Старый новый мир

Помотав головой, я пытался сфокусировать взгляд хоть на чём-то, однако яркий свет, отозвавшийся резкой болью в глазах, не дал мне этого сделать. Складывалось впечатление, что свет этот источался отовсюду. Я мог буквально прочувствовать его своей кожей, ощутить тепло и какое-то странное чувство умиротворения, что он дарил. Внезапно мои тщетные попытки осознать, где я очутился, прервал голос. Это был громкий, но в то же время спокойный голос с небольшой хрипотцой, который мог бы принадлежать одному из мастеров Голоса моего родного мира. -Не пытайся вглядываться. Этим ты лишь усилишь боль и, боюсь, лишишься зрения. -Где мы и как ты можешь здесь видеть? — задал я вполне логичный, как мне показалось, вопрос, на который мой собеседник лишь беззлобно, даже снисходительно рассмеялся. -Я не нуждаюсь в глазах для того, чтобы смотреть, потому и могу видеть здесь, хотя уверяю тебя, ты бы не нашёл ничего занимательного в том, что нас окружает. -Так я сейчас сплю, а всё это — развёл я руками, — происходит у меня в голове? -Даже если ты спишь, почему всё происходящее не может быть правдой, пусть оно и происходит всего лишь в твоей голове? — я уверен, что на этих словах мой невидимый собеседник улыбнулся. -Я так понимаю, всё это происходит с некой конкретной целью? -И да, и нет — после этих слов голос резко замолчал, однако вскоре продолжил, — Скажи мне, Гай, что для тебя есть жизнь? -Мы живём, потому что это естественный процесс. Возможно, вначале жизнь и зародилась для какой-то цели, но сейчас у каждого живого существа свои мотивы и жизненные приоритеты. -А что, если я скажу, что великое предназначение существует, и жизненный путь каждого выткан на огромном полотне? -Намекаешь на то, что судьба всё же есть? — с большой долей скепсиса задал вопрос я. -Если ты узнаешь правду, твоё мировоззрение перевернётся? — Растягивая слова, будто наслаждаясь беседой, произнёс голос. -Для меня ничего не изменится, даже если судьба всё же есть. Всё дело в том, что где-то подсознательно каждому хочется думать, что его никто не контролирует. -Даже если существование судьбы будет означать, что тебя оберегают от необдуманных поступков? -Я думаю, что каждый вправе сам решать, что ему делать. -Забавно слышать это от того, кто до сих пор шёл рука об руку со своей судьбой — беззлобно произнёс велеречивый некто, после чего вновь добавил, — Ты не против небольшой прогулки? Поймав мой пустой взгляд, говоривший об отсутствующем у меня зрении, он, однако, поспешил меня успокоить — Не бойся, возьмись за моё плечо. Я буду твоим проводником. Дотронувшись до плеча моего собеседника, я было подумал, что он решил сыграть надо мной забавную шутку, подставив вместо себя какую-нибудь ледяную статую, однако вскоре стало понятно, что это и впрямь плечо. Кожа на плече была холодной, словно всё тот же лёд, и столь же скользкой, хотя и лежала моя рука вполне уверенно, даже не подавая признаков скольжения. Спустя пару минут бесцельной для меня, но крайне приятной для моего спутника ходьбы (что было понятно по его расслабленной походке и еле слышному довольному насвистыванию под нос), мы остановились возле воды. По крайней мере, мой слух чётко уловил звуки прибоя. -Скажи мне, Гай, где грань между добром и злом? — будто в никуда задал вопрос собеседник. -Я предпочитаю об этом не думать. В силу некоторых обстоятельств мы вынуждены поступать иначе, не так, как хотели бы другие лишь потому, что по-другому никак. Но я не совсем понимаю, к чему это? -Видишь ли, последнее время меня гложет чувство, будто что-то пошло не так. -О чём ты? — непонимающе спросил я. -Это ты мне скажи, ведь ты давно уже живёшь и многое знаешь. Вот и поведай мне своё видение мира. -Насколько я знаю, Акатош изначально задумывал создать идеальный мир без зла, но что-то пошло не так, и Мелькор решил восстать, явив всем свою истинную сущность. -Так вот, что думают жители Средиземья… — задумчиво произнёс собеседник, после чего добавил, — Они думают, что это произошло вовсе не по воле Эру, а потому, что это у Мелькора была предрасположенность к злу? -А ты считаешь иначе? -Я думаю, что истину нужно искать в несколько ином ключе. -И какова в таком случае истина? -Допустим, что в мире изначально существует лишь добро. Скудоумный обыватель назвал бы подобный мир идеальным, да вот только в таком случае выходит так, что добро в этом мире является настоящей тиранией, ведь все те, кто выступит против устоявшегося порядка, будут названы приспешниками зла и сурово наказаны. Также и со злом: абсолютное зло ведёт к анархии и хаосу, в котором невозможно существовать и развиваться. -То есть, ты хочешь сказать, что необходимо равновесие сил, и Мелькор изначально должен был играть роль естественного противовеса добру? Но если это так, то в каком же ключе тогда оценивать действия Мелькора? Можно ли их вообще оценивать? -Ты слышал о парадоксе паука? Как бы ты оценил с точки зрения морали поступок паука, что пожирает муху, угодившую в его сети? Добром это является или же злом? Хорошо это или плохо? С точки зрения мухи, безусловно, плохо: её существование прекращено. С точки зрения же паука это очевидное благо, ведь теперь он насытился и не погибнет от голода. -Палка о двух концах? -Именно. Лично я не склонен осуждать действия Мелькора, предполагая, что это необходимо, однако я осуждаю Феанора. В слепом стремлении уничтожить Тёмного, он обнажил свой клинок против собственных же сородичей, позволив ему искупаться в их крови. Это может быть расценено исключительно как упадок эльфийской расы. Они перестали стремиться к возвышенному, променяв это на стремление к приземлённым вещам, сравнявшись в этом с людьми. -Ты считаешь человечество таким уж примитивным, недостойным стоять в одном ряду с эльфами? — уже более напряжённо спросил я. -Человечество! Что есть человечество? Кучка внешне похожих на эльфов существ, для которых стремление к высокому — это скорее исключение, подтверждающее правило. — Устало вздохнув, мой собеседник продолжил, — Ты можешь возразить моим словам, сказав, что даже среди многочисленной серой массы людей находятся и служители науки, да только вот их я считаю бездарями ещё хуже, чем простой человек. То, каким тоном мой собеседник отозвался о людях, ввергло меня в глубокие раздумья. Хоть в интонации и не было явной враждебности, но я мог чётко уловить нотки пренебрежения, с которым были произнесены эти слова. -Но вы же не будете отрицать, что в истории были моменты, когда человечество не раз опровергало это предубеждение. — сказанное мной было настолько неубедительным, что даже я сам не очень верил в это. -Отнюдь, историю всегда творили отдельные личности, и, как я уже говорил, они составляют исключение, лишь подтверждающее правило. Человечество в большинстве своём живёт лишь для проповедников, видящих в нём сообщество легковерных глупцов. Для купцов, которые разговаривают с людьми на языке золота и серебра. Для королей, которые находят в человечестве силу, которую надлежит использовать в собственных интересах. -Почему же тогда боги не наставят людей на праведный путь? -Ты пытался засунуть палку в муравейник? Разворошить его? Сделав это, ты разрушишь устоявшуюся систему, после чего общество неизбежно окажется ввергнутым в хаос. Этого нельзя допустить. -Мне кажется, что такое отношения к людям очень поверхностно. — засомневался я. -Скажи мне, Гай, ты слышал историю о том, как человек лишился своего дара, который он получил от Эру? -Нет — излишне резко отозвался я. Прошуршав подолом одежды, собеседник так уверенно сел на землю, словно не боялся замарать ткань. Подумав, что, оставшись стоять, я буду выглядеть как минимум глупо, я понял, что мне ничего не оставалось делать, кроме как так же присесть на тёплую землю. Усевшись, я позволил своим ногам отдохнуть и, распрямив их, понял, что на них отсутствует обувь, и именно поэтому сейчас небольшой прибой мягкими волнами окутывал мои ступни, даря ощущение умиротворения и покоя. -По преданию люди изначально хоть и не могли сравниться с эльфами статью, мудростью, красотой и долголетием, тем не менее, по замыслу Всевышнего, должны были прожить долгую, растянувшуюся на несколько веков, жизнь. Хоть они и были далеки от первых детей Эру, однако всё ещё походили на них. -Так что же случилось? -Очень скоро люди стали поддаваться соблазну зла. Моргот, притворившись Эру, заманивал их властью и деньгами. Люди же, ослеплённые заманчивыми речами Мелькора, последовали за злом и обратились против того, кому они обязаны своим существованием. Их возгордившееся самомнение и поспособствовало скорому падению. Эру был вынужден сократить жизненный цикл людей, попутно лишив благодати, что не позволяла различным хворям свирепствовать в телах атани. -Откуда тебе всё это известно? -Я долго живу, Гай и лишь пересказал тебе то, о чём гласят предания эльфов и людей. -Что же, благодарю тебя за рассказ, но я всё ещё не понимаю, зачем мне всё это знать? -Я давно наблюдаю за тобой, за Ардой. Даже был свидетелем многих событий, происходивших в Нирне. Как никому другому мне известно, что личность способна изменить историю. — Ненадолго прервавшись, мой собеседник вскоре продолжил, — Я уверен, что ты слышал историю о Снежном принце? Поймав мой кивок, собеседник продолжил, — Так вот, после смерти душа Снежного принца не была отправлена ни к одному из Принцев Даэдра и до недавнего времени находилась в Снорукаве — месте, где души ожидают своего перерождения. Сейчас же душа Принца переродилась в ком-то из эльфов Средиземья. Этот эльф должен будет сыграть решающую роль в судьбе своего народа, однако ирония судьбы в том, что его жизнь сложится так же, как и в прошлом. -Ты просишь меня о том, чтобы я помог этому эльфу избежать уготованного судьбой конца? -Решать тебе. Я уверен, что ты — существо из Нирна, абсолютно чуждое для этого мира, сыграешь уготованную тебе роль, но помни, что любое твоё решение будет иметь последствия. -Так кто же ты? — задал я очевидный вопрос. -Тебе достаточно знать, что я наблюдаю за тобой. Я даже знаю, что ты встречался с Хермеусом Морой. -Ты осуждаешь это? -Отнюдь, стремление к знаниям — это благородный порыв, а Хермеус — это олицетворение всех знаний, накопленных за многие тысячелетия. Однако другие Принцы могут посчитать, что Хермеус уже присвоил твою душу себе и объявить ему войну. -Как же мне быть? -Просто не забывай о них и иногда обращайся к ним. Уверен, в скором времени оставшиеся Даэдра откроются тебе. В повисшей тишине я вновь ощутил то чувство, которое с недавних пор меня преследует. Сердце забилось чаще, а голову пронзила острая боль, которая прошла вскоре после того, как мой собеседник приложил к моему лбу свою ладонь. -То, что тебя гложет — это сила, которая к тебе взывает, но о которой ты предпочёл забыть. Хотя я тебя понимаю, сейчас не то время, чтобы явить себя этому миру. -Ты думаешь, она мне понадобится? -Алдуин рано или поздно вернётся — громом отозвалось у меня в голове, — Когда это произойдёт, ты не справишься с ним без своей силы. Никто не справится. -Откуда тебе это известно? — тихо, будто боясь, что нас услышат, произнёс я. -Это очевидно, — усмехнулся собеседник — Душа Алдуина после поражения в Совнгарде отправилась в Безвременье. Рано или поздно произойдёт новое пришествие. -И нет никого, кто бы мог с ним разобраться? Неужели Валар не в состоянии с ним справиться? -Валар не смогут. В нынешнем мире нет того, кто бы владел силой дракона. Чешуя его пробивается только Ту’умом. Даже оружие, созданное Аэдра и Даэдра, не в состоянии были пробить броню Алдуина в Совнгарде. Пускай любой из Валар сильнее тебя в сотни, если не в тысячи раз, их души не такие, как твоя. -Даже если я смогу встретить Алдуина и завязать сражение, где гарантии, что он вновь не упорхнёт в какой-нибудь План и, насытившись душами, не вернётся во всём своём великолепии в Арду? -Эру заранее создал... устройства, которые не позволят Алдуину покинуть определённую область. Активировать их, однако, сможет только тот, в чьих жилах течёт кровь дракона. -Но я всё равно не смогу полностью уничтожить Алдуина, ведь в Совнгарде я не смог поглотить его душу. -Тогда ты не взывал к своей сущности. Видишь ли, для победы над Алдуином тебе придётся отринуть прошлое и вступить в связь со всеми драконами, души которых ты поглотил. Только тогда ты сможешь сжечь душу Первенца Акатоша. В воцарившейся тишине я не смог найти то спасение, которого искал для того, чтобы забыть обо всём случившемся. Забыть об этом странном собеседнике, возраст которого явно превышал любой мыслимый предел, забыть всё то, о чём мы только что говорили. Заметив моё смятение, собеседник, будто в насмешку, фыркнул. -Я чувствую твою озадаченность, однако я вынужден прощаться. Твоё время здесь вышло, и ты должен отправиться обратно. Встань же, Драконорожденный, встань и иди вперёд, не опасаясь ничего. Поняв, что пора бы и честь знать, я молча встал и аккуратно, прощупывая ногой каждый шаг, медленно двигался вперёд, более не ощущая, впрочем, воды под ногами. Складывалось впечатление, что я буквально шагаю по воздуху, ведь опоры я тоже не чувствовал, пусть это и не мешало мне уверенно держаться на своих двоих. Так, медленно шагая вперёд и чувствуя на себе острый взгляд собеседника, я вскоре неожиданно для себя провалился в темноту. Открыв глаза, я увидел незнакомый мне потолок с узорчатой лепниной. Приподнявшись на локтях и оглядевшись по сторонам, я обнаружил, что нахожусь в большой комнате на просто огромной кровати. На стенах комнаты висели картины того же мастера, который писал картины для тронного зала Келебримбора, на что указывала подпись, оставленная на каждой картине в правом нижнем углу. Резная мебель, сплошь снабжённая причудливыми ножками, располагалась вдоль всех стен. Слева, напротив выхода из комнаты, были огромные окна-двери с прекрасными разноцветными витражами. Дёрнув за ручку, я открыл окно и оказался на просторном балконе с видом на город. Ударивший в лицо ветер стал приятными волнами охлаждать мою голову. Солнце только показывало свои первые лучи, однако в воздухе чувствовался запах прошедшего недавно дождя с грозой. Облокотившись на ограждения у края балкона, я наслаждался утренней прохладой и спокойствием, которое вскоре было прервано появившейся Куэ, которая, только завидев меня, тут же бросилась в объятия ко мне со слезами на глазах. Пришедший на звук плачущей Куэ Фелривин застыл в немом изумлении, однако, быстро совладав с собой и дождавшись, когда Куэ отстранится, пожал мне руку. -Гай, — вытирая слёзы, обратилась ко мне Куэ. — Ты должен идти к Его Величеству. Он объяснит тебе, что произошло, пока ты был в глубоком сне. -А сколько я бы… -Я провожу тебя — резко прервал меня Фелривин. Покинув комнату и шагая по коридорам дворца, я заметил, что там вообще не было видно слуг, но было множество стражи, которая стояла буквально везде. -Фелривин, зачем столько стражи? — обратился я было к другу, но наткнулся на глухую стену молчания. Войдя в тронный зал, мы застали Келебримбора в угнетённом, даже подавленном состоянии. Подперев рукой щёку, король будто смотрел в никуда. Обратив, однако, свой взор на нас, он тут же преобразился: черты лица стали более плавными, взгляд прояснился, а осанка стала поистине королевской. Быстро поднявшись, Келебримбор быстрым шагом направился в нашу сторону и, широко раскинув руки, обнял меня. -Гай, хвала Эру, ты очнулся. Идём, расскажешь мне... — начал было Келебримбор, но был прерван мной. -Ваше Величество, лучше Вы расскажите о том, что происходит, и сколько я пробыл во сне. Вмиг лицо короля стало серьёзным, а между бровей появилась ложбинка. -Гай, Аннатар объявил войну эльфам. Вскоре его войска вторгнутся в Эрегион. -Сколько же я проспал? — спросил я, от неожиданности присвистнув. -Девяносто лет. Ты спал ровно девяносто лет.