Angel Diaries - 3

      Всю ночь мне снились беспокойные сны: кто-то преследовал меня в темное время суток в парке, а потом внезапно, лишь я отрывалась от погони и вбежала на лужайку, залитую лунным светом, на встречу мне медленно выкатился огромный огненный шар. Он полностью уничтожал всё на своём пути, а я как зачарованная смотрела на него, не смея шелохнуться. Проснулась я в холодном поту и мне казалось, что это знамение чего-то зловещего, потому за завтраком я была молчалива, а мои руки слегка дрожали. Это заметил месье де Берри, и кивнув в мою сторону, поинтересовался:  — Вы здоровы? Выглядите вы слишком бледной, — и пододвинул к себе паштет. — Да, со мной всё в порядке. Это просто переживания о предстоящем вечере. Боюсь, что могу показаться высшему свету Парижа довольно неуклюжей, к тому же ещё роль вашей супруги — я переживаю, что нашу задумку могут разоблачить, — неуверенно ответила я. — Прошу вас, не стоит так беспокоиться. На счет танцев: вы прекрасно двигаетесь. Вам не достаёт только уверенности, но на вечере я постараюсь вас поддержать в этом плане. По поводу факта разоблачения: здесь тоже не стоит переживать — Анна не приезжала в Париж. Всю свою жизнь она провела в Провансе. — Она была оттуда родом? — Нет. Но после смерти родителей она переехала к своему дяде, который является моим соседом — я впервые встретил её у него в имении, — пояснил граф.       Больше он не стал мне ничего говорить о своей жене, хотя меня так и распирало от любопытства. Я собрала всю свою отвагу и постаралась задать несколько вопросов о ней, но маркиза де Атье не дала мне это сделать, перехватив инициативу в разговоре. — Не стоит с утра прибегать к таким мрачным и болезненным темам. Почему бы нам всем после завтрака не поехать на прогулку в Тюильри? Чудесное место. Там можно даже увидеть короля, — восторженно предложила она. — Разве для пребывания там не требуется специальное разрешение? — поинтересовался граф. — Вы знаете, для меня это не проблема. Августа де Монфор, моя подруга, вернулась к себе в провинцию из-за пошатнувшегося здоровья. Свой пропуск она любезно оставила мне. Диана может им воспользоваться, — находчивости маркизе было не занимать.       Но не смотря на находчивость моей новой покровительницы, на прогулку в это живописное место мы попали лишь спустя пару часов. Прежде же мне было придирчиво выбрано платье из шёлка цвета слоновой кости, расшитое большими жемчужинами. Над причёской Клотильде пришлось изрядно поколдовать, сделав её незамысловатой, но довольно элегантной — по последней моде. И в довершение ко всему наш экипаж сопровождал отряд вооруженной охраны. — Дорогой Этьен, мы же едем на светскую прогулку вблизи Лувра, а не на длительное поселение в Бастилию, — заметила язвительно маркиза, когда мы стояли на крыльце, наблюдая, как наша охрана готовится к сопровождению. — Мне будет спокойнее зная, что с вами не случится ничего дурного на дорогах Парижа. Слишком много молодых и горячих остолопов, желающих принять участие в готовящийся войне, понаехало из провинций, поэтому перестраховка не повредит, — возразил ей граф.       Он не смог составить нам компанию из-за необходимости срочно поработать с некими важными посланиями, но лично удостоверился, что охранять нас будут на совесть. Мне же он несколько раз напомнил, чтобы я не отходила от мадам де Атье и Марианны.       Слушая его, я чувствовала себя маленьким ребёнком, коего впервые отпускают гулять вне поместья с няней. — Порой Этьен бывает невыносим, — с неким раздражением произнесла маркиза, когда наш экипаж выехал со двора. — Мне, право, приятно его участие. Без него нам с Луизой пришлось бы не сладко, — покачала я головой. — О, да… У месье де Берри благородное сердце, с этим не поспоришь, — быстро согласилась моя собеседница. — За завтраком он упомянул свою супругу. Вы ее хорошо знали? — спросила я мадам де Атье. — Нет, к сожалению. Но Этьен её сильно любил, а мой племянник, что часто гостил в их замке, описывал мадам графиню как женщину редкой красоты, добрую, с кристально чистой и немного наивной душой. Она ему напоминала ангела. — Но что же с ней случилось? Месье граф так и не рассказал мне о том, как погибла его супруга, — задала я интересующий меня вопрос. — Вы должны его понять и простить, дорогая — для него это довольно болезненная тема. Мадам графиня не оправилась после трудных родов. А вскоре умерла от лихорадки. — Тогда мне вдвойне жаль, что месье де Берри постигло такое большое горе, — искренне выразила я свои чувства. — Мой вам совет, дорогая Диана: не стоит часто упоминать при разговоре с месье графом смерть его жены. Я сама похоронила двоих мужей, которых просто уважала, но и мне тогда разговоры об их кончинах были неприятны. А для него это всё очень болезненно. К тому же он пытается наладить свою жизнь, отойти от горечи утраты. Но давайте оставим эти грустные темы. Сегодня я представлю вас своим подругам. Эти связи могут быть полезны вам, да и иметь в этом большом городе людей, которые всегда готовы поддержать интересный разговор, довольно приятно. Конечно, мой круг общения в Париже обширен, но чаще всего компанию на прогулках мне составляет мадам де Брасье. Я представлю вас, как графиню де Берри — это будет более, чем уместно. Сразу предупреждаю, что моя близкая подруга герцогиня де Берингар довольно язвительна, но всегда готова прийти на помощь, а связи её кажутся безграничными. Ведь её супруг один из советников его Высочества. Поэтому мы прощаем ей некое высокомерие. Ну, а Жермена де Бресье и Флоранс де Кастр довольно болтливы, но незлобивы, — улыбнулась она мне.       Вскоре, минуя узкие улочки, наш экипаж подъехал к великолепному Тюильри. При входе в этот чудный парк, который начинался за высокими кованными воротами, пропуск спрашивали не у всех — выборочно.       По словам мадам маркизы проверяли в основном тех, кто приходил сюда впервые. Минуя ворота, где у нас ничего никто не спросил, мы очутились на широкой дорожке вымощенной мозаечной плиткой. По бокам были посажены большие розовые кусты и липы. С этого места дорожка петляла, а потом возле большого фонтана, где стояла чаша, увитая цветами, она разделялась на тропки поменьше, и те уводили посетителя в разные уголки ухоженного парка. — Здесь много укромных беседок и тенистых уголков, — поведала Марианна, несколько раз посещавшая это место ранее. Но мы не сразу двинулись далее — мадам де Атье подошла к мушкетёру, который стоял возле ствола старого дуба, надвинув шляпу на глаза, и, видимо, старался нести службу «с закрытыми глазами» возле входа в парк.  — Ах, дорогой Роланд, как я рада вас видеть, — нарочито громко произнесла маркиза, приближаясь к нему.       Мужчина вздохнул, открыл глаза и поправил шляпу, явив довольно юное лицо молодого человека с высокими скулами и несколько печальными карими глазами. Увидев маркизу, он словно от досады поджал губы, но его чело тотчас разгладилось, когда он заметил Клотильду, семенящую позади своей госпожи с корзинкой.       Мушкетёр галантно поклонился нам, не сводя взгляда полного обожания со служанки. — Мадам, смею Вам доложить, что графиня де Брасье ждёт вас возле главного фонтана, — быстро доложил он. — Ах, Жермена уже прибыла… Видимо, с приездом сына и внуков её снова одолела скука и рассеянность, раз она приехала раньше меня. Ну, а что ещё интересного было тут, дорогой друг? — наигранно безмятежно произнесла маркиза, и мушкетёр, вздохнув, стал перечислять те события, которые, на его взгляд, были особо значимыми. — Ну, сегодня мы задержали пару дерзких юнцов, которые срывали с дам шляпки и вуали. На общих дорожках разгорелся спор между господином де Териаком и месье де ла Ружем, но нам удалось их растащить, а для последнего вызвать лекаря. — Святая Мария! Неужели они дрались на дуэли? Это в их-то возрасте! — воскликнула, ужаснувшись, мадам де Атье. — Нет, что вы. Они пошли в рукопашную. А месье де Ла Ружу просто подбили глаз и оцарапали лицо розой. К счастью, это случилось уже после завершения прогулки Её Величества, иначе был бы большой скандал, — фыркнул Роланд. — Неужели они подрались из-за дамы? — маркиза удивлённо приподняла брови. — Нет, из-за науки; выкрикивали что-то о книгах и неточных переводах, — усмехнулся мушкетёр. — Вот! Я всегда говорила, что ученье опасно для здоровья, — нравоучительно сообщила нам мадам маркиза.       Затем мадам де Атье уточнила кто ещё из интересующих ее людей, посещающих парк, появлялся в этот день. Было видно, что мушкетёр не в первый раз подробно рассказывал всё ей. -…герцогиня де Вильруа со служанкой прибыли недавно. Они пошли в сторону аллеи Дофина, — закончил свой доклад Роланд. — Значит, мы сегодня не пойдём туда. Терпеть не могу эту жестокую женщину, — довольно эмоционально произнесла маркиза. Затем, отойдя от мушкетера и поблагодарив его за эти данные, мадам де Атье передала Клотильде небольшой кошель, и согласно кивнула: — Я думаю, что Роланд не откажется от твоей компании. А это ему — выражение моей признательности.       Служанка быстро сделала книксен и поспешила к мушкетёру, который несколько плотоядно улыбался ей.       Идя по дорожке, мадам маркиза рассказала, что она платит этому юноше за всю ту информацию, которую он ей предоставляет. — На самом деле подобных осведомителей заводят себе многие аристократы. Бо́льшая часть молодых мушкетеров, которая несет здесь службу — выходцы из провинций. Они амбициозны, храбры, но бедны. Не всем везёт завести себе богатых любовниц, которые бы оплачивали их содержание. Некоторым приходится иными способами добывать себе деньги для поддержания своего статуса. К тому же, он довольно неравнодушен к Клотильде, так что их общение будет приятным и полезным: она сможет узнать ещё больше новых сплетен…       Мне также рассказали об устройстве некоторых особенностей Тюильри: так, например, ходить вглубь парка и по главным аллеям могли только дворяне, а остальные — не аристократы, но люди с деньгами, покупали пропуска на так называемые «общие аллеи». Там не росли редкие или дорогостоящие растения, было меньше скамеек, всего пара беседок, а вход в остальную часть парка был преграждён деревянной решеткой. Но даже учитывая это, публики на данных аллеях было много всегда — все желали узреть высшую знать и королевскую чету на прогулке. Поэтому особо много людей набивалось с утра, в десять часов. И в шесть часов вечера — когда знатные господа имели обыкновение совершать променад.       Мы же с маркизой направились к большому фонтану, от которого расходилось несколько дорожек, посыпанных белоснежным песком. Там нас уже поджидала упитанная светловолосая дама, с живыми зелёными глазами, облачённая в шёлковое платье лавандового цвета. Заметив мадам де Атье, она улыбнулась и быстрым шагом направилась к нам:  — Ах, дорогая Франсуаза, вы заставили меня поволноваться — я вас не видела целых три дня, и подумала, уж не захворали ли вы? — с толикой укора произнесла она. Я заметила пажа не старше восьми лет, который спешил за ней с корзинкой в руках, накрытой кружевным платком. — Ну, что вы, Жермена, со мной всё в порядке. Но я была занята своей воспитанницей — понемногу ввожу её в высший свет. Мы гостили у графини де Собер, и по-моему Марианна прекрасно поладила с её дочерью Агнес, — улыбнувшись, быстро ответила маркиза.       Жермена слегка поджала губы и несколько обиженно произнесла: — В таком случае я не завидую вам, ведь общаться с Клариссой сродни пытке — она изводит всех своими разговорами о том, как бесчестно с ней поступил сын, и как она борется с норовом племянника. Кстати, вы ещё не представили меня вашей новой сопровождающей? — и женщина кивнула в мою сторону.       Меня маркиза отрекомендовала быстро и деловито, заявив, что я жена друга её племянника, и что мой супруг привёз меня в столицу, дабы я немного развеялась. — Этьен чудесный человек и всегда заботится о своей жене, — добавила в заключение она. — Ах, дорогая, как я вам завидую. Нынче не все мужья понимают, что мы, женщины, особенно наделённые таким прекрасным шармом, как вы, не можем прозябать в провинциях, занимая свой досуг одним лишь посещением семейной часовни… — Да, мне в этом плане повезло, — я слабо улыбнулась ей, чувствуя, как от стыда из-за лжи начинают розоветь щёки.       Но Жермена де Брасье, уже переключила своё внимание на подругу и стала быстро рассказывать последние новости. — Вы не поверите сколько всего случилось за эти три дня! Пропала компаньонка мадам де Комменж — Селестин де Вильре. Леона себе просто места не находит, но по мне так эта девица, скорее всего, сбежала с любовником. В заброшенном особняке, который рядом с домом маркизы де Готи, произошёл сильный пожар — он чуть не спалил весь квартал, сильно повредив её прекрасный сад, которым она так гордилась. Но самая последняя и пикантная новость в том, что герцог де Вильруа выказал особое внимание Золотой Беатрис и получил согласие на более близкое общение, — выпалила с нескрываемым жаром графиня. — Столь открыто?! — удивилась маркиза. — О да! Более того — Беатрис будет присутствовать на сегодняшнем балу. Ходят слухи, что она заказала очередное прекрасное платье, которое оплатил сам герцог. Те кто видел этот наряд, заявляют, что на нём золота больше, чем есть во всём Лувре.       Я мало что понимала из этого потока новостей, поэтому мадам де Атье решила сделать пояснения, дабы я вникла в суть сказанного. Оказывается, Беатрис де Голве была известной куртизанкой. Кто-то уверял, что она родом из разорившейся дворянской семьи, а кто-то утверждал, что приставку «де» она сама себе придумала, а происходила эта женщина из самых низов. В любом случае такого местечка, как «Голве» никто не знал, но Беатрис это не смущало. Это была красивая женщина, обаятельная, довольно умная, с прекрасной хваткой иудейского торговца. Но в любом случае, в столице она пользовалась большим успехом: её любовниками были аристократы высшего сословия, а последней привязанностью называли некого Гастона де Макона, который, увы, скончался от подхваченной на охоте простуды, что переросла в сильную лихорадку. И Беатрис находилась в поисках нового покровителя. Её так же называли «золотой дамой» за особую любовь к этому цвету и металлу… — Всё-таки мне отчасти жалко герцогиню. Та судьба, которую ей уготовил супруг, не завидна. Я готова поспорить, что после отъезда из столицы она и года не проживёт в монастыре, куда её хотят отправить, — покачала головой Жермена. — Всё же, это точно? Её постриг? — спросила маркиза. — Да. Графиня де Ла Серда сама слышала, как герцог, говорил об этом. — уверенно произнесла графиня. — Это случилось во время его визита к ним. Вы ведь знаете, что Робер де Ла Серда его близкий друг, один из немногих, кто поддерживал с ним переписку во время его пребывания в Риме.       Далее разговор двух дам стал вращаться о иных темах: нарядах, менее интересных слугах, многочисленной родне Жермены. Я же почувствовала сильную головную боль — духота и несколько высокий голос мадам де Брасье превратили прогулку в пытку. — Тётушка, вы не будете против, если я покажу мадам де Берри старую часть Тюильри? Там стоит ансамбль прекрасных статуй греческих богов, — обратилась к мадам де Атье Марианна, видимо, заметив мою проступающую бледность. — Ах, ну конечно же дорогая! Наши разговоры вас, наверное, утомили. Мы же с Жерменой будем в Эдемском саду. По-моему герцогиня де Беренгар уже должна прибыть туда, — довольно живо откликнулась маркиза, и с не прерывающей рассказ подругой последовала в выше названную часть парка. — Спасибо, — обратилась я к девочке. — Я подумала, что вы сейчас упадёте в обморок. Мадам маркиза довольно вынослива — она может часами ходить по солнцепёку и не замечать жары, особенно если увлечена беседой. Мы можем отдохнуть в более тенистой части парка, — Марианна кивнула в сторону, куда теперь лежал наш путь.       Старая часть Тюильри была самой разросшейся, густой, зелёной и малолюдной. Здесь в основном были тенистые аллеи с малочисленными скамьями, которые поражали своей простотой. Статуи античных божеств так же присутствовали, но выглядели несколько запущенно — камень их потемнел от времени, а пьедесталы местами поросли чёрным мхом. — Здесь нет ничего интересного и сюда мало кто заходит, — объяснила Марианна. — Правда тётушка рассказывала, что по вечерам здесь можно встретить парочки влюблённых, так как в где-то в глубине этих забытых крон есть одна-единственная беседка, скрытая от посторонних глаз. Мадам де Атье и её подруги считают это место слишком мрачным. А мне здесь нравится — можно любоваться почти девственной природой и отдохнуть от суеты.       Слова спутницы меня удивили — она выглядела слишком юной для того, чтобы устать от мира. Но я тут же вспомнила Бьянку — юная де Толедо тоже рассуждала не по годам прозорливо, и её слова не были лишены логики.       Мы направились к беседке в глубине почти заброшенной части парка. Возле беседки росли большие кусты жимолости, что полностью её скрывали. Так что нам пришлось подойти поближе, дабы понять, свободна ли она.       Как оказалась она была занята — внутри находились две фигуры в длинных чёрных плащах, с наброшенными на головы капюшонами. Судя по приглушенным голосам, это были дамы; незнакомки о чём-то оживленно беседовали. Мы хотели было уже удалиться, но услышанное заставило нас с Марианной застыть на месте, вжавшись в ветки высокого куста, дабы скрыть своё присутствие. — Я не знаю, что мне делать… Мой супруг задумал вещь гнусную в отношении меня. И ради этого, как оказалось, мы и прибыли в столицу. Если бы я узнала о предстоящем позоре раньше, то смогла бы сбежать, попросить убежища в монастыре, написать своей троюродной тётке — она могла бы меня приютить, — в тихом голосе одной из говоривших, было слышно явное отчаяние.       Голос этой женщины показался мне знакомым, несмотря на приглушенный звук. — Вы верно сделали, что решили встретиться со мной, — ответила её собеседница, голос которой прозвучал более глухо и довольно безэмоционально. — Я смогу вам помочь, ежели вы исполните мою просьбу, о которой мы говорили ранее. Вы теперь понимаете, что я была права, хоть вы мне не поверили. Но я вас в этом не виню — нормальный человек никогда не сможет это принять и понять. А если эдакий срам будет известен обществу, то ваша жизнь станет невыносимой. Мужчины могут грешить, но женщины… им ничто не прощается, с нас спрос строже. В глазах всех ваших родных и знакомых вы станете падшей женщиной, достойной самого презрительного отношения. Ведь ещё неизвестно, как это всё может преподнести вашему окружению ваш супруг. — Но то, что вы предлагаете мне — греховно. Это будет самый большой проступок в моей жизни. По мне так это ещё более тяжкий грех. Меня ведь могут за это казнить, — начала причитать первая дама. — У меня не хватит духу навредить вашему супругу. Я не смогу убить его. — Тише! Не стоит так открыто бросаться резкими словами. Вам ничего не грозит — мои связи защитят вас, никто не узнает о вашем участии. Вся ваша роль в этом плане — принести корзинку со всем необходимым от…       Тут их разговор прервался, а с нашей стороны раздались голоса; на аллее показались две дамы в сопровождении кавалеров, довольно громко и оживленно беседовавших.       Таинственные незнакомки быстро покинули свое укромное место, тихо проскользнув в противоположную сторону, и скрылись за столетними вязами. — Интересно, кто это был? — удивленно проговорила я. — Я не знаю. Но они затеяли очевидную гнусность. Очень жаль, что нам не удалось рассмотреть их лиц, — ответила Марианна, и в некотором смятении мы повернули назад от беседки. — Может нам следовало бы пойти за ними? — Мне кажется, это не лучшая затея. Они могут догадаться, что мы их подслушивали. — С чего бы? — Марианна решительно взяла меня за руку и повела в ту сторону, где только что исчезли неизвестные дамы. — Мы также можем просто прогуливаться, по парку, — категорично заявила она. — Но они наверное уже ушли. Мы их потеряли из виду, а из-за капюшонов и не ведаем, кто они, — предстоящая прогулка совершенно не вдохновляла меня. — Но возможно, что выйдя из этой аллеи они почувствовали себя в безопасности и сняли их. Стоит всё же посмотреть, — настаивала моя собеседница.       По всей видимости Марианна считала эту прогулку неким интересным приключением, способным разбавить ее несколько будничное пребывание в Париже. Я всё-таки последовала за ней. Змеясь, тропинка вывела нас к небольшим кованым воротам, от которых уже отъезжал экипаж без герба. — Ах, как жаль, что мы не поспели вовремя, — огорчилась девушка. — Ведь зная, кто эти дамы, мы могли бы вычислить их жертву. — Дорогая, мы слышали только часть разговора. Возможно, они могут передумать, а сказанное ранее — только эмоциональные речи. Их затея, возможно, и вовсе направлена на то, чтобы просто досадить супругу одной из них, а не на его погибель в прямом смысле этого слова. В любом случае я предпочла бы покинуть эту пустынную аллею.       Я попыталась утешить ее, не дав дурному настроению завладеть ее мыслями, хотя сама понимала, что дамы говорили именно о убийстве. Но отчасти эими речами я пыталась успокоить и себя…       Марианна, вздохнув, кивнула, и мы вернулись к маркизе и ее подруге.       Далее день прошел без происшествий. Насытившись сплетнями, наставница Марианны вскоре заявила, что жара становится невыносимой, и от солнца кожа наша может огрубеть, поэтому мы вернулись в особняк графа де Берри.       Посвящать маркизу в услышанный нами разговор, мы не стали. Марианна поведала мне, что ее наставница хоть и казалась дамой всепонимающей и с широкими взглядами на воспитание, однако на деле оказывалась довольно строгой и непреклонной. Девушка рассказала, что пару недель назад вышла за ворота особняка и хотела пройтись по их кварталу, ведь дома́ и улочку, на которой стоит особняк господина де Берри, она толком не видела. — Со мной ничего дурного не произошло, я просто с интересом наблюдала за экипажами, которые подъезжали к соседним особнякам, также увидела небольшую лавку, где торговали веерами и лентами. Но не успела я до неё дойти, как ко мне подбежали несколько слуг из дома месье де Берри, и передали, что маркиза подняла всех на ноги, разыскивая меня. А когда я вернулась, она долго отчитывала меня, указывая на то, что порядочные девицы на выданье не ходят в одиночестве по улицам. Поэтому я боюсь, что она посчитает мои прогулки по парку небезопасными, и я лишусь и их…       Я согласилась, что нам пока следует молчать. К тому же мы не знали имён незнакомок и ничем не могли бы помочь их жертве. Но даже если бы и узнали, сомневаюсь, чтобы нам поверили…       Данное происшествие немного выбило меня из колеи. Сидя за обеденным столом, я мысленно возвращалась к тому разговору, отчего была несколько рассеянной. Пришлось объяснить это лёгкой мигренью, скрыв истинную природу моего настроения от окружения.       Ближе к вечеру, однако, моё настроение улучшилось. В платье цвета сапфира, расшитом жемчугом и серебряной нитью, я выглядела, как никогда прекрасно. Очередная новомодная прическа, что соорудила мне Клотильда, прекрасно подчеркивала скулы. Ожерелье, приобретенное у месье де Ре, хоть и с возражениями со стороны графа, но все же было дано мне на этот вечер. Он согласился, что в нём можно достойно показаться на людях. Сам месье де Берри облачился в насыщенного лавандового цвета камзол, прекрасно сочетавшийся с его темными волосами и бледноватой кожей. — Вы выглядите сегодня как никогда прекрасно. Теперь я полностью признаю правоту слов месье де Ре — бал вам пойдет на пользу, — он улыбнулся мне, галантно предложив свою руку, когда я спустилась в холл, где он меня ожидал.       Спустя несколько минут мы уже ехали в выходном экипаже месье де Берри. Напротив меня сидел месье де Ре в старомодном серебристом камзоле и новой шляпе, держа в руках клочок пергамента, на котором практически не читаемым почерком он написал имена гостей.  — Это прекрасный вечер для приобретения новых связей не только для меня, но и для вас тоже, — он взмахнул своими записями. — Один из моих знакомых смог раздобыть окончательно утвержденный список гостей. Тут и маркиз де Шарру — у него, кстати, есть имение в Провансе. Возможно, что он ваш сосед и… — Я считаю, что это излишне. Мы едем туда, дабы развеяться, — прервал его граф. — Я слышала, что там будет мадам де Голве, — подала я голос.  — О, это бесспорно прекрасная новость! — оживился месье де Ре. — Такие дамы, как она, всегда нуждаются в моих услугах. А учитывая её новое положение, проблема с деньгами перед ней не стоит. Всё-таки любовница герцога. — Разве его супруга не будет присутствовать на вечере? — поинтересовался Этьен. — Отчего же? Хотя, думаю, что мадам герцогиня предпочла бы не видеть эту особу. Или провести этот вечер у себя в комнатах, — усмехнулся визави графа. — Однако ж, представить свету нашей столицы в одном вечере жену и любовницу — не самый лучший и разумный вариант, — покачал головой де Берри. — Это вы, как благородный человек рассуждаете. А герцог на деле, не так уж щепетилен…       Вскоре его разговор с Этьеном стал ускользать от моего внимания, касаясь преимущественно гостей и старых сплетен, которые мне ни о чём не говорили. Я была в предвкушении вечера. Но помимо радостного нетерпения, меня внезапно захлестнуло ощущение тревоги и предчувствие какой-то беды. -…и помните: держитесь подле меня, — закончил речь мой новоиспечённый супруг.       Когда мы подъехали к особняку герцога, я поспешно постаралась сделать вид, что внимательно его слушала, поглядывая украдкой в окно экипажа и размышляя о предстоящем торжестве. Множество богатых экипажей заполнили парадный въезд, а так же ближайшие узкие улочки. — Похоже, сегодня здесь соберётся вся знать Парижа. Большая глупость, — пробормотал Этьен. — Но почему? — не поняла я. — Наш король не любит людей, которые живут открыто на широкую ногу. А в преддверии войны, когда, как я слышал, даже придворным урезали содержание в связи с новыми расходами, это выглядит вызывающе, — объяснил он. — Но стоит ли тогда нам присутствовать, на этом вечере? — мне не хотелось чтобы из-за меня граф попал в неудобную ситуацию. — Не беспокойтесь. Герцог — человек, что любит риск, он азартен, но далеко не глупец. Для этого и нужны они, — улыбнулся мне Этьен и повязал себе простую бархатную маску. Я же была заранее облачена в свою — её ловко закрепила Клотильда после сооружения моей искусной причёски.       Особняк герцога де Вильруа был поистине огромен: высокие окна и колонны делали его похожим на обитель древнегреческих богов, о которых я читала в книге мифов и легенд Древней Греции, в библиотеке замка де Толедо. Внутри было полно народа — титулованные гости чинно поднимались по широкой мраморной лестнице, где-то отдаленно звучала приятная музыка, а слуги расторопно сновали, обхаживая, и выполняя приказы своих господ.       Наши пригласительные принял слуга с почтенным поклоном. Стопка подобных писем уже высилась на маленьком столике, стоявшем под лестницей.       Вскоре мы поднялись на второй этаж особняка и очутились в большой зале, которую освещали десятки массивных золотых канделябров. Под расписным потолком, где были изображены пухлые херувимы и прекрасные нимфы, возвышалась массивная хрустальная люстра, переливаясь сотнями огоньков свечей. Ниши зала были украшены зеркалами в роскошной резной оправе, которые отражали все это сверкающее великолепие, преумножая его. Даже великолепно начищенный мозаичный паркет, сложенный причудливым узором из разных пород древесины, казался мне произведением искусства.       В одном углу зала располагались музыканты, уже настроившие инструменты, и разыгрывавшиеся непринуждёнными сонатинами. Дамы и кавалеры в потрясающе роскошных нарядах прохаживались, приветствуя друг друга, если узнавали знакомых под масками. Собственно, в случае с мужчинами сие было не трудно: их маски были, скорее, номинальны — небольшие кусочки черного бархата. Редко кого можно было узреть в более красочном аксессуаре.       Месье де Ре куда-то пропал, лишь мы вошли в зал; он буквально растворился в толпе пёстрых камзолов и парчовых платьев. Но, видимо, это совсем не занимало Этьена. — Этот дом просто великолепен, — прошептала я так, чтобы было слышно только моему спутнику. — Согласен. Но позвольте заметить, что самым ценным украшением этого вечера являетесь именно вы, — и он галантно поцеловал мне руку.       Тут наше внимание привлёк слишком громкий женский смех — в центре зала стояла женщина в довольно вычурном и открытом платье из золотой парчи. Она живо беседовала с четырьмя мужчинами, которые довольно подобострастно к ней обращались, не скрывая того. Золотистого цвета маска женщины была выполнена в виде солнца, и закрывала бо́льшую часть её лица, но всё же я смогла рассмотреть ее довольно чувственные губы и несколько массивный подбородок.       У дамы были тёмные завитые локоны, собранные в замысловатую прическу и присыпанные золотистой пудрой. Массивные золотые серьги с бриллиантами, такое же колье и браслеты довершали через чур дерзкий, на мой взгляд, образ. Сама незнакомка была статной, с тонкой талией, пышной грудью и глубоким бархатистым голосом. — Ах, месье, вы такой шутник! Подумать только, а я хотела пропустить этот вечер из-за лёгкой мигрени, и ведь могла лишиться вашей чудесной компании, — дама игриво хлопнула своего собеседника роскошным веером по плечу. — Как? Разве вы пришли сюда не из-за вашего близкого друга — герцога? — с наигранным удивлением спросил невысокий худой человек в алом камзоле. — О, месье де Вильруа был очень настойчив, приглашая меня. Он заверил, что я буду украшением этого прекрасного вечера, — несколько кокетливо ответила дама. — Это, видимо, и есть та известная куртизанка, о которой шла речь по дороге сюда, — тихо произнёс месье де Берри — не нужно быть о семи пядей во лбу, дабы увидеть, что эта женщина вызывала у него явную неприязнь. Но наш едва начавшийся разговор был прерван появлением хозяина вечера и его супруги.       Герцог де Вильруа оказался худощав, высок, с чёрными точно уголь волосами и карими глазами. Узкие губы и острый тонкий нос придавали ему довольно резкие черты лица — эдакий римский профиль. Он был облачен в чёрный камзол, украшенный россыпями мелких переливающихся драгоценных камней. Маска на его, как и на лице его жены, отсутствовала…       Мадам герцогиня была худощавой женщиной с довольно блеклой внешностью. Казалось, ничто не могло придать ей особого шарма или выразительности, сколько бы усилий на то ни было потрачено: ни модная прическа, в которую были уложены ее волосы мышиного цвета, ни прекрасное белоснежное платье с причудливой вышивкой большими кремовыми жемчужинами и мелкими сапфирами, ни потрясающие ожерелье и серьги с крупными каменьями, в старинной, но красивой оправе, — всё это, точно насмешка самой природы, лишь подчеркивало её недостатки.       Слегка навыкате глаза герцогини были тусклыми, похожие на две капли сероватой краски, едва разведённой водой. Черты лица были слишком острыми и даже грубоватыми, а кожа болезненно-бледной. В неровном свете свечей, она мне показалась даже желтоватой. Роста герцогиня была высокого, отчего невольного сутулилась, стоя рядом с супругом, который был немного ниже. Красивый корсет так и не смог выгодно подчеркнуть грудь женщины — её формы, вопреки сложению, казались недоразвитыми, точно у десятилетнего ребёнка. Голос её был тих, а периодически она поджимала губы и бросала холодные взгляды на гостей, что говорило о довольно непростом характере.       Что ж, теперь становилось понятно, почему герцог находил жену непривлекательной. Мадам де Вильруа старалась казаться отрешенной, хотя это не всегда ей удавалось; она редко с кем говорила, коротко кивала при приветствии. Куртизанку в золотой парче она наградила надменным взглядом, сжав свой белоснежный веер так, что он заскрипел в её руках. И всё же герцогиня нарочито спокойно прошла мимо неё, сделав вид, что это попросту пустое место.       Однако же герцог, казалось, даже не замечал неприятие к вечеру, которое исходило от его супруги. Месье де Вильруа едва ли не принципиально уделял ничтожно мало внимания своей жене: пройдя по зале и поприветствовав гостей, супруги разошлись в разные стороны — герцог подошёл к даме в золотом, а герцогиня предпочла остаться подле окна в окружении пары дам, видимо, из её свиты.       Вскоре начались танцы и более я не видела мадам де Вильруа — она ушла тихо и внезапно, вместе со своими сопровождающими. После третьего танца месье де Берри и я отошли к большому распахнутому окну. — Что ж, вечер неплох, несмотря на семейные распри герцога, — улыбнулся он мне.       В это время в зале произошло оживление. Как оказалось, это было связано с появлением рослого мужчины с длинными каштановыми локонами, несколько смугловатой кожей и внимательными карими глазами. Его камзол не был самым дорогим и нарядным на этом вечере, но несмотря на крошечную бархатную маску, его, надо полагать, узнали многие, и вскоре он был окружён довольно большим кольцом именитых гостей. — Сударыня, надеюсь, что вы меня простите, но я должен засвидетельствовать почтение Месье Орлеанскому, — с этими словами он галантно поцеловал мне руку и подошёл к недавно прибывшему господину.       Мгновение спустя они уже о чём-то оживлено беседовали, и к моему удивлению вместе удалились из залы. Я почувствовала себя довольно неуютно, оставшись в одиночестве. К чувству потерянности примешался страх и раздражение, когда ко мне подошёл незнакомец в красном камзоле, украшенном чёрными опалами. Лицо его закрывала громоздкая чёрная маска, сам он был худощав и невысокого роста. Более всего меня поразили его глаза — бледно-голубые, похожие на две льдинки, в которых читалась жестокость, если и вовсе не озлобленность. Этот мужчина, как и большинство из присутствующих дворян, несколькими минутами ранее был возле титулованного гостя. — Прекрасный вечер, мадам. Сегодня все веселятся, а при виде того, как такая обворожительная дама стоит одна, без спутника, у меня буквально сердце разрывается. Уверен, что смогу помочь вам скрасить этот вечер, — напыщенно произнёс он, и его узкие губы растянулись в плотоядной улыбке.       Его слова меня возмутили, а лицо заставили налиться стыдливой краской от того, что меня могли принять за легкомысленную и доступную женщину. — Месье, вы зря переживаете — я не одна. Мой супруг скоро вернётся, — как можно любезнее и спокойнее ответила я. — С его стороны большая ошибка оставлять среди незнакомых людей такую прекрасную жену одну. Кто знает, может, вы встретите кого-то более внимательного? — усмехнулся он. — Ваши слова слишком дерзки, месье. И ежели вы продолжите вести со мной такие постыдные речи, то мне придётся вас покинуть, — невозмутимо ответила я, но только лишь шагнула в сторону от него, как незнакомец ловко схватил меня за руку, заставив остаться на месте.  — Приношу извинения, если оскорбил вас. Прошу, не стоит портить себе вечер, из-за моих опрометчивых слов. Просто в этом наряде вы умопомрачительно великолепны. Считайте всё вышесказанное нелепым, неудачным комплиментом. Кстати, вы состоите при дворе? Мне кажется, что я вас ранее не встречал, — приторно-любезно продолжил он. — Но, месье, на мне маска. Как вы можете быть уверенны? — улыбнулась я. — Что вы, такую яркую красоту сложно скрыть куском бархата с дырками, — с этими словами он внезапно притянул меня к себе, сократив дистанцию между нами до недопустимой. — Месье, я бы так не рисковал на вашем месте, — раздался рядом вкрадчивый голос и незнакомец, словно кипятком ошпаренный, отдернул от меня руки. — Все-таки, граф де Берри известный дуэлянт, и к тому же ревнивый муж. Мне страшно представить, что он сделает с любым, пусть даже и особо знатным нахалом, который попытается облапать его супругу. — Вы? — удивлённо произнёс тот, вперив взгляд в месье де Ре, который, ухмыляясь, стоял рядом. В голосе неизвестного послышался нескрываемый гнев и, как мне показалось, страх. — Я, — самодовольно ответил де Ре, шире улыбнувшись своему собеседнику, правда улыбка эта больше походила на зловещий оскал.       Хоть на месье де Ре, как и на других гостях герцога, и была маска, мужчина, по всей видимости, узнал его по голосу и манере держаться. — Я думал, вам запрещён въезд в столицу. И что вы не рискнёте появиться, после того безобразия, что учинили тогда, — мужчина буквально шипел от злости. — Видимо, вас кто-то ввёл в заблуждение, рассказывая обо мне такие срамные истории — мне не были предъявлены обвинения официально. И не будут. Причину этого вы сами знаете. Но, месье, я должен прервать наш любезный разговор и занять эту даму. Знаете ли, я всегда прихожу на помощь юным и неопытным созданиям, особенно когда рядом ходят распущенные, даже больше — больные на голову люди. Честь имею, — не дожидаясь ответа, от человека в красном камзоле, который от подобной тирады изошёл пунцовыми пятнами, он взял меня под руку и повёл в сторону выхода из залы. — Что за сброд сюда пригласили, — бормотал раздраженно он, пробираясь между веселящимся гостями. — По-моему, сей господин явно отчего-то зол на вас, — заметила я, лавируя между незнакомыми мне людьми.       Де Ре лишь хмыкнул в ответ, и ускорив шаг, постарался быстрее вывести меня из столпотворения слуг и дворян. — Дорогая Диана, опасайтесь этого человека. Граф де Вард порочен до мозга костей. Он имеет серьёзные связи и несколько откровенных убийств дворян ему сошли с рук, — тихо произнес мой спаситель. — Меня он не посмел прикончить, потому как я узнал парочку его грязных секретов. И, скажем так, в случае моей смерти от его руки, мои друзья кое-что расскажут истинным патриотам Франции. Но с вами он может себя не сдерживать, потому лучше подождать пока он удалится, чем снова рисковать. Обычно он ходит не один. А против группы злостных, проплаченных людей и я могу быть бессилен. Особенно, если у них будет оружие.       Я не могла понять такого страха и беспокойства, ведь рядом было полно гостей. В конце концов, если бы он попробовал причинить мне вред, можно было кликнуть слуг. Я высказала свои мысли месье де Ре, но тот лишь слабо улыбнулся: — Вы довольно наивны. Отчасти, это объясняется тем, что, скорее всего, вы не были при дворе, и понятия не имеете какими безжалостными, коварными и, самое главное — бесчестными бывают некоторые дворяне. Месье де Вард — не просто грубая сила. Он не станет забрасывать вас на плечо и убегать в неизвестность. Он может похитить вас, когда вы меньше всего будете этого ожидать. Либо подослать убийцу к вашему супругу, если вы его отвергнете. Этот человек слывет также сводней. Говорят, что он обычно подыскивает смазливых девиц своим влиятельным друзьям. — Но это значит, что месье де Берри тоже в опасности, а этот негодяй попытается меня заполучить?! — в моем голосе проступила нескрываемая паника. — Ну, что вы… Лезть к месье де Берри он не станет, — возразил де Ре. — Род графа один из древних и всегда был предан короне. Покушаться на тех, на кого милостиво смотрит Людовик Тринадцатый — полное безумие. Де Вард большая скотина и алчен непомерно, но он не дурак. Теперь он будет обходить вас за версту, если, конечно, вы сами не будете искать с ним встреч. — Ну, знаете ли, чтобы я после его возмутительных комплиментов еще и встречи с ним искала… — начала было я высказывать свое возмущение, но тут со двора мы услышали шум.       Лестничный пролёт, на котором мы стояли, был достаточно большим, выложен мраморными плитами и имел небольшое, забранное кованной решеткой окно, но его было достаточно для того, чтобы мы узрели ужас, который происходил внизу. Это была толпа людей одетых в чёрные плащи и чёрные маски. Их всё прибывало и прибывало — тогда мне казалось, что их был целый легион. Они бросались на стражу, слуг. Шпаги, рапиры, кинжалы, алебарды — всё мелькало, звенело и покрывалось багровыми разводами…       Кто-то из слуг догадался запереть парадные двери на засов, но немного погодя их начали ломать чем-то тяжёлым. С каждым ударом древесина поддавалась всё больше — столичные особняки не были построены для обороны. Окна внизу стали со звоном разбиваться, пронзительные вопли гостей донеслись с первого этажа. — Надо срочно найти месье де Берри! — воскликнул мой спутник, но перегнувшись через перила, чертыхнулся. — Их много, они поднимаются сюда слишком быстро, — и он внезапно впихнул меня в небольшую нишу в углу, подальше от окна, и скрыл нас, опустив тяжелую бархатную портьеру. — Молчите и не шевелитесь, — прошептал он.       В это время на лестнице раздался шум и возле залы появилась группа молодых людей в чёрных масках, плащах с капюшонами и нахлобученных шляпах, с большим количеством ярких перьев. Неизвестные были развязны, выкрикивали неприличные слова, издёвки в адрес короля и кардинала, громко смеялись, жестоко пнули слугу с подносом, который только что вышел из залы, и, видимо, был не в курсе захвата особняка. Бедняга покатился вниз по ступеням лестницы, периодически получая удары сапогами от негодяев.       Затем эта гурьба ввалилась в залу: толкая всех на пути, они опрокидывали резные стулья и столики, на которых стояли блюда с деликатесами, сбивали парики у мужчин и лапали дам, пытаясь задрать кому-то юбки. Без единого замешательства они нападали на кавалеров — слабых избивали кулаками, глумясь, а с более серьезными противниками затевали схватку. Кто-то развлекался тем, что пытался раздеть и обесчестить некоторых дам, что выливалось в новые потасовки с их сопровождающими. Вопли, бряцанье оружия, призывы пустить кровь всей королевской фамилии и начать прямо сейчас с брата короля, а затем и топот остатков герцогской стражи, прорвавшейся наверх, заполнили всё вокруг. — Мы должны немедля покинуть эту вакханалию, — прошептал мне на ухо месье де Ре. — Оставайтесь здесь, я попытаюсь найти графа и вот, — он протянул мне маленький, но острый кинжал. — Если, кто-то будет вдруг покушаться на вашу честь — просто пырните им в руку. А лучше в глаз, — добавил он.       Оружие я взяла с чувством страха, и тут же вжалась в мрамор стен, стараясь даже не дышать. Месье де Ре скрылся в зале, откуда слышались звон шпаг и громкие проклятья. Бо́льшая часть гостей, включая дам с кавалерами, пытались оттуда выбежать. Те, кому это удавалось, сталкивались с остатками бандитов внизу и тут же становились их жертвами — украшения срывались, кошели срезались, у дам разрывались платья и срезались локоны, несмотря на их вопли и слёзы, а кого-то просто яростно и беспощадно избивали.       Но спустя какое-то время, остальные члены этой шайки, видимо, насытились издевательствами над несчастными приглашёнными, и рассудив, что самые важные гости остались наверху, они скопом бросились по лестнице. Вскоре внизу, кроме убитых и пребывавших без сознания людей, никого не осталось.       В это время, чуть ниже по лестнице, панель в стене бесшумно отъехала в сторону, и из тёмного проёма вышли трое — среди них был месье де Вард. Рядом топтался толстяк и заплаканная женщина в довольно поношенном, мрачноватом коричневом платье. — Самое время отбыть. Все документы подписаны и теперь вы принадлежите мне, — услышала я знакомый голос месье де Варда, он резко повернул к себе лицом плачущую даму.       Со своего убежища я могла рассмотреть лицо несчастной и поняла, что именно её я видела тогда в лавке. — Что вы такое говорите?! Никуда я с вами не поеду! — женщина попыталась вырваться, но граф держал её за руку довольно крепко. — Ваш супруг уже получил необходимую сумму, не стоит упрямиться. Быть покорной — в ваших интересах. Вы же не хотите получить первое наказание уже сегодня вечером? — зло процедил тот. — Де Вард, где вы ходите? — послышался возмущённый голос; из залы выбежал мужчина в порванном тёмно-синем камзоле и окровавленной блузе. — Эти мерзавцы прорываются в кабинет, где успел запереться Месье! У нас каждая шпага на счету! Или вы больше не состоите в его свите?! — Вы правы, Жильбер — долг превыше всего, — де Вард обнажил свою шпагу и повернулся к пухлому собеседнику. — Советую вам пойти со мной. Ваша супруга никуда не денется — без средств и знакомых в столице ей не прожить, и она это прекрасно понимает. Мадам, все эти дьявольские отродья уже перебрались наверх, а потому сейчас вы спускаетесь вниз и забираетесь в мой экипаж, что стоит третьим у ворот особняка. Там вы ждёте нас. Если вы этого не сделаете, то уверяю вас: вы будете проклинать тот день, когда родились. А вы, — вновь обратился он к мужчине, — коли хотите заслужить благосклонность такого видного вельможи, покажите, что готовы за него сражаться — брат короля умеет быть щедрым! — и де Вард быстро направился в зал.       Толстяк ответственно кивнул ему вслед, и вынул шпагу самого скромного вида, с пятнами ржавчины на клинке. Пыхтя, он нагнал своего визави.       Оставшаяся женщина всхлипывала, и в конце концов, закрыв лицо руками, зарыдала. Обмякнув, точно безвольная войлочная кукла, она спустилась по стене на пол, и через пару минут её стенания прекратились. Я хотела было выйти из своего убежища и утешить её, но она довольно быстро поднялась и припустила вниз.       «Неужели она смирились с участью остаться с этим ужасным человеком?» — подумала я.       Однако спустя пару минут она вернулась, с трудом неся большую корзинку накрытую чёрной шалью. С ней она зашла в зал.       Сидеть в углу, в полном неведении дольше мне не позволило терпение, а точнее — его отсутствие. Страх за месье де Берри был непреодолим. Я подумывала рискнуть и попытаться найти его или хотя бы месье де Ре. Но ещё более здравый голос шептал мне, что следует немедля идти к экипажу. Подобрав юбки, я бросилась к лестнице, ведущей вниз. По пути мне встретились несколько слуг, которые рискнули подняться на выручку своим господам. Кто-то помогал пострадавшим хозяевам подняться и вёл их в сторону экипажей. Так один слуга накинул на довольно дородную даму, чей наряд был испорчен до основания острыми клинками, свою старую накидку. — Диана, постойте! — неожиданно бросился ко мне месье де Ре; волосы его были всклокочены, на щеке красовался порез, с которого струйками стекала кровь к подбородку, камзол в кровавых пятнах был местами порван, а маска вовсе где-то потерялась. Поравнявшись со мной, он схватил меня за руку и потянул вниз, принуждая продолжить путь. — Со мной вам будет всё же безопаснее, несмотря на то, что основная часть этой резни проходит ближе к комнатам герцога. К счастью Месье ничего не угрожает — Этьен сопроводил его с де Вильруа до тайного прохода, благодаря которому он доберётся до Лувра в компании своих преданных людей, — быстро выпалил он. — А где сам месье де Берри? — не скрывая тревоги, спросила я. — О, он должен был пройти через сад, к экипажу. Ему удалось выпрыгнуть в окно и приземлиться на прекрасные тюльпаны, которыми, как говорят, гордилась хозяйка особняка. Он не смог вернуться за вами, но послал меня, дабы я вывел вас. Всё же сейчас этот путь более безопасен. Эти безумцы просто окружили их, отрезав путь к нормальному спуску. Герцог послал слуг в казармы мушкетёров, и скоро сюда прибудет подкрепление — этим молодцам придётся худо… Но прошу, не останавливайтесь, идёмте! Нам надо выбираться отсюда…       Повторять дважды не пришлось. Мы были уже у подножия лестницы, когда внезапно воздух разорвался с оглушительным громом, и нас с месье де Ре подбросило вверх. Стены и пол особняка содрогнулись; куски мрамора, хрусталя и позолоты полетели в нас, точно стрелы. Где-то наверху вспыхнули отблески пламени. По моим дрожащим рукам стекала горячая струйка крови — чья она?..       Все звуки исчезли, превратившись в тонкий, протяжный писк. Виски сжало, точно незримыми тисками, и меня накрыла волна боли и страха.       Мир рухнул…       Я упала во тьму…