Кто я тебе?

Федя любезно проводил меня до самого подъезда и пообещал встретить завтра, если я предпочту транспорту его общество и не отправлюсь в школу вместе со своей семьей на автомобиле. Я слабо улыбнулась и выдавила из себя многообещающее «подумаю». Он назвал мне точные контактные данные, как его найти в социальных сетях, а также несложные номера мобильного и стационарного телефонов. Войдя в просторную прихожую и заорав на весь дом, что пришла, я лениво отшвырнула ключи в сторону и принялась стягивать пыльные, отлетавшие свое балетки. Горько усмехнувшись и пожалев, что этими самыми хрустальными туфельками я не заехала Андрееву по носу, я одернула полы юбки и мелкими быстрыми шажочками добралась до своей комнаты. Из головы все никак не выходил поступок Агнии и Феди, которые незаконно пробрались в учительскую и без зазрения совести переправили свои работы по английскому языку. Я бы, безусловно, заявила им об этом на следующий же день, но мне в конце-то концов нужно завести новые приятные знакомства и создать о себе неизгладимое впечатление веселой отзывчивой девушки, каковой я из последних сил стараюсь притворяться. На самом деле я немного вредная и до чертиков завистливая. Зависть моя проявляется не в том, что я смотрю на хорошенькую девушку в чертовски классной юбке и мечтаю заполучить эту вещицу, и не в том, что я завидую ей, потому что ее за руку держит кареглазый брюнет, нет. Просто раньше, в своем городе я приходила в кинотеатры с друзьями, и на каждом сеансе обязательно присутствовала какая-нибудь дружная, незнакомая мне семья. Они обычно сидели на первых рядах, ели попкорн, мужчина держал за руку женщину, а между ними был прыткий надоедливый мальчишка, который за ничтожные два часа успел довести до белого каления всех, находившихся под покровом темноты зала. Я завидовала семьям, где царило взаимопонимание и равноправие. И я не собираюсь поливать грязью своих собственных родителей, и мое мнение никогда не ущемлялось, меня всегда выслушивали и брали во внимание мои чувства. Вся эта идиллия царила до тех пор, пока мать с отцом не развелись. А потом меня начали делить, перекидывать с поля одного игрока на поле другого, они скорее из принципа желали взять меня под свою опеку, нежели из искренних родительских чувств. Развод я пережила тяжело и болезненно, никто не мог поддержать меня. Ник был слишком мал и абсолютно не понимал всей значимости случившегося, бабушку я на дух не переносила, а больше родственников у меня не числилось, разве что дяди и тети, которые даже дату моего рождения с первого раза назвать не смогут и не пожалеют об этом. Именно поэтому я сразу же приняла в штыки Наталью и ее стервозный нрав, крывшийся за маской заботливой женщины, готовой принять чужих детей как своих и одарить их той материнской любовью, которой женщина, именуемая моей матерью, не смогла одарить их в недавнем детстве. Я возненавидела ее вкусы, ее манеру говорить и держаться в обществе, я внушала себе, что она охотиться за деньгами моего отца и не испытывает никаких чувств к нему, и она видела мою решительную, неоправданную обиду, и молчала. В недрах своей жалкой души она наверняка также сгорала от желания насолить мне, но не могла позволить себе этого до тех пор, пока полностью не закрепит за собой статус хозяйки дома, пока не сможет открыто распоряжаться деньгами отца и влиять на его когда-то непоколебимое мнение. Еще немного и она выживет меня отсюда вместе с моими пожитками, отправит учиться куда-нибудь в другую страну и постарается сделать все, чтобы отец и вовсе перестал думать обо мне, несмотря на то, что я его родная, когда-то любимая дочь. Когда-то. За ужином Ник без умолку трещал о своем новом классе, о том, какие мальчики и девочки ходят туда, хорошо ли они обеспечены и о том, что он в первый же день стал пользоваться популярностью среди своих податливых сверстников. Когда же очередь дошла до меня, с незаинтересованным видом жующей безвкусный салат и смотрящей мимо всего происходящего, я поперхнулась и начала кашлять. На миг выпав из реальности, я осушила стакан воды и сразу же заверила отца, что мой класс меня устраивает и все ребята в нем очень открытые и дружелюбные. Эпитеты «открытый» и «дружелюбный» вообще очень сложно отнести к людям, которые проучились вместе больше десяти лет, и теперь вдруг к ним заявилась новенькая, которая после первого же урока успела раззадорить половину из них и выставить себя не в самом лучшем свете. Молодежь в таком возрасте особенно избирательна и сомнительна, чтобы сразу раскрыть свои широкие теплые объятия первой попавшейся сконфуженной девушке, попытавшейся понравится обществу, в котором ей придется находиться несколько месяцев. Позже я поинтересовалась, какого лешего за мной не приехала машина и я целый час плелась по незнакомым кварталам, давясь лимонадом и горестно вздыхая об испорченной обуви. Наталья начала оправдываться, что она отменила свою запись в салоне и приехала за Ником, а тот сообщил, что я отправлюсь домой с новоиспеченными одноклассниками. Хоть, в сущности, так и сложилось, я не могла не обозлиться на него. Пообещав, что на десерт подадут одного самодовольного мальчика-лгуна, который лишится своего планшета на две недели, я бросилась в его комнату и заперлась там, пока не отыскала заветную игрушку. Запрятав ее в шкаф и выслушав многообещающие угрозы своего братца, который решил бросить меня на произвол судьбы, уехав домой с чистой совестью, прекрасно зная, что я еще в школе, я все же открыла дверь и впустила его, угодливо раскланявшись и самодовольно улыбнувшись. Остаток вечера я проговорила с Федей, который отыскал меня и завалил ненужными картинками, комиксами и музыкой, которую я не слушала. Сон мой был недолгим и чутким. Я ужасно волновалась перед вторым днем. Волновалась сильнее, чем перед первым. Мне снились какие-то бессвязные и глупые кошмары, потом гудели ноги, и в результате я уже в семь утра распивала плохо сваренный кофе в одиночестве на кухне, листая каналы и стараясь отыскать что-то, помимо утренних новостей. — Недели через две приезжает ваша бабушка, она хочет посмотреть, как мы здесь устроились, — сообщил отец, появившись в дверях в выглаженном костюме и свежей ослепительно-белой рубашке. Он на ходу завязывал галстук и отстранено наблюдал за экраном, на котором диктор сообщал о последних значимых событиях в мире. — Будь с ней вежлива и обходительна, ясно? Я кивнула и пожала плечами. Терпеть не могу эту заносчивую принципиальную особу. Она же в свои семьдесят выглядит лучше меня! А все потому, что она напичкала себя все возможными таблетками для похудения, шесть раз в неделю бегает на какие-то действенные омолаживающие массажи и тратит все свои средства на всеразличные маски и шампуни. А я терпеть не могу косметику, пусть мне и приходится прятать свою усталость под толстым слоем тонального крема. — Ты сегодня проснулась раньше меня, надо же, — задумчиво проговорил отец, переключившись на запонки. — Как ты смотришь на то, чтобы вы с Натальей выбрались на выходные на природу, пока совсем не похолодало? — Я с ней никуда не поеду, и ты это прекрасно знаешь, — вяло пробормотала я, принимаясь за новую чашку кофе. — Если только, конечно, ты не отправишься с нами… — У меня дела, — уклончиво ответил он. – Все, завтракаем, одеваемся и едем в школу. Можешь пойти и разбудить Ника, раз уж тебе нечем заняться. Я вышла из кухни, немного расстроившись, но в целом привыкшая с подобными предложениями, воплощающимися в реальность без моего занятого отца. По пути заглянув в ванную и причесавшись (умыться я уже успела, я успела даже накраситься и смыть все, оставшись недовольной результатом), я ворвалась в комнату к Нику со стаканом из-под зубных щеток, наполненным ледяной водой. Широко улыбнувшись и выплеснув все его содержимое в постель к маленькому угоднику, я захлопала в ладоши в притворном изумленном самодовольстве и насмешливом восторге и выбежала обратно в коридор. Подушка, брошенная моим братцем-неудачником, пришлась в лицо Наталье, которая заглянула в комнату, услышав крик и решив разузнать, что происходит. Придя в настоящее бешенство и все же не сорвавшись на мальчишку, который побелел от страха и неловкости, она выскочила из спальни, даже не заметив меня, жавшуюся к стенке и умирающую от хохота. Задыхаясь от смеха, я на корточках доползла до комнаты Ника и без стеснения начала тыкать пальцем в него, как маленький ребенок, не способный вымолвить не слова. — Ой, — немного успокоившись и неуверенно погладив себя по напряженному животу, многозначительно изрекла я, — ну и лох же ты, Никитушка. — Это все из-за тебя, дура! — Вспомнив, что несколько минут назад я бессовестно облила его водой, парнишка как ошпаренный вскочил с кровати и впопыхах принялся стягивать с себя мокрую футболку. — Какие же у тебя тупые шутки! — он говорил оскорблено, с серьезным выражением лица, словно я не водой его облила, а сделала нечто ужасное и постыдное. Так уверенно, будто был старше меня и не стоял сейчас передо мной весь мокрый и красный от стресса и страха. — С добрым утром, олух, — особо не расстроившись от его праведных упреков, продолжила я, — не включай Наталью, тебе не идет. А потом, немного помолчав, я добавила: — Поосторожней за завтраком, вдруг она тебя отравить удумает! И, загордившись своей плоской шуточкой, я выскочила из комнаты и побежала к себе, чтобы одеться и собрать сумку. За завтраком Наталья действительно была не в настроении, а Никита был кроток и понятлив как никогда. Разделавшись с на удивление вкусными блинчиками, я спустилась на улицу и стала ждать остальных моих провожатых. Поездка до школы прошла в гробовой тишине, только мне приспичило построить ужасные гримасы и позлить Ника, который с присущей важностью детям его возраста воспринимал все мое ребячество, грубо говоря, тупизмом. Агния пришла только к третьему уроку — она была у стоматолога и с детской нелепостью продемонстрировала мне дырку от зуба. Да, это я приукрасила, вспомнив о дырке от бублика. Просто ей пришлось пережить болезненный процесс удаления коренного зуба, чем она была крайне возмущена и недовольна. Они, в конце концов, обещали, что будет совсем не больно! Немного поглумившись над ее новой очаровательной улыбкой, я отправилась в женский туалет, чтобы привести свои растрепанные волосы в порядок, как носом к носу столкнулась с Андреевым, который опять-таки уткнулся в свой телефон и упорно не замечал происходящего вокруг него. Замешкавшись и вперившись в него злобным взглядом, я не сдвинулась с места до тех пор, пока он не ушел с моего пути, закатив глаза к небу и разведя руки в трагическом жесте. — Вот же засранец, — пробурчала я, хлопнув дверью уборной. Собрав волосы в хвост и забравшись в одну из кабинок, чтобы осмотреть свои колготки на наличие стрелок (кажется, я умудрилась опять где-то зацепиться за противный стул), я хлопнула дверцей и задрала серую юбку. Тут же дверь скрипнула, и кто-то вошел в помещение. Начав корить себя за то, что я оставила сумку на тумбе у зеркала, я мигом слезла с крышки унитаза и, пару раз чертыхнувшись, спокойно вышла к раковинам, стараясь не показаться чокнутой, выбежав в страхе за свою дорогущую сумку, как и предполагалось. Но здесь не было никого. Пожав плечами и взяв сумку, я хотела выйти в коридор и проверить, не пропало ли чего (хотя кому здесь воровать — люди вполне обеспеченные и ни в чем не нуждаются), но тут же заметила, как что-то бледное и светлое мелькнуло и плавно опустилось на холодный пол. Присев и обнаружив записку, я развернула ее, позабыв о том, что чужое трогать не хорошо, но это, к сожалению, было адресовано мне. «Ты очень красивая, я никогда не видел тебя раньше». — Что за… что это? — воздержавшись от грязных ругательств, удивленно пробормотала я. — Очень весело! Какой-то полудурок пробрался в женский туалет, чтобы подсунуть мне записку, мамочки! Выскочив в коридор и не увидев там никого, я взволнованно вздохнула и бросилась в кабинет биологии. Отыскав Агнию, я тут же пересказала ей все и, ожидая ее реакции, прислонилась к подоконнику. — Ой, не прислоняйся, — предостерегла она, — если что-нибудь случится с цветами биологички, нас всех четвертуют! Она помешана на них! — Ты мне лучше скажи, что за маньяк?! — проигнорировав ее замечание и уверенно упершись в подоконник, прервала ее я. Спину мне обдувал прохладный ветерок, и я немного расслабилась, вглядываясь в лицо блондинки, которая еще раз перечитывала содержимое престранной записки. Тут я услышала, как что-то подозрительно и с легкостью хрустнуло. На минуту мое сердце остановилось, и, обернувшись, я вскрикнула. — Твою налево! Очаровательный стебелек огненно-красной гортензии был безжалостно сломлен пополам. — Что такое? Знаешь, я думаю, что это чья-то тупая шутка. Типа ты новенькая, все дела, надо тебя развести и… мать-перемать, какого хрена ты наделала?! — позабыв обо всем сказанном, беспомощно взвизгнула она. — Я… я не знаю, — пробормотала я и дрожащими руками попыталась поправить стебелек, но сделала только хуже. — Мамочки! Меня убьют? Судорожно соображая несколько томительных, бесконечно долгих секунд, Агния схватила горшок со злосчастным цветком и силой впихнула его мне в руки, сказав, чтобы я гнала со всех ног в уборную и избавилась от него. Все насмешливые взгляды моих новых одноклассничков были устремлены на меня, испуганно колеблющуюся у раскрытого окна, и тут произошло ужасное. — Что ты думаешь? Выкинь его в окно, делов-то, — посоветовал Андреев, не отрываясь от телефона. Видимо, он не видел, что виновником трагедии являлась ненавистная ему я. Мигом отшвырнув цветок в сторону окна и брезгливо отряхнув руки, я отскочила от подоконника и умчалась в противоположный конец класса. Андреев, услышав звук разбившегося горшка, подскочил и уставился на меня. — Я вообще-то пошутил, — сквозь зубы процедил он, переводя взгляд с меня на окно и обратно. И тут завыла чья-то сигнализация. Что-то мне сразу же подсказало, что эти события как-то взаимосвязаны между собой. — Ты идиотка?! — выкрикнул он. — Там же одна из парковок! Покраснев и забравшись на парту с ногами, (мне решительно не хотелось подходить к окну) я опасливо приподнялась на цыпочках и взглянула на улицу. Очаровательный коричневый горшочек впечаталася в чей-то не менее очаровательный Роллс-Ройс. — Это машина директрисы, — на одном дыхании простонала Агния, высунувшись из окна. От страха под ложечкой засосало, а ноги предательски подкосились. Мне конец. Действительно, стоит процитировать Агнию: мать-перемать, какого хрена я наделала?!