Следы

«Два раза в одном месте не ищут». Успокоив себя мыслью, что убийцы хотя бы на время оставили его в покое, он наконец получил возможность   обдумать свое положение. Раз обстоятельства складываются таким образом, он пересидит некоторое время здесь, в так кстати оказавшимся в его распоряжении убежище, чтобы прийти в себя и физически и… С головой было сложнее. Он понимал, что состояние это ненормальное, но очень надеялся, что помутнение памяти временное и должно скоро пройти по мере излечения физических травм и душевного потрясения. В самом деле, не с другой же планеты он свалился сюда. Он разглядывал окружающие предметы и прекрасно понимал их назначение: это телевизор, его смотрят; это кухонная плита, на ней готовят, это книга, ее читают… Но почему вся информация, относящаяся к его личности, была стёрта из памяти как удаленные с компьютера файлы, как стертый ластиком карандашный след на бумаге? Он сидел на крае постели и, сжимая ладонями виски, раскачивался взад-вперед. Это было очень странное состояние: как быть  взрослым и ребенком одновременно. А может быть… шальная догадка заставила замереть от  ужаса: что, если его хотели убить из мести за совершенное  им злодеяние? Вдруг он кого-то убил? Ограбил? Изнасиловал? Словом, что, если все произошедшее с ним было закономерным итогом именно его действий? Тогда, как ни чудовищно это признавать, это было справедливым возмездием. Он посмотрел на свои руки и представил как сжимает ими чье-то податливое мягкое горло…  Нет, не руками…  Позволив необъяснимо откуда взявшейся   ярости белой вспышкой затуманить мозг, он  почти физически ощутил, как дёргается правая нога размахнуться и врезать что есть силы по чему-то (или кому-то?), лежащему на земле... Было от чего  буквально взвыть от бессильной немощи памяти. В конце концов он успокоил себя тем, что время пока работает на него. Он останется здесь, а как действовать дальше, будет исходить из обстоятельств.  А пока надо ознакомиться с местом, в которое его таким странным способом занесло. Внутренне убранство приютившего его дома впечатляло: высокие потолки, со сходящимися в центре стропилами из обтесанных бревен, стены, отделанные брусом, сложенный из дикого камня камин. Это эклектическое сочетание дерева и камня, на него произвело почти благоговейное впечатление, из чего он сделал вывод, что раньше в таких домах ему жить не приходилось.  Он обошёл дом снаружи, остановился позади на краю скалистого обрыва и едва не задохнулся от открывшегося перед ним вида. Свинцово-серые мрачные воды справа, слева, куда хватало взгляда и  до самого горизонта. Внизу, метрах в десяти, шумел и пенился океанский прибой, мутные от взвешенного песка  волны ударялись о каменистый берег и рассыпались на клочки серовато-желтой пены.  «Где я?» - Не знаю… «Что мне делать?» - Продолжать жить, очевидно… *** Разыскивается живым или мертвым. Один миллион евро – такое вознаграждение объявлено за любую полезную информацию, помогающую установить местонахождение пропавшего неделю назад форварда сборной Уругвая и французского клуба "Пари Сен-Жермен" Эдинсона Кавани. Телефоны, по которым можно звонить круглосуточно, указаны на нашем экране. Информацию, также можно передать анонимно. Безопасность и условия соблюдения анонимности любому позвонившему будут гарантированы. *** Здешний рассвет был ошеломляюще прекрасен.  После первых нескольких суток,  прошедших почти в непрерывном сне,  его одолела бессонница, которая отчасти была обусловлена неопределенностью положения и тревогой, отчасти ноющей болью от травм, отчасти тем, что он просто выспался наперед. Он лежал всю ночь напролет с открытыми глазами, наблюдал как рассеивается темнота,  и когда сплошной ночной  мрак поредел и посерел, поднялся и снова вышел на берег. Появившийся из-за горизонта алый диск солнца мгновенно выстелил сотканную из ослепительных бликов дорожку, соединившую его с берегом. Он  спустился по тропинке к самому берегу, разулся и вошел в этот свет. Вода была холодной. Хромая, он пошел вдоль полосы прибоя, пока не устали ноги, а потом опустился наземь прямо там, где стоял. Передохнув,  двинулся в обратный путь. Усиливающийся ветер срывал верхушки волн и швырял в него  холодные брызги. И когда над обрывом показался дом, он испытал  желание  быстрее оказаться под его теплой  крышей, закрыть за собой дверь, надёжно  отгородиться от непогоды и…  от всего этого непонятного мира, населенного враждебными людьми, которые во чтобы то ни стало стремятся выследить тебя и закопать заживо… И потянулся день за днем. Поначалу он осторожничал.  Окна дома выходили на все четыре стороны света, включая океан, и первое время большую часть дня он проводил, высматривая подолгу то подъездную дорогу, то окружающие деревья, то соседние дома поодаль. Все ждал, что вернётся старик. Но он будто в воду канул. Будто его не было вовсе, и если бы не фотографии на стенах, можно было подумать, что  он – морок, плод воображения его нездорового мозга… Но ни старик, ни кто другой его не беспокоили своими посещениями. И он успокоился.  Переход к новому образу жизни был нелегок. Травмы заживали и, по логике вещей,  отдохнувшее тело должно было чувствовать себя хорошо, как и положено молодому, здоровому организму. На деле же суставы выкручивало ломотой, мышцы беспорядочно подергивались, будто жили своей отдельной жизнью, а внутри  дрожала и вибрировала  от напряжения сжатая и готовая вот-вот выстрелить пружина…  Не покидало ощущение не в меру затянувшегося отпуска, и то, что организм слишком хорошо помнил, какой совершенной машиной он был ещё недавно и протестовал таким образом против слишком долгого, пассивного отдыха. Осознание этого пришло, когда он вдруг случайно ухватил удобно легшую в ладони деревянную перекладину для чего-то проложенную под самыми стропилами. Он ухватился за неё руками и неожиданно легко подтянул тело, достав подбородком деревяшку. И раз, и другой, и третий... и десятый. От физической нагрузки неожиданно стало легче, и он стал практиковать упражнение каждый день. Погода стала теплее и его каждодневные прогулки  увеличились по времени и километражу. Обычно он выходил из дома рано утром или вечером, перед самыми сумерками, стараясь избегать соседей, но встреча все равно была неизбежна. Однажды он едва не наткнулся на высокого седовласого мужчину, прогуливающегося по берегу и забредшего на его территорию. Пришлось развернуться и идти быстрым шагом в противоположную сторону, спиной чувствуя на себе его внимательный взгляд. С соседями справа, вернее соседским ребенком, он познакомился неожиданно – тот буквально свалился ему на голову во время одной из прогулок. Он возвращался домой по узкой каменистой тропинке вдоль северной стороны холма, когда услышал рядом сдавленный скулеж, словно жалобно стонал пойманный в ловушку зверек. Он замер и прислушался к ближайшим кустам. Скулеж повторился, но звуки шли откуда-то сверху. Он поднял голову и обомлел – на растущей на самом краю холма сосне, которая стояла наклонившись в сторону моря, словно Пизанская башня, на высоте метров пяти висел, цепляясь за ствол из последних сил мальчишка лет десяти. - Что ты.. Как ты там оказался? - Я больше не могу держаться… - увидев, что прохожий обратил на него внимание, пацан заревел в голос. - Руки устали… я больше не могу-у-у … Он подбежал поближе. - Прыгай, поймаю! Мальчишка смерил расстояние до него и до волн далеко внизу, плещущихся о прибрежные валуны. - Если я опущу руки, я упаду в воду… - Оттолкнись ногами от ствола и прыгай в мою сторону. Не бойся, я поймаю! Ну! Давай же, прыгай! Мальчишка засопел, хлюпнул напоследок носом и прыгнул.  Хоть он и был невелик, но удар причинил такой силы, что опрокинул  на землю и вышиб дух. Но придя в себя через пару мгновений, обнаружил, что мальчишка уже вскочил на ноги и, хоть и был изрядно поцарапанный, но в остальном вполне живой и здоровый.  - Зачем ты полез на дерево? – строго спросил он его, поднявшись с земли и отряхивая брюки от хвои и листьев. - Вот! – мальчишка подобрал в траве вертолет с погнутыми лопастями и протянул ему для осмотра. – Он на дистанционном управлении был, но ветер зашвырнул его на дерево.. Ну я и полез за ним.. - Дом у тебя близко? Надо бы твои царапины обработать. - Там, - он мотнул головой в сторону красной крыши, виднеющейся среди деревьев, - только дома никого нет. - Хм. Ну пошли со мной. Помажу тебя йодом. Мальчишка без тени сомнения согласился. По дороге они познакомились. Его нового знакомого звали Эрик, ему почти десять лет. За пять минут знакомства он удостоился чести быть посвященным во все детали жизни его семьи: Эрик живет неподалеку, в доме, красная крыша которого виднелась среди кленов и елей, метров в трехстах отсюда. Ему здесь нравится, жалко только, что в округе совсем нет его сверстников… Он живет с мамой и маленькой сестренкой. Мама почти все время на работе, Мэри она берет с собой на работу, а у Эрика сейчас каникулы и он развлекается как может. Они переехали в этот дом совсем недавно, а раньше жили в Бостоне. А папа его – бывший хоккеист, а теперь тренер "Сент-Джеймс Айскэпс" Стивен Моро… слышал? Нет? Странно. Его в этой части Канады все знают.  "Айскэпс" -  фарм-клуб самого "Монреаль Канадиенс"! Как? И это не знаешь? - Ты странный, - сделал вывод Эрик после его уклончивых, расплывчатых ответов, - ты наверно приезжий, да? Говоришь непонятно… А как тебя зовут? - Витто… - О! Ты живёшь в доме мистера Крайтона? Жаль, что он умер… Прикольный был старик… - Умер? – он не смог скрыть вырвавшийся удивленный вскрик и даже приостановился. Что ж, по-крайней мере, часть необъяснимого стала ясной. - Да. Разве ты не знал это? Приехал в город и упал при входе в полицейский участок. Он старый был, сердце остановилось... Странно, что ты не знаешь… Витто с досадой подумал, что едва себя не выдал. Надо больше помалкивать. Йода в аптечке не оказалось. - Извини, братан, но из антисептиков у меня только виски. Потерпишь? Эрик мужественно кивнул в знак согласия. Возможно, на его решимость повлиял вид вблизи ещё плохо зажившего шрама под  левым глазом Витто. Он явно был впечатлен. - В тебя стреляли, да? – простодушно спросил он с круглыми от любопытства глазами. Витто замер с ваткой в одной руке и бутылкой в другой. - С чего ты взял? - Ну… - он показал на шрам, - это выглядит как след от пули… - По-моему, ты насмотрелся боевиков… Все царапины помазали? Всё, беги домой… Постепенно он привыкал к новому укладу жизни, вырабатывая определенные ритуалы и привычки. Обязательные утренние или вечерние, зависело  от погоды, пробежки вдоль песчаного берега. А вот бытовые хлопоты наоборот были не каждодневными и необязательными, и носили спонтанный характер. Мистер Крайтон оказался весьма запасливым хозяином, в кладовой и в кухонном шкафе оказалось достаточно продуктов и консервов для одного. Нашлись даже деньги в одном из ящиков комода, так что, безбедное существование в течение нескольких месяцев ему было гарантировано. Чаще он проводил время в гараже, пытаясь методом проб и  ошибок отремонтировать старый кадиллак Майкла. Физически он чувствовал себя относительно нормально, но иногда накатывала хандра, и тогда время начинало тянуться мучительно медленно, покой оборачивался неприкаянным бездельем, а одиночество – пыткой. ТОТ мир, хоть и недоступный теперь наяву, преследовал его в снах. Стоило начать засыпать, как  мозг наводняли картины былого - он разговаривал с какими-то людьми, иногда кричал что есть мочи, но чаще всего куда-то быстро бежал, чтобы успеть сделать первым что-то очень, очень важное... И всё обрывалось, едва он открывал глаза. Он потом подолгу лежал, боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть эти зыбкие картины. Но все было напрасно… Некоторое оживление в однообразие дней стал привносить Эрик. Он иногда забегал и с видом старожила, взявшегося опекать новичка, рассказывал ему местные новости и  распорядки.  В тот день Эрик приволок ему свой велосипед со спущенным колесом, и пока Витто возился  со снятой шиной и насосом, все время крутился рядом и донимал попеременно то вопросами, то рассказами. Из-за этого он слишком поздно заметил подошедшего со спины того самого высокого мужчину, виденного им несколько дней назад на прогулке у берега.  - Здравствуйте. Меня зовут Джордан  Реймс, я ваш сосед, - он протянул для рукопожатия руку.  - Витто… Джордан не отпускал его руку и выжидательно смотрел, явно ожидая услышать что-то ещё. Витто молчал. - Просто Витто? А фамилия? – наконец задал он интересующий  вопрос, осматривая  его с ног до головы внимательными глазами. Фамилия? Фамилия… фамилия… Он бы и рад  назвать первую попавшую, какую придется, но не знал какие вообще бывают фамилии. Глаза его забегали, растерянно перебегая с предмета на предмет: подойдёт ли название колеса в качестве фамилии? Или камня? Или ботинка?...  он задрал голову к небу, будто надеясь на облаках прочитать необходимую информацию. Ничего подходящего не приходило в голову абсолютно, он даже вспотел от волнения. - Вы что, не помните свою фамилию? – насмешливо спросил  Реймс, и Витто стало не по себе от его  буравящего насквозь взгляда. Выручил неожиданно Эрик. - А! Так это о тебе рассказывал мистер Крайтон! – воскликнул он со смесью удивления и восхищения и пояснил, обращаясь к Реймсу, - это его сослуживец, он подорвался на фугасе при разминировании и ему отшибло память. Ведь так? – последняя фраза была адресована  Витто, и он поспешно кивнул, соглашаясь. Пусть будет так. Реймс поверил. Взгляд его смягчился и он сочувственно похлопал его по плечу: - Майкл был хорошим человеком. Примите мои соболезнования, Витто. Реймс ушел, а Эрик остался стоять на месте, раскрыв рот и рассматривая Витто будто первый раз увидел. - Ты ничего-ничего не помнишь или только кое-что? - Ну все, хватит! – он взорвался вспышкой раздражения прежде, чем успел себя остановить, - тебе домой пора! Велосипед завтра получишь. *** Через два месяца он осмелел настолько, что регулярно  стал выбираться в город на отремонтированной наконец машине - закупить продукты, разные мелочи, необходимые по хозяйству и просто прогуляться по городу, сменив обстановку отшельника на атмосферу городского многолюдья. Широкий автобан пролегал вдоль береговой линии, а по сторонам тянулись нескончаемые темно-хвойные леса.  Провинциальный городок отличался неспешным ритмом существования и относительным спокойствием. А вообще, что можно сказать про местность, где главная новость, транслируемая по телевидению в течение трех дней - заблудившийся лось в одном из городков провинции? Близость Национального природоохранного парка привлекала в эти края много туристов. Особенно много их было в период с июня по октябрь. Многочисленные кемпинги вдоль побережья океана с началом сезона наполнялись любителями путешествий и экзотики рыбацких деревушек.  Обычно скудость и примитивность собственного кулинарства Витто компенсировал редкими, раз в неделю-две, посещениями городского ресторанчика, славящегося своим разнообразным меню из местной морской фауной. В дневное время посетителей там было обычно немного. Заведение было оформлено в  стиле морской романтики. В большом аквариуме, установленном на самом почетном месте, обитал огромный лобстер. Он неторопливо перемещался по каменистому дну, флегматично-равнодушно переползая по высыпавшимся из треснувшего древнего кувшина драгоценностям и  черепу какого-то незадачливого искателя сокровищ или пирата. Варить его не собирались, скорее он служил неким талисманом ресторана. Возле аквариума нередко стояли дети, они пытались привлечь к себе внимание его обитателя, постукивая по стеклу и окликая разными прозвищами. Витто обычно садился в самый дальний и темный угол зала, спиной к стене.  За то время, что он еженедельно посещал город, у него ни разу не возникало инцидентов ни с представителями местного населения, ни с туристами, ни тем более полицией. Тем неприятнее было происшествие, случившееся в так полюбившемся ему ресторанчике. Как обычно, он сел на свое место и сделал заказ. Официантка – молодая девушка, всегда улыбчивая и доброжелательная, на этот раз явно притормаживала, она несколько раз принималась писать заказ, потом опускала руки, оглядывалась назад, в сторону кухни, где в дверном проеме стоял хозяин заведения и делал ей какие-то непонятные знаки. В конце концов, официантка виновато улыбаясь, пролепетала извинения и исчезла. Немного удивленный ее странным поведением, Витто терпеливо ждал кого-нибудь, кто взял бы его заказ. Вскоре к нему подошел сам хозяин. - Простите, сэр, - наклонившись к нему, он говорил негромким шепотом, чтобы не услышали посетители за соседними столиками. - Слушаю вас, - настороженно откликнулся Витто. - Я вынужден попросить вас покинуть наш ресторан… Он удивленно вскинул на него глаза. - Простите? - Дело в том... Видите ли, наш ресторан – спокойное место для  отдыха. И именно сегодня, в день Святого Валентина, ожидаются пары и…  кхм… некоторые романтические ритуалы в честь праздника… Витто обвёл взглядом других посетителей – далеко не все присутствующие пришли  парами, были и с детьми, были и  те, кто, как и он, пришел сюда в одиночестве. Он вопросительно поднял бровь. - Простите, я не понимаю, в чем проблема… - Проблема, простите, в вас. - Во мне? – мрачно переспросил он, уже начиная догадываться в чем дело. - Некоторых посетительниц пугает ваш внешний вид. Они говорят, что вы похожи на террориста… У нас приличное заведение, и мы не можем позволить себе… Витто фыркнул так громко, что с соседнего столика на них обернулись. Похож на террориста!  Дальше можно было не слушать этого чопорного сноба. Он поднялся и насмешливо глядя ему прямо в глаза, сказал: - Не беспокойтесь. Я больше не буду пугать ваших посетителей своим присутствием. На улице он остановился у зеркальной витрины и впервые за долгое время внимательно осмотрел свое отражение. Нда.. Напрасно он не делал этого раньше. Волосы отросли ниже плеч, ветер растрепал и взлохматил их, одежда Майкла, темных тонов и слишком просторная для него, мешковато висела как на вешалке, худое лицо с впалыми щеками, добавить рваный шрам на пол-лица, хромающую походку и общее выражение угрюмости… Нет, все-таки, хозяин ресторана дурак. Такой готовый типаж главаря пиратов можно было задаром использовать в рекламных целях своего заведения – стоило только нарядить его в потрепанный камзол, надеть шляпу, перевязать один глаз черной повязкой. Капитан Крюк, к вашим услугам. Он бы сидел рядом с аквариумом с лобстером и являл собой еще одну достопримечательность ресторана - и неизвестно, кто бы еще пользовался у детишек большей популярностью. Витто демонически рассмеялся своему отражению. Две девушки, проходившие мимо, покосились на него удивленно и на всякий случай прибавили шагу. Он прошел пешком с полквартала, пока не встретил более демократичное питейное заведение. В полутьме неяркого освещения висел пеленой сизый табачный дым. Играл музыкальный автомат под негромкое гудение посетителей. Витто заказал виски и впервые в своей новой жизни напился безо всякого повода, в компании с самим собой. Он долго сидел, тупо всматриваясь в дно стоящего перед ним пустого бокала, будто там можно было прочитать ответы на все вопросы. На столе лежала забытая кем-то книга, он открыл ее и наугад прочитал первые выхваченные из текста строки:  «Уезжая на несколько дней, никому ничего не сказав и не объяснив, начинаешь четко понимать свою значимость. Понимаешь, что никому хуже не стало. Люди прекрасно живут и без тебя — так же радуются, отдыхают, веселятся. Понимаешь, что твоя роль в их жизни сильно переоценена. Да и вообще ты себя сильно переоцениваешь. Никому не нужно твое мнение, никому не нужно твое присутствие и ты ни для кого особой роли не играешь. Отсутствие твое замечают только к третьему дню — да и то особо внимательные. И пропади ты не на три дня, а на три года — ничего не изменится тоже". Он медленно закрыл книгу и отодвинул ее на самый край стола. Действительно. Если бы во всем мире была хоть одна душа, которой он сколь-нибудь близок и дорог, разве не велись бы сейчас его поиски, не пытались бы установить с ним контакт любыми путями, не перевернули бы горы, стоящие на пути? Объяснение тому, что его никто не ищет, могло быть только одно - никому нет до него дела, и никому он особо не нужен - ни здесь, в настоящем, ни там - в неизвестном и по-прежнему бездонно-черном прошлом... *** - У меня день рождения сегодня. Что ты мне подаришь? –  Эди сидит вполоборота, не смотрит ему в глаза, затуманенный взгляд его устремлён куда-то вдаль. Да и сам он будто в маревной дымке, того и гляди, исчезнет, растает в воздухе. И даже во сне Луис чувствует угрызения совести - впервые за долгое время он перестал думать об Эди как раньше - каждый день. Тяжёлая гонка в турнире, проблемы…    и трудная, на последних минутах, победа, когда в них уже перестали верить…   Вечеринка – шумная, веселая, отвязная – прошла при самом активном его участии. Они выгрызли эту победу и были собою очень довольны. А теперь Эди сидит перед ним и  в голосе его  явственно слышатся грустные нотки и немой упрек: «Ты стал забывать меня, дружище».  - Но как же я тебе что-то подарю, если не знаю где ты, - резонно замечает Луис и втайне радуется своей маленькой хитрости: вот сейчас он что-нибудь да выведает. - Скажи мне - где ты? - Но ведь можно дарить просто так, на словах. Просто скажи мне, что ты мне подаришь,  и оно как-будто  у меня будет.  Эди ежится и охватывает себя руками за плечи. Он печален и так по-нездешнему прекрасен, что Луиса затапливает подступившая волна нежности и  жалости. Он чувствует, что ответ его очень важен для него, но, как назло, не может придумать ничего по-настоящему ценного и говорит какую-то ерунду. - Шарф? Теплый, длинный, целый километр, шарф. Я закутаю тебя в него, согрею  и никуда не отпущу от себя… Эди слабо улыбается, но отрицательно качает головой: «Не то». - Апельсины? Я знаю, ты любишь апельсины… много… целую рощу… Эди опускает голову, Луис видит  его досадливо нахмуренные брови: «Не то, не то»… - Самый важный гол! Клянусь, я отдам тебе пас, даже если выйду один перед пустыми воротами… Эди с тоской смотрит куда-то мимо него, и Луис понимает что опять промахнулся. Он следит за его взглядом – в какую даль он смотрит и что там видит? А когда поворачивается обратно, натыкается на пустое пространство… Проснувшись, он ощущает под щекой мокрую подушку и сдавленное болью сердце. Поднимается, идёт, не зажигая света в ванную комнату. И там, плеснув в лицо пригоршней прохладной воды,  вдруг озаряется поздним пониманием: «Компас! Надо было сказать – компас! Чтобы нашел дорогу домой…» *** С наступлением зимы он не прекратил ежедневных прогулок, они лишь несущественно сократились в километраже, но зато стали сложнее: берег покрылся сплошной наледью от брызг бушующих ледяных волн океана. Песок, камни были покрыты стекловидной прозрачной оболочкой, сначала тонкой и хрупкой, ломающейся под ногами, потом все толще и толще, пока, наконец, весь берег не превратился в неровный, бугристый каток. Прогулки в лесу были приятнее. После оглушающего рева Атлантики, заснеженный лес впечатлял тишиной и величием. Иногда он отправлялся в лес пешком, иногда на лыжах – окрестные тропинки были протоптаны им самим, но снег валил и валил почти каждый день, и одного лишь человека для поддержания тропинок хотя бы в заметном виде, было явно недостаточно. Тогда же он и задумался о подходящей для себя компании. Хорошо было бы завести четвероногого друга, крупного, сильного, выносливого зверя, которому были бы не в тягость длительные прогулки в любую погоду. Хорошо бы это был волкопёс или даже прирученный волк. Крупный, лобастый, с умнющими глазами… Он бы нашел общий язык даже с волком. Но волки - ни взрослые, ни детеныши - не попадались ему на глаза в этих краях ни разу. А в ближайшем питомнике, куда он позвонил в тот же день, из серьезных собак ему предложили аляскинского маламута. И Витто загорелся… День поездки в городской питомник за новым другом был назначен в понедельник. Но за день до этого случилось нечто, полностью поменявшее его планы. Он колол дрова для камина. Еще месяц назад занимаясь вплотную домом, ему вдруг захотелось привести заброшенный камин в рабочее состояние. Массивный, сложенный из дикого камня, с большим открытым зевом черной топки, камин неприкаянно простоял в углу все это время. Но сейчас, когда на улице валил, не переставая снег, а ледяное дыхание Атлантики задувало во все щели и, кажется, даже забиралось в постель под одеяло, камин, с его живым, настоящим, весело потрескивающим огнем был бы очень кстати. Витто казалось, что соображения его чисто практические, но чем больше он этим занимался, тем больше ему хотелось испробовать его в действии. И дело было даже не в необходимости быстрее утеплить жилище, а в том чувстве умиротворенности и покоя, которое он предвкушал, когда разожжет камин, отодвинет занавески большого окна с видом на океан, сядет в придвинутое ближе к огню кожаное мягкое кресло, а подле, возле ног, будет расслабленно лежать маламут, чутко поводя ушами на каждый шорох… - Виттоо! От неожиданности он чуть не выронил топор. - Эрик? Что случилось? Весь вид мальчика говорил о каком-то случившимся с ним потрясении – он покраснел от долгого бега, мокрая челка прилипла ко лбу, развязанный шарф мотался за спиной, он тяжело и часто дышал. - За тобой кто-то гнался? - Нет… - он помотал головой и махнув рукой куда-то позади себя, умоляющим тоном произнес, - у тебя есть веревка? - Веревка? - Да… ее надо вытащить, спасти! Она погибнет, если ее не спасти! - Кого? - Собаку! Она застряла среди камней! …Эрик привел его на берег. Там, среди обледенелых валунов, неистово билась небольшая собачонка, попавшая в ловушку. Лапа ее была намертво зажата в расселине, но даже не это представляло для нее смертельную опасность. Высокие волны с силой набегали на берег, разбивались о камни, орошали ледяными брызгами все пространство вокруг и подбирались все ближе и ближе. Собачонка дрожала крупной дрожью от носа до кончика хвоста. Мокрая шерсть покрылась ледяными сосульками. Кто знает, сколько она уже здесь провела времени! Может быть, сюда ее привел голод в поисках выброшенной на берег рыбешки… Увидев людей, она, до того тихо скулившая, заголосила с новой силой, с почти человеческими интонациями, в которых явственно были различимы мольба, надежда и отчаянье. Осторожно ступая по скользкой поверхности валунов, Витто  подобрался к несчастной пленнице. Пригодился захваченный на всякий случай топор – он лишь слегка отжал камень и лапа освободилась. Куда хуже дело было с переохлаждением. Он засунул собачонку себе за пазуху под куртку. Она была некрупной, но до чего же тощей – шерсть и кости! Витто бегом припустил обратно. Эрик не отставал следом. Дома совместными усилиями ее отогрели и накормили. И встал вопрос – а что дальше? Можно было попытаться вернуть ее хозяевам. О том, что раньше она кому-то принадлежала, говорил болтавшийся на шее ошейник. Но никакой информации на нем не было. Или бирка оторвалась или ее не было вообще. Может, собаку потеряли туристы, отдыхающие в окрестных кемпингах до глубокой осени, может, она отбилась от хозяев, или же ее просто бросили. На всякий случай, они решили, что напишут объявление, которое Эрик развесит в городе, в районе своей школы. - Ты же оставишь его пока у себя? – с надеждой спросил Эрик, - мне мама не разрешит больше приводить животных, у нас уже есть собака и кот, и хомяк… и канарейка… Эрик смотрел на него так жалобно и такими умоляющими глазами, что отказаться - значило бы подорвать его веру в добро и всемогущество взрослых. - Ладно… - Витто посмотрел на собачонку, греющуюся на подстилке у камина. В то, что у собаки найдется хозяин, он верил мало. Придется оставить ее у себя. Он тяжело вздохнул. Вот тебе и аляскинский маламут… *** Первое время Эрик приходил к нему под предлогом проведать Вилли Вонка – такой кличкой был награжден спасенный дворняга. Вернее, назвать предложил Эрик, и, похоже, что кличку он придумал заранее и теперь просто поставил Витто перед этим фактом. Сначала Эрик брал собаку на прогулку, потом принялся дрессировать, потом его увлечение зашло еще дальше, и он объявил, что будет готовить Вилли Вонку к городскому собачьему турниру по бегу с препятствиями. Соревнования были любительскими, принять участие со своим питомцем мог каждый желающий. Витто решил помочь, построив для них простенькую полосу препятствий во дворе дома. И тогда Эрик стал задерживаться у него еще чаще и дольше. Мама Эрика несколько раз звонила Витто с извинениями за беспокойного сына и просьбами гнать его домой, как только он начнет утомлять своей непоседливой гиперактивностью, а так как утомлять он начинает обычно уже через десять минут, то она удивлена, что сосед проявляет столь долгое терпение. Голос миссис Моро - чистый, высокий, звучал, обволакивая приятными модуляциями.  Отказать этому голосу было невозможно. Витто вежливо отнекивался и уверял, что все в порядке. С одной стороны беспокойство от мальчика, конечно, было, но с другой – Витто был даже благодарен Эрику за то, что он дарил ему возможность не замыкаться на собственных проблемах и не ощущать себя никому не нужным списанным инвалидом... С площадки доносились визги и лай. Витто вышел посмотреть каких успехов достиг тандем Эрик-Вилли, и обнаружил собакена, сидящего на пне для колки дров, и торчащие из трубы ноги Эрика. Диаметр трубы, призванной заменить собой мягкий туннель в аджилити, спокойно позволял проползти Вилли и не позволил того же Эрику – его плечи застряли, едва он туда втиснулся. - Ты что, застрял? - Э-э… кажется, да… Витто обошел кругом место происшествия и присел на корточки рядом с ногами Эрика. - Даже не представляю, что делать… Можно, конечно, вызвать 911, но это будет долго… Можно попытаться самому разрезать трубу ножовкой по металлу… - Нет… - сдавленный всхлип из трубы. - …но это будет еще дольше… А можно по-китайски! - Как это? - Застрявшего разувают, подносят к пяткам горящий факел… ну, можно заменить зажигалкой… и фьють! Дело пары секунд. - Не пойдет! – возмущенный вопль из недр трубы. - Ну ладно, шучу я. Полежи пока, я скоро. - А куда ты? - За жидким мылом. Просверлю несколько дырочек и вылью на тебя пару флаконов. А ты, Вилли, можешь пока потрепать его за филейную часть, чтобы не совался куда не следует… - Ты опять шутишь, да? Вилли… нет.. я боюсь щекотки.. – он так яростно стал дрыгать ногами, не подпуская к своему тылу Вилли, что Витто пришлось изловчиться, чтобы схватить его за ноги. Пара сильных рывков и Эрик, лишь слегка помятый, но в целом невредимый, вылетел из трубы. Обрадованный спасением друга, Вилли полез с ним целоваться, не менее радостный Эрик хохотал и осыпал его снегом…