Королева. Последнее восхождение Луны

— Элиз, что ты чувствуешь? — Ничего. Каспиан нахмурился, обеспокоенно посмотрев на Элизабет. — Я про остров. Девушка отвела взгляд с горизонта, на котором все более и более четко стали появляться очертания острова, и вопросительно приподняла бровь: — А я про него и говорю. Ничего. Он чистый, как студёный ручей в лесу. — А, ясно, — смущенно покраснел Король. Ветер не прекращался, но слабел с каждым днём, так что волны превратились в мелкую рябь и корабль скользил по морю, как по озеру. Каждую ночь на востоке появлялись новые созвездия, которых никто не видел в Нарнии и, думала Люси с радостью и страхом, вообще никто ещё не видел. Новые звёзды были крупными и яркими, ночи тёплыми. Почти все спали теперь на палубе и долго засиживались за разговорами или, склонившись над бортом, смотрели, как пляшет светящаяся пена. Позади раскинулся пурпурный и алый закат, а небо стало больше, и именно сейчас они заметили справа по борту какой-то остров. Он медленно приближался; мысы и склоны, освещённые заходящим солнцем, ослепительно пламенели. Вскоре корабль шёл вдоль побережья. Позади, на фоне алого неба, словно вырезанный из картона, чернел западный мыс. На острове не было гор, зато там были невысокие пологие холмы, вроде подушек. С берега доносилось благоухание, которое Люси назвала нежно-лиловым. Они плыли долго, минуя мыс за мысом, надеясь найти бухту поглубже, но не нашли и бросили якорь в мелком маленьком заливе. Хотя море было спокойное, у самого острова сильная волна не давала подвести корабль так близко к берегу, как хотелось. Доплыв до берега в лодке, они порядком промокли — Теперь я чувствую магию, — сказал Элиз, выходя из лодки. — Но она все такая же чистая. Похожа на ту, что была в доме Кориакина. — Быть может, и здесь обитают звезды? — спросила Люси. Элизабет пожала плечами. Всё время, пока они были на острове, в ушах стоял монотонный шум прибоя. Оставив двух матросов караулить лодку, Каспиан повёл остальных в глубь острова, не слишком, впрочем, далеко, поскольку время было позднее и приближалась ночь. Но оказалось, что за приключениями совсем не нужно далеко ходить. В плоской долине, примыкающей к бухте, не было ни дорог, ни тропинок, ни других признаков человека. Под ногами росла мягкая трава, там и сям усеянная цветущими кустиками, которые Эдмунд и Люси приняли за вереск. Элизабет, неплохо разбиравшаяся в ботанике, хотела было сказать, что это никакой не вереск, и не ошиблась бы, но в итоге решила промолчать; но всё же на вереск эти цветы походили. Элизабет же, так и не поговорившая с Эдмундом, шла чуть подальше от Каспиана, Эда и Люси, рядом с Ринсом и Томасом. Тот благодарно кивнул ей, и Элиз улыбнулась: хоть у кого-то все было хорошо. Через какое-то время, когда небо уже затянуло ночной темнотой, перед ними предстала просторная площадка, вымощенная гладким камнем и окружённая с двух сторон серыми колоннами. Между колоннами стоял очень длинный стол, накрытый пурпурной скатертью, спускавшейся до самого пола, и каменные стулья, украшенные искусной резьбой, с шёлковыми подушками на сиденьях. Стол ломился от яств. Такого изобилия не знали даже при Верховном Короле Питере в Кэр-Паравале. Здесь были и индейки, и гуси, и фазаны, и цесарки, и окорока, и холодное мясо, и причудливые пироги в виде кораблей, слонов и драконов, и мороженое, и ярко-алые раки, и светящаяся сёмга, и виноград, и орехи, и ананасы, и персики, и гранаты, и дыни. Здесь были золотые и серебряные кубки, хрустальные графины, а запах вина и фруктов летел навстречу, суля небывалое блаженство. Матросы удивленно поахали, и только сейчас все поняли, насколько они голодны. Но Король Каспиан кинул внимательный взгляд на Элизабет, которая шла с другой стороны стола. Он вовсе не хотел казаться неуверенным, но в делах магических Элиз знала больше их всех, поэтому не было бы глупостью лишний раз убедиться в безопасности. Но Дриниан его опередил: — Что вы думаете, Королева Элизабет? Вытравить из капитана обращение «Королева Элизабет» так и не удалось, но девушка уже и не хотела его обращать. Королевой она больше не была. — Они заснули не из-за еды, — сказал девушка. — Они? — переспросил Каспиан, Элиз непонимающе нахмурилась. Элизабет остановилась в изголовье стола и указала на стог сена, который как-то оказался за столом. Каспиан заметил, что от самого корабля Элизабет шла, сложив руки на груди, и лишний раз не произносила ни слова. Тут Рипичип выбежал вперёд, вспрыгнул на стул, с него — на стол и быстро побежал по нему, ловко петляя между драгоценными кубками и солонками из слоновой кости. Он подбежал к таинственным серым кипам, присмотрелся, дотронулся до них и крикнул: — Сражаться они не могут! Там сидели три человека, хотя для того, чтобы признать в них людей, пришлось подойти вплотную. Длинные седые волосы закрывали их лица, три бороды спускались на стол, обвивая тарелки и кубки, как вьюнок обвивает изгородь, сплетались в один запутанный клубок и через край стола падали на пол. По спинкам стульев спускались волосы, так что все трое скрывались в густой чаще. Словом, кроме волос, не было видно ничего. Все вокруг теперь освещал лишь фонарик Эдмунда. Каспиан подошел к одному из людей и посмотрел на кольцо на его пальце. — Лорд Ревилиан, — внезапно сказал он. — Лорд Мавраморн. Лорд Аргоз. — Они не мертвы, просто спят, — сказала Элизабет. Голос ее был тихим и хриплым. — Ты можешь их разбудить? — обратился Каспиан к темноволосой. Девушка стояла чуть в тени, сложив руки на груди, и когда Каспиан обратился к ней, нехотя кивнула. — Могу попробовать, — но едва она сделала шаг вперед, как что-то заметила в тени стола и отступила обратно. — Или не стоит. Это — стол Аслана, и сила его мне не подвластна. Прости, Каспиан. Люси проследила за ее взглядом, и увидела каменный нож. — Это тот нож, которым Колдунья убила Аслана! — воскликнула Люси. Элизабет отвела взгляд и снова попыталась раствориться в спасительной темноте. — Их мечи! — воскликнул Каспиан, и они с Эдмундом поспешно стали вытаскивать их. — На стол их! Шесть мечей легли на стол Аслана, но одного не хватало. Звёзды были уже на других местах, небо стало густо-чёрным, лишь на востоке едва брезжил сероватый свет. Все замерзли, хотели пить, но никто не сказал ни слова, потому что как раз в эту минуту что-то, наконец, произошло. Прямо перед ними, за колоннами, виднелся невысокий холм. Неожиданно в склоне холма распахнулась дверь, в просвете появился кто-то, и дверь захлопнулась. Человек держал в руке свечу — собственно говоря, только свечу они и видели. Свет медленно приближался, пока, наконец, не остановился у самого стола. Перед ними стояла высокая девушка в длинном голубом платье без рукавов. Золотистые волосы падали ей на спину. Взглянув на неё, все подумали, что никогда не знали, что такое красота. Девушка поставила на стол длинную свечу в серебряном подсвечнике. Ветер, дувший с моря, внезапно утих, и пламя горело так прямо, так неподвижно, словно свеча стояла в комнате с закрытыми окнами. Золото и серебро на столе сверкало в лучах света. — Приветствую вас, путники Нарнии! Вы не голодны? — Кто ты? — спросил Эдмунд. — Я — Лилиандил, — представилась девушка. От обычного человека её отличало голубое сияние, исходящее от неё и озаряющее всё вокруг. — Дочь Раманду, и я ваш проводник. — Ты — звезда, — констатировал Каспиан, и в его голосе было слышно настоящее восхищение. Лилиандил улыбнулась ему и кивнула. — ты ослепительна. В глазах девушки мелькнуло смущение, и она поспешно сказала: — Если это отвлекает, я могу сменить облик, — предложила она. — Нет! — хорошем возразили Эдмунд и Каспиан. Люси раздраженно выдохнула, и бросила быстрый взгляд на Элизабет. Та стояла в тени и словно не слышала всех их разговоры. Ее взгляд — пустой и безжизненный, бродил по столу Аслана. — Прошу! — пригласила она за стол матросов. — Это все для вас! Они с Лилиандил говорили долго, но Люси не покидало какое-то щекочущее чувство внутри, будто все ее нервы превратились в тонкие веревочки и за них все дергали. Она долго не могла понять, что именно ее беспокоит, отвлекалась на слова звезды, но что-то было не так. Когда Лилиандил рассказывала им об острове Тьмы, Люси машинально обернулась на Элизабет, в поисках поддержки. Но, конечно, ее там не обнаружила. — Стой! — воскликнула она, и звезда посмотрела на нее. Голос Люси прозвучал необычайно холодно. — Где Элиз? Каспиан и Эдмунд оглянулись, но тоже не обнаружили Колдунью. Эдмунд выругалась сквозь зубы, и хотел было направиться на поиски девушки, но Лилиандил остановила их. — Мой отец захотел лично переговорить с Королевой Новорождённой Луны, — пояснила Звезда. — Как и Кориакин, мы почтем за честь, если Королева захочет в конце остаться с нами. — Что значит остаться с вами? — снова воскликнула Люси. Ей порядком надоела беспочвенная ссора Эдмунда и Элизабет, но она даже мысли не допускала о том, что Элиз может не захотеть вернуться вместе с ними домой. — Душа Королевы чиста и изранена, — произнесла Лилиандил. Эдмунд побледнел и отвел взгляд. — Иногда Звезды выбирают себе приемников, которые будут нести их волю на Земле. Телесная оболочка растворяется, становясь морской пеной, а душа неразрывно становится связана с природой. Если Королева Новорожденной Луны захочет стать такой, все ее страдания и боль рассыплется, сделав ее совершенной душой, оставляя лишь любовь и доброту. Но пока она — человек, она не может войти в вечное блаженство. — Но как это возможно? — спросила Люси. Лилиандил сочувствующе посмотрела на нее, но от этого взгляда Королеве Отважной стало намного хуже: ей не нужно было сочувствие Звезды, ей хотелось, чтобы Элизабет осталась с ними. — Я знаю, вы думаете, что Королева Новорожденной Луны является дочерью вашего врага, — произнесла она, плавно переводя свой взгляд от одного к другому. — Но сама Королева, никогда не была вашим врагом. Она сражалась и была готова умереть за вас, всегда ставила ваши интересы превыше своих. Вам очень нужна она, а ей — ваша поддержка, — Лилиандил сделала паузу, и ее взгляд задержался на Эдмунде. Он побледнел и смотрел в пол под своими ногами. — Королева Новорожденной Луны —дочь Белой колдуньи, это правда, но она так же — звездный свет, запертый внутри человека. Она имеет огромную силу, о которой сама не подозревает, и став Душой всего живого сможет ее реализовать. Но сейчас у вас есть время вернуть все назад, после этого уже не будет. Когда они возвращаются, Элизабет уже ждет их около лодки. Эдмунд не утверждает, но что-то в ней изменилось: взгляд стал прямым и ясным, жесты более уверенными, а голос — мелодичным и звонким. — Поспешим, нам еще со злом сражаться! — весело кричит она. В лодке Люси попыталась робко начать с ней разговор, но Элиз ее прервала. — Я знаю, Лу, —девушка светло улыбнулась. — Раманду мне все рассказал. Теперь я знаю, что мне необходимо сделать. *** Алетиометр горит ярко-ярко, и не золотом, как ожидала сама Элизабет, а ярким серебряным светом, словно Колдунья держит в руках маленькую звезду. Она сжимает в руках свой Золотой компас и шепотом говорит: — Мы через многое прошли, да, друг? — реликвия в ее руках начинает сиять еще ярче, и обволакивает ладонь девушки теплом. Элизабет сглатывает слезы и улыбается. — Один взгляд, и ты мой, не своди с меня глаз. Потому что, когда звёзды выстроятся в ряд, Ты должен выпустить зверя наружу. Потом Элизабет тяжелый вдох и направляет решительный взгляд на отвратительного змея, который обвил собой весь корабль, и угрожал жизням всех, кто находился на его палубе. Эдмунд, Люси, Каспиан, матросы и даже маленькая девочка Гейл, которая искала маму вместе со своим отцом. Разве справедливо, что они все могут погибнуть? Нет, конечно, нет. О погибели они думать даже не могли, а вот Элизабет представилась такая возможность попрощаться с самой собой. Но только были те, с кем попрощаться она так и не смогла. Что же, возможно, так будет лучше. Золотой компас превращается в раскаленный, звездный шар, наполненный ярким светом. Холодный дождь ударяет в глаза, но в сиреневых очах больше нет страха. — Эй! — кричит Элизабет. В общем гаме ее слова тонут, но змей внезапно смотрит, и смотрит прямо на нее. Элизабет такой взгляд уже видела, чувствовала: там, на Одиноких островах. Только теперь тот, кто бросал ей вызов, обрел лицо, точнее — страшную морду: зелёную, в лиловых шишках, вроде лошади без ушей. Огромные глаза вполне могли видеть сквозь тёмную толщу воды, в разверстой пасти сверкал двойной ряд острых зубов. — Я принимаю твой вызов! — в подтверждение своих слов она подняла Алетиометр высоко над головой. Из-за бьющего в глаза дождя видела девушка плохо, но огромную голову на покачивающемся змеином теле было сложно не разглядеть. Чудовище издало пронзительный то ли свист, то ли рык. — Тогда иди за мной, — последние слова были сказаны шепотом, но Элиз была уверена, что Змей их услышал. Колдунья чуть не выронила Компас, решив, что тот загорелся, но пламя было словно заключено внутри, а сам Алетиометр оставался прохладным на ощупь. Элизабет всегда была немного сумасшедшей. Сентиментальная, с хорошо развитой интуицией, не поддающаяся чужому влиянию. Несмотря на внешнюю кротость, это хитрая лисица, которая, при необходимости, может ввести в заблуждение любого собеседника. Может быть настойчивой, во всем знает меру, иногда пасует перед сильным напором. Она сильно подвержена амбициям и желаниям, ей нужно научиться вовремя останавливаться, потому что может заиграться и наделать глупостей. Все дальнейшее, казалось, происходило очень медленно. Удар о воду ошеломляет, и пару минут девушка не может прийти в себя. Она открывает глаза и ничего не видит в серой мутной воде, но Алетиометр сияет ярко в ее руках и будто позволяет ей дышать. Змей издал все тот же звук и бросился за девушкой в глубину, при этом так резко размотав кольца, что чуть не перевернул корабль. Элизабет стремительно шла ко дну, и только Золотой компас в ее руке был для Змея указателем. Элизабет смотрела, как он приближается, крепко сжимая в руках свою путеводную звезду. — Идемте со мной. — Кто вы? — Меня зовут Раманду, Королева Новорождённой Луны. У нас мало времени. Я пришел просить вас о большой услуге. — Услуге? И какой же? — Вы и ваши друзья достаточно сильны, чтобы победить зло в себе, но чтобы одолеть то, что приходит с Темного Острова, необходимо победить само Зло. А сделать этого на его территории невозможно. Да, вы с друзьями уничтожите его, без сомнения, но Зло вернется. Через год, через сто лет или через тысячелетия. И поэтому я прошу вас о защите всей Нарнии. Змей стремительно приближался, его тело извивалось, тревожа воду. Элизабет смотрела на него и ждала, ждала, ждала. Вот уже змей разинул пасть, готовый заглотить яркий шарик вместе с его хозяйкой, но в этот момент Элизабет выставила руки с Алетиометром вперед и яркий столб света поглотил и ее, и змея. Элизабет чувствовала себя как никогда сильной, она буквально сияла изнутри, и лучи этого света освещали все вокруг. Как мечи, он пронзали змеиное тело, сжигая его и доставляя немыслимую боль. Из его открытых ран стал расползаться зеленый туман, он клубился и пытался поглотить серебряный свет, который стремительно разрастался, захватывая вместе с собой Элизабет, соединяясь с ней. — Если вам нужен герой, вы ошиблись. Эдмунд, Люси или Каспиан справятся куда лучше меня. — Но разве вы — не герой? — Больше нет. — Хм. Вы были героем, когда пошли сюда за людьми, которыми не являются вам кровными родственниками. Вы были героем, когда, рискуя собой, ослабили Джадис и дали Аслану силу убить ее. Вы были героем, когда, опять-таки, рискуя собой, вывели из подземелий Мираза множество нарнийцев. Вы были героем, когда спасали своих друзей на Одиноких островах, и когда сражались за Королеву Отважную на острове Кориакина. Вы всегда были героем, и при этом в ваших жилах течет кровь Джадис. Скажите мне, делает ли это знание неважным все ваши прошлые свершения? Опускает ли вас в глазах тех, чью жизнь вы спасли? Нет, моя Королева. То, что вы стремитесь не быть похожей на вашу мать в годы ее правления делает вас лишь еще большим героем. — … Вы сказали, что у вас ко мне просьба. Я слушаю. Змею так и не удалось поглотить этот сверкающий свет, и вскоре от него остались лишь клубы тумана. Они, впрочем, минуя уже затухающий свет Золотого компаса, устремились к его хозяйки. Элизабет почувствовала, как в нее словно вонзаются множество маленьких иголок, не одна колотая рана, а множество порезов одновременно. Элизабет горит, полыхает под водой. Огненные шары провели языками по спине и превратили Элиз в новое существо, потушить которое так же сложно, как и солнце. Алетиометр взорвался серебряным светом, пламя охватило его с самой Элизабет и каждый кусок Зеленого тумана был охвачен этим огнем. Раздался вопль — крик ярости, боли и ужаса словно кого-то разрывали на части. Лицо Элизабет, которая, раскинув руки в сторону, но крепко держа Алетиометр, тонула, было мирным и безмятежным, как у статуи. — Вы должны дать Туману поглотить вас, быть частью вас, овладеть вами. И тогда, изнутри, вы сможете его уничтожить, как уничтожаете часть в себе. — И как же? — О, моя Королева, вы поймете. Вы — свет звезд, Королева Новорожденной Луны. И в вас огромная сила, данная вам по праву рождения. Уничтожьте саму суть Тумана. То, что явиться сражаться с вами и вашими друзьями будет лишь материализация ваших самых потаённых кошмаров, но само Зло будет внутри этого, как свет звезд находиться в вас. Когда вы разрушите оболочку, Зло вырвется наружу, и оно будет искать носителя, и оно выберет вас, чтобы стать еще сильнее, и тогда вы будете с ним один на один. — Совсем одна… — У вас будут ваши воспоминания, а человек, у которого есть хорошие воспоминания никогда не будет один. — А если я проиграю? — Тогда с туманом не справится ничто. Он поглотит ваш свет и тогда проиграем мы все. Девушка посмотрела вверх, на поверхность сквозь медленно очищающуюся воду, и ее глаза сначала заволокло зеленым туманом, а потом они засияли, словно свет постепенно заполнил ее изнутри. Сначала Элизабет ничего не чувствовала. Потом она погрузилась во тьму, и ее обожгла боль. Колдунье казалось, что она проглотила огонь и теперь давится пламенем. Голова ее запрокинулась назад, тело выгнулось, как лук, в яростном пламени. Отчаянно хватая ртом воздух, девушка открыла глаза. Это было пустое белое пространство, и свет был таким ярким, что резал глаза. Элизабет встала на ноги и осмотрела себя: волосы ее были гладко расчесанными и струились по плечам, а сама она была одета в белое платье. Она была босиком. Девушка огляделась, но кроме белизны вокруг не было ничего. Пустота. — Здравствуй, Эльсбе. Колдунья повернулась. Перед ней стояла Джадис, но не та Джадис, которую она знала. На женщине было темно-синее платье, волосы ее были убраны в толстую косу, а глаза ее взирали спокойно и отрешенно. На лице не было привычной для Элиз маски ненависти, которая прочно ассоциировалась с образом матери. Эта Джадис была умиротворённая, и Элизабет подумала, что возможно такой была ее мама до того, как тьма поглотила ее. Что она хотела сказать Джадис? Что она могла ей сказать? Что ненавидит ее? Что проклинает за все, что та сделала? Вместо этого Элизабет спокойно улыбнулась, и губы Джадис дрогнули в какой-то слабо ответной улыбке — Я умерла? — спросила Элизабет, подходя ближе и ощущая себя крохотной рядом с высокой женщиной. — Погибла. И теперь мы всю вечность проведем вместе? Джадис тихо рассмеялась. — К радости, ты жива, — ответила она. — И к сожалению, у меня нет вечности, чтобы попросить у тебя прощение. — А ты бы хотела извиниться? — А ты бы хотела меня просить? Пару минут мать и дочь молча взирали друг на друга. Обе — с одинаковым выражением принятия, когда прошлое размывается, когда оно становится пустым и неважным. — Я никогда не хотела трогать тебя, — сказала Джадис, и Элизабет кивнула. — Я была так рада, когда ты родилась. Я любила весь мир в тот момент, а ты была его центром, Эльсбе. А потом твой отец предал меня, — в глазах Джадис мелькнула сильнейшая тоска. — И моя сестра тоже. Ты знаешь, что произошло с Чарном, дочь моя? — Нет, — ответила Элизабет. — Я ничего не знаю: ни о Чарне, ни о тебе, ни о том, что сделало тебя такой, какая ты есть. Но я знаю одно: я устала ненавидеть. Я устала. Этот свет, призванный стать мои спасением, умиротворил меня. — Запомни это чувство, дочь моя! — величественно произнесла Джадис, а потом нерешительно добавила. — А ты хотела бы узнать? — А у нас есть время на это? Джадис снова рассмеялась, тихим, переливчатым смехом, и протянула девушке руку. Большую и бледную, по сравнению с маленькой ладонью Элизабет. — Я думаю, мы успеем совершить небольшую прогулку. Элизабет колебалась всего немного, прежде чем вложить свою ладонь в ладонь матери и направиться с ней вперед по свету.