Королева. Последнее восхождение Луны

Как это происходило с виденьями — Элизабет не сразу поняла, где именно она очутилась. Оглядевшись вокруг себя, она не увидела ничего кроме ледяных стен. Место показалось ей смутно знакомым, но она не могла вспомнить, когда именно и при каких обстоятельствах была здесь. Кроме того, нещадно болел затылок, тупая боль стучала молоточком по вискам. Элизабет зажмурилась и слегка помассировала виски пальцами. Ярко-голубенькие искорки метнулись к ней из-под пальцев, теряясь в волосах, но легче не стало. — Понятно, — сказал девушка, опустив руки. Ее голос не раздался эхом, хотя в таком положение должен был. — Значит, это очередное видение. Девушка направилась впереди по коридору, потому что больше не могла ничего придумать. Кругом — ни движения, ни звука. Холода она не ощущала, но внезапно услышала шаги позади себя. Развернувшись, Колдунья на секунду оторопела. — Эдмунд? — удивленно воскликнула Элиз, забыв, что здесь она не материальна и Пэванси, конечно, ее не услышал. Но это совершенно точно был Эдмунд, и он был куда младше того, который ждал Элизабет по ту сторону ее сознания. Тут ему было как раз лет девять, и видимо, сейчас они все впервые были в Нарнии. И тут сразу пришел ответ, где именно она оказалась: в замке Джадис, куда Эдмунд направился, бросив их у бобров. Элизабет не любила вспоминать свое первое путешествие в Нарнии, именно как Беллатриса Грейс. Позже, сущность Королевы Элизабет Чарующей вплелась в нее, постепенно затмевая девочку из Лондона, но тут Элиз была не Элиз. Да и противное чувство одиночества преследовала ее от самой плотины бобров до возвращения Эдмунда, потому что…Элизабет тряхнула головой, отгоняя противные мысли. Сейчас надо было думать не об этом. Хотя, Алетиометр всегда старался напомнить ей не события, а именно чувства, которые их сопровождали. Сложив руки на груди, девушка направилась вслед за мальчиком. Тот шел медленно, осматриваясь, и Элизабет последовала его примеру, хотя Эдмунд ей был интересен больше. Он замерз и был голоден, а падавший снег не улучшал ситуацию. Элизабет было его жалко, хотя именно в этот момент жалеть стоило ту себя, что узнала о том, что она —лишняя… Еще раз тряхнув головой, Элиз упорно отказывалась понимать, почему именно такие мысли лезут ей в голову. Ведь это просто очередное воспоминание Алетиометра, ничего больше. Эдмунд тем временем упорно шел дальше. Но внезапно остановился, потому что сразу же за воротами, залитый лунным светом, стоял огромный лев, припав к земле, словно для прыжка. Эдмунд ни жив ни мертв застыл в тени возле арки, не смея двинуться с места. Элизабет подошла чуть ближе, обогнув застывшего мальчика, и поняла, что лев — каменный. Она тихо рассмеялась, и собиралась уже обернуться к Эдмунду и сказать, что опасности нет, но поняла, что он ее не услышит. Мальчик стоял долго, и не трясись он уже от страха, стал бы трястись от холода. Сколько времени он так простоял Элиз не могла сказать, лишь продолжала стоять рядом с ним, но для самого Эдмунда это тянулось целую вечность. Однако мало-помалу ему стало казаться странным, почему лев не двигается с места, — все это время Эдмунд не спускал с него глаз, и зверь ни разу не пошевельнулся. Эдмунд, все еще держась в тени арки, осмелился подойти к нему чуть ближе. И тут он понял, что лев вовсе на него не смотрит. Только теперь Эдмунд вспомнил слова бобра о том, что Колдунья может любое существо обратить в камень. Что, если это всего-навсего каменный лев? И только он так подумал, как заметил, что на спине и голове льва лежит снег. Конечно же, это просто статуя льва! Живой зверь обязательно отряхнулся бы от снега. Медленно-медленно Эдмунд подошел ко льву. Сердце билось у него так, что готово было выскочить из груди, а Элизабет слышала его стук и ей снова стало жаль Эдмунда. Теперь он совсем другой. Даже теперь он не отважился дотронуться до зверя. Наконец быстро протянул руку… она коснулась холодного камня. Вот дурак! Испугался какой-то каменной фигуры. — Может, мы пойдем дальше? — спросила Элизабет, хотя Эд ее и не услышал. Не то чтобы у девушки были проблемы с передвижением, но идти с Эдом из прошлого ей казалось веселее. Элизабет покорно подождала, когда паренек нарисует на морде льва усы и очки углем, который остался, очевидно, от попыток растопить замок Джадис. — Как взовьется паром белым Платье Снежной Королевы Побежит ручьями талая вода, — пропела Элизабет, улыбаясь. Эдмунд внезапно улыбнулся тоже, и добавил, явно не слыша голоса девушки. — Зашипит от злобы страшной, Но как парусник бумажный И сама в огне растает без следа. Пораженная, Элизабет остановилась. Неужели, он ее чувствовал, и даже будучи из разного времени, Эдмунд был с ней на одной волне? Щеки полыхнуло аром, и девушка приложила к ним руки, чтобы немного остудиться. Замок Джадис она видела только с высоты башни, в котором Колдунья хранила свое сердце. Поэтому все тут было для Элиз в новинку так же, как и Эдмунду. Перед ними стояли десятки статуй: они стояли там и тут вроде фигур на шахматной доске во время игры. Там были каменные сатиры и каменные волки, и медведи, и лисы, и рыси из камня. Там были изящные каменные изваяния, похожие на женщин, – духи деревьев. Там были огромный кентавр, и крылатая лошадь, и какое-то длинное существо вроде змеи. Они стояли в ярком холодном свете луны совсем как живые, словно на секунду застыли на месте, и выглядели так фантастично, что, пока Эдмунд и Элизабет пересекали двор, сердце мальчика то и дело замирало от страха. Прямо посредине двора возвышалась огромная статуя, похожая на человека, но высотой с дерево; лицо ее, окаймленное бородой, было искажено гневом, в правой руке – громадная дубина. Эдмунд знал, что великан этот тоже из камня, и все же ему было неприятно проходить мимо. Сначала Элизабет, а потом уже и Эдмунд заметил тусклый свет в дальнем конце двора. Приблизившись, они увидели, что свет льется из распахнутой двери, к которой ведут несколько каменных ступеней. Эдмунд поднялся по ним. На пороге лежал большущий волк. — О, знакомые твари, — прокомментировала Элизабет. Где-то через пару часов именно этот волк будет гнаться за ней и остальными Пэванси, и именно его через день Питер убьет мечом. Это был Могрим, Начальник Секретной полиции Колдуньи. Элизабет посмотрела на Эдмунда, на лице которого мелькнуло странное выражение лица — он словно убеждал себя, что это тоже статуя и камень ничего не может ему сделать. Пэванси поднял ногу, чтобы переступить через волка, и Элиз, которая не могла его остановить, осталось только смотреть, как в тот же миг огромный зверь вскочил с места, и опрокинул Эда на спину. Шерсть у волка на спине поднялась дыбом, он разинул большую красную пасть, сверкнув клыками в опасной близости от лица мальчика и прорычал: — Не с места, чужак! Или навсегда застынешь! — дикие волчьи глаза внимательно вглядывались в испуганное лицо Эдмунда. Элизабет сжала зубы — пусть это и было давным-давно, по меркам Нарнии почти несколько веков назад, но чувство волнения за Эдмунда у Элиз не пропадало, и меньше не становилось. — Кто ты? — Я — Эдмунд! — ответил Эд. Несмотря на то, что он весь дрожал, в голосе его был знакомый вызов. — Я встретил Королеву, она велела прийти сюда. Я — сын Адама. На волка эти слова оказали быстрый эффект: Могрим убрал лапу, которую до этого держал на груди мальчика, и слез с него. — Извини, — прорычал он. Элизабет уставилась на волка: ей показалось, или в голосе подручного Джадис и вправду прозвучало нечто искреннее. — Тебе повезло, избранник Королевы, — тут волк хмыкнул, хотя это больше походило на фырканье или низкий рык. — А может, и не очень повезло. Ступай за мной. Не нуждаясь в особом приглашение, Элизабет тоже начала подниматься по степеням, как внезапно волк посмотрел в ее сторону и рыкнул. Девушка и Эдмунд остановились синхронно, но Могрим, внимательно вглядываясь на ступени, между которыми застыла Элиз, снова качнул головой и пошел дальше. Элизабет передернуло: она знала, что животные обладают очень тонкими чувствами, и Могрим мог ощущать ее присутствие на каком-то уровне. Но что именно его тревожило Могрим не понимал, а потом лишь раздраженно хлестал хвостом себя по бокам, и оглядывался, надеясь вот-вот увидеть Элизабет. Брюнетка старалась идти тише, но небольшие каблуки ее сапог ударялись о попадавшийся кое-где лед, и Начальник Секретной полиции неизменно реагировал на него. Эдмунда и эфемерную Элизабет провели по лестнице, а на самой верхней площадке волк оставил их — точнее, только Эдмунда — у большой арки. Громадные железные ворота были распахнуты настежь. Они очутились в длинном мрачном зале со множеством колонн; статуй здесь не было, зато был трон Колдуньи — тоже ледяной, но на нем лежала белая шкура кого-то зверя. — Жди здесь, — рыкнул Могрим, а сам направился в сторону. Пока Эдмунд осматривался и усаживался на трон, у Элизабет появилось время подумать. Она еще не появлялась там, где уже существовала. Точнее, осознано существовала. Алетиометр показывал ей видения, но когда ее бросила мать она была еще малышкой, а во времена детей ее не было в Нарнии. Элиз не была мастером по путешествиям по временам и пространстве, но что если она испытывала те чувства, которые были в сердце у другой нее в этот момент. Тогда чувство тягучего и противного одиночества становилось понятным — Элиз никогда не чувствовала себя настолько чужой, как тогда. Стоило ей осознать, что она — лишняя среди Пэванси, великолепной четверки, которой суждено было стать Королями и Королевами. А кем была она? Безродная, брошенная девчонка, которая увязалась за ними по случайности, по случайности вообще оказавшийся с ними. Более того — ее сердце уже тогда принадлежала Эдмунду, бросившим их. Пусть тогда, в силу юного возраста она этого и не понимала, но так и было — Эд всегда был центром ее внимание. Как и он, она обращала внимание на других мальчиков, но они не имели цены. — Нравится? — внезапно раздался громкий голос, заставивший Эда вздрогнуть, а Элизабет отвлечься от неприятных мыслей. — А вот и наша тетушка, — с усмешкой проговорила Элиз, смотря на Джадис. Юная Колдунья сразу поняла, что самопровозглашенная королева в ярости, но отчего-то старалась это скрыть. Эдмунд поспешно вскочил с трона, смотря на возвышавшийся над ними наполовину джиншу, наполовину великаншу. — Да, — сказал Пэванси, и тут же добавил. — Ваше величество. — Не удивляюсь, — сказала Джадис, и в ее голосе послышалась усмешка. Она сама опустилась на трон. Элиз встала рядом с Эдом, внимательно смотря на Джадис и слушая ее. В тусклом свете ее глаза казались серыми. — Послушай, Эдмунд, — сказала женщина, оставляя свою волшебную палочку. — Твои сестры глухие? — Нет, — ответил мальчик, не сумев сдержать слабую улыбку, однако вопрос немного сбил его с толку. Конечно, идя сюда, он размечтался о том, как будет королём, и к подобным вопросам он точно не был готов. — А твой брат? Он что, полный идиот? — голос Джадис по мере озвучивания вопрос все больше твердел и холодел, но Эдмунд отчего-то этого не замечал. — Ну, по-моему, да. Но мама говорит, что… — Так как ты посмел прийти один!? — взвизгнула Джадис, стремительно поднимаясь и хватая палочку. Эдмунд, мгновенно переменившийся в лице, спустился вниз по ступеням. Элизабет сжала кулаки, ожидая, что вот-вот их обожжет знакомый приятный огонь, но ничего не случилось — в мире, где она была всего лишь призраком, ей не было нужды защищаться. Магия была в ее теле, и магия перенесла ее дух сюда, но делать что-то материальное девушка не могла. — Я пытался! — Эдмунд, я просила о такой малости! — Они меня не послушали! — А ты и этого не смог? Элизабет болезненно застонала и заткнула уши руками. Ей было слишком больно слушать жалобный скулеж, попытки оправдаться. Она видела, каким Эдмунд вернулся в лагерь Аслана, но не хотела видеть, как именно ему были нанесены те увечья, что он получил. Видеть результат и наблюдать само действие — совершенно разные вещи. — Хватит, пожалуйста, хватит, — зашептала Элиз, желая поскорее вернуться обратно. Второе глубокое видение Алетиометре настолько сильно причиняло боль, что девушке хотелось скорее вынырнуть из него. Но не получалось — ей словно снился дурной сон, она пыталась проснуться, но попадала в другой, еще более кошмарный. Джадис и Эдмунд не исчезли. — Я ж почти привел их. Они в доме у плотины, с бобрами! Джадис остановилась. Элизабет пришлось убрать руки от ушей и продолжать смотреть на происходящее. Девушка глубоко вздохнула, стараясь не расплакаться. Разговор пришлось слушать дальше. — Что ж, — произнесла Джадис, смотря на мальчика. — Значит, от тебя есть хоть какой-то… прок. Женщина развернулась и вернулась к своему трону. На ее лице отразилось выражение крайней задумчивости, словно она решала, как переиграть ранее составленный план. Она-то рассчитывала, что Эдмунд приведет своих родственников прямо сюда. — Да, я хотел спросить, — внезапно добавил Эдмунд, поднимаясь вслед за Колдуньей. Джадис обернулась на него, но смотрела как на надоевшего звереныша, который пытался выпросить хоть еще немного ласки. — Вы мне не дадите еще один кусочек рахат-лукума? Было видно, что Эдмунд сильно смущен, и со стороны его поступок был просто ужасен. Так, собственно, и было, но Элизабет могла его понять — та еда, которую ему давала Джадис, была непростой. Если колдунья дает вам что-то поесть, стоит отдавать себе отчет, что могут быть последствия. Желание снова поесть именно это блюдо будет сводить с ума, толкая на такие вот поступки. Элизабет не винила Эдмунда, она понимала, в какую ловушку себя загнал Эд. — Наш гость голоден, — произнесла женщина, смотря на маленького гнома. Тот сильно выделялся в своей темной одежде и с черной бородой среди ледяного чертога, но Элиз заметила его только сейчас. Тот приблизился к Эдмунду с совершенно отвратительной улыбкой на не менее отвратительном лице. Их старый знакомый гном Трам, к примеру, тоже не был красавцем, но Элизабет он нравился куда больше, и девушка была уверена, что улыбка Трама, которую он демонстрировал редко, тоже была красивой. Впрочем, сравнивать благородного и смелого Трама с этим пресмыкающимся перед Колдуньей ничтожеством было оскорбительно, и девушка мысленно извинилась перед своим другом. — Прошу вас, — прошипел он, и быстро сверкнул клинок, приставленный острием Эду в спину. Элиз вскрикнула, как раненая птица. — Пошли ням-ням. — И еще кое-что, — внезапно громко сказал Эд. Джадис раздраженно выдохнула и перевела взгляд на нового пленника. — Если вы позволите, Ваше Величество. — Позволяю, — холодно откликнулась Джадис. — С моими сестрами и братьями есть еще одна девочка, — Эдмунд слегка смутился, а Элиз подалась вперед в ожидании, что именно он скажет. На лице Джадис тоже мелькнула заинтересованность. — Ее зовут Белла… Беллатриса Элизабет Грейс. Она… я хочу, чтобы она была рядом, если вы приведете сюда мою семью. Это важно. Элизабет, несмотря на то, какой была ситуация, внезапно хихикнула и приложила руки к лицу, улыбаясь. Он серьезно так сказал? Даже в такой ситуации он думал о ней? — Значит, с пяти лет ты совсем не обращал внимания на других девочек? — спрашиваю я Эдмунда. — Ничего подобного. Я обращал внимание на всех девочек. Просто для меня ты всегда была самой лучшей. Перемну в Джадис Элиз больше чувствует, чем видит. Черты ее лица внезапно разглаживаются, Колдунья вся становится словно мягче. Эдмунд такую перемену тоже видит, но явно не может понять, чем она вызвана. — Правда? — спрашивает Джадис, жестом подзывая к себе. Эдмунд приблизился уже с опаской: несмотря на его собственные убеждения, что все те, кто болтает о ней гадости, ее враги, и, возможно, половина этой болтовни – вранье, но это было не очень честное оправдание, потому что в глубине души он знал, что Белая Колдунья — злая и жестокая. — Расскажи мне о ней, — потребовала Джадис, но голос ее звучал мягко и вежливо, хотя Элизабет уловила, как он дрожал. —Это девочка… она тоже твоя сестра? — Нет, — ответил Эдмунд. — Моя мама ее удочерила, и она попала сюда с нами… Но она мне очень дорога, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Элизабет, будь ее воля, запищала бы от умиления, но пришлось сдержаться. Было удивительно, как серьезно рассуждает маленький мальчик о своих чувствах к маленькой девочке. Это было трогательно, но Элиз тут же пришлось напомнить себе, что Алетиометр вряд ли закинул бы ее сюда только ради этих слов. — Как она выглядит? — продолжала допытываться Джадис, и Эдмунд стушевался. Ему и раньше казалось, что все это — неправильно и очень мерзко, но сейчас, когда Белой Колдунье стала интересна непосредственно Беллатриса, тревожные звоночки лишь усилились. Но не отвечать было бы опасно для жизни, и Эд это тоже понимал. — Ну, она темноволосая, — отвечает Эдмунд. — И у нее серо-голубые глаза. Колдунья, сжав тонкие губы, кивает. Она сосредоточенная и какая-то хмурая, словно ей не понравился Новогодний подарок — ждала одно, а получила то, что получила. — Ладно, ступай, — снова кинула Колдунья, и гном увел Эдмунда. Элизабет бы последовала за ними, не раздайся голос Джадис. — Возвращение блудной дочери… как это прекрасно. — Что прикажете делать, моя Королева? — прорычал появившийся волк. Элизабет молча уставилась на тетку, ожидая, что именно та скажет. Почему Джадис сказала, возвращение блудной дочери? Разве не логичнее сказать «племянницы»? Или Колдунья говорила о ней, как о дочери сестры? — Приведи ко мне ту девчонку, что он описал, — наконец отдала приказ Джадис. — Или, если не будешь уверен, приведи всех девчонок. А лучше — приведи их всех. — Не стоит ли убить мальчишку? — рыкнул Могрим. Джадис метнула в него взгляд, в котором явно читалось недовольство от того, что ее приказов не исполняют и ставят под сомнения. Грозный волк поджал хвост и заскулил, прижавшись к земле. — Пусть она видит, что я милосердна, пусть перейдет на мою сторону, — внезапно, в тонких ледяных пальцах Джадис оказался белый конверт. Элизабет, стоящая у подножья трона, почувствовала холод, исходящий от него. Белоснежный конверт манил себя, просил взять его в руки. На лице Джадис появилась жесткая улыбка. — Надо, чтобы она это увидела. Тогда милая девочка перейдет на мою сторону без всяких сомнений. В одно мгновение исчезло все — Джадис, волк, остались только трон и Элизабет. Девушка, обхватив себя руками, подошла ближе. На троне лежал этот конверт, что Джадис крутила в рука; тот конверт, который, как она надеялась, поможет склонить Элизабет на свою сторону. Девушка знала, что не должна его брать. Она стояла и смотрела на него, мысленно моля Алетиометр вернуть ее обратно — на корабль, там, где призраки прошлого в лице Джадис не смогут ее достичь. Ведь Колдунья практически не вспоминала о своем неприятном кровном родстве. Но Элиз не сдержалась — она одним быстро движением схватила бумагу, сжав так, что та смялась в ее руке с характерным движением. Все пространство заполнил львиный рык, и Элизабет упала на колени, ударившись, но не выпуская из рук конверт. — Аслан, — внезапно всхлипнула она, словно извиняясь за что-то, и тут девушка, наконец очнулась. Это была ее с Эдом каюта — маленькая, со стенами из темного дерева, но уютная и такая своя. Она увидела на потолке солнечные зайчики, отражённые морем. Девушка дернулась, но сразу не смогла начать контролировать свое тело. Пришлось пару минут полежать, медленно приходя в себя и потихоньку сжимать и разжимать пальцы на руках. Но видение все еще имело свою силу — Элизабет коротко всхлипнула, и в тот момент что-то подорвалось рядом с ней. — Элиз, — прохрипел Эдмунд, и девушка мгновенно переключила на него внимание. Это уже был настоящий Эдмунд и судя по взъерошенным волосам, он спал, положив голову на руки, ожидая, когда она проснется. Колдунья удивилась, как сразу его не заметила. — ты наконец-то очнулась. — Ага, — таким же, как и у парня, хриплым голосом подтвердила Элизабет, против воли улыбаясь. Эдмунда она была рада видеть всегда — вне зависимости от время суток и часа. И судя по слегка смущенной улыбке Пэванси, тот был невероятно рад тому, что она наконец-то проснулась. — Ты ударилась головой, — сообщил Эд, и весь как-то сник. — Не успели тебя поймать… Мне так жаль, Лиззи… — Все в порядке, — девушка смогла сесть, придерживаемая заботливыми руками Эда, и сжала его ладонь в своей. Под бедром внезапно что-то хрустнуло, но девушка закашлялась, и Эд не обратил внимание на этот звук. — Пить будешь? — тут же всполошился парень, который выглядел даже немного хуже Элиз — она то хоть на кровати спала, а во что пришлось свернуться Эду брюнетка даже не могла представить. — Или может, ты голодная? Я сейчас… Но услышав расслабленный смех своей девушки, Эд немного расслабился и сам, позволив себе облегченный выдох. Элизабет пробыла без сознания лишь три часа и то, как понял по светящемуся компасу Пэванси, из-за очередного видения Алетиометра. Но все равно юноша не мог выкинуть из головы лежащую на камнях бессознательную бледную Элиз, темные волосы которой слиплись из-за крови. Признать стыдно, но тогда он еле-еле собрался и сделал временную повязку. Уже тут, на Покорители зари, голову девушки обмотали тугой, но комфортной повязкой. — Сколько я спала? — спросила девушка, смотря на то, как Эдмунд наливает ей воды. Руки слегка тряслись, и Колдунья даже не могла сжать кулак, поэтому Эдмунду пришлось помочь девушке попить. — Три часа, может немного больше, — ответил Пэванси, поджав губы. Элизабет облизала мокрые губы. — Лу разбавила воду соком Огнецветом. — Незачем было тратиться на меня, — покачала головой Элиз. — Я бы все равно выкарабкалась. На лице Эдмунда мелькнуло возмущение, и он бы не примерно бы возмутился, не поморщившись в этот же момент девушка от боли. — Сильно болит? — снова начал Эдмунд. Когда речь шла о здоровье девушки парень становился очаровательной курочкой-наседкой, которая кудахчет над неразумным птенцом. Вслух Элиз этого никогда не говорила, но сравнение всегда умиляло и веселило ее. — Я могу попросить Люси дать еще сока, или тебе еще воды… Элизабет положила руку ему на щеку и, слегка потянувшись сама, слегка мазнула губами по приоткрытому рту Эдмунда, который так и застыл. Элизабет слабо улыбнулась. Этот юноша был ее родственной душой, тем, за кем она была готова идти хоть в сам Ад; он был ее мужем, ее любовью, ее вселенной. Она поцеловала его. Поцеловала со всей любовью. Девушка улыбалась, мягко касаясь его губ своими. — На самом деле, я бы перекусила что-нибудь, — сказала девушка, отстраняясь. Эдмунд улыбнулся и, проведя кончиками пальцев по темной макушке, кивнул и вышел. Расслабленное выражение тут же пропала с лица Элиз, она встала и посмотрела на конверт, который лежала под ней. Он сильно смялся; Колдунья схватила его, и глаза ее лихорадочно забегали по каюте, придумывая, куда можно спрятать вещь из прошлого, чтобы Эдмунд не нашел. Подняв все вещи, которыми заправили кровать, и пряча туда конверт, Элизабет чувствовала себя отвратительно — ей не нравилось врать Эдмунду, только ему она доверяла целиком и всецело. И прятать от него что-то, скрывать, как последняя преступница, желания не было. Но в голове набатом бились слова — «Надо, чтобы она это увидела. Тогда милая девочка перейдет на мою сторону без всяких сомнений». Конечно, Элизабет не на секунду не верила, что всего один лист бумаги сможет заставить ее отвернуться от Пэванси, особенно — от Эдмунда. Это и тогда было, и уж тем более сейчас. Но что если, там нечто такое, что заставить их отвернуться от нее? Стоило выкинуть проклятую бумажку в океан, но у Элизабет и мысли такой не появилось. Когда Эдмунд вернулся в каюту, неся поднос с фруктами, Элизабет стояла у окна, смотря на качающиеся волны. — Что произошло после того, как я упала? — спросила она. Эдмунд положил поднос на край кровати и сам сел на кровать, прислонившись спиной к стене, и свесив ноги. Элизабет вернулась на свое место и положила ноги поперек талии юноши, не глядя взяв фрукт с подноса. — Ну, мы победили работорговцев, — легко заявил Король Справедливый, взяв яблоко и подкинув его в воздухе. — Потом тот лорд Берн рассказал нам о семи мечах, призванных защищать Нарнию — лордам их даровал Аслан. Один из них он нам отдал, и теперь с ним возится Люси. Мы плывем дальше, искать других лордов, — надкусив яблоко, Эдмунд задумчиво передернул плечами. — Так что, план тот же, — и тут он посмотрел на девушку. — А у тебя что? — В смысле? — Ну, Алетиометр. У тебя же было ведение? Что ты видела? Элиз на несколько секунд колебалась, а потом равнодушно пожала плечами. — Ничего важного, как мне кажется. Это просто было воспоминание про Мелестину и Анабесса. Думаю, это из-за того, что мы получили оружие наших детей. На лице Эдмунда мелькнула озабоченность, он нахмурился. — Ты увер… В дверь постучались, и Эдмунд встал. Элизабет незаметно выдохнула — поймать ее на лжи Эдмунд смог бы легко. Стучавшийся матрос сказал, что Король Каспиан зовет Эда на палубу. Пэванси сказал, что сейчас будет и спросил у девушки, не пойдет ли Элиз с ним. Колдунья пожала плечами и встала. Убедившись, что комната перед глазами не кружится, девушка последовала за Эдмундом. — Кстати, — вспомнил парень, уже на палубе. — Есть один неприятный, но полезный подарок из прошлого. Напомни мне отдать. Элизабет слегка вздрогнула, но кивнула. Все матросы, что были на палубе, вежливо ей кивали. Люси, заметив Элиз, широко улыбнулась и махнула ей рукой — девушка скребла тот меч, о котором говорил Эд. Элизабет подумала, что именно Люси достойна владеть таким мечом. — Рад, что тебе лучше, — улыбнулся Каспиан, когда Эдмунд и Элизабет поравнялись с ним. Девушка кивнула. — Да, я тоже. Какой у нас план? — Мы нашли только одного лорда из семи, — сказал Каспиан. — Но никто не знает, куда именно делись остальные. Берн советовал плыть вперед, однако после Островов начинаются неизвестные территории. Так что плывем наугад и в полную неизвестность, — тут Каспиан внезапно усмехнулся. — Только Рипичип в восторге. Но, вы его знаете. Элизабет понимающе кивнула. Только для Рипа чем опаснее, тем интереснее. А все неизвестное и таинственное приводит мышиного рыцаря в полный восторг, поэтому неудивительно, что миновав Острова, Рипичип воодушевился. Он думал о настоящих сражениях, армиях и конях. Смелый мышь бредил подвигами, поединками не на жизнь, а на смерть, славными победами. Девушка кинула взгляд за борт — бескрайнее море, но она все еще могла легко угадать очертания Одиноких островов. Корабль двигался очень быстро, легко скользя по волнам. Море, казалось, посинело еще больше, а воздух стал теплее. — А можно вопрос? — внезапно спросил Каспиан, в упор глядя на Элизабет. Рука Эдмунда покоилась на ее талии, и если Каспиан и Люси уже не обращали внимание, то некоторые матросы все еще кидали на них заинтересованные взгляды. — Конечно, —недоуменно проговорила Элизабет, почувствовав, как слегка напряглись пальцы Пэванси. — Тогда в башне. Ты упала из-за тумана? Элиз задумалась. Она не связывала свой обморок и свое видение с Зеленым Туманом, ведь все ее мысли после пробуждения занимал странный конверт, покоившийся теперь под матрасом. Про туман она уже несколько раз забыла, и сейчас была сбита с толку. — Я не знаю, — честно призналась темноволосая. Мысленно, она попыталась перенести себя в тот момент, когда они втроем наблюдали за жертвоприношением. — Мне было холодно. И страшно. Страх тех людей будто отравлял меня, но именно он и давал силу Туману, — Колдунья немного помолчала, а потом продолжала, под напряжённые взгляды Дриниана и Каспиана, и обеспокоенным Эдмунда. — Но там, в тумане, что-то было. Сам ли туман, или некто, кто управлял им, но он видел меня. И он бросил мне вызов.