Королева. Последнее восхождение Луны

Элизабет окинула каюту Каспиана взглядом ― она помнила каюты кораблей только по тем плаваньям, которые совершила еще будучи Королевой Чарующей Золотого века. Каюта была совсем крошечная, но светлая, обшитая деревом (на панелях летали птицы, пламенели драконы) и очень чистая. Три квадратных окна, в которые били синие волны, и низкие, обитые мягким скамьи, окружавшие стол с двух сторон, и серебряная лампа под потолком ― было просто узнать тонкую работу гномов ― и золотой лев над дверью. Всё это девушки заметили в мгновение ока, ибо тут же появился Каспиан и сказал: – Живите здесь. Я только возьму себе сухую одежду, – и принялся рыться в одном из ящиков. – И вы возьмите себе, что найдете, – прибавил он. – Мокрое оставьте за дверью, я скажу, чтобы его отнесли сушиться на камбуз. ― Спасибо, ― сказала Люси. Элизабет улыбнулась и кивнула в благодарность. Когда Каспиан вышел, Люси открыла один из ящиков. ― Я могу быстро высушить твою одежду, ― предложила Элиз. Люси с какой-то странной улыбкой покачала головой. ― Это же Нарния, ― сказала она. ― Здесь не удобно ходить в шерстяной юбке и свитере из Англии. ― Ну да, будем выбиваться из общей картины, ― рассмеялась Элизабет. На не самой были промокшие штаны и вязаный свитер с открытыми плечами. Свитер она сняла, а штаны ― черные, плотно облегающие ноги ― высушила. Туника молодого короля оказалась великовата, но Люси её кое-как приладила, а вот башмаки, сапоги и сандалии были сильно велики, но ей нравилось ходить по кораблю босиком. Переодевшись, она посмотрела в окно на убегающую назад воду и глубоко, радостно вздохнула. Она не сомневалась, что плавание будет чудесное. Элизабет взяла другую белую тунику и завязала ее полы узлом на животе, а рукава закатала до локтя. Сапоги Каспиана ей пришлось немного уменьшить, чтобы они были ей как раз. Потом она взяла легкое синее покрывало и, проделав с ним несколько несложных манипуляций, обвязал вокруг пояса так, что со стороны одной ноги оно спускалось до икр, а с другой не было вовсе. Люси улыбнулась. ― Создаешь образ девушки-пирата? ― Давно мечтала так сделать, ― Элизабет подмигнула Люси, и в этот момент в каюту постучались. После разрешения войти, в комнату зашли Эдмунд и Каспиан с незнакомым мужчинам. Эдмунд окинул Элизабет заинтересованным взглядом и согласно кивнул. Элиз усмехнулась. Для их величеств уже приготовили горг ― после такого купания надо было согреться. ― Это мой капитан, лорд Дриниан, ― представил Каспиан. ― Приятно познакомиться, ― вежливо произнесла Элизабет. Как Королева, она очень уважала всех Нарнийцев и тельмар, которые, как она могла судить, с прошлого раза стали неотъемлемой частью Нарнии. Черноволосый человек опустился на колено и поцеловал руку сначала Элиз, потом ― Люси. – А где Юстэс? – спросила Люси. – В постели, – ответил Эдмунд, – И вряд ли мы ему поможем. Он только сердится, если с ним хочешь по-хорошему. – Нам с вами надо поговорить, – сказал Каспиан. – Ещё бы, – сказал Эдмунд, – и прежде всего о времени. Два года тому назад мы покинули эту страну перед самой твоей коронацией. Сколько же прошло с тех пор у вас? – Ровно три года, – сказал Каспиан. – Ну и как, всё в порядке? – спросил Эдмунд. – Разве я мог бы покинуть королевство, если бы что-нибудь было не в порядке? – отвечал король. – Всё прекрасно, лучше и быть не может. Все распри между моими подданными – гномами, фавнами, говорящими зверями и всеми прочими – улажены. Прошлым летом мы так отделали у границы наших соседей-великанов, что они теперь платят нам дань. Пока я в плаваньи, страной правит очень хороший регент, лорд Трам. Помните такого гнома? ― Которого Эдмунд дразнил М.Д? ― усмехнулась Элизабет. ― Как же его не помнить. Эдмунд ущипнул Элизабет за плечо, девушка легко стукнула его по рукам. Каспиан окинул их заинтересованным взглядом. ― Вижу, у вас все хорошо? ― спросил он. Пара весело многозначительно усмехнулась, но тут ответила Люси. ― Их невозможно терпеть. Вечно обнимаются и целуются. Серьезно, Каспиан, можно выделить им отдельную каюту? ― Люси! ― хором грянули Эдмунд и Элизабет под громкий смех Каспиана. Лорд Дриниан сдержано улыбнулся, но быстро вернул себе серьезное выражение лица. Элиз очаровательно покраснела. ― Мы подумаем, что можно сделать, ― пообещал Каспиан улыбаясь, за что тут же получил толчок в бок от Королевы Чарующей. ― Ладно, давайте серьезно. ― Давайте, ― тут же подхватила Элизабет. ― Нам интересно, куда мы плывем. ― Это длинная история, – сказал Каспиан. – Вы, наверное, помните, когда я был маленьким, мой коварный дядя Мираз отослал в дальние моря семерых лордов, друзей моего отца, которые могли встать на мою сторону. Он поручил им обследовать всё, что к востоку от Одиноких Островов. – Да, – подтвердила Люси. – И ни один из них не вернулся. – Верно. Так вот, в день моей коронации я, с благословения Аслана, дал клятву: как только в Нарнии воцарится мир, я отправлюсь на восток и буду плыть один год и один день, чтобы отыскать друзей моего отца или, узнав об их гибели, отомстить за них. Звали их лорд Ревелиан, лорд Берн, лорд Аргоз, лорд Мавроморн, лорд Октезиан, лорд Рестимар и… опять забыл!.. – Лорд Руп, ваше величество, – подсказал Дриниан. – Да, да, конечно, Руп, – подхватил Каспиан. – Вот моя главная цель. ― Наверное, все не так просто, раз мы здесь, ― решила Элиз. Она посмотрела на карту, которую Каспиан разложил на столе. ― Есть какие-то сложности? ― Возвышенная мысль Рипичипа, ― с легкой усмешкой ответил Каспиан. Троица непонимающе нахмурилась. ― Он хочет доплыть до восточного края света. Ему кажется, что именно там страна Аслана. Великий Лев всегда приходит с востока, из-за моря. Элизабет призадумалась. Она знала, что страна Аслана ― страна тех, кто покинул волшебный мир. И то, что до нее можно добраться вот так сбивало с толку. Но мышь был идеалистом ― смелым, беспринципным и неподкупным. Он свято верил в то, что слышал, возможно, это делало его самым лучшим воином среди Нарнийцев. Но сам замысел Рипичипа нес в себе сакральное значение, нечто таинственное, магическое. Казалось, в мире фавнов, дриад и нимф, магия ― дело привычное. Лишь Элизабет знала, насколько волшебство могло быть разрушающим и опасным, что оно ― не только говорящие животные и прочие диковины. Это нечто неподвластное обычным людям и мифическим существам. Элизабет сжала Алетиометр. Золотой компас отдался покалыванием в самых кончиках пальцев. После второго путешествия в Нарнию надобность в нем почти отпала: компас служил напоминанием, но теперь Элизабет могла задавать вопросы и получать ответы, даже находясь вдалеке от своего магического подарка. И все же, было спокойнее и привычнее ощущать гладкую поверхность крышки под пальцами. ― Я думаю, ― внезапно начал капитан Дриниан. ― Что если это возможно, Королева Элизабет Чарующая сможет указать нам путь. Элизабет дернулась. ― Пожалуйста, зовите меня просто Элизабет, ― попросила она. Капитан замялся, но все-таки кивнул. Девушка вновь посмотрела на карту. ― Где мы сейчас? ― озвучил Эдмунд вопрос, который вертелся у Элиз на языке. Колдунья усмехнулась. Рука Эдмунда легко и привычно легла ей на плечи, обнимая. Дриниан с готовностью стал указывать места на карте. ― Мы вот здесь, – показал он на карте. – Точнее, мы были здесь в полдень. Мы покинули Кэр-Параваль с попутным ветром и уже через день достигли Гальмы. Там мы пробыли неделю, поскольку герцог Гальмский устроил в честь его величества большой турнир. Король наш выбил из седла многих рыцарей… – …и сам свалился не раз, – вставил Каспиан. – До сих пор синяки. ― Бедный, ― язвительно протянула Элизабет с доброй усмешкой. Каспиан ей подмигнул. – …многих рыцарей, – недовольно повторил Дриниан. – Мы думали, герцогу пришлось бы по сердцу, если бы наш король женился на его дочери, но из этого ничего не вышло… – Она косая и с веснушками, – объяснил Каспиан. – Бедная девочка! – сказала Люси. Эд усмехнулся и с особой любовью глянул на Элизабет. – …и мы покинули Гальму, – продолжал Дриниан, – И два дня шли на вёслах, а потом снова подул ветер, так что лишь на четвёртый день после Гальмы мы добрались до Теревинфии. Теревинфский король посоветовал нам не сходить на берег, ибо в его стране свирепствует какая-то болезнь, так что мы бросили якорь в устье реки, подальше от столицы, и стали ждать. Через три дня подул юго-восточный ветер, и мы взяли курс к Семи Островам. На третий день нас догнал пиратский корабль (судя по оснастке – теревинфский), но мы стали стрелять из луков, и ему пришлось спасаться бегством… – А мы бросились за ним в погоню, взяли на абордаж и расправились с мерзавцами! – вставил Каспиан с заметной гордостью. Элизабет покачала головой. В свое время она совершенно не интересовалась морем как торговым путем, поэтому Эдмунду часто приходилось растолковывать любимой самые элементарные вещи. – Через пять дней мы достигли Мьюла, самого западного из Семи Островов, прошли на вёслах весь пролив и перед самым закатом солнца бросили якорь в Алой Гавани, на острове Брэн, где нас встретили очень приветливо, вдоволь снабдили провизией и водой. Шесть дней спустя мы покинули Алую Гавань и быстро двинулись на восток. Надеюсь, через день-другой мы увидим Одинокие Острова… В общем, в море мы дней тридцать и проплыли больше четырёхсот лиг. – А сколько нам плыть после Островов? – спросила Люси. – Никто не знает, ваше величество, – ответил Дриниан. – Разве что на Островах скажут. – В наше время они и сами не знали, – заметил Эдмунд. – Значит, – сказала Элизабет, – Настоящие приключения начнутся только после Островов. ― Думаю, тут нам и понадобится помощь Ее вели… Элизабет, ― сказал капитан, быстро исправившись под взглядом девушки. ― После Островов начинается поистине неизведанные места. Нам бы не помешал… ― Компас, ― с улыбкой продолжала Элизабет. ― Только если ты не против, ― тут же добавил Каспиан. ― Это же приключения! ― воскликнула Элизабет. ― Как я могу быть против? Каспиан спросил, не желают ли они до ужина осмотреть корабль, но Люси почувствовала угрызения совести и сказала: ― Я пойду посмотрю, как там Юстэс. Элизабет фыркнула. ― Он все равно это не оценит. Но Люси осуждающе глянула на Элиз и направилась к двоюродному брату. Каспиан проводил ее ласковым взглядом ― добрая и открытая младшая Пэванси всегда ему нравилась именно за это. Всех остальных он ценил за другие качества, а вместе эта пятерка составляла идеальных правителей. Убрать одного из них из команды ― все равно что отнять у человека жизненно важный орган. Другого сравнения Каспиан придумать не мог. ― А ты себе еще королеву на нашел? ― спросила Элизабет, усмехаясь. Каспиан с грустной улыбкой покачал головой. ― Боюсь, что было не до этого, ― и тут он словно что-то вспомнил и скинул в голову. ― Кстати, я хотел кое-что сказать насчет… склепа. Элизабет и Эдмунд переглянулись. Склеп, о котором говорил Каспиан, был местом захоронения их детей и внуков, правнуков ― всех членов их родословной. Его им показал сам Каспиан, когда только познакомился и тот день был одновременно самым грустным и самым счастливым. Особенно для Питера, Эдмунда и Элизабет. ― Что? ― спросил Эд. Мысль о склепе вызывала у него только светлую грусть: на протяжение всего лето, он и его будущая супруга с помощью Алетиометра эфемерными видениями представали перед Анабессом и Мелестиной ― дочерью и сыном. Но когда умер их внук Теобальд они более не могли возвращаться назад. Элизабет думала, что причиной этому послужило то, что Теобальд был последним, кому передалась ее магическая сила в полной мере. Была прервана магическая родословная, а по крови Алетиометр не мог найти путь к их правнукам. ― Я открыл склеп, ― сказал Каспиан. ― Точнее, выкопал его. Дриады денно и нощно украшали его деревьями и цветами, они защищают его от чужих посягательств. Теперь это место ― святыня, где молятся за победу, за урожай и благодарят, ― король слегка покраснел и пояснил. ― Я хотел, чтобы Нарния никогда не забывал о тех, кто подарил ей такую прекрасную жизнь. Элизабет потупила в глаза пол и кивнула. ― Спасибо, Каспиан, ― сказал Эд и за себя, и за девушку. Элиз тяжело вздохнула. ― Ладно, пойду осмотрю корабль, поболтаю с кем-нибудь. Эдмунд кивнул. Элизабет коротко поцеловала его и выпорхнула. Эдмунд проводил ее взглядом, а когда повернулся к Каспиану, наткнулся на его ироничный взгляд. ― Что? ― спросил юноша. Он уже не понимал такое удивление и иронию, возникающие при виде его отношений с Элиз. Для него быть с ней, с каждым днем, с каждым часом становилось все важнее и все естественнее. Ее присутствие рядом, аккуратные приятные касания, игривые поцелуи, засыпать и просыпаться рядом с ним. Все это составляло мир Эдмунда Пэванси, и он не мог понять, когда других это удивляло. ― Ничего, ― король покачал головой. ― Просто… вы вместе и это так…романтично. Вы что, вообще никогда не ссоритесь? ― Ссоримся, конечно, ― передернул плечами Эдмунд. ― Но быстро миримся. Стоит вспомнить, сколько раз мы могли по-настоящему потерять друг друга, и все ссоры становится неважными. Каспиан понимающе кивнул. Он не знал, что происходило, когда они только-только попали в Нарнию, однако во время войны против Мираза Элизабет оказывалась в самой гуще опасных событий. Она попала в плен к королю-деспоту, и они около дней трех не знали, что с ней и жива ли. А стоило Королю и Королевы снова обрести друг друга, Элиз была ранена в битве при Бермуде. Конечно, пережив такое, мелкие бытовые ссоры становятся лишь шагами к укреплению и отношений к друг другу. Особенно, если это отношений людей, любящих друг друга намного дольше, чем пару лет. Не стоит забывать, что прежде чем вернуться в десятилетний возраст, Элиз и Эд прожили почти всю жизнь не расцепляя рук. ― Вы уже думали о свадьбе? ― спросил Каспиан. ― Да, ― ответил Эдмунд. ― Почти через шесть дней мне исполнится восемнадцать. Я сразу сделаю ей предложение. Каспиан удивленно глянул на друга. ― Восемнадцать? А почему так поздно? Эдмунд не понял его слов. Лишь потом до него дошло, что в Нарнии, если молодые люди уверены в чувствах друг друга, и этот брак имеет хорошие цели ― включая брак по расчету с позволения родителей и если у молодых нет особых возражений ― женится можно с шестнадцати. ― В нашем мире заключить брак можно только с восемнадцати, ― объяснил Эдмунд. Каспиан хмыкнул ― всем своим видимо он показывал, какой глупый у них мир, и Эд был почти готов с ним согласиться. По крайней мере, в этом плане. ― Знаешь, ― внезапно сказал Каспиан. ― Если… когда наше приключение закончится победой, мы можем сыграть вашу свадьбу прям здесь. ― Ну, по законам Нарнии мы женаты уже почти два века, ― рассмеялся Эдмунд. При мысли о невесте что-то теплое кольнуло в сердце. Так всегда бывало, когда он думал о Элиз. ― Но идея не плохая. Люси и Элизабет исследовали корабль. Королева Чарующая поняла, что со временем их правления строений кораблей немного усовершенствовали. Оперившись на перила, она глубоко вдохнула свежий морской воздух. Ей нравилось находится в этом духе светлого средневековья, как она называла Нарнию. Здесь не было чумы, запаха опорожненных ночных горшков, но были те красоты средних веков ― дамы в платьях, рыцари и драконы. Последних, она правда, еще не видела, но кто знает, что ждет их на пути. Девушки исследовали корабль вдоль и поперек. На них смотрели, пусть и с уважением, но все-таки с любопытством. Хотя некоторых они знали ― тех же минотавров и одного сатира. Элизабет заметила, что он по-прежнему хромал. На полубаке был камбуз (корабельная кухня) и каюты, в которых жили боцман, корабельный плотник, кок и главный лучник. Стараясь никому не мешать, Королевы поднялись по вантам на самую верхушку мачты, и поначалу им было страшно ― так и казалось, что упадёшь, и притом в море, а не на далёкую маленькую палубу. Потом они прошли на полуют, где Ринс и ещё один моряк стояли у штурвала, а за ними поднимался вверх золочёный драконий хвост, внутри которого стояла невысокая скамья. На проверку, корабль оказался немного меньше кораблей в Лондоне, и даже тех бригантин, галер и галеонов, которые застали в Нарнии Люси, Элизабет и Эдмунд, когда царствовали под началом короля Питера. При той династии, к которой принадлежал Каспиан, плавали очень мало, и, когда его дядя, коварный Мираз, изгнал семерых лордов, ему пришлось купить корабль в Гальме и нанять тамошних матросов. Каспиан решил сделать Нарнию морской державой, но «Покоритель зари» – лучший из построенных при нём кораблей был красив, изящен и ярок, и всё в нём было сделано поистине мастерски. ― Ты слышишь? ― внезапно спросила Люси. Элизабет, отвлекаясь от созерцания горизонта, прислушалась. До их слуха и вправду донеслась тихая песенка. Девушки с интересом приблизились к голове дракона, которая служила украшений кормы. Голос был тонким, но пели с выражением и страстно ― так исполняют молитву в церковном хоре. ― Где сливаются небо и моря волна, Где вода морская не солона, Вот там, мой дружок, Найдёшь ты Восток, Самый восточный Восток. Это пел Рипичип. Он смотрел вдаль, схватившись за золотой зуб, который был у головы дракона. ― Как красиво! ― сказала Люси, заставляя мыша подпрыгнуть. Рипичип был воином, и ему явно было неудобно, что его застали за распиванием лирических песен. Но у Элизабет и Люси было свое мнение на этот счет. ― Ох, спасибо, ― сказал Рипичип, подходя к девушкам. ― Дриада пела мне это, когда я был мышонком. Я не понимаю смысла, но слова забыть не могу. Рипичип, которому всегда казалось, что корабль плывёт слишком медленно, любил сидеть рядом с драконьей головой и, вглядываясь в небо на востоке, тихо напевать тонким голоском песню, которую сочинила для него дриада. Какой бы сильной ни была качка, он ни за что не держался, легко сохраняя равновесие; возможно, ему помогал длинный хвост, который свешивался по фальшборту вниз, почти до палубы. Все на корабле знали эту привычку, и морякам она нравилась, поскольку на вахте было с кем поговорить. ― А как ты думаешь, что там ― за Островами? ― спросила Элизабет, садясь на перила и свесив ноги вниз. Один из проходящих мимо матросов неуверенно глянул на Королеву, но Элиз держалась с необычайной уверенностью. ― Мне рассказывала, что там, на Востоке, лежит страна Света, страна Аслана. ― Ты правда веришь, что она есть? ― спросила Люси. ― Ну, все что у нас есть ― вера. ― И туда можно доплыть? ― Есть лишь один способ это проверить, ― сказала Элизабет. Рипичип согласно кивнул и снова вернулся на место, следя за появлениями земли на горизонте. Колдунья глянула вниз, и увидела среди волн быстрые силуэты. ― Люси, смотри! Среди волн, то обгоняя корабль, то идя с ним одновременно, резвились русалки. Заметив Королев, они улыбнулись им и помахали рукой. ― Ну, все интереснее чем зубрить книги по рисованию, ― заметила Элиз, и Люси рассмеялась. Внезапно позади них что-то грохнуло, и девушки рефлекторно обернулись. Элизабет едва не соскользнула с перил, но быстро отклонилась назад и оказалась на более-менее твердой палубе. Рядом с ними лежал моток веревки, соединенный с тяжелым крюком ― именно его падение вызвало столько шума. ― Простите, ― раздалось сверху, и прежде чем Люси и Элиз подняли голову, перед ними немного неловко появился молодой паренек. Он спрыгнул сверху, зацепившись за веревки, и хотя получилось у него неплохо, в движениях присутствовала какая-то скованность, что и помешало ему сделать лучше. ― Не хотел отвлекать ваши Величества. Он был молодым, возможно, немного старше самой Элизабет. У него были белые, как снег, волосы и пронзительные ярко-голубые глаза. ― А вы нам и не помешали, ― сказала Элизабет, улыбаясь. Парень нервно улыбнулся, видимо, он был новичком и общение со столь важными особами его немного нервировало. ― Как тебя зовут? ― Томас, Ваше Величество, ― сказал юноша, не поднимая головы ― Очень приятно, ― кивнула Люси. На ее милом личике играла красивая улыбка. Томас поднял голову и глянул на Королеву Отважную, которая немного покраснела. Элизабет саркастично приподняла бровь. ― Вас уже одних оставить нельзя, ― раздался голос Эдмунда, и Элизабет тут же просветлела лицом. ― Уже начали с кем-то флиртовать? Эдмунд появился рядом и пристроился рядом с Элиз, закинув руку ей на плечо. Вообще, это был его излюбленный жест, в нужные моменты показывая, чьей девушкой является Колдунья, показывая то, что Элиз в безопасности. Элизабет рассмеялась, боднув Эдмунда в плечо. Люси улыбнулась, а смущенный Томас, пробормотав извинения, поспешил исчезнуть. Эдмунд проводил его взглядом. ― Каспиан нашел нам каюту, ― внезапно сказал он. ― Она маленькая, там едва ли десять на десять шагов. Элиз передернула плечами. ― Все равно, все лучше, чем комната у Альберты и Гарольда. И тут, словно услышав эти слова, из трюма вылез Юстэс. Когда Каспиан вернул Люси бутылочку с волшебным эликсиром, девочка тут же потратила одну каплю на нерадивого родственника, хотя Элизабет и Эдмунд были уверены, что он этого не заслужил. И, хотя он сказал: «Какая гадость!», лицо его порозовело, вообще ему стало лучше. Он перестал жаловаться на бурю и головную боль и принялся требовать, чтобы его высадили на берег, где он немедленно свяжется с британским консулом. Когда же Рипичип спросил, кто такой «консул» ― Элизабет пришлось объяснять мышу, что это ― не вид поединка ― Юстэс пробормотал: «И этого не знает!..» В конце концов его удалось убедить, что они и так плывут на всех парусах к ближайшей земле, а отправить его в Кембридж, где жили дядя Гарольд и тётя Альберта, не легче, чем на луну. Тогда он хмуро согласился переодеться и выйти на палубу. ― Надо было тебе оставить его в яме с червями, ― сказал Эдмунд, и Элизабет рассмеялась. ― Вижу, вы опять несете чепуху, ― недовольно пробурчал Юстэс. Буквально пару шагов от трюма до борта дались ему нелегко ― он ковылял и спотыкаясь, так и не научившись ходить по палубе. ― Тебе уже лучше? ― заботливо спросила Люси. Как бы Юстэс себя не вел, Люси по натуре заботилась о каждом, кто нуждался в помощи. Будь это первый рыцарь Нарнии или же последний разбойник ― для Королевы Отважной не было разницы. Возможно, именно поэтому она была так любима жителями Старой и Новой Нарнии. ― Да, вам всем на зло, ― кинул Вред, останавливаясь рядом с Эдмундом и Элиз. ― Хорошо, хоть здоровьем не обделен. ― Та же искрометная веселость, ― все перевели взгляд на Рипичипа, который, цепко держась за веревки, подскочил к говорящим. ― Не укачивает? ― саркастично поинтересовался он. ― Еще чего! ― тут же откликнулся Юстэс, готовый отстаивать свою честь, даже в глазах мыши. ― Просто я испытал шок, ― Эдмунд состроил братцу рожицу, и Элизабет ободряюще похлопала парня по спине. ― Мама говорит ― я впечатлительный, потому что умный. Эдмунд открыл было рот, чтобы съязвить на счет последний фразы нерадивого родственника, и тут бы Вреду не выйти победителем ― Эдмунд с легкостью выходил победителем в словесных перепалках, и могла ему составить конкуренцию тут только его девушка, но Рипичип опередил его: ― Сам-то он не больно впечатляет, ― вставил мышь, отчего Люси тихо рассмеялась. Она не одобряла насмешки над Юстэсом, но в Нарнии все становилось безобиднее. По крайней мере, тут Эдмунд не пытался ударить братца при каждой возможности. ― Надо смотреть, чтобы наш впечатлительный за борт не упал, ― сказала Элиз, и Пэванси синхронно хмыкнули. Юстэс, однако, больше был задет словами Рипичипа, чем Грейс. Потому что насмешки девушки он мог еще стерпеть, но когда над ним смеялась мышь ― нет, это было за гранью его терпения. Юстэс весь покраснел и снова принялся голосить, отчего Элизабет и Эдмунд синхронно закатили глаза. ― Когда мы доберемся до цивилизации, я обращусь к британскому консулу! ― при этих словах Юстэс начал аккуратно отходить от компании, видимо боясь, что доводы Элиз не сработают, и Рипичип решит, что консул ― все-таки вид поединка. ― И вас всех арестуют за похищение! Юстэс, совершенно увлёкшись планированием будущего возмездия, не заметил, как врезался в Каспиана. Он тут же отошёл от Короля с испуганным видом. ― Похищение? ― спокойно поинтересовался Каспиан. ― Забавно. Мы тебе жизнь спасли. ― Меня держат насильно! ― взвизгнул мальчик, оборачиваясь на родственников. Элизабет оперлась спиной на борт, слегка наклонившись назад и скрестив руки на груди, Эдмунд хмыкнул и отвел взгляд от родственника, а Люси смотрела с искренним сожалением. Видимо, от них помощи ждать не приходилось, и с этими дикарями Вреду придётся разбираться самому. ― Ага, ― весело подтвердил Рипичип. Вокруг спорящего собирались матросы, которые принимали Юстэса скорее за шута ― никто не воспринимал его слова всерьез. ― Разве? ― поддержал Каспиан. ― В ужасных, антисанитарных условиях! Среди какого-то зоопарка! ― Он что, всегда столько ноет? ― спросил Рипичип, не обращаясь ни к кому конкретному. ― Это он только начал, ― тяжело вздохнул Эдмунд, мелким глянув на наклонившуюся вниз Элизабет. Девушка приоткрыла один взгляд и внезапно выпрямились. ― Держат насильно? ― с легкой доброй улыбкой поинтересовалась она. Юстэс судорожно закивал. ― Хорошо. Плыви домой, Юси. И прежде, чем кто-то успел что-то сказать, Элизабет сделал незамысловатое движение пальцами, и Юстэс взмыл над кормой, а потом резко устремился в воду, направляемый рукой Колдуньи. ― Элиз! ― воскликнула Люси, немного испугавшись. Каспиан глянул за борт. Юстэс, широко расставив руки и ноги наподобие морской звезды, скользил в паре сантиметров над водой. От него исходило легкое светло-голубое сияние. Он вопил что-то, но грянувший взрыв хохота заглушил его слова. Эдмунд рассмеялся тоже, но Люси смотрела хмуро. Уловив ее взгляд, Элизабет, тяжело вздохнув, вернула Юстэса обратно на корму. Лицо и одежда его снова немного намокли, он тяжело дышал от испуга. Элизабет иронично вздернула бровь: ― Полегчало? Юстэс, на негнущихся ногах встал, и, тыкая пальцем в сторону Элиз, пытался что-то сказать. ― Ве….Ве… ― Элизабет закатила глаза, понимая, что тот собирается сказать. ― Ведьма! Нет, вы все видели! Она ведьма! Все снова засмеялись, и только Рипичип с Каспианом внезапно нахмурились. Мышь дернул саблю, словно желая выстоять честь своей Королевы, но Эдмунд его опередил. Он в шаг преодолел расстояние между ним и братцем, возвышаясь над Юстэсом, как скала. Юстэс понял: он сказал что-то ужасное, потому что не успели даже матросы разобраться что к чему и перестать смеяться, как поднялся невообразимый шум. Сама Элизабет метнулся прикрыть собой Вреда от кулаков Эдмунда, и парень остановился перед ней. Люси соскочила с бочек, на которых сидела, и кричала: «Да как ты смел такое сказать!», ― Думай, что говоришь! ― зло сказал Эдмунд, хватая Элиз за плечи, и стараясь убрать ее с дороги как можно аккуратнее. ― Никогда не смей так больше говорить, понял!? Если ты еще раз назовешь Элиз ведьмой, я сам выкину тебя за борт! Сдвинуть с места Колдунью он не смог, поэтому Юстэс отделался в этой ситуации легким испугом. Элизабет схватила Эдмунда за локти и только тогда, вместе с ним, отошла от Вреда. Эдмунд дышал тяжело, и матросы стали тихо переговариваться ― что именно так взбесило Короля Справедливого. Элизабет что-то шепотом сказала ему, и Эдмунд, не сводя почерневших от злости глаз с Юстэса, кивнул. Но этого девушке было мало: она положила руку Эду на щеку, заставляя все-таки перевести взгляд на себя, и принялась что-то ему вталкивать. Ее шепот был похож на ветер, поэтому никто, кроме Эдмунда, не слышал сказанного. Зато голос Каспиана прозвучал громко и удивительно холодно: ― На этом корабле и во всей Нарнии никто не смеет называть Королеву Элизабет ― Ведьмой! ― А если ты попробуешь еще раз, ― вставил Рипичип; его усы топорщились в разные стороны и мелким подрагивали от злости. ― Я отрежу твой язык! И для виду он взмахнул пару раз саблей, и Юстэс вздрогнул от того, какой звук она издала, когда разрезала воздух. Он судорожно кивал, пытаясь сказать слова извинений, но поскольку Элиз и Эд его не слушали, Люси поспешно отвела его обратно в трюм, от греха подальше. ― Пойдем, ― услышала она голос Элизабет. ― Покажешь мне нашу комнатушку на десять шагов. Объяснить, почему все так отреагировали на слова о Ведьме, Люси не знала, как. ― Понимаешь, ― аккуратно начала она, смотря на еще дрожащего от пережитого брата. ― В Нарнии ведьмы ― плохие. Есть добрые феи, а есть злые ведьмы, поэтому применять это к Элиз, немного… невежливо. ― Ну, на добрую фею она тоже мало смахивает, ― рассердился Юстэс. Он стоически не верил ни в тех, ни других, но придерживался мнения, что Ведьма ― собирательный термин, куда относятся все, кто владеет магией. ― И все равно, она ― не ведьма, ― твердо произнесла Люси. Несмотря на то, что при общении Элизабет казалось циничной и жестокой, на самом деле была ранимой и обидчивой душой. Она открывала свои переживания только самым близким людям.― Она Колдунья. И она не плохая. Конечно, не объяснять же Юстэсу всю сложность семьи Элизабет. Ее тетка была самой настоящей Ведьмой, но Элизабет же не такая. Да, иногда ее шутки могли становится злыми, но никогда ―опасными. Она бы никогда не подвесила его над водой, если бы не была уверена, что сможет его удержать. И в случае чего ― первая прыгнула бы его спасать. Но злому, испуганному и дрожащему Юстэсу Люси не смогла бы это объяснить. *** Эдмунд с удовольствием плюхнулся на кровать, широко раскинув ноги и руки. ― Эй, ― засмеялась Элизабет, пихая парня в бок, и заставляя его оттесниться ближе к стене. ― Не наглей, это кровать на нас двоих! ― Правда? ― притворно удивился Эдмунд. ― Я думал, один из нас ляжет на полу! Элизабет возмущенно хмыкнула и, выхватив, подушку из-под головы Короля, ударила его по груди. ― Еще одна такая шутка, и это будешь ты. Эдмунд засмеялся и перехватил руки возмущённый, но смеющийся Элиз, и дернул на себя. Девушка быстро пристроилась у юноши на груди, потому что кровать в доме семьи Вредов была немногим больше. Пару минут они лежали молча; Эдмунд водил кончиками пальцев по черным волосам, а Элизабет, закрыв глаза, старалась ни о чем не думать. Внезапно Эдмунд сжал руку девушки и вздохнул: ― Опять горячие. ― Как всегда, ― Элизабет пожала плечами, но движение вышло немного неловким из-за того, что она была вплотную прижата к Эдмунду. ― Как думаешь, что нас ждет в этом путешествии? ― Они всегда интересны из-за того, что мы не знаем, что будет дальше, ― заметил Эдмунд, отстраняя девушку и поворачиваясь на бок к ней лицом. Элизабет закинула руку за их головы, а Эд переплел пальцы другой руки. ― Не знать, где ты окажешься не то, что завтра, а просто через час ― разве это не удивительно, ― внезапно он хмыкнул, и Элиз с удивлением заметила, что бледная кожа парня немного покраснела. ― В любом случае, я знаю, что через час, через день и до конца жизни я буду рядом с тобой. И в доказательство своих слов, он сильнее сжал горячие тонкие пальцы своей девушки. Элизабет улыбнулась. ― Я люблю тебя. ― И я тебя. Элизабет ничего не мешало с удовольствием обвить шею жениха и легко прижаться к его губам ласковым радостным поцелуем. Пусть теплый ветер сны твои Несет ко мне ночами, Пусть свет Луны серебряной Укажет путь ко мне, Приюта нет нам на Земле, Элизабет открыла глаза, потом зажмурилась, и снова открыла. В каюте было относительно светло ― маленькое пространство с лихвой освещала луна, свет которой попадал в небольшое окошко. Сначала девушка подумала, что ей послышалось ― в конце концов, на всем корабле из девушек были только она и Люси, кто же мог еще петь? А голос был точно женским ― высоким, но мелодичным и очень красивым. Поэтому Элиз снова закрыла глаза, и прижалась ближе к спящему позади Эдмунду, который сонно положил руку ей на талию. Приюта нет нам на Земле, Покоя нет нам в Море, Так где же, где, Любовь моя, Вернешься ты ко мне? Тут Элизабет резко открыла глаза и села на кровати. Слова прозвучали очень четко, а идеальный слух колдуньи никогда не подводил свою обладательницу. Эдмунд повернулся лицом к стене, и Элиз кинула на него быстрый взгляд ― спит. Спустив ноги с кровати, девушка коснулась голыми ступнями удивительно теплых досок. Пусть теплый ветер сны твои Несет ко мне ночами, Девушка решительно направилась прочь из каюты, но едва она открыла дверь, как ее ослепил яркий огонь. Она, пораженная, сделала шаг назад, но вовсе не оказалась в спасительном полумраке каюты. Напротив, она наткнулась спиной на дерево, с которого тут же посыпался пепел. ― Что за…? ― Элизабет быстро покрутилась вокруг своей оси, стараясь понять, где оказалась. Понятно, что она спала, так как горящая местность вовсе не напоминала ей спокойный ночной корабль. Вокруг стали прорисовываться новые детали ― раздавались крики людей, звон оружия. В нос проник запах гари, неприятно щекоча его. Элизабет терялась в этом кровавом окружении – словно разом выключили зрение и осязание. Жаль, что слышать девушка не перестала – стоны умирающих раздавались рядом с ней. Элизабет закашлялась ― она задыхалась. ― Смотри, ― внезапно сказал спокойный и уверенный голос рядом с Элизабет. Она повернула голову и увидела Аслана, который взирал на нее как всегда спокойно и тепло. ― Ты знаешь, куда смотреть. ― Нет, ― возразила Колдунья. ― Я же никогда… ― Это был не вопрос, ― спокойно прервал ее Лев. ― Смотри туда ― у подножья горы. В голове противно зазвенело, но Колдунья послушала Аслана. Теперь и ей казалось, что она здесь уже была, но вспомнить, когда именно ― не могла. Элизабет закрыла глаза, а потом резко распахнула, и очи ее засверкали сиреневым светом. Несмотря на творившийся вокруг нее хаос, девушка разглядела высокую фигуру в капюшоне ― там, куда и сказал смотреть Аслан. В ее руках был маленький сверток. ― Мама, ― внезапно проронила Элизабет. Наконец она узнала эту сцену ― момент, когда женщина, которая дала ей жизнь, отправляет ее в совершенно другой мир, чтобы спасти от Джадис. Элизабет болезненно улыбнулась, наблюдая за аккуратными шажками этой женщины, видела, как одной рукой она прижимает к себе сверток, а другой поднимает клинок одного из умерщвлённых война. Ее губы шевелятся, а по лицу струятся слезы – Элизабет видела это даже через то расстояние, что их разделяло. ― И что вы хотите от меня? ― воскликнула девушка. Глаза ее слезились, она вскинула голову к небу, которое заволокло черным дымом. ― К чему это?! О матери она не думала ни до, ни после. Вообще, Элизабет никогда не думала о своих родителях ― даже до попадания в Нарнию. Ей не были интересны люди, которые бросили своего ребенка, какими мотивами ими не двигали. Если бы она встретилась с ними, то не стала спрашивать ― почему и зачем, ей было не интересно. После того, как Элиз узнала правду, мало что изменилось ― мотивы матери стали более понятны, но в душе было пусто. Любви к этой женщине она не испытывала, и уж тем более не чувствовала с ней связь матери с дитя. Ее семьей были Пэванси, а теперь ей стал только один человек. Эдмунд ― вот о ком она думала, когда ей было плохо, когда ей было хорошо, в нем она искала поддержку и любовь. Каждый мог относиться к ней, как того желал, но Элизабет не была уверена в том, что сможет перенести равнодушие к ней со стороны единственного человека, которого решилась не только полюбить, но и подпустить к себе настолько близко, что теперь без Эдмунда и дышать невозможно, и жить не хочется. Да и не умеет она жить без него. Только существовать — односложно и уныло. Элизабет знала, что чувства Эда к ней ничуть не меньше, и этой любви вполне хватало, чтобы жить счастливо. Зачем ей вновь надо было напоминать о матери, она не знала, но почувствовав мягкий, но сильный толчок в спину, она повиновалась, зная, что от нее требуется ― девушка последовала за фигурой в плаще. Высокая женщина с мечом, которая двигалась пластично и грациозно. Элизабет, которая двигалась сначала медленно и нехотя, пришлось ускориться. Женщина двигалась рывками, словно боясь быть замеченной. Теперь для Колдуньи не было удивительным, как она могла вообще что-то различать перед собой, обе девушки двигались шаг в шаг, четко и уверенно. Так идет человек, который не сдается. Который еще не все сделал, не все успел, не сделал самое главное – ее «незавершенными делом» был то, что она держала в руках. Они практически скрылись в лесной глуши, когда женщина остановилась. Прямо напротив деревьев, чьи стволы стояли параллельно друг другу, а ветви сверху сплетались, образуя подобие арки. Элизабет смутно узнала в этом месте тот портал, через который они попали домой в прошлый раз. Листва облетела, некоторые рядом стоящие деревья были сожжены, но природная арка была нетронута. Между сплетающимися стволами был такой же лес, однако незнакомец остановился. Она скинул капюшон, и Элизабет вновь невольно отшатнулась. Схожесть матери с теткой было на лицо, только ее можно было посчитать красивой за тот счет, что ее лицо не было искажено злостью и ненавистью. Но распухшее от слез ― женщина мало походила на красавицу. Лицо этой бедной женщины было искаженно страхом, горем, а по лицу текли слезы. Она отстранила сверток от груди и подняла на уровень своего лица. Жадный огонь, что горел позади, осветил то, что она держала. Элизабет теперь с интересом подалась вперед, стараясь рассмотреть себя младенца. В целом, она напоминала обычного ребенка, если не горящие сиреневым глаза, который открылись всего на секунду. Потом ребенок ― то есть, она сама ― снова заснул, и не знал, что происходит. От света пламени, что осветили ее лицо, малышка не проснулась. Элизабет прикрыла глаза, а когда открыла, женщина судорожно прижалась губами к лбу своего ребенка. Это прикосновение снова физически ощутила на себе Колдунья. Рука машинально потянулась ко лбу, а глаза заслезились. И в этом уже был виноват не дым пожаров. Расстояние между ними и людьми из ее прошлого было минимальным, Элизабет слышала, как тяжело и прерывисто дышит женщина, как причмокивает губками спящий младенец. Слышала свое собственное сердце, отбивающее чечётку. ― Давай, положи меня в арку, ― сказала Элизабет холодно. ― Я хочу проснуться. ― Я молюсь всем Богам, ― слова женщины оборвали ее собственный всхлип. ― Чтобы ты была в безопасности и оказалась так далеко отсюда, как только можно, ― мир, как кокон, сузился. Были только Элизабет, ее мать и спящий младенец, которым тоже была Элизабет. От такой близости Колдунье стало не по себе, и она выпрямилась. Трава вокруг нее стремительно заледенела, и женщина вздрогнула, а Элиз услышала, как что-то хрустнуло. Массивная фигура, которая вошла в лес после них ― в темноте разглядеть было невозможно, но Элиз знала, что это была ее тетка. Джадис выслеживала свою сестру и племянницу, чтобы покончить с ними. ― Поспеши, ― посоветовала Элизабет матери, но та, естественно, не услышала. Женщина провела рукой параллельно арке, быстро что-то произнесла и арка, за которой до того был один лес, внезапно, всего на секунду, озарилась светом. То было чем-то похоже на пластичные мыльные пузыри, но менее... осязаемое, что ли. Женщина упала на колени. Протянула к арке дрожащие руки. Девушка вспомнила, что именно сейчас скажет не состоявшаяся мать и отошла. Поляна стремительно покрывалась льдом и снегом ― Джадис была рядом. Когда она вновь повернула голову, женщина уже опустила малышку в арку и быстро провела рукой. Мимолетное свечение исчезло также быстро, как и появилось. Элизабет ждала, что вот-вот проснется, но этого не случилось ― она осталась с этими двумя женщинами, одна из которых убита горем, а другая пытается убить другую. Элизабет знала это, знала, что эта земля, опалённая огнем, и воздух, пропитанный дымом, будет последним, что увидит несчастная мать. Ей снова стало жалко женщину, которая могла быть ее матерью, но это было скорее жалость к персонажу фильма, который ты уже видел. Ты знаешь, что вот сейчас произойдет главный сюжетный ход, грустный и раздирающий, и все равно начинаешь невольно плакать. Джадис остановилась. Элизабет равнодушно посмотрела на нее ― светлые длинные волосы зачесаны назад, бледное лицо сильно выделяется на темном фоне. Женщина. Колдунья. Джадис. Так похожая на ту, что рыдала на коленях. Вот они – две представительницы одной семьи. «Богоматерь» на Алетиометре. ― Ева! ― Джадис близко, она могла бы не кричать. В ее голосе слышится насмешка. ― Ты ― Ева, сестра! Такая же слабая, как и та женщина. В последние мгновения своей жизни, помни об этом. Ты – Ева, подобная людям, ― Джадис говорит о людях с невероятным презрением. Элизабет отметила, что ее сестру зовут не Ева, а значит, она даже не знает свою мать по имени, но Джадис считает сравнение с людьми чем-то унизительным. А ее сестра… кажется, она так не считает. Она не откликается. Джадис не дождалась ответа от сестры. Меч сверкнул в темноте подобно молнии. Колдунья явно не хотела тратить время на пустые разговоры. Элиз знала, что будет сейчас и прикрыла глаза ― Джадис убьёт свою сестру, Колдунья почувствует кровь на лице и проснется. Но прошла секунда, а ничего не случилось. Элиз приоткрыла один глаз. Ева поднялась с колен и держала острие меча в своей руке, а Джадис силилась протолкнуть меч дальше, в самое сердце родственницы. ― Ты слаба Джадис, ― с неожиданным презрением выплюнула Ева. Элизабет открыла глаза и удивленно вздернула бровь ― этого она не помнила. ― А Элизабет будет сильной. ― Элизабет? ― спросила Джадис, и в ее голосе мелькнуло нечто, что заставило Элизабет нахмуриться. ― Такое имя ты дала нашей Луне? Скучно. ― Оно ей подходит, ― возразила Ева. Она по-прежнему сдерживала меч. ― Это значит «Богом клянусь». Так вот, я Богами клянусь, что она уничтожит тебя. ― Не говори чепухи, ― возразила Джадис. ― В ней моя кровь. Она будет со мной. ― В ней и моя кровь тоже. И эта кровь уничтожит тебя. ― Про что вы? ― не выдержав, выкрикнула Элизабет, хотя знала, что женщины ее не услышали. Но тут они синхронно повернули головы в ее сторону и уставились на Элизабет. Девушка окаменела ― они ее видели? Джадис, однако, воспользовалась мимолетным отвлечением сестры, и Элиз, как в замедленной съемке, увидела, как меч насквозь прошел через тело ее матери. Потом Джадис тут же потянула руку к ней, но громкий львиный рев заставил ее отшатнуться. Белая Колдунья и мертвое тело исчезли, на покрывшейся снегом и льдом поляне осталась только Элизабет. И Аслан. ― Видишь снег вокруг себя? ― внезапно спросил из-за спины Аслан. Элизабет кивнула. ― Это холод, что возникает в твоем сердце, когда ты думаешь о матери. ― Я ничего к ней не чувствую, Аслан, ― честно призналась Элиз, смотря на замерзшую траву. ― Я не знаю ее, не чувствую, а значит не могу любить. Мне жалко ее, но я думаю: а если бы она не отправила меня в тот мир? Я бы не встретила Питера, Сьюзен, Люси, всех своих друзей… Эдмунда. Его я чувствую. Всю свою жизнь. Его я люблю. Аслан молчал. Элизабет не знала, что именно он думает ― осуждает ее или нет, но она сказала правду. ― Ты должна укротить этот холод, Элизабет, ― сказал Аслан. ― Иначе будешь как твоя мать. Прости ее. ― Я не злюсь. ― У тебя есть сердце. Пользуйся им. ― Аслан…! ― воскликнула Элизабет, резко разворачиваясь, но тут она словно ударилась обо что-то. Девушка нелепо взмахнула руками, пытаясь вернуть себе равновесие. Но тут ее кто-то подхватил под локоть и оттащил в сторону. ― Ваше величество? ― раздался обеспокоенный голос, который Элизабет узнала с минутной задержкой. Это был Дриниан. Смотрел капитан на девушку немного неуверенно, поэтому она огляделась ― она была на палубе, и, судя по всему, оттащили ее от борта, через который она чуть не перегнулась. Под ногами ютился Рипичип ― он составлял компанию на ночном дежурстве. ― Как вы себя чувствуете, Королева? ― спросил важно мышь. ― Я…я в порядке, ― с запинкой произнесла девушка. На палубе никого больше не было. ― Что произошло? ― Вы вышли на палубу, чуть не упали за борт, ― рассказал Дриниан. ― Мы вас звали, но вы словно не слышали. ― Да, у меня было… видение. Это похоже на сон наяву, я вполне могла ходить. ― Вы видели во сне будущее нашего путешествия? ― поинтересовался Рипичип. ― Нет, ― Элизабет слегка помассировала виски, стараясь быстрее прийти в себя. ― Скорее, собственное прошлое. Впрочем, это уже не важно. ― Не зная прошлого, невозможно понять подлинный смысл настоящего и цели будущего, ― внезапно промолвил Дриниан. ― Вам надо отдохнуть, Ваше величество. Элизабет кивнула, глянув на капитана и тот аккуратно отпустил ее. ― Мне проводить вас? ― поинтересовался Рипичип. Элизабет покачала головой и наконец нашла в себе силы улыбнуться. ― Нет, Рип, спасибо, ― она посмотрела снова на капитана и кивнула. ― Благодарю вас. Доброй ночи. ― Доброй ночи, Ваше величество, ― почти синхронно ответили Рипичип и Дриниан, и Королева удалилась. В каюте она хотела сразу уснуть, но буквально в дверях столкнулась с Эдмундом. Спросонья тот выглядел еще более растрёпанный, чем обычно ― волосы парня были его личной катастрофой, пригладить их было невозможно. У Анабесса были почти такие же волосы, разве что темные, как у матери. ― Где ты была? ― недовольно спросил юноша, затаскивая девушку в комнату. ― Боже, да ты вся замерзла! Элизабет позволила уложить себя на кровать и укрыть теплым одеялом. Несмотря на то, что днем было почти жарко, ночи были прохладными. Она прижалась к Эдмунду, который вздрогнул от холода ее тела, но сжал в объятьях лишь сильнее. ― Так что случилось? ― спросил Эдмунд, и стало ясно, что он не успокоится, пока не узнает ответ. ― Где ты ходила? ― Алетиометр снова отправил меня в прошлое, ― призналась девушка. Она не привыкла врать Эдмунду. ― В тот момент, когда мама бросила меня. Не знаю только ― зачем? Это было одно единственное видение за всю мою жизнь, больше он не возвращал меня к моему недолгому прошлому в Нарнии. Эдмунд помолчал какое-то время, прижавшись губами к макушке, ждал, пока Элизабет немного согреется. ― Знаешь, мы никогда не говорили об этом, ― неуверенно произнёс парень. ― Ну, об этом твоем одном-единственном виденье. ― Потому что оно уже ничего не изменит, ― призналась Элизабет. ― Я здесь, с тобой и вполне счастлива. Эдмунд улыбнулся ей в волосы, и Элиз закрыла глаза. Холод отступил, и они оба смогли спокойно заснуть. Так где же, где, Любовь моя, Вернешься ты ко мне?