Кто я тебе?

Я молча выжидала, пока любопытных учеников, столпившихся вокруг испорченной иномарки, разгонят по классам. Агния стояла рядом со мной, и ее светлые пушистые волосы лезли мне в рот, но я не решалась попросить ее отойти. В конце концов она единственная, кто не косился на меня как на сумасшедшую, будто я по доброй воле цветок из окна на прогулку выпустила. А может, она все же украдкой осуждающе поглядывала на меня — я все равно не видела ничего из-за этих волос, которые в придачу ко всему ужасно электризовались. Стиснув зубы, я прислонилась к задней двери, не побоявшись испачкать рубашку, и устало выдохнула. Андреев стоял в нескольких метрах от меня, потирая глаза и словно не веря во все происходящее. Пока нас потоком обезумевших учеников выносило на улицу, он успел выкрикнуть мне несколько колких гадостей. Я, видите ли, шуток не понимаю. Нужно думать головой, прежде чем говорить такие вещи перепуганной до смерти новенькой. Марину Евгеньевну уже оповестили о том, что кто-то запустил гортензией в ее драгоценный автомобиль. Она с минуты на минуту должна была спуститься на улицу, чтобы оценить ущерб и свершить правосудие, но почему-то задерживалась. И чем дольше она задерживалась, тем больше я рисковала сделать лужу. Страх пробирал до костей, хотя никто, кроме моих одноклассников не знал о том, что виной всему новенькая Наташа, которая во второй же день учебы решила прославить себя на всю школу. А что? Черный пиар — тоже пиар. Кажется, у меня начал дергаться глаз. А еще если я не перестану вытирать потные от волнения ладошки о свою юбку, то ее можно будет уверенно выжимать. Агния неловко переминалась с ноги на ногу, отвлекая меня и стараясь приободрить. Бог знает, где Федю черти носили, но в этот момент я особо не переживала, куда, зачем и какие черти его носят. Волнение подкатило к горлу, и я хлопнула себе по щеке, стараясь перестать думать о том, что ждет меня впереди. Внезапно кто-то беспардонно схватил меня за руку и грубо потянул на себя, предупредительно сверкнув голубыми глазами, чтобы я не рыпалась. В толпе учеников было сложно заметить, что Андреев зажал меня у стенки, опершись одной рукой о нее чуть выше моего плеча. Я лишь изумленно хлопала глазами, не в силах оскорбить его, уж слишком растерялась. Ладно, признаюсь, он самый настоящий говнюк, но глаза у него бездонные. В любой другой ситуации я бы с радостью полюбовалась этой лазурной голубизной, но только не сейчас. — Чего хочешь? — стараясь не переводить взгляда на его полураскрытые губы, пропищала я. — Когда придет директриса и спросит, кто это сделал, то ты будешь молчать, как бы тебя не мучила совесть, ясно? — еле слышно выдохнул он мне в лицо. Дыхание у него было свежим, чувствовался ненавязчивый мятный аромат. Наверное, он покурил перед уроком. Андреев, заметив, что я заворожено вглядываюсь в его черты лица и пытаюсь сообразить, с какой радости должна податься в партизаны, усмехнулся и надул бледно-голубой пузырь из жевательной резинки. Я вжалась в стену, стараясь, чтобы пузырь не задел моего носа. — Это еще почему? — с языка сорвался вопрос, который мучительно не давал мне покоя вот уже несколько бесконечных секунд. — Увидишь. — Андреев лопнул пузырь и улыбнулся мне. — Я давно хотел сделать что-то подобное. — Жвачкой девушку обляпать? — покраснев как помидор, пробормотала я, когда парень отошел и лениво потянулся, заламывая руки за спину. Я поспешно потерла свой раскрасневшийся нос и отошла в сторону, обдумывая, стоит ли воспользоваться его советом. В конце концов, если я умолчу, то хуже не будет. А может, это какая-то хитрая уловка? Он хочет, чтобы я солгала директрисе, а потом правда бы всплыла не без его помощи, и мне бы досталось в двойне? В жизни так всегда: миллион интересующих вопросов и ни одного стоящего ответа. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Еще несколько минут мы провели в беспокойном шепоте, и когда точеная фигура Марины Евгеньевны показалась у входа, моя душа ушла в пятки, а сердце подпрыгнуло к горлу. Директриса в два счета преодолела ступеньки, оставив меня за своей спиной, и бросилась к машине, на ходу натягивая кирпичного цвета пиджак. Стук каблуков об асфальт резал слух. Во рту все пересохло, и язык прилип к небу. Я постаралась сглотнуть подступивший к горлу ком, но ничего не вышло. Марина Евгеньевна долго оглядывала машину, водила длинными пальцами по капоту вдоль вмятин и царапин, не проронив ни слова. Речи о том, чтобы распустить учеников по классам и продолжить занятия, и быть не могло. Следом за Мариной Евгеньевной на парковку выбежало еще несколько учителей, у всех на лицах были прописаны страх и смятение. Если гнев обрушится, то он обрушится на всех. После того, как машину осмотрели и выяснили, чей цветок впечатался в ее капот, круг подозреваемых резко сузился до нашего класса. Если я вернусь домой и увижу седые пряди, то даже не удивлюсь. Я тут от страха и уже описаться могу, и поседеть, и чего похуже. Внутри меня словно бурлит река, не давая ни на минуту успокоиться, перевести дыхание и трезво оценить происходящее. Сейчас никто не захочет попасть под горячую руку, и меня сразу же сдадут с потрохами. — Кто?! — не церемонясь, рявкнула директриса, пальцем указывая в сторону редкой кучки нашего класса. Я еще не упала в обморок? Жаль. Может, притвориться? Я лучше об асфальт шлепнусь, чем получу выговор от женщины, которая сейчас начнет метать молнии глазами не хуже Зевса. — Влад, — выкрикнул один из парней до жути сиплым голосом, отходя на несколько шагов назад. Я видела его сегодня в классе, но не знала имени. Очевидно, друг Андреева. Но что тогда, черт возьми, происходит? — Что? — неосознанно пробормотала я, разинув рот, и получила смачный шлепок по пятой точке. Обернувшись к своему обидчику, я занесла руку для пощечины, но парень ловко перехватил ее. — Закрой свой прелестный ротик и прими опечаленный вид, — широко улыбаясь мне, ответил Голубоглазый сквозь стиснутые белоснежные зубы. Повторюсь, какого хрена происходит? Толпа почетно расступилась перед моим новоиспеченным одноклассником, освобождая путь. Парень лишь пожал плечами, засунул руки в карманы и вальяжно и лениво поплелся на верную смерть. Агния прикрыла рот ладонью, схватив меня за локоть и оттащив за несколько метров от нашего класса. Опять эти ее волосы, гель ей что ли подарить, чтоб этот одуван с головы убрала! Между директрисой и Андреевым началась дискуссия не на равных, но я почти ничего не слышала, бездумно хлопая ресницами и отказываясь верить своим глазам. Парень был спокоен как удав, дерзко ухмылялся, вдумчиво кивая головой, делая вид, будто виноват и осознает это. Никто из учащихся не решался высказать слова, все лишь гадко улыбались, ведь все предвещало конфликт, который нарастал с каждой минутой. Как снежный ком, который катится с горы — с каждой секундой напряжение становилось все больше. Вскоре крики стали доноситься и до нас с Агнией. Я старалась уловить свое имя в разговоре на повышенных тонах, но за полчаса оно там так и не фигурировало. Я чувствовала, как волнение отступает, как все встает на свои места, когда Андреев кричит «звоните отцу». Я сразу же вспомнила наш вчерашний диалог о том, что отец совсем не обращает на него внимания. И сегодня он прижал мене к стене и, хищно улыбаясь, признался, что давно хотел сделать что-то подобное. — Кто видел, как Андреев выкинул цветок? — голос директрисы как раскат грома в пасмурный вечер — ожидаемый, но сердце все равно екает. — Я видела, — не думая, выкрикнула я, подмигивая своему спасителю и делая шаг вперед, чтобы меня было лучше видно. Влад отвернулся, пряча улыбку, но я успела заметить, как уголки его губ дрогнули прежде, чем он предоставил мне вид на свою широкую спину. — В кабинет ко мне, оба! Я тоже попыталась стереть с лица внезапную улыбку, но ничего не вышло, и всю дорогу я шла с опущенной головой, считая ступеньки. Дробь каблуков, тяжелое дыхание остальных учеников, с довольным видом рассыпающихся по кабинетам, неоднозначные смешки Андреева. Агния отлучилась от меня на нужном этаже, а я же под строгим конвоем дошла до знакомого кабинета. Секретарша поперхнулась кофе, когда разъяренная Марина Евгеньевна влетела в приемную, хватаясь за первую попавшуюся папку. Она что, по заднице Андреева нашлепает? Что ж, знаю я теперь, какие в этой школе гуманные методы. — Оболтус! — отвесив подзатыльник Владу, в сердцах выкрикнула Марина Евгеньевна, обмахиваясь папкой с объяснительными. — Теть Марин, я же нечаянно, — отскочив к двери, жалобно простонал Андреев, потирая затылок. — Извините? — Неловко закашлявшись, я прочистила горло. — Я не ослышалась? — А ты думаешь, как этого засранца еще из школы не выперли? — замахнувшись папкой для нового несильного, но отчаянного удара, пропыхтела директриса. — Ч-чего? Я что-то слишком туго соображала, оно и ясно — на моих глазах директриса только что ученику по ушам надавала. — Тетя Марина лучшая подруга моей матери, — поспешил объяснить Андреев, самодовольно улыбаясь, видя бесконечное смятение на моем перепуганном лице. Парень хотел полюбоваться моим отрешенным видом, но ему пришлось отвлечься, чтобы блокировать руками новый удар. — Мы живем на одной лестничной клетке. Вот тут и мне захотелось схватиться за первую попавшуюся папку с документами и надавать ею по шее моему горе-однокласснику. — Ах ты жук! — опомнившись, выкрикнула я, не постеснявшись Марины Евгеньевны, которая с довольным видом наблюдала за тем, как Влад украдкой косится на дверь, ища способ ретироваться. — Я же чуть не описалась от страха, когда ты сказал, чтобы я… Наконец мой мозг активировался, и я заткнулась, прикинув, что директрисе, хоть она и оказалась такой простодушной и эмоциональной женщиной, не желательно знать всех тайн сегодняшней перемены перед уроком биологии. Может, если на ее глазах Влад из сопливого прыщавого мальчишки превратился в местную звезду, то она сможет простить ему оплошность, уладить последствия которой ничего не стоит для его семьи, то для меня у нее нет никаких привилегий и оправданий. — Когда ты сказал, чтобы я призналась, что это ты на самом деле уронил горшок с цветком, — глазом не моргнув, бессовестно соврала я, уклончиво растягивая гласные. — Как это было? — махнув рукой на Влада, который за последние десять минут впервые выдохнул спокойно, спросила Марина Евгеньевна. Я в жизни столько лапши на уши людям не вешала! Одна версия плавно сменяла другую, выдуманные факты искажались и коверкались, Андреев все время кивал головой как болванчик, украдкой одобрительно кивая и показывая большой палец. Я то и дело запиналась, краснела, бледнела, зеленела — Скитлс с его цветами радуги и негром, которой доит жирафа, отдыхают. Пардон, мы расизмом не страдаем, так что благоразумнее называть его афроамериканцем. В результате мы сошлись на том, что Влад с ногами забрался на подоконник с ненавистным мне телефоном, а когда отвлекся на звонок на урок, чуть не выронил его. Естественно, когда телефон стремительным солдатиком, сложив ручки по бокам, решил поцеловать асфальт, герой Андреев накренился вперед, чтобы поймать его и уберечь от неминуемой смерти. И своим божественным торсом он просто не мог не задеть счастливицу-гортензию. По-моему, Марину Евгеньевну нисколько не волновало, что при падении горшок разбился бы об асфальт, разлетевшись на осколки, не долетев до машины. — Я звоню отцу, — выслушав нашу сбитую речь, заключила директриса, дружелюбно указывая на дверь. — По кабинетам, быстро. Всю дорогу до нужного класса я молотила Андреева кулаками, пыталась изловчиться наступить на ногу и спустить с лестницы, но все это ему было словно слону дробина. На вопрос о том, зачем они с Мариной Евгеньевной несколько минут кричали на людях, демонстрируя всем свои изумительные актерские способности, Андреев ответил в своем стиле: «Чтобы Наташеньке настолько совестно было, чтобы она в штаны наделала». Скажите мне, как можно наладить отношения с этим человеком? Остаток дня прошел относительно в спокойствии, если не считать, что Федя в школу так и не пришел, и Агния извела себя трагичными предположениями. Мы не могли до него дозвониться, и решили после уроков прогуляться до его апартаментов. На выходе из школы меня снова схватили за руку, как и несколько часов назад. Я охнула, в притворном приступе схватившись за сердце, когда голубые глаза резанули своей неестественной яркостью. — Что? Еще соврать нужно? Учебниками пулять по унитазам предложишь? — придя в себя, фыркнула я, заливаясь пунцовым от незначительного расстояния между нашими лицами. Агния замерла, по инерции несколько метров прошагав без меня, продолжая болтать с воздухом. Выразительные глаза девушки округлились, но я махнула рукой, мол, пустяк. Она лишь пожала плечами и, надев наушник в форме головы Микки-Мауса, не спеша пошла дальше, крикнув, что будет ждать меня у главных ворот школы. — Я хотел поблагодарить тебя, — выпустив мои затекшие запястья, улыбнулся Влад, предоставив мне свободу. — Что? — Я деланно закатила глаза. — Мне позвонил отец, — незначительно махнув рукой с телефоном, продолжил парень, стараясь перестать улыбаться, как влюбившаяся девчонка на первых парах своего светлого чувства, — он накричал на меня. — Ты рад тому, что на тебя наорал отец? — хмыкнула я. — Странный ты тип, Андреев. — Ты ничего не понимаешь, — тут же спрятав телефон в карман, отозвался парень, хватаясь за лямку своего рюкзака. Не сказав больше ни слова, он стал насвистывать незнакомую мне мелодию и легким шагом направился к выходу, оставив меня в культурном шоке, стоящую с раскрытым ртом посреди заасфальтированной дорожки, ведущей за пределы моего нового учебного заведения. Кажется, я действительно чего-то не понимаю. И стоит ли мне самой сказать ему «спасибо» за то, что сейчас не мой отец орет на меня?