Как построить лучший мир

– Вот ты где! – слышит Иккинг и опускается на корточки, чтобы протянуть руку и помочь Астрид взобраться на большой валун. Отсюда великолепно просматривается вся деревня, но при этом из-за водопада совсем не видно, кто там наблюдает. – Чем занимаешься? Снова в облаках витаешь? Иккинг слышит добрую улыбку в её голосе и сам усмехается. – Если бы, миледи. Я с обеда помогал Эрету собирать яков, кто-то из младших снова их распугал. Мы весь остров оббегали, пока всех собрали! – А, ну тогда понятно, почему я нигде не могла тебя найти. – А зачем искала? Случилось что-то серьёзное? Иккинг не успевает увернуться от болезненного тычка куда-то под рёбра. – А ты только этого и ждёшь, да? – возмущается Астрид, но в её глазах больше насмешки, чем настоящей злости, и Иккинг хрипло смеётся в ответ на её ворчание. – Ничего, что могло бы тебя развлечь. – О, ну и очень жаль. Как будто тебе самой не скучно, – Иккинг делает широкий жест рукой, указывая на деревню внизу. – Одно и то же, целыми днями, ничего не происходит! Наши предки хотя бы сражались с драконами, пока мы их не приручили, а нам что? Только строим и строим, будто племя строителей. – Ну, не знаю, по моему бегать по острову за яками тоже может быть весело. Напоминает детство, – Астрид снова игриво пихает его локтем, и Иккинг предпочитает не напоминать, что он сам никогда не развлекался подобным образом. Был слишком щуплым, мог ненароком попасть под копыта неуклюжему яку. – В следующий раз непременно возьму тебя с собой, – обещает и ловко спрыгивает на землю. Однако прежде, чем успевает предложить руку Астрид, та уже приземляется рядом. Иккинг тихо хмыкает. – На самом деле, я искала тебя, чтобы кое-что спросить, – бодро заявляет лучшая воительница Олуха, вышагивая по левую руку от вождя. Вместе они углубляются в лес по единственной проложенной тропе, ведущей к деревне. Иккинг не перебивает, ожидая продолжения, и спустя паузу оно следует. – О том, о чём постоянно напоминает Плевака. – О, – конечно, Иккинг сразу понимает, о чём речь, и сбивается с шага. Астрид старается не смотреть в его сторону, пряча за беззаботностью неловкость, и Иккингу приходится стать тем, кто возведёт обоюдное смущение на новую высоту. Он трогает её за запястье, вынуждая остановиться. – И что? Думаешь… пора? – Не знаю. А ты что думаешь? Весь Олух ожидал, когда они, наконец, поженятся. Они сами тоже чувствовали, что нет уже никакого смысла тянуть. Нужно строить новую жизнь. Формировать новые привычки, внедрять традиции, быть примером. Кому как не вождю демонстрировать успех и стабильность, мотивируя племя двигаться вперёд. И первый признак счастливой жизни – семейный очаг. Но как же больно сделать этот шаг! Будто тем самым они отчеркнут всё, что имели прежде. Откажутся. Признают навсегда утерянным. Женитьба была уже не тем, что ещё совсем недавно: тогда они не желали прощаться с детством и становиться во всех смыслах взрослыми, с причитающимися обязательствами и ответственностью. В Иккинге жила тяга к свободе, неизведанному и далёкому, а Астрид не желала его ограничивать. А теперь что? За чертой взрослой жизни крылся целый новый мир, эпоха без драконов. Ничего удивительного, что оба всеми силами отрицали её наступление. Не головой, конечно, но сердцем. – Давай сделаем это с первым снегом, – предлагает Иккинг, стараясь не замечать, как зашкаливает пульс. Всё это глупости, конечно. Ещё пара недель, месяцев или лет ничего не исправят. Они по-прежнему будут жить в мире без драконов, и стоило приступать к строительству этого нового мира как можно раньше. Так всем будет легче. Наверное. Астрид согласно кивает и крепко сжимает его ладонь, но куда большее откровение отражается в глазах. Ей тоже страшно. Страшно обходиться, учиться жить без, пытаться быть счастливой. Сейчас это кажется вовсе невозможным, если не сказать кощунственным. И у Иккинга сжимается сердце, когда Астрид запрокидывает голову кверху. Уже ставший привычным жест для многих обитателей Нового Олуха. Жест, несущий безнадёжностью намного миль прочь от острова. Иккингу хочется крепко обнять Астрид, но он знает, что таким образом не сможет её успокоить. Когда-то давно он подарил ей небо, и теперь эта часть души всегда будет пустовать, нечего даже пытаться её восполнить. Поэтому Иккинг просто держит за руки свою невесту и вместе с ней смотрит вверх. А ночью, будто чувствуя душевное состояние друга и назревающие в его жизни перемены, на остров прилетает Беззубик. Иккинг сидит, свесив ноги в пустоту, и привычно не сводит глаз с горизонта. Он давно облюбовал пустырь на возвышенности, скрывавший его от обитателей деревни и максимально приближавший к небу. Закрывая глаза и подставляя лицо ночному бризу, иногда он даже улыбался, вспоминая, сколько раз летел в этом направлении. Когда солнце садилось или только вставало, когда облака опускались очень низко или Беззубик взлетал над ними. Иккингу доводилось опускать пальцы в прохладную воду или оказываться под градом брызг, взбиваемых крыльями дракона. А сколько раз он выходил из крутого пике у самой морской глади… Фиолетовую вспышку, мелькнувшую в облаках, Иккинг едва замечает. Он удивлённо поднимает голову, не понимая, что привлекло его внимание, а затем резко вскакивает на ноги. Так резко, что едва не падает, комья земли летят в океан. В небе отчетливо прорисовываются черты приближающейся Ночной фурии. Дикий восторг едва оставляет место для беспокойства. Иккинг с замиранием сердца наблюдает, как его лучший друг подлетает всё ближе, и на какой-то момент ему даже кажется, что это жестокий мираж, плод дурного воображения. Но вот, счастливая Ночная фурия приземляется на все четыре лапы, растягивает губы в подобии человеческой улыбки, и Иккинг начинает смеяться ещё до того, как заваливается на спину под весом дракона. Это, в самом деле, Беззубик, перевозбуждённый, радующийся встрече, и Иккинг со всей смелостью истерзанной разлукой души признаётся себе: его не такая уж и тайная мечта всё-таки исполнилась. – Беззубик! Но как ты здесь? Что случилось? Что-то с протезом? Ты в порядке? Беззубик! Иккинг старается вести себя серьёзно, отдавать предпочтение здравому смыслу, но это оказывается совершенно невозможно, когда с тобой рвётся играть навалившаяся сверху Ночная фурия. В итоге все важные вопросы звучат в перерывах между взрывами хохота, с лица не сползает широкая улыбка, и Иккинг не видит перед собой ничего, кроме больших драконьих глаз и чёрной чешуи. Он снова весь перемазан в слюне, но, видит Один, решительно не имеет ничего против. – Ох, братец, – Иккинг чешет дракона за щекой и наблюдает, как с блаженным выражением на морде Ночная фурия понемногу успокаивается и перестаёт так быстро носиться. Иккинг пользуется моментом и просто обнимает своего друга, – Как же я рад тебя видеть. Беззубик что-то урчит, что Иккинг трактует как солидарность, и оба стоят без движения довольно долго. Пока Ночная фурия снова не открывает пасть и не проводит языком по всей спине своего хозяина, не оставляя без внимания и волосы. – Фу, Беззубик! – возмущается Иккинг скорее по привычке и быстро отскакивает. Дракон покатывается со смеху. В итоге, Хэддок отказывается от идеи вести себя как серьёзный вождь серьёзного племени и скачет по пустырю как обычный мальчишка, кем в душе и является. Ночная фурия тоже совсем не похожа на вожака всех драконов. Они просто Иккинг и Беззубик, и оба по-простому счастливы. – А теперь немедленно покажи мне свой хвост! – спустя продолжительное время Иккинг старается выглядеть грозным, и Ночная фурия слушается, мигом подтягивая к себе хвост и демонстрируя абсолютно рабочий протез. Беззубик совершенно здоров и пребывает в прекрасном расположении духа. – Ну, хорошо. Не то чтобы я имел что-то против незапланированных встреч, но если всё в порядке, что привело тебя ко мне? Беззубик красноречиво пихает его мордой, принуждая забраться к себе на спину, и Иккинг начинает упираться лишь в самый последний момент. – А ты точно уверен, что нам стоит? – со стороны, должно быть, они представляли занятное зрелище: дракон, пихающий викинга под зад, и сам викинг, ноги которого торчат выше головы. По всей видимости, Беззубик оскорбился глупейшему вопросу и вдруг перестал подталкивать непутёвого хозяина, в результате чего Иккинг мигом свалился на землю. – Ну, хорошо–хорошо, если ты настаиваешь. Драконий наездник закатывает глаза и потирает болящий зад. Никому не признается, но по этим ощущениям он тоже немного скучал. – Но сперва нам придётся сходить в деревню за седлом. Без него я постоянно соскальзывал, когда мы летали в прошлый раз. Вернусь быстро, а ты – жди здесь, понял? Разумеется, нет. Беззубик пихает его под зад и под колени, буквально сбивая с ног, пока Иккинг всё же не соглашается забраться ему на спину. Делая большие прыжки, Ночная фурия добирается до деревни очень быстро, и Иккинг только переживает, как бы этого непоседу кто-нибудь не увидел. Подобная тревога возвращает его мыслями к первым месяцам их знакомства, и Иккинг сам всю дорогу не может сдержаться от смешков. Его настроение витает где-то на уровне заоблачных высот. – Ну, всё, всё, мы уже пришли. Постой смирно хотя бы минуту, мне нужно отрезать от седла хвостовой протез, раз он нам больше не нужен. Беззубик! Но Беззубик уже ускакал исследовать появившиеся за время его отсутствия постройки, и Иккинг только качает головой, не замечая своей умилённой улыбки. Ему не хватало этой суеты. Не хватало скрипа крыши по ночам, клейкой слюны всегда под рукой и возможности сбежать от мыслей, засев за чертежами по улучшению хвостового протеза или собственных крыльев. Иккинг решает не пытаться приструнить друга, быстрее выйдет, если он займётся делом, а затем они вместе уберутся с острова. А если до того момента кого-то разбудит шум… Иккинг здесь ни при чём, Беззубик сам решил прилететь. – Иди сюда, братец, я закончил. Ты готов? Иккинг не успевает договорить, как тот вновь оказывается рядом и подставляет спину, буквально призывая хозяина поспешить. Иккинг едва успевает закрепить ремни, как его бесцеремонно подкидывают в воздух, а приземляется он аккурат в седло. И – полетели. Беззубик набирает высоту за считанные секунды, Иккинг привычно прижимается к спине своего дракона и, чувствую азарт предвкушения, весело кричит: – Вперёд, братец! Посмотрим, в какой ты теперь форме. И дракон падает камнем вниз, уходит в почти прямое пике, у Иккинга захватывает дух от восторга. Всё тело превращается в пружину в ожидании нужного момента, сердце стучит в висках, а адреналин просто зашкаливает. И Иккинг, изголодавшись по этим ощущениям, медлит до последнего мгновения, когда точка невозврата и неминуемое столкновение с морской гладью оказываются совсем близко, и лишь тогда он тянет своего дракона вверх и меняет положение ноги. Испуг обжигает раскалённые нервы. Иккинг резко вспоминает, что более не связан с хвостом Беззубика и не может влиять на полёт. От болезненного столкновения спасают только долгие дни бесконечной практики. Беззубик помнит, но что ещё важнее – чувствует и доверят. Уловив посыл своего наездника, он распахивает крылья, выпрямляется и останавливает падение. Они снова медленно летят над океаном. Иккинг почти пьян осознанием, что, несмотря на потерянную физическую связь, они по-прежнему единое целое – мысленно и эмоционально. Взаимное ощущение друг друга даже не думало ослабевать. – Юхууу! – кричит Иккинг, выбрасывая руки вверх, и Беззубик вторит ему плазменным залпом. Они ещё долго летают наперегонки с ветром, выполняя самые разные маневры, освежая в памяти навыки и просто наслаждаясь ощущением совместного полёта. В какой-то момент Иккинг жалеет, что не подумал надеть свой костюм, тогда они могли бы полетать на равных. Хотя, конечно, и без самостоятельных полётов пребывание в небе – сущее наслаждение. Иккинг снова кричит, закрывая глаза и расставляя руки на манер крыльев, подаваясь всем телом на продувание ветрам, и просто упивается тем чувством свободы, что дарит ему полёт с Беззубиком. Лишь несколько часов спустя он, наконец, удовлетворяет первую жажду и благодарно гладит шею своего дракона. – Отлично полетали, братец, – Беззубик что-то фыркает, и Иккинг смеётся. – Ну, прости, большой ворчун, мне казалось, тебе тоже понравилось. Не один я сегодня перевозбуждён. И это правда. Дальше летели значительно спокойнее. Иккинг не интересовался, куда несёт его друг, отдавая выбор маршрута полностью ему на откуп. Он даже не пытался запоминать дорогу, вместо этого полностью расслабившись и легко улыбаясь своим мыслям. – Ого, братец, ты серьёзно? – в конце концов, они приближаются к огромному водопаду, и Иккинг одновременно удивлён и не удивлён тому, куда Беззубик летит. В конце концов, это его новый дом. Если во время первого своего пребывания в Скрытом мире Иккинг отметил огромное количество драконов, то теперь прошлую цифру следовало умножить в несколько раз. Если сложить вместе всех драконов, что Иккинг видел за всю свою жизнь, даже тогда получившееся количество лишь примерно отразит истинное положение вещей. Скрытый мир стал казаться намного меньше. – Ты что же, собрал уже всех драконов, со всего мира? – резко севшим голосом спрашивает Иккинг, во все глаза глядя по сторонам. Вновь он был поражён красотой этого места и поразительной уместностью пребывания здесь драконов. Настоящий рай. Беззубик даёт отрицательный ответ на его вопрос. – Как же тогда здесь все поместятся... Вместе они облетают весь Скрытый мир. Он огромен, больше всех гнёзд, что Иккинг когда-либо видел. И хотя рай кажется слегка перенаселённым – всё же драконов на свете было очень, очень много – Иккинг решает, что это не станет проблемой. Всё же драконы по своей природе более мирные существа, чем люди. – Громгильда! – Иккинг выпрыгивает из седла, едва Беззубик приземляется. – Привет, девочка! – он гладит морду Змеевика, которая сама толкается ему в руки и живот. – Я передам Астрид от тебя привет. Сзади обдаёт горячим дыханием, и Иккинг с улыбкой поворачивается. – Кривоклык, старина! Сарделька, и ты здесь? И, разумеется, Барс с Вепрем. Он приветствует драконов других наездников, и очень скоро оказывается окружён целой толпой драконов с Олуха, изголодавшихся по человеческому вниманию. Они принимаются даже бороться за право приблизиться к нему, и Иккинг тратит немало времени, чтобы проявить интерес к каждому. В последнюю очередь он подходит к белоснежной девочке, уже пристроившейся к Беззубику, улыбается и протягивает ладонь. Дневная фурия смотрит дружелюбно, но приближается осторожно, и Беззубик её поощряет, прижимаясь и подталкивая. Иккинг обнимает, как обычно обнимает Беззубика, и чешет её за щеками. – Я рад, что у вас здесь порядок. Спасибо, что дал убедиться, братец, – Иккинг протягивает вторую руку, и Ночная фурия прикрывает глаза и на секунду касается ладони. Умиротворение длится лишь пару секунд. Иккинг резко дергается, слыша крик Вопля смерти, и разом жалеет об отсутствии Драконьего клинка. Он явно отправился в путь неподготовленным. Беззубик резко отпрыгивает и вырастает перед враждебно настроенным драконом, защищая пару Громмелей. Сила вожака работает на него, и Шёпот смерти относительно быстро уступает, недовольно улетая. Иккинг оказывается впечатлён тем, как отточено Беззубик устраняет конфликт, но разыгравшаяся перед ним сцена открывает ему глаза на важную вещь. Драконы, конечно, миролюбивые существа в большинстве своём, но есть те, у кого в природе заложена агрессивность, даже к сородичам. Борьба за лучшую территорию или пищу лежит в основе естественного отбора. Собрать враждующие виды на одной территории, что могло из этого выйти?.. – Ты единственный, благодаря кому в Скрытом мире царит порядок, – понимает Иккинг, подходя к своему дракону. – Ты также привязан к этому месту, как я – к Олуху. Тебе нельзя надолго отлучаться. Они с Беззубиком одинаково любили полёты и нуждались в свободе. И оба оказались связаны обязательствами. Иккинг возвращается в седло. Когда они взлетают, до самого подъема к поверхности их сопровождают драконы с Олуха. Иккингу это кажется немного странным, будто они не хотят, чтобы он покидал их. Сам Иккинг тоже не хочет прощаться, но держится стойко, и на душе у него слегка спокойнее, чем было до новой встречи с крылатыми друзьями. Когда они вновь взлетают в небо, Беззубика сопровождают Дневная фурия и несколько драконов его друзей, в том числе Шторморез и Крушиголов. Иккинг думает, что они провожают его, но очень скоро понимает, что они летят не совсем в правильном направлении. Когда они слегка снижаются, Иккинг подаётся вперёд, видя пару кораблей. – Тихо, братец, давай не будем попадаться им на глазах. Драконы, вверх! Привычные слушаться приказов наездника, драконы скрываются в облаках, и снизу остаются лишь Ночная фурия, совершенно не заметная в темноте, и Дневная, появлявшаяся в зоне видимости лишь иногда. Иккинг присматривается, пытаясь подтвердить или опровергнуть своё предположение о том, что они наткнулись на охотников. Когда Беззубика ещё немного снижается, Иккинг мрачнеет: на кораблях видны клетки, и некоторые из них не пустые. – Они довольно близко к Скрытому миру, но если не сменят направление, всё же пройдут мимо. Иккинг оборачивается, глядя на облака, где должны скрываться сородичи Беззубика. В одиночку командовать восьмью даже обученными драконами в отсутствии других наездников будет сложно, он никогда раньше этого не делал, как-то они упустили этот момент в своих тренировках. Впрочем, если они с вожаком драконов будут вместе корректировать их действия, может, что-нибудь и получится. – Ну что, рискнём, братец? Не оставлять ведь этих несчастных охотникам. Беззубик соглашается, и вскоре все драконы снижаются, начиная скользить вдоль морской глади, используя темноту как прикрытие. Уповать приходится на эффект неожиданности. Ночная фурия спускается на первый корабль совершенно бесшумно. Стремительный удар хвоста отправляет единственного находящегося поблизости охранника смотреть сны, и Иккинг, быстро перемещаясь от клетки к клетке, пока его дракон прикрывает, успевает освободить трёх пленников – всех, кого держали на этом корабле. А вот дальше всё идёт не столь гладко. Они не успеваю перебраться на второй корабль, охотники замечают Крушиголова, а следом за ним и других драконов. Ужасное чудовище покрывается огнём, реагируя на наставленные на него копья, Барс и Вепрь заполоняют палубу газом, на Сардельку накидывают сеть, выстрелив с соседнего корабля. – Беззубик! – зовёт Иккинг и, запрыгнув в седло, даёт направление на окруживших Громмеля охотников. Плазменный залп раскидывает их в стороны, и Иккинг, приземляясь рядом с Сарделькой, быстро освобождает её от сети. – Все вверх! Огонь! Запрыгнув на подопечную Рыбьенога, поскольку Беззубик отвлёкся, злобным рыком запрещая охотникам приближаться, Иккинг поднимается выше и тянет Сардельку в сторону. – Беззубик, сюда! Уходим! На этом корабле нам больше делать нечего. Драконы устроили пожар на обоих кораблях, и Иккингу приходится в воздухе перепрыгнуть на Штормореза, потому что маленькие крылья Громмеля не справляются с необходимостью разгонять дым. Драконам тяжело приходится без наездников, корректирующих их движения, и у Иккинга сердце сжимается, когда он видит, как валун сбивает Барса с Вепрем. Но он не может одновременно направлять всех, к тому же, следовало уделить немного времени, чтобы открыть клетки. Драконы уже начинали задыхаться. Скрепя сердце от волнения, Иккингу приходится оставить оборону Беззубику. Он встаёт во весь рост на спине Грозокрыла и обращается к парящей под ними Ночной фурии. – Не дай охотникам кого-нибудь поймать! – кричит, разбегается и прыгает, сразу скрываясь в клубах дыма. Он слышит, как позади испуганно вскидывается его дракон. Приземление выходит жёстким, он не видит, куда падает, и потому сильно ударяется плечом о клетку, а нога застревает между прутьев. К счастью, железная, и Иккинг её просто снимает, свободной рукой пытаясь кое-как прикрыть от дыма слезящиеся глаза. Когда он всё же выпрямляется, то старается не обращать внимание на ноющее плечо: вот поэтому он предпочитает носить костюм, тот бы смягчил падение. Но делать нечего, приходится иметь дело с имеющимся, каждая минута на счету. Он открывает четыре клетки, откуда мигом вылетают обезумевшее драконы, и даже не успевает зацепиться за последнего, чтобы тот вытащил его вслед за собой из этого ада. Он чувствует, как корабль стремительно тонет, отовсюду слышны крики охотников. Он хочет тоже закричать, призывая Беззубика, но его скручивает приступ кашля. Дышать почти нечем, он наглотался дыма, и может вот-вот потерять сознание. – Без... Беззуб... – изо рта вырывается только какой-то хрип. Иккинг надеется, что никого из драконов не поймали, и они смогут, наконец, убраться отсюда. Беззубик подбирает его, когда Хэддок почти теряет сознание, но всё же успевает вовремя. Иккинг продолжает кашлять, даже сидя в безопасности на спине Ночной фурии и дыша чистым воздухом. – Все целы? Более или менее. Драконам досталось, один из освобождённых с трудом держался в воздухе – повреждено крыло – но никто не в плену. Да и с чего бы: как охотникам их ловить, когда их корабли горят и тонут. – Всё, уходим! Они приземляются на ближайшем острове, где подручными средствами Иккинг старается подлатать крыло Древоруба. Получается плохо. Его бы на Олух, к Плеваке и Валке... – Я больше ничем не могу помочь, малыш, – Иккинг с сожалением осматривает сооружённый фиксатор для крыла. Древоруб благодарно толкает его мордой, и Иккинг даёт отмашку другим драконам, начинающим поднимать раненного сородича на своеобразных носилках. – Отнесите его в Скрытый мир. А ты воздержись от полётов, пока не пройдёт боль, ладно? Беззубик издаёт пронзительный звук, и Иккинг трактует это как обещание проследить. Драконы медленно набирают высоту, и единственный человек в их компании только тогда замечает, что солнце уже в зените. – Мне нужно возвращаться, братец. На Новом Олухе меня, скорее всего, уже потеряли. Дневная фурия желает остаться с ними, но Беззубик её отправляет за остальными – контролировать и помогать. Наездник и Ночная фурия улетают в противоположную сторону. И слишком скоро вновь оказываются перед необходимостью прощаться. – Знаю, знаю, братец. Я постараюсь больше не грустить. Тебе ведь там хорошо с другими драконами, да? – Иккинг через силу улыбается, ему правда очень хочется чувствовать себя лучше. Он даже отчасти злится на себя, что так расклеился. – А знаешь, мы с Астрид назначили дату свадьбы. Уже скоро станем совсем взрослыми. Суровый Иккинг-муж, предводитель самого сильного племени на свете. Как тебе? Иккинг сострагивает выражение лица, соответствующее его представлению о суровости, и выпячивает грудь. Беззубик толкает его носом в живот, и хлипкий вождь охает, совершенно механическим жестом опуская ладонь между стоящих торчком ушей. И тут же начинает почесывать, провоцируя на довольное урчание. – Обещай, что прилетишь к нам на свадьбу. Какие уж тут клятвы о вечном без свидетелей в лице вас с Громгильдой. Обещаешь? Ну, всё, братец, лети. Лети, тебе говорят! Я горжусь тобой, братец. Пусть Беззубик больше не являлся частью его каждодневной жизни, но, может быть, не такая плохая идея, если время от времени они будут справляться о делах друг друга?..