Королева. Последнее восхождение Луны

Элизабет сидела по-турецки на заправленной кровати в каюте, даже не удосужившись разуться. Она внимательно смотрела на Алетиометр, стрелки которого слабо подрагивали. Колдунья уже давно не пользовалась им таким образом — достигнув максимальной связи со своим подарком, она не думала, что ей снова понадобится смотреть на знаки и стрелки. Но Алетиометр оставался глух к ее просьбам. Элизабет думала обо всем, что было связанно с Джадис: видение о том, как ее бросили, как впервые узнала, что она племянница Джадис, свою первую встречу с теткой и еще много вещей, заканчивая недавним ведением. На каком-то моменте она отметила, что с Белой Колдуньей ее связывает намного больше, чем она сама считала. Золотой компас лишь колыхнул стрелку на изображении Змеи, что означало зло и вероломство, да так и замер. Больше от него Элизабет ничего не удалось выяснить. — Бесполезная железяка, — шикнула на него девушка, с досадой отложив вещицу. Девушка посмотрела на покрывало, раздумывая, не достать ли таинственный конверт. В конце концов, она могла бы все объяснить Эдмунду и… Нет. Сейчас этого делать лучше не стоит. Да и открывать конверт Элизабет не собиралась. Потом как-нибудь скажет, а сейчас… В дверь постучались и, не дождавшись ответа в комнату вошел Эдмунд. — С каких пор мы стучимся? — спросила Элизабет, улыбаясь. Пэванси улыбнулся ей в ответ. Светлые глаза девушки искрились в сиянии солнечных лучей, их взгляд гипнотизировал, стройная фигура была легка и изящна. — Это просто был акт вежливости, — с видом оскорбленной невинности сказал Эдмунд. Элизабет усмехнулась. Увидев открытый Алетиометр, Эдмунд напрягся: он тоже уже отвык от того, что девушка пользовалась Компасом. Обычно она была с ним единой, будто Алетиометр являлся ее частью, и не было нужды в том, чтобы смотреть на знаки. Кивнув на открытый Компас, Эдмунд спросил. — Все в порядке? Сначала не поняв вопроса, девушка перехватила взгляд Эдмунда и кивнула. — Да, мне просто было скучно, — соврала темнокурая. Стрелка яростно колыхнулась, но осталась незамеченной юношей и девушкой. Элизабет, в попытке отойти от неугодной ей темы, расплылась в хитрой улыбке, и спросила. — А где мой подарок? Тот, который неприятный из прошлого? Эдмунд хмыкнул и даже если понял попытку Элизабет перевести тему разговора, то ничего не сказал. Он понимал и всеми силами отстаивал право Элизабет на что-то личное, какие-то маленькие секреты. Элиз, к примеру, всегда приносила ему одежду, прежде чем отправить ее в стрику, чтобы он мог сам вытащить какие-то вещи. Не то чтобы они боялись обнаружить что-то, угрожающее их счастье, но ценили и уважали личное пространство друг друга, даже если и часто плевали на него. Эдмунд подошел к совсем маленькому шкафу, больше похожему на детский комод, и открыл маленький ящик. В этой маленькой комнатке все было маленьким — шкаф, стол, кровать. Но Элизабет уже любила эту каюту, потому что это была каюты на Нарнийском корабле, который плыл в неизведанные дали. И Эдмунд рядом с ней — это всегда радовало. Когда юноша развернулся обратно, Элиз не сразу увидела, что именно он держит — небольшую бутылочку, сделанную из желтого металла, похожего на медь. — Что это? — спросила Элизабет. Эдмунд подошел к кровати и сел напротив девушки, как и она, по-турецки. Между ними оставалось расстояние вытянутой руки. Элизабет перехватила ее, внимательно разглядывая: бутылочка была не до конца заполнена какой-то прозрачной жидкостью, которая забавно переливалась на солнце, приобретая то голубой, то розовый, то зеленый оттенок. — Это принадлежало Джадис, — внезапно хмуро сказал Эдмунд. Элизабет нахмурилась, внимательно посмотрев на юношу: на его лице пролегла темная тень, будто он говорил о нечто слишком неприятным. Кроме того, на его лице выступили красные пятна, а все эмоции, что он испытывал, отдались горьким привкусом на языке девушки. Она недоуменно сжала бутылку пальцами, не понимая, как обычная стекляшка могла вызывать такие чувства: презрение, стыд, вину. — Когда я в первый раз попал в Нарнию… ну, когда еще солгал, и ты дала мне пощечину, — сказал Эдмунд, и Элизабет хмыкнула. — Джадис использовала одну каплю из этой бутылочки, чтобы дать мне поесть то, что я хотел... — Да, я помню, Бобры об этом рассказывали, — согласилась Элизабет. Она открыла крышку и понюхала. Как того запаха не было, но от жидкости ощутимо обдало холодом. — Они сказали, что волшебная еда дурманит. — Если ты помнишь, то дурманит в том случае, если Колдун этого хочет, — поправил Эдмунд. Элиз кивнула. — Колдунья хотела навредить вам, а я… В общем, я подумал, что плыть нам долго, а запаса не бесконечны. Такая вещица в твоих руках может сослужить хорошую службу. Элизабет вскинула голову. Она знала, как сильно доверял ей Эдмунд, но каждый раз, получая новые этому доказательства, не переставала удивляться. Сейчас Пэванси спокойно вверял ей то, что когда-то было одной из причиной, по которой он предал свою семью. Предал ее. Конечно, Эдмунд давно не тот мальчишка, которого Элизабет видела в своем видение, но Элиз знала, что груз предательства до сих пор лежит на его души, и Эд ощущает его с лихвой. И даже ее любовь не могла его скинуть. Она молча открыла бутылку и одна капля сверкнула в воздухе, разбившись о пол. Эдмунд недоуменно глянул, как на полу появляется глубокая вазочка с шариками разного мороженого — шоколадного, клубничного, с шоколадной крошкой, обычный пломбир. К лакомству прилагались две стеклянные ложечки. Элизабет рассмеялась и, предварительно плотно закрыв бутылочку, нагнулась и подняла угощение. Эдмунд смотрел иронично. — Ой, да ладно тебе, —рассмеялась Элизабет, отламывая от шоколадного шарика кусочек, после чего отправляя его в себе рот. — Ты же обожаешь мороженое. Эдмунд хотел было возмутиться, но Элиз быстро заткнула его ложкой с кусочком пломбира с шоколадной крошкой. Эдмунд выглядел донельзя смущенным, а его девушка громко рассмеялась. Парень усмехнулся, вытащил ложку из-за рта и улыбнулся. Стрелки, на отложенном в сторону Алетиометре, внезапно колыхнулись и начали медленно описывать круг. Элизабет этого не заметила. Она рассмеялась, и взяв вазочку в одну руку за тонкую ножку, позволила Эдмунду положить ей руку на щеку и притянуть для поцелуя. В этот самый момент одна из стрелок застыла на рисунке Птицы — брак, вторая на Дельфине — поддержка; третья же указывала на Лошадь — верность. Но последняя, четвертая и главная, так и оставалась на изображение Змеи. *** Ветер, так долго дувший с северо-запада, подул просто с запада, и каждое утро, на рассвете, узорный нос корабля глядел в лицо солнцу. Некоторым казалось, что солнце здесь больше, чем в Нарнии, другие с ними спорили. А Покоритель зари плыл и плыл, гонимый не сильным, но упорным ветром, и не было вокруг ни чайки, ни корабля, ни берега. Запасы иссякли, и в сердце заползала тревога – быть может, этому морю уже не будет конца. Но в самый последний день, когда они усомнились, плыть ли дальше на Восток, утром между ними и солнцем, словно низкое облако, показалась земля. Корабль плыл между зелеными холмами. — С виду необитаемый, — сказал Каспиан. Он, Эдмунд, Элизабет и Дриниан внимательно смотрели на приближающийся остров. — Но лорды по пути на восток могли сюда зайти. — Западня, — сказал Дриниан. — Или ключ к отгадке, — парировал Эдмунд. Каспиан сложил трубу, и посмотрел на молчавшую Королеву, которая смотрела на остров. Сложив руки в молитвенном жесте, она прикрыла пальцами рот и внимательно смотрела на приближающийся берег. — Что думаешь? — спросил Каспиан. Мнение Дриниана и Эдмунда он считал важным, но в прошлую встречу научился доверять и сильной интуиции Колдуньи. Кроме того, случай с Одинокими островами лишь доказал то, что Элизабет становилась все сильнее и сильнее. Если бы она сказала нет — Покоритель зари изменил курс. Эдмунд и Дриниан внимательно посмотрели на задумчивую девушку. — Он не необитаемый, Каспиан, — наконец сказала она. Король кивнул. — Там есть живые существа. И кто-то еще… но они не враги. Словно слабые и какие-то смешные создания. И есть много силы — Колдун или Колдунья. Но и он или она не имеют злого умысла. Поэтому, вполне можно сойти на землю. — Тогда заночуем на острове, — вынес вердикт Каспиан. Элизабет улыбнулась. Впервые после своего ведения она чувствовала какое-то умиротворение. Такое испытываешь, когда ты что-то натворил, но знаешь, что вернувшись, тебя не будут ругать. Вечером они вошли в широкую бухту и сошли на берег. Места здесь были совсем иные, чем прежде. За кромкой леса зеленели лужайки, аккуратные, как газоны, но тишина стояла такая, словно люди тут не живут. Деревья стояли нечасто, как в парке, под ними не было ни палых листьев, ни обломанных сучьев. Голуби ворковали на ветвях, больше звуков не было. Ночевать решили прямо на берегу. Элизабет зажгла костер, и все поужинали. Брюнетка кинула какой-то взгляд на разговаривающих Томаса и Люси, в разговор которых внезапно вклинился Рипичип. Люси отчего-то выглядела смущенной, а Томас улыбался. Элиз довольно улыбнулась и отвела взгляд на горящий костер. В голове сама собой заиграла та мелодия, которую играл ей и Люси мистер Тумнус. Нарнийская колыбельная. — Эй, Том, — внезапно крикнул один из матросов. Блондин посмотрел на кричащего, и на лету поймал летящую в него свирель. — Друг, сыграешь нам? — Ты играешь? — удивленно спросила Люси, и юноша смущенно кивнул. Колдунья с удивлением глянул на свирель в руках Тома. Тот поднес ее к губам, сыграл несколько коротких звуков, разогреваясь, а потом, глубоко вздохнув, заиграл уже по-настоящему. Люси и Элизабет мгновенно отвернулись, а слезы предательски защипали глаза. Это была знакомая мелодия, которую они слышали почти целую жизнь назад, Люси — целиком, Элизабет же только отрывки. Эта мелодия, эта колыбельная, вилась как веревка, тонкая, но прочная. И она неизменно вытягивала из сердца те образы, которые вспоминать были особенно грустно — не только детей, с которыми им предстояло встретиться в самом конце всего пути, но и семьи Бобров, фавна Тумнуса, который стал первым другом и соратником Королей и Королев, верного грифона Корделия, служанки Нины. Все образы, так бережно хранимые под печатями любви и светлой грусти, вырвались из-под замков и вновь поселили тоску в сердце. Люси отвернулась, смаргивая слезы, и Том перестал играть. — Всё, давайте ложиться, — приказал Каспиан. — Завтра предстоит много сделать. Элизабет привычно обвили руками и притянул к себе, уткнувшись носом в черные волосы. Элизабет положила руки поверх обвивших ее рук Эдмунда, и едва голова девушки коснулась покрывала, она мгновенно заснула. *** Погода была непредсказуемой. Питер Пэванси с сожалением глянул в окно, раздумывая, пойдет ли сегодня дождь, и если да, то как долго он будет идти и какой силой. Однако свинцовые тучи, угрожающе сгущающиеся на небосводе, говорили о том, что дождь будет сильным, но, вероятно, коротким. И Питер решился выйти из дома, предварительно предупредив профессора Керка о том, что отправится в город. — Там же вот-вот начнется гроза, — заметил профессор, заправляя свою трубку. — Я быстро, — пообещал юноша. На его губах внезапно заиграла теплая улыбка, и он сказал. — Верхом. Профессор хмыкнул, а потом коротко рассмеялся хриплым смехом. Питер улыбнулся и вышел из дома, провожаемый хмурым взглядом миссис Макриди, которая так и не смирилась с его присутствием в доме. Пэванси все еще представлялся ей тем маленьким мальчиком, которым приехал сюда в первый раз, сказав о том, что кроме вещей у него и его семьи только они сами. И это мнение не могло сломать даже то, что Питер превратился в прекрасного юношу, умного и очень талантливого. С самой миссис Макриди он общался очень вежливо, улыбался, заводил какие-то разговоры на отдалённые темы — как ей нравится погода, что она посоветует почитать, не разрешит ли послушать экскурсии вместе со всеми остальными. Питер Пэванси вел себя с управляющий поместья миссис Макриди почти так же, как Король Питер Великолепный к няне своей жены Нине. Поместье Дигори Керка находилось недалеко от города — примерно полчаса пешком, и минут десять верхом. Городок был маленький, и хотя машинами там почти никто не пользовался, все с недоумением смотрели на красивого юношу, который ехал верхом на лошади. Впрочем, Питер не обращал на них внимания — он держался гордо, как и подобало Королю, которым он был и остался навсегда. Ведь кто день правил в Нарнии… Необходимый книжный магазинчик Питер нашел быстро — он уже был здесь, когда только приехал, и работающая в магазинчике старушка любезно помогла ему найти все, что он хотел. Добросердечная миссис Венейбел была вдовой, детей не имела, и после смерти мужа переехала сюда — случилось это около полугода назад. После мужа у нее остался довольно приличный капитал. Всегда любящая книги, она открыла небольшой магазин, где была собраны довольно редкие книги наровне с современными произведениями и учебной литературой. Книги выдавались как и в прокат, так и продавались насовсем. Сам магазинчик был опрятным — в нем всегда пахло корицей, на подоконниках лежали домашние красивые кошки, а стеллажи с книгами уходили глубоко внутрь. Миссис Венейбел гордилась своим магазином, и всегда была рада посетителям. В начале лета и осени, когда стояли еще теплые деньки, Питер любил готовиться к вступительным экзаменам прямо здесь, сидя за столиками рядом с большими окнами. Напротив располагалась пекарня, куда Пэванси мог сбегать, чтобы перекусить, и в такие моменты он чувствовал себя просто прекрасно. Находится в доме профессора Керка же временами было довольно непросто. Не отдельные места, а весь дом был полон воспоминаниями, полнился им. Вон в той комнате они сидели все вчетвером, и Сьюзен читала по слогам слово «гастроваскулярный», вон в том сундуке он прятался, когда они играли в прятки, вон в той Эдмунд и Элизабет корпели над подготовительными тестами в июле, когда Питер только приехал сюда, вон в той они втроем пили чай и читали письмо Рабадаша из Америки. В библиотеки появились новые полки, и Питеру было приятно перечитывать альбомы, исписанные красивыми и аккуратным почерком Элизабет — первое путешествие в Нарнию, второе. Он точно знал, в комнате с платяным шкафом лежит множество украшений из их сокровищницы, и что именно благодаря им дом не продали с аукциона, когда у профессора Керка возникли сложности, но войти туда Питер не решался — он столько старался отпустить прошлое, что увидеть сейчас свадебную корону Элодии, или брошь Перлиты, вещи близнецов, которых он не знал и которые не знали отца, было бы непросто. Надо было жить настоящим, жить счастливо, и верить словам Элизабет о том, что там, после всего они встретятся со всеми, кого потеряли. В магазинчик Питер зашел за несколько минут до того, как внезапно ударил сильный дождь. Привязанная к столбу лошадь надменно фыркнула и зашла под навес, под которым поместилась с трудом. Питер сочувствующие ей улыбнулся. — Миссис Венейбел, здравствуйте! — громко сказал он, не увидев старушку в привычном месте у прилавка. На нем свернулась серая персидская кошка с черным ошейником, которая подняла мордочку, посмотрев на гостя. Сверху раздался какой-то шорох: сверху к магазинчику примыкала небольшая квартира, которую миссис Венейбел использовала для хранения книг, которые не помещались в самом магазине. Она все причитала, что уже не может справляться в одиночку, и стоит нанять кого-нибудь — молодого и энергичного. При этом она выразительно смотрела на Питера, но тот, виновато улыбаясь, разводил руками: у него серьезные экзамены, надо готовиться. Но по возможности Пэванси помогал ей, чем мог: донести тяжелые книги в верхнюю комнату, протереть большие окна, починить ножку у стеллажей. Но судя по быстрым и торопливым шагам, которые явно не могли принадлежать миссис Венейбел, она все-таки нашла кого-то. — Простите, — раздался звонкий девичий голосок со стороны лестницы в конце магазине, которая и вела на второй этаж. — Миссис Венейбел сегодня нездоровится, — и, аккуратно и ловко лавируя между стеллажами, держа в руках две книги, перед Питером появилась девушка, младше его примерно на года три. Светлые шелковые волосы заплетены в косу, и переброшены на правое плечо. Ярко-зеленые глаза ее сверкали, а на бледном личике играла широкая улыбка. Девушка была очень красивой. — Я могу вам чем-то помочь? Перед Питером стояла Корнелия — маленькая фея, которую Элизабет вместе с остальными нарнийцами вытащила из плена Мираза. Нарнийская фея, одной из первых вступившая в портал, созданный Асланом, чтобы желающие могли попасть в мир Королей и Королев. Питер растерялся. — Эм… Привет, Корин. Черные брови Корин удивленно взлетели вверх, но улыбка вовсе не пропала с ее лица. Стала только какой-то извиняющийся. — Простите, я вас знаю? Питер мысленно усмехнулся на глупость самого себя. Конечно, не было вероятности того, что попавшие сюда тельмаринцы и фея будут помнить о жизни в Нарнии. Даже если он и его брат с сестрами забывали о какие-то аспектах своей жизни, вплоть до имен детей и жены, то неужели Корнелия, которую своем ничего не держало в том мире, должна была помнить его. — Ой, прости, — сказал Питер. — Я — Питер Пэванси… В зеленых глазах Корин мелькнула какая-то осмысленность, и она внезапно улыбнулась еще шире, обнажив ровные белые зубки. На щеках ее заиграл румянец, и она слегка склонила голову. — О, Король Питер, простите, я вас сразу и не узнала. — Можно просто Питер, — сказал Пэванси протянув ей руку. Белокурая перехватила книги одной рукой и пожала протянутую руку. — Как тебе здесь живется? — Столько впечатлений! — с восторгом ребенка воскликнула фея. — Казалось, всего два года прошло, а этот мире не перестает меня удивлять! Он такой шумный, большой и… красивый! Конечно, не без своих изъянов, но и наша Нарния не была идеальной. Питер сдержанно улыбнулся: если этот небольшой уютный городок казался ей таким, то какого будет ее удивление, если она увидит города побольше? — А как ты живешь? — спросил Питер. — Аслан сказал, что твоя жизнь будет очень хорошей. — Так и случилось, — сказала Корнелия, не прекращая улыбаться. — Слава Великому Льву — когда мы пришли через портал, то я оказалась в доме у миссис Венейбел. Конечно, было очень неловко, но она добрая женщина, помогла мне освоиться, не выгнала, дала кров и пищу, — тут Корин смутилась, и поправила воротничок платья. Только сейчас Питер заметил, что она была одета в обычное бежевое платье — без обилия страз, блесток и пайеток, не вызывающего вида. Такое платье можно охарактеризовать несколькими словами: скромное, лёгкое, удобное. И оно необычайно шло скромной, но доброй и энергичной феей, которая еще тогда зацепила взгляд Короля. — После смерти ее супруга — хороший был человек — мы переехали сюда, я занималась какой-то домашней работой в ее доме. А сегодня ей стало немного плохо, поэтому она попросила меня приглядеть за магазинчиком. А мне это только в радость. На несколько секунд повисла тишина. Потом Корин тряхнула головой и сказала: — Вы зачем пришли? Я могу чем-то помочь? — Да, точно, — спохватился Питер, доставая из кармана брюк сложенный листок. Профессор Керк написал книги, которые юноше могли пригодиться в подготовке. Корин подошла к прилавку и оставила книги там, потом взяла протянутый список и бегло посмотрела его. Кивнув каким-то своим мыслям, она показала Питеру, чтобы следовал за ней и пошла к стеллажу с учебной литературой. — Готовлюсь к вступительным экзаменам, — внезапно пояснил Питер, неизвестно для чего. Корин глянула на него и улыбнулась. — Я поняла. И кем ты будешь: адвокатом, судьей или кем-то еще? — Нет, я собирался быть переводчиком, если честно, — смущенно пояснил юноша. — Адвокат скорее Эдмунд. Ну, а мне кажется интересным посмотреть мир, а не сидеть на одном месте. Будучи ребенком во время войны — насиделся с лихвой. Корнелия кивнула, внимательно вглядываясь в список, а потом практически с первого раза извлекая книгу с полки. Она двигалась легко и уверенно, и Питер понял, что ей действительно нравиться работать здесь. У него было много вопросов к Корин, но юноша от чего-то не осмелился их задавать. — Миссис Венейбел и меня хотела отдать в университет, — внезапно сказала девушка. Питер удивленно приподнял бровь. — Но в итоге мы ограничились школой на дому, — Корнелия внезапно тихо рассмеялась, а потом глянула на Питера, так и оставив руку на корешке одной из книг. — Когда я оказалась в вашем мире, то было не просто — я мало что о нем знала, и мистер и миссис Венейбел решили, что я немного… больная. Но теперь все намного лучше: я много читаю о истории вашего мира, изучаю литературу и… политику, — последнее слово Корнелия произнесла с запинкой, и несколько покраснела. Питер не предал этому значению — конечно, проведя всю жизнь в мире меча и магии, сложно привыкнуть к такому серому и скучному миру. Даже им, после их первого возвращения из Нарнии было сложно, что уж говорить о фее. — Но прошло всего два года, — внезапно оптимистично заявила девушка. — Думаю, я смогу как-то собраться, возможно, даже поступлю в колледж. В конце концов, сам Аслан пророчил мне счастливую жизнь, а значит, я не должна бояться. И кстати, как там поживает Королева Элизабет? — спросила Корин, проходя мимо полок, заглядывая в список доставая новые книги, передавая их Питеру. Тот послушно двигался вслед за ней. — У нее с Эдмундом все хорошо, — сказал Питер уверенно. Они провели втроем неделю, после чего Эд и Элиз уехали к Люси в Кембридж. И пара выглядел донельзя счастливой; Питер знал, что дело верно идет к свадьбе. — Они собираются пожениться, как только Эду исполнится восемнадцать. Ты разве не застала их здесь? — Нет, — Корин поморщилась, видимо, жалея об упущенной возможности. — Очень жаль, я бы хотела пообщаться с Королевой Элизабет. В конце концов, без неё я бы так и гнила в клетке Мираза. Покупаете книги или берете в прокат? Питера поразила такая быстрая смена темы, но акцентировать внимание на этом он не стал. Очевидно, что давно минувший плен не там тема, которую Корнелия хотела бы обсуждать. — В прокат, — сказал Питер. Корнелия кивнула, и пошла к прилавку, аккуратно складывая список пополам. — Если вы не против, я оставлю его себе, — смущенно попросила фея, когда Питер опустил стопку книг на стол. Пэванси непонимающе глянул на нее, и Корин пояснила. — В вашем мире столько всего, что я просто не знаю, за что хвататься, поэтому беру книги, которые читают другие люди. А то, — она махнула рукой, указывая на огромное количество стеллажей. — Тут утонуть легче чем в море. — Оставляй, конечно, — улыбнулся Питер. Корнелия выписала ему чек, указывая срок, после которого придется повторить выплату. Цены напрокат книги был чисто символическим, миссис Венейбел была богатой старушкой, но магазин тоже должен был приносить какой-то доход, а не играть роль библиотеки. Правда, старушка все чаще подумывала о том, чтобы превратить магазинчик в небольшую библиотеку, и интересовалась мнением Корнелии на этот счет. — Послушай, — внезапно сказал Питер, сложив книги в предварительно захваченную сумку и уже собираясь выходить. Дождь был сильным, но кратким; привязанная к столбу лошадь недовольно отряхивающуюся от воды. — Если ты… ну, я думаю, что могу помочь тебе адаптироваться в нашем мире. Мы можем как-нибудь встретиться и поговорить. Глаза Корнелии удивленно распахнулись. Она глянула на Питера с каким-то смешанным чувством, не зная, соглашаться или нет. Еще тогда, в Нарнии, ей понравился этот красивый Король, смелый и решительный, заботящийся о своем народе. Проходя через портал Аслана, она и помыслить не могла, что их пути снова пересекутся. Так если один ее рискованный поступок изменил ее жизнь к лучшему, так не будет ли разумным сделать еще один, и посмотреть, куда это ее приводит. Щеки девушки покраснели. — Я не работаю на выходных. — А вот прекрасная пекарня напротив работает, — сказал Питер, улыбнувшись и подмигнув ей. — Увидимся, Корин. — До свидания, Ваше Величество, — пробормотала девушка, смотря как Питер отвязывает лошадь, смахивает капли с седлами и с необычайной ловкостью садится верхом. Да, так может ездить только король. Корнелия внезапно обнаружила, что колени у нее подрагивают, поэтому она опустилась в зеленое, обитое бархатом кресло. На обложке книги, забытой на подоконнике приходившими днем школьниками, и рядом с которой спала светло-коричневая кошка, был изображен лев, распахнувший свою пасть.