Удар.
***
— Алло! Ма-тян! Приве-е-ет!!! — Мабучи слабо улыбнулась, глядя в монитор ноутбука, на котором красовались четыре поблескивающие от счастья лица и одно более-менее весёлое, с раздутыми от чипсов щеками. — Привет, ребята! Ну как? Рассказывайте! — она заправила выбившуюся прядь за ухо. — Мы в полуфинале, Мабучи! — с уставшей улыбкой выдохнул Химуро, похлопывая по плечу стоящего перед ним Фукуи, который, кажется, даже не утомился. — Мы с треском их разбили! — сверкнул глазами он, выставив вперед большой палец. — Да мы всех порвём! — Ма-тян, а ты будешь присутствовать на финальной игре? — быстро спросил Кенъкичи, наклоняясь ближе к камере. — Дурень, она же в больнице, как она будет присутствовать? — тут же шикнул на него капитан команды, недовольно качая головой. — Я очень рада за вас, мальчики! — Некоте пришлось перебить начавших спорить Фукуи и Окамуру. — Очень жаль, что не смогу посмотреть вашу финальную игру вживую, но уверена, что вы будете на высшем уровне! — Конечно, Ма-тян! — хором ответили парни. Тёплое «Мы» — которое часто проскакивало, когда ребята говорили об игре, не могло остаться незамеченным для Некоты. Оно так же греет сердце, как и слово «команда». И она была очень рада, что теперь является её частью. Мабучи разглядывала своих подопечных. Вечно болтающий разыгрывающий, громила-капитан, всегда так неловко пытающийся флиртовать с ней, спокойный от частичного непонимания ситуации Лю Вэй, добрый, но сдержанный Химуро и опять что-то жующий Мурасакибара. — Мальчики, а где тренер? — парни начали оглядываться, перешептываться. Химуро резко изменился в лице. — Неужели… Они встретились? — Тацуя переглянулся с Фукуи, тот поёжился. — Мабучи, мы, пожалуй, пойдем поищем тренера, ты это, поправляйся, мы тебе ещё позвоним… Связь резко оборвалась. Мабучи удивлённо смотрела на помигивающий голубой экран ноутбука. «С кем встретились? И что с тренером? Нужно будет побольше расспросить Химуро-семпая про сенсея…» Она захлопнула крышку ноутбука, свободной рукой отодвинула столик к стене — вторая рука была в гипсе. Поморщившись от боли в спине, откинулась на подушки. Перелом левой руки, несколько сломанных ребер, вывих ноги, повреждение шейных позвонков и множество ушибов — это получил и так истощённый отсутствием пищи организм Некоты. Всё срасталось очень медленно. Хоть девушку и заставляли есть — всё равно большинство пищи так или иначе проходило мимо. На днях приезжал с Токио Канон, оставив Мабучи новую порцию лекарств. От инъекций становилось легче, но всё равно тело болело очень сильно. Мабучи оставалась в палате на два человека. Её соседкой была восьмилетняя девочка с переломом ноги. Они быстро сдружились. Девочку звали Шоджи Тока. Оказалось, что Тока учится в параллельном классе с Аримой. Также выяснилось, что она учится играть на фортепиано и совсем не слышала про такую игру, как баскетбол. Это была маленькая худенькая девочка с коротко стриженными чёрными блестящими волосами, лишь едва прикрывающими уши. С тонкими руками, совсем непонятно как умеющими играть на фортепиано. Тока называла Некоту сестрёнкой. Они часто болтали, особенно ночью, когда шёл дождь. В такое время у Мабучи сильнее всего болела спина. Шоджи рассказывала про свою школьную жизнь, про мальчиков, которые дарили ей подарки на белый день, про особенно интересные уроки. Девочку часто навещали родители, приносили фрукты, конфеты, небольшие подарки. К Мабучи тоже приходили. Каждый день после уроков прибегал Арима, ведь школа находилась неподалеку от больницы. Иногда приходил дядя — также приносил фрукты, которые Некота потом отдавала своей соседке. К девушке несколько раз приходили ребята из команды — приносили пакеты сладостей, которые тоже приходилось раздавать, рассказывали анекдоты, всячески смешили Мабучи и Току. Когда наступило время Межшкольных — они звонили, иногда просто по телефону, иногда по видеосвязи — делились победами и рассказывали про игры. Мабучи была рада за них — но очень хотелось всё же увидеть их игру, помочь им. Судьба распорядилась иначе. Только вот никогда не приходил её навестить Мурасакибара. После той поездки Мабучи видела его исключительно на общих фото и когда ребята звонили ей по видео-связи. Некота знала, что именно он вынес её из леса, и ей так много хотелось у него спросить! Мабучи не сказала следователю и учителю, что почувствовала чью-то руку тогда, на обрыве. Сказала, что просто упала. Почему? Она не была уверена — это больше всего пугало её. Из-за недосыпа, усталости и отсутствия пищи в те дни у Некоты случались галлюцинации. Голос мамы посреди ночи, шум в ушах. Вот и этот толчок — было ли это реальностью или плодом фантазии? Иногда по ночам Мабучи плакала. Было больно, очень больно, а ещё больнее от того, что она уже ни в чём не была уверена. Это пугало до мороза на коже, до хриплого крика, который нужно сдержать, чтобы не разбудить соседку. Хуже физической боли оказалась только неопределённость.***
Настал день полуфинала Межшкольных. Мабучи пусть и дистанционно, по телефону, настраивала команду на победу. Ничего не предвещало беды, но… Некота запивала водой очередные таблетки, отвернувшись лицом к окну, когда дверь в палату с тихим шорохом отворилась. — Тока-тян, это ты? У тебя уже закончился электрофорез? Она обернулась. В дверном проёме стоял, прислонившись к косяку плечом, Мурасакибара. Тот самый Мурасакибара, который сейчас должен был разминаться там, в главном спортзале Токио, стоял здесь, в Акитской детской больнице, сжимая в одной руке маленький букет из белых розочек, а в другой два увесистых белых пакета. — Атсуши?! — Мабучи приподнялась на кровати, совсем не замечая, что впервые назвала одноклассника по имени. — Что ты здесь делаешь? Это шутка какая-то? Ты с ума сошел? Ты должен быть в Токио, на Межшкольных. Почему ты здесь?! — резкий спазм в позвоночнике заставил её замолчать и поморщиться от боли, прикрыв глаза откидываясь на подушку. — Не кричи, Ма-чии, тренер в курсе, что я в Аките, — парень прошёл в палату, положил на прикроватный столик Мабучи букет и пакеты, присел на стул рядом с кушеткой, достал из поясной сумки снек. — Так… Что ты тут делаешь? — Некота немного задыхалась от переизбытка смешанных чувств боли, злости и удивления. Она во все глаза рассматривала одноклассника, впервые задумываясь о том, что было неплохо, если бы это оказалось галлюцинацией. — Тебя пришёл навестить, — совершенно реальный Атсуши спокойно открыл упаковку, откусил кусочек. — Это я поняла, почему ты не в Токио, не на игре? — Мабучи снова немного приподнялась, но опять же облокотилась на подушки, стиснув зубы от боли. Она не знала, злиться ей или радоваться, ведь появление в её палате Мурасакибары означало, что она сможет узнать, что действительно произошло в заповеднике. Неизвестность всё так же пугала, и девушка отчаянно металась между полным незнанием, и страхом узнать правду. То, что Атсуши не участвует в игре сейчас отошло на второй план и поэтому на следующие реплики одноклассника она отвечала чисто механически, погрузившись в свои мысли. — Не ругайся, Ма-чии, все хорошо. Просто… — он задумался, — Акаша сказал мне не играть в полуфинале, вот я и решил, чем просто торчать на скамейке, я лучше поеду домой… — Акаша? Кто это? Тренер тебе позволила? — Акаша — это мой бывший капитан из Тейко. Его нельзя не слушаться. А тренер… — он откусил ещё кусочек, не спеша прожевал его под испепеляющим взглядом Некоты, — тренер сначала тоже, как и ты, долго ругалась, даже побила меня. А потом махнула рукой и сказала делать, что хочу. Вот и всё. Мабучи потерла глаза, незаметно ущипнула себя за руку, в очередной попытке убедиться, что это не сон. Нет. Не сон. Мурасакибара действительно сидит здесь и открывает чипсы. «Что случилось — то случилось. Судя по времени, уже началась игра, так что, даже если я сейчас его отправлю в Токио, ничего не изменится,» — подумав так, Мабучи тяжело вздохнула. Судя по всему, те успокоительные, которые ей прописали, делали своё дело: сильное удивление почти сразу же сменилось спокойствием. — Слушай, Мура-кун, насчёт того, что случилось в заповеднике… — решительно начала девушка, в надежде разрешить свои сомнения, но Атсуши не дал ей договорить. — Ты не хочешь прогуляться? Погода на улице — отличная. — Прогуляться?***
Мурасакибара уверенно толкал перед собой по асфальтированной дорожке большое мягкое кресло-коляску, с удобно устроившейся между подушками Мабучи, укрытой несколькими пледами. Некоторое время они провели в молчании. — Мура-кун, мне интересно, почему ты… — она помедлила. — Почему ты играешь в баскетбол? Атсуши задумался — этот вопрос ему задавали часто, но, кажется, сейчас заученная фраза о физических данных — не то, что хочет услышать девушка. — Хм… У меня есть все физические навыки для данного вида спорта, и у меня получается играть без особого труда… Я не напрягаюсь, когда играю — думаю, этого достаточно, — решил всё же попробовать он, но, как и ожидалось, Мабучи это не устроило. — Значит тебя совсем не интересует игра? Победа? Атсуши молчал. Подобные вопросы раздражали и он старался игнорировать их. Но что делать, когда сбежать от вопроса некуда и молчание долго не продлится? Ведь Некота будет требовать ответа. — Не то, чтобы не интересует… — нехотя начал он, скривившись. — Нет таких, кто бы смог обыграть меня. Проигрыш противника — это то, что я знаю с первых минут игры, — парень усмехнулся. — А как же Поколение Чудес? Ты сказал, что Акаши запретил тебе играть, но почему? В чём причина? Мурасакибара остановил коляску возле скамейки, грузно опустился на неё. — Это долго объяснять, — прогнусавил он, откидываясь на спинку и прикрывая глаза. — Так нужно было, чтобы никто из Поколения не играл. Ты не поймёшь этого, Ма-чии. Девушка покачала головой. — Но тогда, получается, тебе совсем неинтересно, выиграет наша команда в Межшкольных или нет? Тот немного подумал. — Они не выиграют. Я это точно знаю. — Почему ты так думаешь? В команде же есть Химуро-семпай, Окамура-семпай, да Фукуи-семпай тоже неплох. — Без разницы, — коротко ответил он, закатив глаза. Мабучи выдохнула. Мурасакибара всё так же не входил в то самое «Мы» которое она видела в команде. Это сквозило как на тренировках, так и в обычных разговорах между ребятами. Сейчас он даже не пытался изобразить если не уверенность в команде, то хотя бы сочувствие по поводу их проигрыша. Ему было всё равно на тех, кто хоть немного отставал от него по уровню. Тогда почему… — Ты так считаешь, из-за того, что они слабее тебя? — парень кивнул. — Ты ведь ненавидишь слабых, верно? — он снова кивнул, не понимая, куда она клонит. — Тогда почему ты спасаешь меня каждый раз? Мурасакибара вздрогнул, нервно переведя взгляд на Некоту. Та не смотрела на него. Голубые глаза искрились в лучах вечернего солнца, заполнявшего больничный парк ровным оранжевым светом. Где-то в кустах акации отчётливо и жёстко трещали цикады. Атсуши боялся этого вопроса — поэтому и не приходил раньше. Ответить на него — значит признать свою способность к сочувствию, стать уязвимым. Он не мог позволить себе этого. Поэтому молчал, наблюдая, как грусть на лице девушки сменяет болью, а затем и разочарованием. — Ты можешь рассказать, что произошло в заповеднике? — снова задала вопрос Мабучи, стараясь удержать дрожь в голосе. - Я расскажу тебе, но не сейчас, Ма-чии, — также тихо ответил он, поднимаясь. — Ты устала, я отвезу тебя в палату. Некота кивнула, незаметно смахивая с глаз солёную жидкость. Атсуши был единственной её надеждой на подтверждение её психического состояния. И сейчас он не желал ничего говорить.