Код: Агония

«Бесконечный грех, бесконечная мощь! Есть цена, которую ты должен уплатить. Бесконечный грех, бесконечная власть — Сделанный тобой выбор нельзя отменить». (Beast In Black — Unlimited Sin, мой литературный перевод)

***

«Никуда не суйтесь, никакой самодеятельности, бравады и благих побуждений… Никаких авантюр и поиска приключений на свои задницы — думаю, они нас сами найдут… Более того… Они небось уже в очередь выстроились!»© (А. Ефимов, «Требуется темный властелин»)

1854 год, май[1]

      Славная столица Соединенного Королевства встретила вернувшихся из Франции Арсена Люпена и Кардию разлившейся в воздухе сыростью и легким ветром, что лениво перемещал по небу однообразный ковер из тяжелых свинцовых туч. В шумящий огромными механическими шестерёнками и укутанный производственными дымом Лондон пришла весна в своём лучшем розовато-зелёном наряде, что порой радовал глаз обывателей в парках Центрального города, однако конкретно в тот день капризная дама явно была не в настроении и потому блистать играющими в проклёвывающейся нефритовой листве солнечными зайчиками не собиралась, но зато явно хотела спустить молниеносных собак грозы на столицу Великобритании.       Если бы «легендарный вор» был более суеверным человеком, то он точно счёл бы такое приветствие каким-то таким недобрым предзнаменованием, однако Арсен Люпен не был таковым и потому видел в темно-серых небесах, вот-вот уже готовых разразиться сильным ливнем, только лишь плохую погоду, которую лучше всего было бы переждать дома, сидя около камина с чашечкой горячего и вкусного чая.       И в этом-то состояла главная проблема: собственного дома у молодой четы Люпен в привычном понимании здесь не было, а потому роль уютного гнёздышка все ещё исполняло поместье графа.       Неловкость — вот что по этому поводу чувствовали что Люпен, что Кардия. Они оба хорошо понимали, что долго злоупотреблять гостеприимством Сен-Жермена не имеют права, пусть даже тот был совсем не против этого и в собственном особняке даже не жил сейчас, приняв решение после всех событий, связанных с планом «Код: Осознание», вернуться во Францию. Дело было в том, что молодые люди стали семьёй и теперь должны были выстраивать свою совместную жизнь в браке. И собственный дом — важный шаг на этом пути.       К тому же, светлое поместье было ныне для них двоих слишком большим и… пустым, в нём больше не звенел смех и не раздавались такие знакомые голоса, вызывающие прилив тёплых (а порой и не очень) эмоций на сердце, ведь их верные друзья, каждый из которых, пережив многое и столько же для себя переосмыслив, ныне пошли своей собственной дорогой.       Ван Хельсинг за компанию с Делли (ох, точнее, Делакруа II, однако все в команде Люпена настоящее имя, к вящему раздражению самого его полноправного носителя, игнорировали), — юным королём вампиров, — задался целью отыскать и обеспечить безопасность всем выжившим после жестокой Войны представителям этой расы, а также вновь добиться их мирного и законного сосуществования с людьми, для чего стал телохранителем маркиза Ренфилда — влиятельного политика, всегда открыто выступавшего против милитаристского курса королевы в целом и уничтожения вампиров в частности. Хорошо, что «человеческое оружие» вновь отыскал в себе человеческие же чувства, помимо испепеляющей жажды отомстить за разорванное на клочки счастье, и вместе с ними для себя цель и причину жить дальше. Арсен и Кардия были за него только искренне рады.       Виктор Франкенштейн вернулся обратно ко двору, снова принял от Виктории пост главы Королевских алхимиков и посвятил себя исследованиям да углублению своих медицинских и не только познаний для того, чтобы в будущем быть способным как можно эффективнее помогать людям, создавать то, что всё-таки будет спасать жизни и приносить пользу, а не вредить, как печально известный Зиктериум.       Импи, приняв судьбу созданного им и его наставником антигравитационного устройства, отбыл в Америку, где собирался посвятить все силы и всё возможное время исполнению своей давней мечты — полететь на Луну. Рыжий инженер с привычным ему оптимизмом и улыбкой во все тридцать два клыкастых зуба уверенно заявлял, что осуществит всё это дело очень быстро и вернётся в Лондон к Кардии, «своему светлому ангелу», расточать девушке комплименты и дальше, невзирая на опасность получить подзатыльники второй степени от её законного мужа. Бесспорно, Импи Барбикен был талантливым и целеустремленным изобретателем, однако зная о том, что созданные этим вампиром механизмы порой работали немного не так, как оно задумывалось изначально… В общем, Люпен что-то искренне сомневался, что этот долгожданный исторический полёт произойдет скоро. Если вообще произойдет при его жизни; Кардия на самом деле может спать спокойно.       И всё же вор-джентльмен и его жена на самом деле скучали по своим друзьям, однако рассчитывали увидеть всех (кроме живущего тут же в Лондоне Франа) только ближе к Рождеству. Да и у них самих были свои дела, первым из которых, однако, стало пресловутое «Спрятаться от ливня». — Мы успеем вовремя добраться до поместья? — с сомнением в голосе спросила Кардия, когда до пары донёсся первый раскат грома, барабанной дробью ударивший по ушам темноволосого молодого мужчины и его прелестной супруги, а затем и первые капли воды упали на мрачную землю. Разноглазая девушка, говоря это, имела в виду: «Добраться своим ходом, а не по скользким крышам, как в Париже». Нет, не то чтобы ей не понравились их с мужем приключения в прекрасном Городе Цветов, это был захватывающий опыт, она познакомилась с новыми людьми и была искренне рада всему этому, но всё же в Лондоне была бы не против сделать небольшой перерыв.       Люпен это настроение хорошо уловил и задорно улыбнулся; в теплых золотисто-янтарных мужчины глазах словно бы черти заплясали, делая его несколько похожим на хитрого бурого лиса. Как бы прокомментировал это состояние Импи, прикрыв глаза и с деланным вздохом разведя руками: «Если присмотреться, можно увидеть как с нами здороваются его тараканы».       Кардия хорошо знала это состояние тоже. Судя по всему, Арсену пришла в голову какая-то идея (которую он сам точно посчитал отличной) и темноволосая девушка вопросительно посмотрела на него. — Ну, судя по всему — нет. Но почему ты решила, что мы должны спешить туда? — Эм… потому что мы там живём? — Я не про это, — на мгновение на лице Люпена появилось то самое скептичное выражение, когда он бессловесно пытался донести до своего собеседника мысль в духе «Подумай ещё», но затем оно просияло. — Помнишь, что я говорил тебе о действиях настоящего вора?       Девушка-гомункул задумалась: её муж рассказал ей о воровском искусстве действительно много. Ещё только когда друзья начали обучать её, постепенно прививая полезные в битве и жизни навыки, вор-джентльмен научил девушку определенному стилю действий и мышления в случае опасных ситуаций, но даже когда план по переустройству мира её отца «Код: Осознание» был предотвращен, молодой мужчина не прекратил восполнять пробелы в образовании Кардии. Таким образом, носительница Хорологиума всё больше понимала смысл некоторых действий своего супруга.       «Итак, что имел ввиду Люпен?» — прикрыла разноцветные глаза девушка, вспоминая всё, что уже знала. Когда она вновь открыла их и перевела взгляд на ожидающего ответа Арсена, то ответ всплыл в её голове практически сам собой. — У вора всегда должен быть запасной план, — хором произнесли молодые люди, а затем вор-джентльмен кивнул с довольной улыбкой. — Точно.       Пусть до поместья графа действительно было ещё довольно далеко, однако кто сказал, что это был единственный вариант? У молодого мужчины, между тем, имелось несколько разных убежищ по всему Лондону, где он периодически прятался после своих особо громких краж от взбешенного старика Леонхардта и временно хранил некоторые трофеи, которые не следовало бы прятать в поместье Сен-Жермена во избежание неудобных вопросов и внезапного визита Шолмса. Пусть то были именно что убежища, ощущения домашнего уюта не давали и уж точно не могли считаться полноценным домом для молодой семьи, однако для того, чтобы переждать непогоду вполне годились.       Люпен поднял голову и тут же понял, что если они с Кардией в скорейшем же времени не укроются в подходящем месте, где смогут переждать непогоду, то первую неделю в Лондоне точно проведут в обнимку с подушкой, глотая лекарства, как чай, и заедая их таблетками, словно детскими леденцами. И это было бы обидно, но главное — опасно. С тех пор как яд Кардии был нейтрализован, её сверхчеловеческий иммунитет был подорван и до сих пор не восстановился в прежнем качестве. Иначе говоря, болезни, которые ранее не представляли для девушки ровным счетом никакой угрозы, теперь при некоторых раскладах могли стать настоящей проблемой. Перед отъездом супругов во Францию Фран, окончив свой осмотр, донёс это предельно ясно и Люпену совсем не хотелось проверять пределы выносливости своей молодой жены.       По крайней мере, не таким образом.       Однако думать в таком ключе время было явно не подходящее, нужно было сосредоточить свое внимание на другом.       Убежище, в которое Арсен Люпен привел Кардию, располагалось в довольно-таки знакомом темноволосой девушке Рабочем квартале. Именно здесь она, ещё такая неопытная и не знакомая с жизнью, подверглась впервые нападению солдат «Сумерек», и тех плохих мужчин, которые хотели сотворить с ней крайне нехорошие вещи и от которых спасло только своевременное появление добросердечного Виктора да его вмешательство.       Девушка внимательно осмотрелась, пока Люпен обходил помещение и готовил его к роли ночлега. Здесь действительно было много таких вещей, которые… не должны были находиться в подобном месте. В основном потому, что это были дорогие произведения искусства и они явно принадлежали частным коллекциям. Конечно же, гомункул знала, что вор-джентльмен бережно обращается и постепенно возвратит всё это добро его законным хозяевам (взяв, однако, свою привычную плату за работу), но всё равно чувствовала себя в компании чужого имущества несколько неуютно. Оно было чужим. — Люпен, тебе помочь? — спросила девушка, в итоге переведя взор на вора.       На самом деле, пыльному убежищу уже явно давно требовалась хорошая такая генеральная уборка. Кардия открыла в себе таланты к ведению домашнего хозяйства, когда наконец-то получила возможность прикасаться своими собственными руками к вещам и продуктам питания, и даже постепенно всё это дело полюбила. Ну, по крайней мере, Люпен не жаловался ещё. — Нет, я уже почти закончил, — молодой мужчина, однако, покачал головой; он как раз прекратил аккуратно перемещать поленья в камине и взялся за одиноко стоящую у стены софу, передвигая ту поближе к источнику тепла. Затем он удобно расположился на ней и со спокойной улыбкой поманил молодую супругу: — Иди сюда.       Кардия вернула эту улыбку своему вору-джентльмену и прошла к софе, где устроилась у него на коленях, поджав под себя ноги. Пальцы разноглазой девушки невинно переплелись с пальцами Арсена; сияющие нежностью и добротой зеленый и синий глаза на мгновение скрестились с теплыми золотисто-янтарными, а после обратились к танцующему легкому пламени.       Подобное проявление интимности стало для этих двоих стандартным, хотя первое время после свадьбы, прежде чем все из команды Люпена занялись своими делами и разъехались из поместья, абсолютно все (кроме разве что Сен-Жермена, чей огромный жизненный опыт позволял вообще не обращать на это всё внимание) чувствовали определенное неудобство и смущение, каждый в своей мере. И если Ван Хельсинг просто не показывал вида, то Импи и Виктор явно чувствовали себя в такие моменты не в своей тарелке и испытывали острое желание смыться подальше от молодых супругов. И, как правило, таки смывались под различными предлогами.       Кардия протянула руку и аккуратно скользнула пальцами по скуле своего мужа. Тот вынырнул из глубины своих мыслей и устремил взгляд на девушку. Они оба чувствовали себя в этот момент так… правильно. — Ты сейчас думаешь о тепле? — вдруг тихо спросил Люпен, накрыв своей рукой ладонь носительницы Хорологиума. Прошло больше полугода с тех пор, как она избавилась от своего яда, но до сих пор возможность прикасаться к другим людям, не причиняя им при этом вреда, воспринимала, как драгоценный дар.       Темноволосая девушка несколько разочарованно вздохнула, однако этот вздох вовсе не относился к златоглазому молодому мужчине или сказанному им. — Я думала, что научилась у Сен-Жермена скрывать свои мысли. — Ха! — уверенно усмехнулся вор-джентльмен, но потом в его голосе прозвучала ставшая для гомункула такой привычной мягкость. — Ты не можешь их скрыть от меня, Кардия. Я твой муж.       Услышав это, девушка тихо рассмеялась, поняв, что Люпен фактически возвращает ей слова, сказанные ею же самой не так давно во Франции. «В конце концов, я — твоя жена».       Это по-прежнему звучало очень… правильно. — Всё верно, — прошептала носительница драгоценного камня и подалась навстречу губам своего супруга, ведомая его рукой, что мягко зарылась в густые и волнистые темные волосы Кардии.       И это тоже было… правильно.       За окном шумел ливень и гремел гром. На окне серыми кляксами появлялись отбившиеся под порывом ветра от своих срывающихся на землю собратьев капельки, они разбивались десятками мельчайших брызг и тут же растекались тонкими ручейками по стеклу, что порой сияли под мимолетным светом мелькнувшей вдруг молнии.

***

      Тем временем, пока Кардия и Люпен беззаботно наслаждались обществом друг друга, пережидая грозу в полутемном помещении, на крыше одного из домов стояла укутанная в тяжелый черный плащ, с которого потоками стекала вода, мужская фигура. Лица обладателя этой фигуры было не разглядеть за капюшоном, однако это и не нужно было никому, так как каких-либо свидетелей просто не было, что мужчине тому было только на руку. — «Дочь» Исаака Бекфорда, значит, ты вернулась в Лондон, — прошептал он, окидывая взглядом открывшийся ему вид столицы Британской империи, чей идущий от окон и уличных фонарей свет отражался в падающих каплях воды да постепенно образовавшихся лужах.       Это была плохая новость. Сама того не осознавая, данная ядовитая персона могла только лишь из-за одного факта своего существования стать самой настоящей помехой в важном плане и допустить этого было никак нельзя, иначе все затраченные во имя него ресурсы и все жертвы могли считаться спущенными в канализацию. Хватило и того, что «Код: Осознание» провалился. Хотя, конечно, о провале конкретно этого плана не жалел никто, но сам факт настораживал. Того и гляди, подобное станет тенденцией для в потенциале способных продвинуть науку вперед проектов. — «Код: Агония» не должен провалиться из-за тебя. И чтобы избежать этого, ты умрешь… Кардия Бекфорд. ___ [1] Действие оригинальной игры происходит в 1853-ем году, месяцы не указаны и когда я пыталась этот вопрос прояснить, то игра, улыбаясь фирменной улыбкой Сен-Жермена, показала мне фигу. Я предположила, учитывая погоду и пейзажи, что весь основной замес происходил весной-летом.