Королева. Последнее восхождение Луны

— Элиз, — девушку что-то толкнуло в плечо, и та недовольно зашипела, стараясь уловить обрывки сна. — Элиз, вставай. Люси пропала. Назойливый шепот сначала не был воспринят, после удалось его идентифицировать и понять, что говорит с ней Эдмунд, и только потом понять, о чем именно ей говорят. — Что? — вскрикнула Элизабет, вскакивая. Приятное и теплое ощущение от сновидения испарилось — сна не в одном глазу, словно и не спала вовсе. Но Эдмунд внезапно прижал пальцы к губам, и шикнул на нее. Элизабет оглянулась и поняла, что Каспиан и Рипичип будят других матросов, а Люси среди них действительно не было. Сердце в груди тут же забилось быстрее, а волны беспокойства едва не утащили девушки. Элиз глубоко вдохнула, стараясь успокоить. Она все еще была Колдуньей, и все еще могла сжечь всех, кто попытался — или попытается — навредить ее семье. Но похититель, или похитители, кем бы он или они не были, явно прогадали — на песке оставались следы, большие, от голых ног. Элизабет слегка склонила голову, хмурясь и разглядывая их. Следов волочения или сопротивления не было, значит некто был достаточно силен, чтобы поднять Люси над землей. — Следов много, — сказал Каспиан хмуро. — Они странно расположены, — заметила Элизабет. Причем были расположены они так явно намерено, будто стремясь запутать, однако направление угадать было можно. Цепкий взгляд Колдуньи выхватывал мельчайшие детали: сломанную ветку, неестественно раздвинутую листву, словно сквозь нее кто-то продирался, маленький кусочек ткани, повисший на дереве. Один из парных клинков сверкнул в левой руке. — Пошли. Элизабет первая нырнула между деревьев, которые рассвет уже начал окрашивать в ярко-оранжевый цвет. Уже через несколько минут они оказались в каком-то саду, аккуратном, где дорожки были зигзагами описаны рядом с какими-то фигурами из кустов. Светило солнце, пчёлы влетали, жужжа, в открытое окно, газон был совсем такой, как в Англии. — Кинжал Люси, — внезапно сказал Эдмунд. Элизабет обернулась. Она чувствовала примерно тоже самое, когда приближалась к Одиноким островам — давление. Но идентичной, абсолютно похожей магии не существует ни в одном из миров, поэтому чувства Элизабет тоже отличались. Колдунья знала, что что-то такое находится рядом с ней, но магия ей не угрожала и не пыталась сдержать, как это было на островах. И явно не источник этой магии — а это явно был человек — забрал Люси. Впрочем, Элизабет уже устала разбираться что да как — ее сестру похитили, и тем, кто это сделал, придется несладко. До сознания девушки внезапно донесся неразборчивый шепот. Элизабет поморщилась и отмахнулась от него, как от назойливого насекомого. Ей надо было сосредоточиться, чтобы найти Люси, как внезапно шепот повторился, и Элизабет явно уловила знакомый голос. Говорила Пэванси, но вот что именно…Раздался пронзительный свист, и буквально в шаге от девушки вонзилось копье, едва ли не с нее ростом. Элизабет рефлекторно вскрикнула и сделала шаг назад, но тут же второе копье вонзилось на точно такое же расстояние. — Элиз! — вскрикнул Эдмунд, рефлекторно бросаясь к своей девушке, но неожиданно копья посыпались на всех и со всех сторон, рассекая воздух с отвратительным свистом, от которого начинали подрагивать руки. Кончики пальцев Колдуньи знакомо защипало — в любой момент ладони могли объять пламенем и тогда бы не поздоровался тому, кто был настолько глуп — вставать между ней и ее семьей. — Ни с места! —раздался голос из пустоты. Все лихорадочно оборачивались, только сейчас уловив тяжелое дыхание. — Или мы вас убьем! Элизабет максимально напрягла все остальные чувства, раз зрение сейчас было бесполезно. Она их слышала — не так много, тяжелые и какие-то… нечеловеческие. Девушка напряглась сильнее, но из-за звуков, с которыми перемещались невидимые существа, у нее получалось это плохо — Колдунья шарила практически в слепую в темноте, зная, что нечто есть, но не зная, как ухватиться. Бум, бум, бум… Земля подрагивала, это приближалось, но не было видно ничего. Элизабет подумала, что это сзади, – но нет, стучало впереди, на самой аллее, даже песок взлетал от ударов; а видно ничего не было. Колдунье стало не по себе– вокруг было пусто, а неподалёку от неё кто-то говорил. Невидимые враги не были вежливыми — они вырвали оружие, зная, что их не смогут остановить, нанесли пару ударов. Кинжал вылетел из руки Элизабет. Девушка глубоко вдохнула: ее внезапно начало всю колотить от ярости, поэтому она вскинула руку, и ладонь тут же поглотил огонь. Яркое пламя осветило исказившее судорогой лицо Элиз, — Или мы вас, — прошипела она, поворачиваясь на месте. Судя по звукам и удивленным, даже испуганным, вздохам и перешептыванием, эти существа были знакомы с магией, и ничего хорошего она им не принесла. Поэтому выпад Элиз не только напугал их, но еще и хорошенько разозлил, а это, как известно, опасная смесь —злость и страх. Не прошло и мгновения, как Элизабет круто развернулась, и упала на землю таким образом, словно ей дали сильную пощёчину; в нос ударил запах свежескошенной травы, а щека начала гореть от боли. Колдунья, впрочем, часто получаемая какие-то болезненные, но неопасные раны и синяки, тут же попыталась встать, но что-то с силой ударило ей по спине, и Элиз вскрикнула. — Черт! Элиз! — услышала она восклицание Эдмунда, в котором смешались злость, испуг, любовь, переживания и все-все чувства, которые Пэванси только мог испытывать. Элизабет смогла повернуть голову, и увидела, как матросов, которые тоже попытались прийти к ней на помощь, точно так же опрокидывают на земле невидимые противники. Элизабет зажмурилась и снова попыталась встать, в этот раз медленнее; руки ее слабо тряслись; у нее получилось встать на четвереньки, а потом перевернуться и сесть. Боль в спине была ощутимой, но не такой сильной, чтобы мешать двигаться. Элиз подумала, что при менее удачном раскладе у нее могли бы быть проблемы с позвоночником. — Что вы за существа? — спросил Каспиан, тоже поднимаясь после подлого удара от невидимок, который вполне можно было рассматривать как удар в спину. Оружие нарнийцев, схваченное невидимыми руками, застыли в воздухе, направляемые на недавних хозяев. Лишь клинок Элизабет сиротливо лежал рядом с основанием какой-то фигуры из куста, и периодически начинал искриться ярким серебристым светом; Элизабет предполагала, что таким образом он защищается от чужого посягательства. Клинок, заражаясь магией от ее внуков, оставался верным только ее крови и ее магии. — Мы огромные! С головой тигра и телом…! — прорычал, растягивая гласные, голос из пустоты раскатистым басом. Элизабет кое-как встала, тут же опираясь на фигуру из куста. — Другого тигра! — подхватил новый голос, менее сильный. Но внезапно в глазах у Элизабет резануло что-то, или это действительно видели все, но голоса из пустоты начали словно… пузыриться. Колдунья не знала, как это объяснить, но там, где стояли эти невидимки, начали прорисоваться какие-то искажённые силуэты, будто кто-то пролил на них воду, которая застыла на невидимках. А еще внезапно раздался какой-то тихий, вибрирующий звук, исходящий точно из тех же мест. Элизабет отошла от куста и медленно подошла к Эдмунду, чувствуя, как за ней следует один из противников, держа меч наготове. То, что ее до сих пор не убили, было явным знаком того, что противники хоть и прикидываются свирепыми и жестокими, на самом деле на убийство не способны. Это вселяло надежды. Едва она подошла к Эдмунду, тот сразу взял ее за руку, переплетая пальцы и стараясь заслонить ее собой, что было невозможно при полном окружение. Но невидимки уже переставали таковыми быть, и теперь Элиз была уверена, что видит это не она одна. — И не злите нас! — прорычал первый голос; мечи стали отлетать в сторону. — Или что? — выкрикнул Эдмунд, едва ли не краснея от ярости. Неразборчивый шепот, который Элизабет уже слышала ранее, стал громче и увереннее, и в нем явно угадывался голос Люси; Колдунья расслышала слова, и поняла, что девушка читает какое-то заклятье, а зная Лу, Элиз решила просто подождать, что будет, кроме того, очень опасно мешать уже начатому заклятью: неизвестно чем это обернется. — Или я порву вас когтями! — воскликнул второй голос, внезапно обретая форму. Точнее, хозяин голоса начал становиться видимым, и Элизабет, не удержавшись, хихикнула, когда перед ней с Эдмундом появилось два карлика, один из которого держал за ногу другого. В руках у него была какая-то палка с выпуклым концом, чем-то напоминающая дубинку, но сами существа были похожи чем-то на гномов, только с одной ногой. Не стоит и говорить, что они были вовсе не тиграми, у них не было клыков, бивней, на которых они обещали насадить противников, зубов, чтобы перегрызть их и клыками. Существа, судя по всему, не понимали о том, что их видят, поэтому продолжали сыпать угрозами, но матросов уже откровенно пробирало на смех. — И раздавите своим жирным брюхом? — с усмешкой поинтересовался Эдмунд, оглядываясь. Элизабет открыто улыбнулась: несмотря на то, что эти одноногие гномы ударили ее, у нее уже не было желания сжигать их, да и биться с ними — все равно что сражаться с детьми, потому что, судя по всему, они рассчитывали только на свою невидимость, являющимися значительным преимуществам. Потеряв его, они стали такой же легкой мишенью, как раненное животное, а значит в сражение не было смысла. —Даа! — снова прорычал, видимо, вождь этих существ — одноногий старец с рыжей длинной бородой, которого держали сразу двое его соплеменников, но тут же последовал нестройный ряд несогласий. — Защекочите ногой? — усмехнулся Каспиан, и многие матросы засмеялись. На лице одноногих отразилось настоящее недоумение, и некоторые попадали с держащих их соплеменников. Томас, улыбаясь, подошел к Элизабет и Эдмунду, протянул им их оружие. Эдмунд, только сейчас Элизабет поняла, что внезапное открытие того, кем были их противники, вовсе не уменьшило злость Эда. Да, они были всего лишь одноногими гномами, но мало ли, что они могли сделать с Люси. — Что с моей сестрой, малявка? — спросил парень, и голос его дребезжал от ярости. Отданный Томом меч слегка подрагивал в дрожащий руку прямо перед лицом их главарь. «Они так испуганы и глупы, — подумала Элизабет. — Мне жалко их… Но я сожгу их, если они навредил Лу, или подпалю их единственную ногу. Каждому.» — Эм…ээ, успокойся, — пробормотал рыжий бородач, с испугом смотря на лезвие у своего лица. — Где она?! — громче спросил Эдмунд. Элизабет переглянулась с Каспианом, а одноногие начали поддакивать, говоря, чтобы их вождь сказал требовательному Королю, где находится девушка. — В особняке, — произнес одноногий. Элизабет изогнула бровь, замечая, что некоторые гномы все еще смотрят на нее с осторожностью; щеку неприятно засаднило. Девушка поднесла к ней руку, и рану обожгло холодом. — В каком? — спросил Эдмунд, а нарнийцы стали осматриваться, ища хоть что-то. Гномы были не в том положении чтобы врать, но с этих одноногих станется принять какой-нибудь домик за особняк, а два дома — за поселение, особенно если они никогда не покидали острова. Но внезапно Элиз услышала какой-то дребезжащий звук, похожий на тот, что она слышала перед тем, как одноногие перестали быть невидимыми. Но этот звук был настолько тихим, что кто-то кроме Колдуньи вряд ли ее уловил. Она смотрела на Эдмунда, и звук как раз шел сбоку от него. — Думаю, он про этот особняк, — сказал Элизабет, и Эдмунд посмотрел в ту сторону, в которую смотрела его девушка. — Вероятно, — сказал Эдмунд. Все смотрели на роскошный трёхэтажный особняк с многочисленными башнями, шпилями, куполом библиотеки-обсерватории и плющом, покрывающим внешние стен. До его появления на его месте было видно только простирающийся вдаль сад, который представляет из себя несколько холмистую местность, поросшую травой и кустарником причудливой формы. Внезапно сзади что-то зашуршало. — Нет, мне надоело, что меня все постоянно бросают, — сказал недовольный и забытый всеми Юстас, появляясь из зарослей и отряхиваясь. Он остановился, с недоумением взирая на представшую перед его глазами картину: одноногие маленькие люди с него ростом, но лицами взрослых мужчин, сидящие друг на друге. Одноногие его появление восприняли по-своему. — Это свинья? — Свинья проснулась. — Здесь все чудесатее и чудесатее, — сказал Юстэс. — Это мы-то чудесатые? Но из дома вместе с Люси появился, судя по всему, хозяин острова. Это был старец с короткой бородой в красных одеждах, который шел величественно и уверенно, взгляд его был прямой и ясный; с первого взгляда он понравился Элизабет. — Люси! — воскликнул обрадованный Эдмунд, чувствуя облегчение от того, что с ней все в порядке, и сестра ободряюще ему улыбнулась. Старец же остановился и, приложив руку к сердцу, сделал легкий поклон; на его лице появилась вежливая, теплая улыбка и выражение глубоко почтения. — Ваши Величества, —сказал он глубоким голосом, и Элизабет вздрогнула; Эдмунд убрал меч в ножны, а глаза хозяина острова нашли Элизабет, и он опустил голову. — Каспиан и Эдмунд, — представила Люси. Посмотрев за спину Эдмунду, она увидела Элизабет и улыбнулась ей. — И Элизабет. А это Кориакин, хозяин острова. Колдунья поравнялась с Королями и вместе с ними приветственно поклонился волшебнику. Но тут возмутился вождь одноногих — которые, как оказалось, являются однотопами — и Кориакину пришлось угомонить их с помощью пуха. Элизабет улыбнулась, и ее сознание как-то совсем не зацепилось за фразы Кориакина о том, что он сделал однотопов невидимых для их же безопасности. В некотором роде она была сейчас под сильным чувством спокойствия и радости, ведь сейчас никому ничего не угрожало, и все остальное казалось таким далеком. В Нарнии, где Короли и Королевы оказывались только в разгар каких-то войны, такие моменты ценились на вес золотом. — Для меня честь познакомится с Королем Каспианом, и великими Королем и Королевами Золотого века, — сказал Кориакин. — Особенно с вами, Королева Элизабет. — Со мной? — переспросила девушка, неловко улыбаясь. — Я наблюдал за вами очень долго, — сказал Кориакин, но угрозой это отнюдь не прозвучало; скорее, внушало какое-то спокойствие, будто ты только что осознал, что рядом с тобой всегда был мудрый наставник, о котором ты понятия не имел. — Впрочем, пойдёмте в дом. Там мы сможем все обсудить. Матросам был предложен ужин, и вскоре все сидели за одним большим круглым столом в весёлой, светлой комнате, уставленной цветами. На столе ничего не было, но, конечно, стол был волшебный, и, едва хозяин произнёс какое-то слово, на нём появились скатерть, серебряные вилки, тарелки, стаканы и еда. Элизабет села рядом с Кориакином, Эдмунд сел рядом с ней, Люси и Каспиан сидели по другую сторону от волшебника. Помимо обычной нарнийской еды, к которой привыкли Каспиан и его матросы, были блюда, которые пробовали только Пэванси и Грейс в Лондоне: горячий омлет, холодная баранина с горошком, клубничное мороженое, лимонный сок и чашка шоколада на сладкое. Волшебник ел только хлеб, пил только вино. — Вы сказали, что наблюдали за мной, — сказала Элизабет спустя какое-то время. — Что именно это значит? — Понимаете, моя Королева, — произнес Кориакин с почтением. — Я не всегда был волшебником здесь, на земле. Еще когда вы и ваши дети правили Нарнией, я был одной из звезд на огромном небосводе. — Звездой? — переспросил пораженный Каспиан, а Люси серьезно кивнула, и объяснила ему шепотом, что некоторые звезды могут становиться людьми, если захотят. Впрочем, обсуждать это прямо при хозяине острова, который внезапно погрустнел, было бы слишком нетактично, и Элизабет сошла с неудобной темы. Кориакин тут же воодушевился, когда его снова попросили продолжить: — Да, наблюдал за вашими деяниями в роли волшебницы. И за вашими детьми, пока мог еще это делать. Стоит сказать, вы удивляли меня… и продолжаете это делать. — Благодарю, — вежливо ответила Элизабет. На лице Эдмунда появилась теплая улыбка, он сжал пальцы Элизабет в своих, словно желая показать, что он подписывается под всеми словами волшебника. — И особенно теперь, когда все так поменялось, — снова сказал волшебник. Лицо Элизабет изменилось: теперь оно отражало напряжение, и вся девушка как-то резко отреагировала на слова волшебника. Ее глаза сверкнули предупреждающим огнем. — О чем вы? — спросил Эдмунд непонимающе, переводя взгляд то на девушку, то на Кориакина. — Вы про Алетиометр? — Да, и про него тоже, — сказал хозяин острова, при этом он как-то странно посмотрел на Элизабет; Колдунья не поняла, что именно скрывается за этим взглядом, хотя было очевидно, что о письме, которое Элиз притащила с собой из прошлого, и которое скрывала под матрасом маленькой каюты, было волшебнику известно. И тут, неожиданно для самой себя, она оказалась в очень щекотливом положение: Кориакин мог выдать ее нечаянным словом, и тогда было не избежать разборок с Эдмундом, которому точно бы не понравилось наличие подобного секрета у девушки. Он весьма резко относился ко всему, что было связанно с Джадис, поэтому Элиз понимала, что утаивание послания именно от Белой Колдуньи Эд воспринял бы намного резко. Ко всему этому, она еще не знала, что именно скрывается за идеальной белой поверхностью конверта. — Вы знаете, — снова сказал Кориакин, обращаясь к Элизабет. — Алетиометр принадлежал не только вам. У него было много хозяев, тех, кто служил добру, и тех, кто служил злу. Они все пытались познать тайну, с помощью которой можно узнавать прошлое и будущее, но их ошибка заключилась в том, что они старалась подчинить себе столь могущественную религию, и заставить ее работать так, как им было необходимо. Вместо того, чтобы позволять Компасу самому отвечать на заданные вопросы, они старались расшифровать его знаки, и порой доходили до тысячи значений. — Абсурд, — сказала Элизабет. — И до него тоже, — согласился волшебник-звезда. — Алетиометр так не работает. В некотором роде он живой, и чтобы понять реликвию, надо слиться с ней, позволить ему показывать то, что он считает нужным и верить, что Компас не ошибется, он не подведет своего хозяина и не покажет бесполезное виденье, — тут Кориакин посмотрел на Элизабет, хотя казалось, так и не отводил от нее взгляд, но в этот раз в его глазах было что-то новое. Элиз поняла, о чем он говорил, и опустила голову. — Впрочем, — тут же переменил тон Кориакин. — Вы тут не что бы слушать о реликвиях, а чтобы узнать о тумане, — волшебник встал, и Эдмунд, Элиз, Люси и Каспиан сделали тоже самое. Юстэс, увидев, что его друзья куда-то собрались, тоже встал, не желая оставаться в компании матросов, однако Дриниан направился вместе со всеми. — Или, вам будет лучше узнать о том, что за туманом. Кориакин повел их по коридорам, и изнутри дома предстал перед ними во всей своей красе: в нём богатая обстановка, широкая лестница и лёгкий полумрак, поскольку освещали дом только неяркие люстры и свечи. Когда они вошли, волшебная книга всё также лежала в последней комнате на втором этаже. Комната представляла собой просторное помещение круглой или близкой к круглой формы с высоким куполом. Стены обставлены книжными шкафами, также здесь есть рабочий стол, и сама комната была заставлена множество разных приборов — моделями Солнечной системы, астролябиями, хроноскопами, стихометрами и многими другими. Наверху по стенам двигались участки в виде звёздного неба. Кориакин взял одни из свернутых свиток, что лежали рядом со шкафами, и раскрыл его; свиток простерся по полу удивительным ковром, оказываясь во много раз длиннее, чем можно было вообразить, и показывал события давно минувших дней — вот кентавр Орей трубит в рог, возвещая о первом приходе Королев и Королей в лагерь Аслана; вот начинается сражение при Бермудах против Джадис; но это иллюстрации были как рисунки на корешках книг, сам свиток изображал морские просторы настолько, насколько мог. — Красиво выглядит, — восхищенно сказал Юстэс, и тут же, словив ироничный взгляд Эдмунда и удивленный Люси, добавил. — Для вымышленной карты вымышленного мира. Эдмунд устало закатил глаза. Кориакин, казалось, не заметил сказанное Юстэсом; он указал на какое-то место на карте, на которой постепенно прорисовались объёмные острова и плывущие медленно сверху облака. — Вот источник ваших бед, — при этих словах звезды, карта сместилась в сторону, и все увидели черный, похожий она один большой вулкан остров, только вместо ярко-красной лавы, между черными камнями сочился зеленый туман. — Темный остров, где обитает зло. Оно меняет обличие, — сказал Кориакин, медленно обходя каждого, и заглядывая каждому в лицо, но внезапно остановился, смотря теперь только на Эдмунда. — Ваш худший кошмар он делает явью, — тут он отвел взгляд, и посмотрел на Каспиана. — Оно хочет погубить наш мир. Изгнать свет и добро. Эдмунд машинально сжал ладонь, ожидая почувствовать теплые пальцы Элиз в ладони, но сжала лишь пустоту; девушка бесшумно двигалась вдоль рисунков по краям карты, смотря на развивающиеся события. Эдмунд проводил ее обеспокоенным взглядом, но тут Элизабет почувствовала, что на нее смотрят и подняла голову. На сосредоточенный взгляд она лишь успокаивающе улыбнулась. — Как его одолеть? — решительно спросила Люси. Голос ее звенел от переполняющих девушку эмоций: решительность, вызов, немного страха — не за себя, а за весь мир, которому угрожало зло с темного острова. Кориакин полностью развернулся к ней и сделал несколько шагов; полы его одежды тихо шуршали, и было необычно смотреть на то, как волшебник-звезда передвигается по карте, которая показывала облака и водную гладь. — Разрушить его чары, — ответил Кориакин, и внезапно указала на меч, который весел у Люси на поясе, тот самый, который ей дали на Одиноких островах. — Вот этот меч. Таких еще шесть. — Ты их видел? — спросил Эдмунд. Кориакин обернулся к нему; в его движениях было что-то резкое и стремительное, словно будучи человеком, звезда еще не привык управлять своим телом. — Да. — Шесть лордов были у тебя? — спросил Каспиан. Кориакин подошел к нему. — О, да. — И куда направились? Элизабет слегка устало выдохнула: ей не нравилось, что из волшебника приходилось каждое слово вытягивать новым вопросом. Было ли это последствием того, что Кориакин долго не вел содержательные беседы с разумными существами; однотопы не в счет — они лишь поддакивают своему вождю и явно не умеют соображать. Или все звезды так разговаривают? Звезды были и в реальном мире, и в волшебном мире Нарнии, Элизабет знала, и они выглядят как очень красивые люди, а газовый раскалённый шар в небе — это всего лишь оболочка звезды. Это очень мудрые и серьёзные существа, которые от рождения имеют способности к магии; они танцуют в небе тысячи лет, пока не состарятся или не совершат ошибку. Какие ошибки могут совершать звёзды, доподлинно неизвестно, но в качестве наказания они покидают небесный свод и живут на земле. — Куда я велел, — снова сказал Кориакин, и под его ногами зашевелилась карта, сдвигаясь с темного острова на другой. На ней появился другой остров, и Кориакин указал на сияющую голубой звезду над ним. — И так, плывите за голубой звездой. К острову Раманду. Там вы положите семь мечей на стол Аслана; лишь тогда их волшебство обретет полную силу, — Каспиан и Дриниан переглянулись, Элизабет и Эдмунд кинули друг на друга хмурые взгляды. — Но знайте, — снова начал Кориакин. — Каждого из вас ждет испытание. — Испытание? — переспросила Люси; ее тонкие девичьи пальцы сжали рукоять меча, будто ища в нем силу и защиту, уверенность. Кориакин снова сделал шаг к ней, и непроизвольно Элизабет подалась вслед за ним. — Пока все семь мечей не лягут на стол, власть зла огромна. Оно будет всеми силами вас искушать, и кто-то уже начал свое испытание, — взгляд звезды неторопливо останавливался на каждом, и понять о ком именно говорил Кориакин не представлялось возможным. Элизабет закусила внутреннюю сторону щеки, сдерживая желание опустить взгляд, когда звезда посмотрел на нее. — Держитесь. Не поддавайтесь тьме. Чтобы победить зло в мире, надо преодолеть его в себе. Элиз видела, чувствовала, что никого слова Кориакина не оставили равнодушными; даже ее саму пробрало до костей, но она расправила плечи и продолжала взирать на Кориакина с молчаливой серьезностью. Все опустили взгляд, все восприняли эти слова на себя, и Элизабет почувствовала, как жжет ладонь Алетиометр, который она по привычки закрепила на поясе; девушка тут же отдернула руку, с раздражением откинула обожжённой ладонью черную прядь волос, с лица. Кориакин внезапно обратил свой взгляд к ней. — Парные клинки, — сказал он, указывая на них двумя пальцами одной руки, а другими, не поворачивая головы, указал на меч Эдмунда. — И меч Короля Мудрого. — Анабесса, — сказала Элизабет, и голос ее дрогнул. Кориакин кивнул. — Они выкованы из той же стали, что и семь мечей, закалённые светом звезд, огнем, льдом и любовью. Оружие, оно бесполезно в руках тех, кто не чувствовал такой же любви, кто не прошел огонь и воду ради нее, — глаза Кориакина вперлись в Элизабет, но она перевела взгляд на Эдмунда; юноша улыбнулся ей, той самой улыбкой, которая непроизвольно сводила с ума многих девушек Кембриджа, и которую видела Элиз в ту первую ночь в доме профессора Керка. Неужели уже тогда, десятилетняя девочка Беллатриса Грейс была влюблена в него — Эдмунда Пэванси? — Мы бесконечно благодарны вам за помощь, — сказал Каспиан, разрывая недолгую тишину. — Если это все, позвольте нам вернуться на корабль. — Разумеется, — кивнул Кориакин. Каждый из его гостей поклонился хозяину острова, и направились к выходу из комнаты, как внезапно волшебник сказал. — Дозвольте мне поговорить с Королевой Элизабет. Элизабет, не успевающая выйти из комнаты, застыла, и Эдмунд тоже остановился в дверях. Девушка удивленно приподняла брови, но все же кивнула, подошла обратно к волшебнику, который закатывал карту; Эдмунд, привыкший всегда быть рядом с ней, тоже сделала шаг в комнату, но Кориакин внезапно твердо сказал, делая удар на первое слово: — Наедине, Король Эдмунд. Теперь Эд выглядел скорее немного разозлённым. Каспиан и Люси недоуменно переглянулись: все воспринимали Элиз и Эда как что-то неделимое, сведенные судьбой раз и навсегда, и слова Кориакина выглядел несколько… неуместно? Словно он хотел отделить одну часть звезды от другой, но тогда обе бы не примерно погасли бы. И тон волшебника — настойчивый, слегка недовольный, будто бы Пэванси должен был сам понять, что поговорить с Королевой Элизабет — значит поговорить с ней и только с ней. Элизабет кинула на растерянного и явно недовольного юношу быстрый взгляд, и передернула плечами, мол говоря, что же поделать. Эдмунд сжал губы. — Мы подождем тебя на берегу, — сказал Каспиан, смотря на Эдмунда. Тот развернулся, с раздражением глядя на Каспиана, а потом быстро вышел. Все остальные последовали за ним. Элизабет посмотрела на волшебника: его отчего-то тяжелый взгляд внимательно изучал ее, и Элиз стало не по себе. — Ну, так о чем вы хотели поговорить со мной? — она почему-то не сомневалась, что речь пойдет о белом послание из прошлого. Маг уже намекнул на него, и Элизабет каждый раз вздрагивала: скажет или нет? Но Кориакин внезапно заговорил о совсем другой: — Если вы хорошо помните, — начал он, подходя к одному шкафу с книгами, и Колдунья двинулась за ним. — То ваши названные брат и сестры получили не один подарок от отца Рождества, а два. Меч и щит, лук и рог, сок огнецвета и кинжал — все эти вещи шли нераздельно друг с другом, у вас же был только Алетиометр. — Мне и его хватило с лихвой, — произнесла Элизабет. Кориакин улыбнулся ей, и достал с одной из полок тонкую небольшую книгу, больше похожую на дневник; его обложка была чисто белой, но из-за слоя пыли казалась немного серой. Кориакин положил книгу на стол, и одним движением смахнул с нее пыль; Элизабет подошла и посмотрела на нее. — К вашему Золотому компасу относится эта книга, — сказал Кориакин, указывая на белую книгу. —Когда Алетиометр только был создан, его создатель — простите, не помню его имени — создал к нему эту вещь, которая помогала в общении с компасом. Книга и Алетиометр были едины, имели, в некотором роде, одно сердце на двоих, и вместе работали как слаженный организм. К сожалению, они были разделены, вот поэтому через Отца Рождества к вам попал только Компас. Внезапно в середине обложки образовалось небольшое круглое углубление, будто вырезанное сквозь страницы. Элизабет изогнула бровь. — Приложите сюда компас, — сказал Кориакин, и Элизабет повиновалась. Алетиометр лег в обложку идеально, и стало ясно, что книга сама создала под него место. От погруженного в книгу компаса внезапно побежали золотые линии, причем прямо по обложке, словно по ней тонким росчерком пера выводили узоры, и вместе с тем книга приобрела какой-то новый цвет, похожее на вычищенное до блеска серебро. Элизабет коснулась ее пальцами: она действительно стало серебряной, холодный металл холодил кожу. От прикосновения книга будто бы ожила: страницы, идеально белые, без каких-либо записей, начали переворачиваться, и Элиз внезапно вспоминала точно такой же случай в далеком детстве, когда она пряталась в библиотеки профессора Керка. Тогда книга тоже ожила, и страницы сложились в образ Аслана, который грозно зарычал на нее. В тот раз она испугалась, в этот все казалось вполне естественным. Книга распахнулась на середине, и страницы замерли; на них не было никаких надписей лишь белоснежные страницы, похожие на тот конверт, что Элизабет хранила как самую страшную тайну под семью замками. — Это Пустая книга? — спросила она, проведя кончиками пальцев по страницам; под ними тут же начали расплываться пятна с мерцающими синими чернилами, след которых следовал за пальцами Элиз, но когда девушка оторвала пальцы от книги, следы исчезли, а кончики ее пальцев были чистыми. — Я слышала о такой. Это необычная книга заклинаний, которая сама дает тебе нужные заклятья. В самый ответственный момент ты должен произнести то, что изображено на ее страницах. — Верно, но книга работает только в паре с Алетиометром. Без него она бесполезна, Королева, — Кориакин ей слабо улыбнулся. — Но книга предназначена не только для заклятия. Понимаете, ее назвали Пустой, потому что у ее владельцев не было Золотого компаса, и никакие заклинания, разумеется, не появлялись. Ее истинное название — Книга Истин. Элизабет опустила глаза, и к ней внезапно пришла мысль: не поэтому ли компас перестал ей подчиняться в полной мере? Из-за того, что она солгала насчет своего виденья и конверта? И тут же удушливой волной захватила злость: он требует от нее безграничной честности?! Но такого не бывает — Элизабет не должна была отчитываться по всему, что с ней происходило, она имела права на что-то личное, и…! Но тут ее гневные размышления прервали переливающиеся на страницах зеленые и красные чернила. Кориакин быстро посмотрел на нее, и Элиз вдохнула и выдохнула; чернила, приплетающиеся расплывчатыми линиями, будто выводили их на мокрой бумаге, подержались еще пару минут, а после вновь исчезли. — Она чувствует ваше состояние, — тихо пояснил Кориакин. — Золотой компас тесно связан с вашим внутренним состояние, а книга, став с ним единым целом, показывает ваше настроение… — Воочию, — догадалась Элизабет. Голос ее охрип. — Но вы же хотели не только показать мне книгу? — О, разумеется нет! — с доброй усмешкой сказал волшебник. — Я намереваюсь отдать ее вам, так как она бесполезна без компаса. Но для начала, я хотел бы вам кое-что показать. Вглядитесь в страницы внимательнее. Элизабет сделала то, что он попросил, и не чувствовала себя глупой, вглядываясь в абсолютно пустые страницы. Первые мгновения ничего не происходило, но потом начали появляться письмена все теми же синими, мерцающими как в свете луны, чернилами; почерк чем-то был похож на почерк Элизабет, только у букв были более длинные завитки, да и все они были более витиеватыми, тонкими, явно написанные женской рукой. — Это писано рукой Королевы Мелестины Верной, — пояснил Кориакин, и Элизабет прикрыла глаза, удерживаясь от тяжелого вздоха. После всего боли не было — лишь светлая тоска и важное знание, ценою всей жизни, что где-то там, возможно, за радугой, они снова будут все вместе. — Именем Серебряной сияющий луны, — шепнула Элиз. — Смотрите, королева. На первой открытой странице рукой Мелестины стали выводиться буквы, которые превращались в слова, потому они уже складывались в предложение. «Элизабет? Такое имя ты дала нашей Луне? Скучно.» Элиз не успела подумать о том, почему это Книга Истин вспомнила недавние слова Джадис, как нас следующей странице стали появляться другие письмена. Они вились по краям страницы, украшая их как причудливый орнамент. Элизабет Элзбет Эльзабе Эльсбе Элси Илза Лиз Лизбет Лиза Лизете Элисебет Елизавета Тельза — Это варианты моего имени? — догадалась Элизабет. Кориакин кивнул. — Каждая женщина сочетает в своей жизни множество имен да званий, — сказал волшебник. Он все-так же стоял поодаль, и Элизабет хотела посмотреть на него, но не могла оторвать взгляд от страниц. — Со временем вы менялись. Становились ребёнком, женщиной, матерью. И каждый назвал вас как-то по-особенному, искал именно тот вариант, который звучал в его голосе. Но все это — ваше имя, оно разное, и так же разнитесь вы. Важно лишь то имя, которое вы себе выбираете... Пока Кориакин говорил, Элизабет продолжала наблюдать, как в своеобразной рамке из имен начинают появляться небольшие рисунки, будто сделанные акварелью: луна, рисунок лисицы, корона, меч, Золотой компас. Элизабет даже не стоило спрашивать, что это: все то, что принадлежала ей или ее имени, и даже небольшой рисунок фонарика выглядел логичным — Эдмунд Пэванси Лондона, а вот меч — Король Эдмунд Справедливый. Элиз слабо улыбнулась, но тут все рисунки исчезли и имена исчезли, и на странице стали расплываться очертания чьего-то лица, в котором Элизабет узнала Джадис, только немного моложе как будто, и с не таким свирепым выражением лица, какое девушка привыкла наблюдать у колдуньи. На другой странице появилось лицо ее матери: та была русоволосой, а глаза у нее были темно-голубые, и вот она выглядела немного яростной: поджатые в злости губы, женщина вся была какой-то хмурой, и Элизабет поразилась тому, какой контраст они составляли с Джадис. На странице более крупным почерком вывели одно из имен — Эльсбе. Девушка непонимающе посмотрела на волшебника. — Это имя, данное вам при рождение, — объяснил Кориакин, хотя даже не видел написанного. — После вас переименовали в Элизабет, но в записях о королевском доме Чарна вы упомянуты именем «Эльсбе». — Чарн? — Да, это город, в котором правили ваша мать и тетя. К сожалению, он был разрушен в ходе гражданской войны. Элизабет снова посмотрела на рисунки, и провела костяшками пальцев по выведенному имени. Раньше она считала себя Беллатрисой, потом укрепилась в имени Элизабет, а что теперь? Неужели у нее не было даже настоящего, постоянного имени — того, что дает человеку личность. — Почему вы забрали конверт и не открыли его? — внезапно спросил волшебник. Элизабет прикрыла глаза и глубоко вдохнула. — Я боюсь это сделать, — девушка закрыла книгу, рассматривая отблески ночного неба, плывущего по стенам комнаты, на серебряной обложке. Она повернулась лицом к Кориакину, и ее сиреневые глаза замерцали в свете звезд; волшебник не сразу рассмотрел слезы на глазах Королевы. — Джадис сказала, что там нечто, что заставит меня отвернуться от моей семьи и перейти на ее сторону. Но Джадис повержена, и все же я не могу отделаться от мысли, что… — тут девушка коротко выдохнула, стараясь подавить всхлип. — Что это заставит их отвернуться от вас? — продолжил Кориакин. Элизабет кивнула, стирая слезы с щек. — Я этого не переживу. Я не хочу знать больше о своей матери, о Джадис, или о доме, которому принадлежу по крови. Моя семья — Эдмунд, моя семья — Пэванси, моя семья — мои дети, которые были и которые будут. Я живу ради них. Мне этого достаточно. — Нет, не достаточно, — тяжело выдохнул Кориакин, и Элизабет не стала спорить. — Тот конверт не просто так появился у вас, не просто так вы его взяли. Алетиометр чувствует ваши потаённые желания, он выискивает их и стремится исполнить, чтобы осчастливить вас. Но не всегда желаемое приходит в том виде, в котором мы его представляем. Вы хотели узнать о своей матери — и вот, компас дал вам такую возможность. — Вы хотите сказать, что в том послании от Джадис вся правда о моей родной матери? И что я должна его открыть? — Там многим больше, Ваше величество. А открывать, не открывать — уже ваше решение. *** — Ты долго, — тут же сказал Эдмунд, едва Элизабет появилась на берегу. Девушка улыбается ему, и быстро обнимает, целуя в щеку. — Простите, Ваше высочество, — произносит идущий следом Кориакин. — Я объяснял Королеве, как пользовать Книгой Истин. — Пустая книга, — пояснила Элизабет, отстраняясь от Эда, но позволяя ему оставить руки на ее талии. — Помнишь, мы как-то слышали о такой? Книга, которая сама подбирает тебе заклятья, — Эдмунд кивнул, показывая, что что-то такое он действительно помнит. Элиз слабо улыбнулась. — Оказывается, она умеет намного больше, и Кориакин разрешил мне взять ее. — Без Золотого компаса она все равно не действует, — хозяин острова добродушно улыбнулся. Юстэс — ждать Элиз остались Каспиан, Люси, Эд и сам Вред — заметил, что девушка какая-то нервная, так она сжимали тонкие пальцы, и моргала, словно стараясь сдержать слезы. Юстэс хотел было опустить какое-нибудь замечание по этому поводу, но отчего не стал, прикусив себе язык и только пробормотав, что им пора бы вернуться на корабль. — Действительно, нам пора, — сказал Каспиан. Он вежливо еще раз поклонился Кориакину, и тот ответил таким же поклоном. — Я благодарен вам за то, что помогли нам. — Для меня радостно послужить благой цели, — сказал Кориакин. Люси улыбнулся ему и тоже попрощалась, но менее официозно, чем Каспиан; волшебник ответил ей доброй улыбкой, и внезапно его глаза метнулись к Элизабет и Эдмунду. — Моя Королева, — сказал он, и Элизабет внутренне напряглась. —Если случится так, что вы в конце пути захотите остаться в Нарнии, то двери моего острова всегда открыты для вас. Элиз практически физически ощутила сначала недоумение, а потом негодование, что захватило ее парня, да и сама она была ошарашена этим предложением. Прежде чем Эдмунд вспылил бы, и потребовал от Кориакина объяснений, она ответила вежливо, но четко и холодно, давая понять, что ее слова не обсуждаются: — Благодарю, но не думаю, что когда-то соглашусь на ваше приглашение, — но Кориакин лишь снисходительно улыбнулся и снова поклонился. Люси и Каспиан поспешили сгладить неудобное прощание, и все сели в лодку, которая ждала их у берега. Каспиан и Эд было взялись за весла, но Элиз щелкнула пальцами у поверхности воды и сильное течение подхватило их. — О чем он говорил? — спросил Эдмунд, хмуро глядя на удаляющийся остров. — На счет Алетиометра, — сказал Элизабет. — Он предложил мне после нашего путешествия вернуться на остров и изучить все способности Золотого компаса. Это было действительно отвратительно — врать Эдмунду. И хуже того, что Элизабет внезапно обнаружила то, как легко и прекрасно у нее это получалось. То ли дело было в том, что Эд верил ей безоговорочно, то ли в том, что она была колдуньей и могла убедить любого в своих словах, но Эд кивнул, хотя какое-то напряжение все-таки не оставило его. Девушка хотела было взять его за руку, но внезапно жест показался ей неуместным. Каспиан, Люси и Юстэс, не зная куда себя деть от пары, в отношениях которой словно пробежал небольшой разлад, сидели молча, но вскоре все оказались на корабле. Дриниан не стал расспрашивать, почему все вернулись с таким настроением и стал объяснять дальнейший план, показывая что-то на карте, которую получил от Кориакина. Элизабет, пользуясь тем, что Эдмунд отвлекся, незаметно ушла в их комнату, закрыла дверь и достала из ненадежного убежища конверт. Небольшой сгусток зеленого тумана клубился у самых ее ног, но погруженная в свои мысли, Элиз его не заметила. Она подошла к окну и долго смотрела на бумагу в своих руках, и в голове зрела полная праведного гнева мысль о том, что надо от него избавиться. Какая, собственно, разница, что там написано? Ее матери больше нет, и смысла узнавать что-то о ней не было тоже; Элизабет знала кто ее семья. Ей надо было либо избавиться от конверта, либо оставить его и рассказать все Эдмунду и вместе с ним открыть. Да, так было бы правильно. И с такими мыслями девушка открыла конверт и внимательно вчиталась в небольшое послание, сделанное на идеальной белой бумаге, без малейшей неровности, идеальными красными чернилами. «О вы, благословенные жители города Чарн! Открывайте погреба, доставайте лучшие вина и еду, и празднуйте, празднуйте, празднуйте! Ибо сегодня ночью, когда родилась новая Луна, в священном роде наших правителей родилась новая наследница. Славьте! Славьте жители Чарна принцессу свою и дочь ее. Славьте принцессу Джадис нашу, и новую наследницу нашу Эльсбе».