера. Он слегка привстал и сказал русоволосой сделать то же самое. Гул всё нарастал, как и напряжение. Паре студентов невероятно повезло — они находились возле черного хода, и тот не был закрыт, впрочем, кто так делает, когда всегда есть возможность пожара или атаки террористов? Сзади послышался взрыв — и в холл стремительно ворвался восстановленный и улучшенный легендарный найтмер — Алый лотос, так же стремительно подорвался парень, потянув за собой девушку, и побежал к спасительному чёрному ходу. Сзади послышались выстрелы, возможно, некоторые из них были направлены на студентов. Кадис и Эмили выбежали из здания и побежали дальше. Внезапно ди Рейзел прокомментировал: — Они что, никого на чёрном выходе не поставили? Идиоты! — Ну и слава богу! — крикнула Эмили. Девушка и парень остановились, и ди Рейзел продолжил: — Если местность вокруг здания окружили военные, то выбравшись, мы встретим их, а это не есть хорошо, уведут куда-нибудь и начнут расспрашивать. Тебе ведь этого не надо? — вопрос был риторическим. — И что ты предлагаешь? — девушка пыталась отдышаться. — Можно было бы воспользоваться подземными тоннелями Токио… — Чтобы мы там потерялись? Нет уж! Лучше пойти к военным! — Ну так иди! Я буду удивлён, если увижу тебя завтра в академии живой, — парень резко стал раздражённым. — Козёл! — сказала девушка. — Веди. Надеюсь, мы не заблудимся. Сзади слышались звуки битвы, а молодые люди двигались по переулкам. И вот, наконец, показался вход в подземные тоннели Токио. — Знаешь, Кадис, я даже спрашивать не хочу, откуда ты знаешь месторасположение входов и как собираешься там ориентироваться. — Ну, вот и отлично. Давай спускайся. Там лестница. Это не действующие подземные тоннели, так что боятся тебе нечего, не испачкаешься, наверное… Я за тобой спущусь. Девушка глянула на отодвинутый люк, затем подошла к колодцу и посмотрела вниз, после повернулась к дворянину и тихо сказала: — Напомни мне, пожалуйся, чтобы я тебя убила, когда это всё закончится. — Несомненно. Но, боюсь, тебе придётся стать в очередь. — Что, много недоброжелателей? — уже спускаясь, спросила девушка. Её голос эхом расходился по тоннелям. — Не сомневайся. Любой обзавидуется, — эхом звучал теперь уже голос парня. — Пойдём, через два часа будем возле моего дома. — Твоего дома? — удивилась девушка. — Ну да. Ты ведь поссорилась со своими дядей и тётей. Два часа назад рассказывала, что ни за что не вернёшься к ним, не так ли? Да и вопросов будет много, не пострадала ли ты, кто я такой, почему ты так выглядишь, да, ты всё-таки испачкалась, и так далее… — Поэтому ты ведёшь меня к себе домой, — скептически произнесла девушка. — Эмили, поверь мне, я не насильник, — спокойно сказал парень, двигаясь дальше по тоннелям. — Да я не про это. Я тебе… верю. Просто, что скажет твой отец на всё это? Мы же всего третий месяц друг друга знаем… — Значит, ты мне веришь, спасибо. Отец ничего не скажет, он сегодня должен был уехать днём где-то на неделю в другой город по работе… — День ещё не закончился. — Да не беспокойся ты так. Максимум, что может случиться, так это шокированные лица прислуги. — Значит, если есть прислуга, то ты всё же живешь в поместье… за городом? — Да. Но я езжу туда только по выходным или по праздникам, как сейчас, а остальное время я живу в квартире возле академии. Согласись, пока доедешь из пригорода Токио до академии, учитывая пробки, уже и занятия закончатся, — спокойно говорил парень. — Хорошо живёшь, что, впрочем, неудивительно, сын герцога, — заметила девушка. — И долго ты пробудешь за городом? — Ну, учитывая то, что у нас целую неделю будут идти государственные праздники Японии, а значит, целую неделю будут выходные, то пробуду там неделю. Если захочешь, то оставайся там хоть всю неделю. — Ещё чего! — Тебя отвести домой? — Ты же не знаешь где он! Или ты следил за мной?! — Вообще-то, я слышал твой адрес, когда ты говорила тому таксисту. Помнишь, в день, когда я тебя в Сибуи встретил? На улице я тебя не оставлю, тем более в таком виде. Так что? Перед девушкой стоял выбор: погостить некоторое время у своего уже друга, (да это всё-таки случилось, они стали друзьями, фантастика), и в итоге просить прощения будет не она, а её опекуны, или же предать свою гордость и самой просить прощения. Нет уж, пусть они её и любят, как и она их, но гордость значит для неё всё ещё очень многое, поэтому… — Хорошо. Идём к тебе. Только, у меня одежды запасной нет, а эта вся грязная… — Я думаю, что мы сможем найти тебе что-то подходящее. Да не бойся ты так, — он рассмеялся, — здесть только я, ты и бомжи, романтика! Только представь, романтический ужин при крысах. — Придурок, — без желания обидеть произнесла девушка. — Знаешь, Кадис, я до сих пор не понимаю, как мы не встретили тут никого. Обычно в таких местах находятся люди сомнительного контингента… — Эмили, не волнуйся. Единственную опасность здесь представляю я. — Девушка недоверчиво покосилась на парня. — Шучу. Я не опасен, если меня не злить, — парень улыбнулся. — Кстати, почему ты позвала именно меня в торговый центр, дабы поплакаться в жилетку, а не, скажем, Эллу? В конце концов, вы подруги, не так ли? Девушка решила оставить вопрос без ответа — она и сама не знала почему…***
*** По улицам Токио ехала белая полицейская машина. В ней находилось двое мужчин. С недавнего времени они были напарниками, как и сказал капитан Хокинг. — Всё-таки, Джорах, проверить наличие камер наблюдения было неплохой идеей. Пусть мы и не увидели лица преступника на записи, но всё же смогли услышать то, о чём он говорил… Конечно, если бы камера висела с другой стороны улицы, мы, возможно, увидели бы не его спину, а лицо. — Как вы думаете, капитан, он знал про камеры? Просто, он стал так, что мы не смогли понять, кто он такой, может, он сделал это специально? — подал голос сержант. — Если нет, то его поведение вполне оправдано, и он, не беспокоясь ни о чём, назвал место, куда вывел девушку, дав нам таким образом зацепку. Ну, а если да… то тут два варианта. Первый: он считает, что законы писаны не для него, и полиция особых проблем ему не доставит… И второй, но это для психов больше подходит: возможно, для него это лишь развлечение… — Развлечение? Он говорил про девушку, которая являлась его собственностью… Может, он и вправду псих какой-то. Да и кто будет ходить ночью по Сибуи? — Меня удивляет другое… Почему нам дали записи с камер наблюдения лишь спустя месяц? — задумчиво сказал Стивен. — Чистили что-то? — Возможно. Там было всего две камеры, причем вторая была с другой стороны улицы, мы могли бы увидеть его лицо… Но нам сказали, что записи с той камеры нет, она сломана… В любом случае район Минато, мемориальный парк… Надо расспросить работников этого парка, таксистов и так далее… Возможно, мы что-то узнаем…***
*** — Ну вот мы и пришли. Заходи, — сказал парень, открывая ворота особняка. Рядом стояла девушка, она находилась в какой-то прострации. Рузенкрейц поняла, что ей лучше забыть то, как они вышли из этих тоннелей… Слава богу, что особняк находился за городом, и поблизости не было других людей и домов, а то пара подростков, вылезающих из колодца канализации, находившегося посреди проезжей части, смотрелась бы весьма… экстравагантно. Конечно, впереди девушку ждало ещё большее испытание: встреча с прислугой, возможно, дома ещё находился и отец ди Рейзела. И это не было бы таким страшным испытанием, если бы не внешний вид девушки: грязная одежда, потрепанная прическа… Ну кто ж знал, что она, оказывается, не умеет лазить по старым глубоким подземным тоннелям? Девушка шла по аккуратной тропинке, слева и справа располагались аккуратно выстриженные кустарники роз различных сортов, которые, к удивлению, цвели уже в начале марта, из-за этого в воздухе благоухало цветами, также было слышно пение птиц. Дальше тропинка расходилась натрое. Если повернуть налево, то можно было прийти к трёхъярусному фонтану; справа располагалась беседка, сделанная под античность. Третья же дорожка, которая так и шла прямо, вела к огромному белому двухэтажному дому, выполненному в стиле неоклассицизма: огромные окна, крытая терраса на втором этаже, колоны, напоминающие архитектуру Древней Греции… Всё это восхитило девушку, поэтому всё, что она сказала было «Ого». Парень открыл массивную дверь — и пред взором Эмили предстал светлый холл, вернее лишь одна его часть, что сразу бросилась в глаза. Это была массивная лестница из белого мрамора, по которой спускался высокий подтянутый мужчина лет сорока, с черными волосами, продолговатым лицом, четко очерченными скулами, и выцветшими, светло-голубыми глазами. Девушку сразу он не заметил — она всё это время находилась за спиной ди Рейзела. Затем мужчина заговорил: — Ваше ве… — и тут он заметил постороннюю девушку. Герцог Валентайн Эстрама ди Рейзел не был глупым человеком и мог сориентироваться в любой ситуации, и даже здесь он нашёл выход, — …роятное появление в нашем доме, мисс Рузенкрейц, в последнее время казалось мне неизбежным, — стоит уточнить, что старший ди Рейзел несколько раз встречал вторую дочь Рузенкрейцов на различных приемах, кои были популярны у уже разогнанной старой британской аристократии несколько лет назад. Ныне она была единственной представительницей прямой линии наследования этого бывшего дворянского рода, а ведь он предупреждал их не делать глупостей, не восставать против императора. Лелуш ви Британия не пощадил никого, даже третью дочь, которой на момент смерти было восемь лет… как осталась жива эта девушка, оставалось тайной за семью печатями. — Почему вы в таком виде? Что случилось? — Террористы. Еле успели убежать до начала «веселья», — вздохнул студент, подходя к мужчине. Что ди Рейзел-младший около минуты говорил своему отцу, Эмили так и не услышала, но как итог… Валентайн Эстрама ди Рейзел не смог отказать сыну и разрешил девушке погостить у них какое-то время, после чего поспешно ретировался в недельную командировку. Затем парень подошёл к Рузенкрейц, помогая ей снять бежевое пальто и отдавая его подошедшей служанке, попутно знакомя девушку с дальнейшими планами действий: — Можешь не разуваться. Эмили, это Маргарита, — к Эмили подошла блондинка лет двадцати пяти, — она проводит тебя до твоей комнаты, а так же займётся твоей одеждой. После спускайся в столовую, ты ведь голодна, не притворяйся, вижу, что голодна. Оставив гостью со служанкой, юноша вышел из дома за герцогом, который, к слову, уже ждал его возле фонтана: — Значит, вы успели уйти до начала «веселья»? — Да, — утвердительно сказал брюнет. — Жаль, очень жаль… — раздосадовано проговорил Валентайн. — Ждешь — не дождешься моей смерти? — весело спросил молодой человек. — Нет, просто мне кажется, что эта встряска необходима Вам, война никогда не проходит бесследно, верно? Жизнь без битв перестаёт казаться полноценной… — Ну уж нет, я уже навоевался вдоволь, — категорично ответил парень. — И всё же вы так привыкли к опасности, к смерти, что всегда дышит вам в спину… А теперь, обретя код, вы этого лишились. Поэтому Вы ищите хоть какую-то опасность, поэтому посещаете Сибуи? Уверен, что если бы не мисс Рузенкрейц, Вы бы в торговом центре и остались, верно? Вы просто стали зависимы от этого чувства опасности. Мой Вам совет: найдите что-то другое, станьте зависимы от чего-то другого. За тот случай в Сибуи взялась полиция, мне удалось сдерживать их порывы, пока мои люди удаляли все нежелательные записи, но рано или поздно они могут добраться до Вас. Поэтому прошу Вас, найдите что-нибудь другое, так проблем и вам, и мне будет меньше. — Валентайн, — чуть ли не зарычал брюнет, но быстро успокоился. — Простите. — Знаешь, за что я тебя ценю? — спросил молодой человек и, не дожидаясь ответа, ответил сам. — За твою честность. Одна моя знакомая однажды сказала мне, что жизнь без возможности смерти — лишь накопление опыта, тогда я её не понял, но сейчас… Сейчас я ощущаю это вполне… Я понял, что она имела ввиду: у тебя нет страха умереть, адреналин и азарт больше не кипят в крови, ты пытаешься снова найти их, но это бессмысленно. А потом ты ищешь себе другое занятие, и вот, когда ты уже перепробовал всё, тебе становится безумно скучно, тоскливо и одиноко, сердце черствеет, и жизнь перестаёт иметь смысл. Не в смерти ли прелесть? Именно она ограничивает срок человека, именно она не позволяет ему почувствовать эту скуку, тоску. А я… я этого лишен, — в голосе говорившего появилась горечь. — В любом случае, я тебя услышал и понял. Тем более, я, кажется, уже решил этот вопрос, — парень усмехнулся своё фирменной улыбкой, нет, не той, которую он носил последние три месяца, а своей настоящей — улыбкой, которую знал весь мир, от неё по коже шли мурашки, и зарождался животный ужас. Глаза брюнета сверкнули красным, это было видно даже сквозь сильно затонированные линзы очков. На минуту воцарилась молчание. — Даже спрашивать не хочу, зачем эта девушка нужна… — заговорил мужчина приятным басом, тем самым нарушив тишину. — Даже если бы ты и спросил, Валентайн, я бы не ответил, — вздохнул брюнет. — Я и сам не знаю. Просто… Нет это не поддаётся объяснению, — молодой человек посмотрел в небо, которое начало темнеть из-за надвигающихся тёмных туч, начал дуть холодный ветер. — Какая прекрасная погода! Даёт чувство свободы, не так ли? Хотя, после всего пережитого любая погода будет таковой… Так ты всё же едешь в командировку? — переключился он на другую тему. — Да. Всё-таки работа не ждёт, пусть даже и идут государственные праздники. Девушка долго пробудет здесь? — Не думаю… Скорее всего, она уже завтра вернётся домой. Прошу прощения за неудобство. — Ерунда. Что ж, мне пора на самолёт. Удачи. — И тебе, — в ответ на это герцог проследовал к гаражу, — и тебе… — тихо и задумчиво произнёс брюнет, затем вздохнул и зашёл в дом.***
*** По светлому роскошному коридору, выполненному в стиле неоклассицизма, шла девушка в сопровождении служанки, если быть точным, это были Эмили Рузенкрейц и Маргарита Штайнер. Девушки шли молча, но вдруг Рузенкрейц прервала тишину: — Я хотела спросить… Кадис… какой он? Всё-таки люди меняются в зависимости от того, где и с кем они находятся, — всё это девушка произносила неуверенно и тихо. — Он… странный… — задумчиво произнесла Маргарита. — Странный? — Да. Наверное, это не моё дело, но он очень странно общается с господином ди Рейзелом-старшим. Я как-то случайно подслушала часть их диалога, так вот, господин Валентайн к господину Кадису на «вы» обращался, это странно, он ведь всё-таки его сын, было бы понятно, если бы сын к отцу так обращался, но тут всё наоборот… Ну и так по мелочи: он никогда не снимает очки, даже если в помещении темно, и это вроде не вредно для его глаз, на ночь он всегда запирается, будто не хочет, чтобы кто-то что-то узнал, и… ну это прямо вообще странно, но… — Что? — Я ни разу не видела, чтобы он что-то ел… Ну это просто странно! Я бы спихнула это всё на то, что он ест не дома, так на Рождество он приехал, пробыл здесь где-то неделю, не выходя из дома, при этом он ничего не съел! — кажется, девушка решила поделиться всем тем, что у неё накопилось. — Эм… — Эмили явно была озадачена. — Знаю, звучит как бред какой-то, не берите в голову. — Вы давно здесь работаете? — спросила студентка. — Около года. А что? — Вы знали Кадиса, до Рождества? Просто я никогда не слышала о сыне герцога ди Рейзела до этого Рождества… — Нет. И господин ди Рейзел мне ничего не рассказывал. Кадис просто появился, и господин Валентайн сказал, что это его и его погибшей супруги Катрин Виолетт ди Рейзел сын. — Я слышала, что дворяне иногда скрывают о своих наследниках всю информацию, дабы избежать опасности… Но чтобы так? Ни разу нигде не упомянуть о сыне… Хотя может это и правильно… — сказала девушка, вспоминая, что случилось с её семьей, в живых осталась только она и её дядя с тётей, и то, что она оказалась жива, лишь из-за одной случайности… Она помнит, сколько проплакала, она помнит, как сильно возненавидела императора, а ещё она помнит, как умирал император: казалось, она должна была радоваться, но почему-то, словив его последний взгляд, ей стало невероятно тоскливо, этот момент девушка спихнула на свою сентиментальность и доброту. Да и радоваться чужой смерти? Её мама и папа учили, что смерть любого человека, даже твоего злейшего врага — нечто ужасное. Может быть, именно эти факторы сыграли в начале их с ди Рейзелом дружбы. В конце концов, он ведь лично ей ничего плохого не сделал? — Мы пришли, — внезапно сказала блондинка, открывая дверь в комнату, которая будет её… на какое-то время.***
*** Ди Рейзел одиноко стоял в столовой возле камина, наблюдая за танцующим пламенем. Со стороны казалось, что он не дышал, словно это и не человек, а статуя, парень ни разу не пошевелился. Сколько он так простоял, точно нельзя сказать, может полчаса, может чуть дольше. Дворянин стоял бы так и дальше, если бы не вошедшая в комнату гостья — Эмили Рузенкрейц. Кто бы мог подумать, что эта девушка, которая возненавидела его сразу после того как, он представился, будет у него в гостях, не как враг, а как… Кто? Кто она для него? Очередное развлечение, коих у него будет ещё очень много за всю его жизнь? По крайней мере, он надеялся на это. Кадис плавно двинулся по направлению к уже накрытому обеденному столу, затем отодвинул стул, приглашая девушку сесть. На это Эмили лишь буркнула: — Спасибо, — а затем тихо добавила, — я и сама могла бы, — однако это не помешало парню расслышать каждое слово, брюнет притворился, что услышал лишь первую часть. — Не стоит, Вы — моя гостья, мисс Рузенкрейц, — мягко ответил он. Такому тону голосу и в особенности обращению девушка удивилась, но решила не показывать своего удивления, хотя сделала это с трудом, ну мало ли что? Может у них в семье так принято. Тем временем парень сел во главе стола, Рузенкрейц сидела напротив. На что девушка удивлённо подняла бровь: — Мне казалось, что обычно это место занимает глава семьи… — Ну, пока отец в командировке, в доме глава я, — усмехнулся парень. — А ты, что, есть не будешь? — спросила девушка, косясь на пустую тарелку парня, которую он, по всей видимости, заполнять не намеревался. — Я не голоден, — сухо ответил парень. Брюнет поставил правую руку на подлокотник и упёрся подбородком о тыльную сторону ладони, левая же рука просто лежала на подлокотнике. Эмили попробовала съесть хоть что-то, но… не вышло, вообще… — Не вкусно? — встревоженно спросил парень. — Мне кусок в горло не лезет от того, что ты на меня так пристально смотришь, — несколько сконфужено сказала русоволосая. — Мне казалось, что моих глаз через очки не видно… — Нет, не видно. Просто… я буквально чувствую, когда меня взглядом прожигают, и ты сейчас это делаешь. Мне некомфортно… — Хорошо, я не буду, — сказал парень и демонстративно повернул голову на бок, рассматривая какой-то пейзаж на картине — Кстати, Кадис, — брюнет обратно повернулся к русоволосой, — почему ты называешь своего отца по имени… Ну это как-то странно. Дворянин улыбнулся: — Просто, как бы правильнее сказать, у нас с ним отношения «only business», такое часто практикуется в дворянских семьях, тебе ли не знать об этом? Сама же когда-то такой была… — Я… Это не важно, — её семья всегда была дружной, она искренне их любила, у них никогда не было такой холодности в отношения. Из-за очков, что ди Рейзел надел, девушка не смогла заметить, как юноша сощурился, а в его глазах заиграл азарт, желание узнать, почему девушка не хочет говорить. Впрочем, она бы и не смогла это заметить — брюнет решил больше никогда и никому не позволять понять, что у него на душе, если она ещё есть…***
*** По мемориальному парку в районе Минато шли двое полицейских: Джорах Мейджоун и капитан Стивен Хокинг. Вот уже два часа они расспрашивают работников парка, продавцов в местных магазинчиках, осталась только стоянка таксистов. — Надеюсь, что хоть разговор с таксистами поможет дальнейшему расследованию… — тихо проговорил сержант. — Я тоже на это надеюсь, — проговорил капитан. — Здравствуйте, капитан Хокинг, у нас есть к Вам несколько вопросов, — обратился Стивен к таксисту. — Скажите, примерно месяц назад Вы не видели человека: высокий брюнет, черные волосы, носит солнцезащитные очки ночью, одет во все черное? — Ну… — задумался таксист, — месяц назад… — Так видели? — Был один странный, девушку проводил, такси оплатил… А что, он что-то натворил? — Если это он, то натворил. Убил троих человек, причем нам непонятно как, все выглядит так, будто это было массовое самоубийство, это даже камеры засняли, но вот в чем проблема, он им угрожал… Вы, случаем, ничего особенного не запомнили? — Нет. Ну разве что, у девушки плащ был расстегнут, и было видно пиджак, там такой странный знак изображен был… — Какой? — Ну, мне нужно нарисовать. Одну минуту, — мужчина достал ручку и блокнот и начал что-то усиленно рисовать. — Что-то такое, — на рисунке был изображен цветок. — Вы не удивляйтесь, у меня просто графическая память хорошая, — решил похвастаться своим талантом таксист. — Это… Герб Академии Эшфорд? — спросил сержант. — Ты знаешь? — спросил капитан. — Племянница когда-то там училась, правда давно… Стоит уточнить, что раньше в академию могли поступить и обычные люди, не дворянского происхождения. Для этого нужно было всего лишь хорошо сдать экзамены, а результатом обучения в академии были хорошие связи в различных областях, а значит, и возможность получить титул тоже. — Значит, путь лежит в академию… Ну что ж, спасибо Вам большое. — Да не за что, — сказал таксист и тихо добавил, — эх… что за времена то пошли? — Ну, что Вы можете сказать по этому поводу, капитан? — Если убийца и тот, про кого говорила та рыжая, и вправду ходит в академии Эшфорт, рядом с детьми, то это полный пиздец, — откровенно высказался капитан.***
*** Эмили всё никак не могла нормально поспать, она то и дело просыпалась от малейшего шороха. Девушка вновь проснулась. Рузенкрейц не покидало чувство, что на неё кто-то пристально смотрит. Выпутавшись из одеяла, она привстала и направила свой взгляд в сторону стула, который находился прямо напротив кровати. Стул вопреки ожиданиям не пустовал — на нём сидел человек. Глаза у него горели красным. Далее рассматривая незнакомца, девушка заметила, что тот имел тонкий нос, тонкие губы были изогнуты в легкой усмешке, а кожа из-за проникавшего лунного света, который попадал на незнакомца, казалась и вовсе мертвенно-бледной. Эмили ужаснулась: перед ней сидел тот, из-за кого погибла почти вся её семья, тот, кто уже давно должен быть мёртв… пред ней сидел Кровавый император, Лелуш ви Британия. Рузенкрейц дернулась от испуга вбок, и далее произошло совсем неожиданное: она упала с кровати. После падения девушка услышала шаги, они были всё ближе и ближе, животный страх овладел девушкой, не позволяя закричать или двинуться. Мужчина подошёл к девушке, присел на колено, а затем провел рукой по лбу, убрав сбившуюся прядь, все также улыбаясь. — Эмили Рузенкрейц… — шёпотом и с нескрываемым наслаждением протянул мёртвый монарх, он улыбнулся, приподняв левый уголок губы чуть выше. По лицу девушки скатилась слеза, и она потеряла сознание.