Навигация по звездам

У Гермионы выдался отличный денек. «Подожди секунду, милая, машина слишком быстро едет. Так. Перейдешь улицу — и путь к метро чист, но на углу какой-то бездомный, так что если не хочешь выгрести сдачу из карманов... о, милая, кто бы сомневался. Ты разоришься, если не оставишь себе хоть немного, и у тебя не будет денег на новый книжный магазин на углу Чаринг Кросс Роуд...» Устройство было компактным и удобным. Оно вставлялось в ухо, как маггловская bluetooth-гарнитура, и за распущенными волосами его совсем не было видно. Джордж подозрительно настойчиво просил Гермиону поучаствовать в тестировании, хотя наверняка уже раздал несколько прототипов другим людям. Он был так упрям, что в голове у нее прозвучал тревожный звоночек — сразу вспомнились пятый курс и Блевальные батончики. В итоге её убедила Анджелина, пусть она и не понимала, почему Джордж не может провести тестирование самостоятельно. По правде говоря, Гермиону так и подмывало принять участие, потому что сама идея её просто заворожила. А самым интересным было то, что эта идея принадлежала Малфою; основной мыслью было направить по нужному пути, помочь избежать ошибок и преград. Это очень многое говорило о его отношении к собственной жизни. Пусть для Гермионы и не стало сюрпризом, что за время, проведенное среди магглов, Малфой изменился, степень этих изменений ее буквально заинтриговала. Будь она честна перед собой, она бы признала, что в Малфое ее интересовало многое. Она не слишком удивилась, обнаружив, что он хороший собеседник, ведь во время учебы в Хогвартсе она всегда считала его (пусть и неохотно, по большей части) достойным соперником. Гермиона всегда знала, что, несмотря на всю его пустую болтовню и ханжество, он был так же умен, как и она. Они все выросли и изменились, но Малфой, столкнувшись с совершенно чужим для него миром, повзрослел гораздо сильнее, чем большинство их сверстников. В конце концов, горбатый, который в состоянии выпрямиться, безмерно интересней того, кто даже собственного горба не замечает. А после всех этих неожиданных столкновений Гермиона начала думать, что Малфой ее преследует, и это ей невероятно льстило. Потому как, скажем прямо, если отбросить всё его пожирательское и негодяйское прошлое, останется остроумный, обаятельный (он был милым, даже когда ворчал) и ужасно симпатичный волшебник. Ну, если вам, конечно, нравятся высокие отлично сложенные блондины. Но поскольку острый ум Гермионы всегда её слушался, ей достаточно хорошо удавалось не думать о малфоевском очаровании и о производимом им эффекте. Таким образом, тестирование ВОЛНАС интересовало ее не только с научной точки зрения, да и время было подобрано настолько идеально, что капкан захлопнулся: предрождественский поход по магазинам с этим устройством представлялся Гермионе весьма заманчивым. Список подарков всегда её пугал, ведь нужно было одарить и «приемную» семью, и настоящую. Покупки для одних только Уизли могли отнять целый день или два, а в этом году всё было еще сложнее, чем обычно. Длинная, затянувшаяся сага под названием «Неизбежный разрыв Рона и Гермионы» наконец-то завершилась незадолго до Валентинова дня. Почти год до этого они редко бывали больше, чем друзьями (крайне редко, к ее сожалению), поэтому ничего удивительного не произошло. Расстались они в конечном итоге мирно и по обоюдному согласию, но с грустью, и поэтому их дружба несколько пострадала. Они искренне и упорно старались всё исправить, и поскольку им первый раз предстояло провести праздники в новом статусе, они хотели доказать, что способны двигаться дальше в романтическом плане, не исчезая при этом из жизни друг друга. Однако Молли ещё жила надеждой (как и Билл, и Артур отчасти), что они помирятся и поженятся. Всё осложнялось ещё и тем, что Рон сейчас был счастлив со Сьюзан Боунс и планировал пригласить её к семье на праздники. Таким образом, и так не маленький список покупок грозил стать полнейшей катастрофой. Её подарок Рону должен был олицетворять дружелюбие, но не тоску; искреннюю привязанность без собственничества; этим подарком Гермиона должна была подчеркнуть дистанцию, не показавшись при этом совсем равнодушной. Чтобы не задеть Сьюзан, Молли и Артуру нельзя было дарить ничего слишком дорогого или слишком личного. А подарки для братьев и сестер Уизли (за исключением Джинни, которая оставалась ее лучшей подругой) не должны были намекать на совместное прошлое или шутки, понятные лишь «своим». От одной только мысли об этом у Гермионы опускались руки. Но ВОЛНАС всё решила в рекордное время. Гермиона очень обрадовалась, когда с облегчением поняла, что успешно вычеркнула из списка все до последнего пункты, поэтому в мощи устройства уже не сомневалась и дала ему поистине трудную задачу: отыскать подарки для семьи в маггловском Лондоне. После этого путешествия её осенило: «Всевозможные Волшебные Вредилки» (в сотрудничестве с «Малфой Энтерпрайзес») будут купаться в золоте, если устройство поступит в продажу. Гермиона с поразительной лёгкостью лавировала в толпе, шагая по Оксфорд-стрит и Бонд-стрит. В «Selfridges»[1] она в последнюю секунду успела выхватить тёмно-бордовый шёлковый шарф, который идеально подходил её тётушке Кэтрин, из-под носа двух других женщин. Все очереди, в которые вставала Гермиона, двигались быстрее остальных, и каждый раз, когда открывалась новая касса, она успевала вскочить в новую очередь первой. Она почти решилась купить маме сумку в «Marks & Spencer»[2], но устройство сбило ее с проторенной дороги и привело в «Fortnum & Mason»[3], где нашлась сумка дешевле. И пусть она обычно недолюбливала «Harrods»[4] как чересчур расхваленный и дорогой, но и там удалось кое-что урвать. Гермиона в итоге сэкономила кучу времени и денег — целых пару дней и больше пары фунтов, которые можно было потратить на себя. До Сочельника оставалось еще два свободных дня, и для нее это означало только одно: пришло время погрузиться в книгу или пару книг (а ещё лучше — целую серию). За чашкой чая утром она тщательно обдумала, что именно хочет найти. Разумеется, нужная книга должна быть маггловской. За долгие годы Гермиона поняла, что волшебная литература и рядом не стояла со знакомой ей с рождения; в мире, где всё, что только можно вообразить — уже реальность, фантазии определенно делать нечего. Хотелось приключений, но тех, которые бы вызвали бурю эмоций и удовлетворили потребность в романтике. Хотелось чего-нибудь захватывающего и бодрящего. После путешествия через рождественский хаос Гермиона буквально прикипела к ВОЛНАС и поэтому была уверена, что сможет придумать идеальную команду, которая поможет добыть желаемое. Три или четыре попытки спустя такая команда нашлась: — Приведи меня к тому, что увлечет меня, взбодрит и удержит интерес.

***

Гермиона приятно провела день, гуляя по Лондону, но не нашла ничего, что могло бы ее заинтересовать. Однако вдруг ВОЛНАС ожила и направила её к Чаринг Кросс Роуд, где, очевидно, открылся новый книжный магазин, который она просто обязана была увидеть. «Дорогая, перейти лучше здесь — из того магазина тканей вот-вот выйдет Сьюзан, подруга твоей мамы, а если застрянешь фотографии внука смотреть, до темноты не освободишься. Смотри, куда ступаешь, там... А кстати, что это за хрень? Без обид, милая, но маггловский Лондон очень грязный. С другой стороны, витрины их магазинов фантастически занимательны, поэтому притормози-ка — торопиться совсем некуда. М-м-м... одно я могу сказать точно: эти магглы серьезно относятся к анатомической точности на витринах, правда ведь? Эй! На витрине той аптеки презервативы, серьезно?» Гермиона остановилась и заглянула в упомянутое окно, принадлежавшее «Boots»[5], и попыталась взять себя в руки, иначе её громкий смех услышала бы вся улица. Устройство имело явный недостаток: трудно сохранять самообладание, когда тебе в ухо постоянно бубнит близнец Уизли. ВОЛНАС могла показаться не такой уж удобной, если из-за неё тебя могут принять за сумасшедшего, а разговор вслух с устройством в попытке убедить его замолчать ситуацию определенно не спасет. Бегло осмотрев витрину (и да, это были презервативы, но сейчас по всей стране шла кампания, да и безопасный секс, к вашему сведению, не был поводом для смеха), Гермиона заглянула внутрь аптеки. Там, за мишурой и сверкающими рождественскими украшениями, она заметила какого-то блондина и с удивлением узнала в нем Драко Малфоя. Раньше она никогда не встречала его в маггловском Лондоне. К тому же, он — поразительно! — читал маггловский журнал у стойки. И каким бы плебеем он ни выглядел, самым удивительным во всём этом было то, что он стоял в маггловском Лондоне, в «Boots», читал журнал и запихивал в рот целый «Твинки». Гермиона застыла, пытаясь переварить информацию, и тут Малфой случайно перевел взгляд и заметил её за окном. Пусть она и подозревала время от времени, что их встречи были им как-то подстроены (уж слишком они казались случайными), она с уверенностью могла сказать, что эту встречу Малфой не планировал, потому как на его лице застыло выражение полнейшего ужаса. Он так и замер с набитым ртом и широко раскрытыми глазами. Эта сюрреалистическая картина рассыпалась в прах, когда Малфой подавился. — Малфой, не... Гермиона бросилась внутрь и, подбежав к нему, схватила за руку, пока он не успел достать палочку. Как и любой волшебник, он должен был знать, что за применение магии на глазах у магглов наказывают, но она понимала, что в экстренных случаях (и при сильном волнении) обо всем этом можно было с легкостью забыть. — Просто успокойся и попытайся сглотнуть. Просто дыши, Малфой; жуй... жуй... глотай... вот так, — сказала Гермиона, поглаживая его по спине, как ей казалось, успокаивающими круговыми движениями. Щеки Малфоя начали подозрительно розоветь. Старательно вдыхая и выдыхая, пытаясь продемонстрировать спокойствие и даже показать, как правильно дышать, она поняла, что его щеки поменяли цвет скорее от стыда, чем от недостатка кислорода. Чтобы разрядить обстановку, Гермиона пошутила: — Конечно, даже если у тебя не выйдет, «Твинки» сам рассосётся в мгновение ока, потому что в нём нет ничего, что можно назвать едой на законных основаниях. Малфой, разумеется, шутку не оценил. Он пытался дышать, жевать и глотать одновременно и при этом бросал на Гермиону полные раздражения взгляды. Малфой никогда не позволял никому видеть себя в любом состоянии, кроме полного самоконтроля, и на подобные ситуации реагировал, будто кошка, облитая водой. Когда его глаза начали слезиться, Гермиона вежливо отвела взгляд и наткнулась на журнал, который он всё ещё держал. Как только Малфой начал приходить в себя, она вытащила слегка помятый журнал у него из рук и, увидев обложку, удивленно распахнула глаза. — Космо? Малфой уже почти полностью пришел в себя, только на щеках оставался румянец. Откашлявшись, он озадаченно посмотрел на нее. А затем, покачав головой, переспросил: — Космо? Гермиона подняла журнал повыше. — «Cosmopolitan». Ты читаешь журнал «Cosmopolitan»? — Да, — осторожно ответил Малфой и нахмурился. — А что? Да, не такой реакции она ожидала. — Но... это же женский журнал, — с такой же осторожностью произнесла она. — Ага, я знаю. Он чертовски полезен. — Э-э-э... и часто ты его читаешь? — спросила Гермиона, не совсем уверенная, что они говорят об одном и том же. — Регулярно. Там же всё о женщинах. — Малфой пожал плечами, а потом чуть округлил глаза, начиная о чем-то догадываться. — Да брось, разве мужчины-магглы его не читают? — Когда она просто покачала головой озадаченно, он продолжил, ничуть не смутившись: — Что ж, тогда с их стороны это как-то глупо. Он же многое о вас рассказывает. Я нашел его весьма полезным... — Малфой оборвал себя на полуслове и наконец-то смутился. За то время, которое они провели вместе за последние несколько месяцев, они успели поговорить на множество разных тем, и Гермиона догадывалась, судя по отрывочным упоминаниям в рассказах, как много гулянок он посетил за годы «изгнания». С каждым разом слушать о женщинах, с которыми он общался, ей становилось все неуютнее, и в один прекрасный момент беспокойство начало ее жечь от одной только мысли об этом. Но и Малфою, похоже, перестала нравиться эта тема, он уже не говорил с Гермионой так открыто, как раньше. Она была этому рада, потому что ей и так на всю жизнь хватило друзей, которые считали её «своим парнем». Ничто не заставит женщину чувствовать себя менее сексуальной, чем подробный рассказ о приключениях друга со своей «пташкой», за которым следует, словно пощечина, «с тобой так легко говорить». Так что Гермиона позволила Малфою замолчать, надеясь, что он быстро сменит тему, и вдруг поняла, что все еще поглаживает его по спине. Она резко остановилась, отошла назад, отчаянно краснея, и глупо хихикнула, не сдержавшись. Опустив взгляд, она заправила прядь волос за ухо. — Значит... ты часто сюда приходишь, или только когда уровень сахара в крови падает? Молчание. Прекрасно, реплика вышла не слишком умной, но он мог бы и ответить — не обязательно было ставить Гермиону в неловкое положение. Она всего лишь пыталась разрядить обстановку, поэтому можно было проявить хоть чуточку благодарности. И раз уж именно с Малфоем приключился тот дурацкий кашель, он бы и должен хвататься за любую подаренную ему возможность, а не просто молча стоять, заставляя ее чувствовать себя еще неуютнее. Ощущая подступающее раздражение, Гермиона подняла взгляд и только теперь заметила, как Малфой пристально смотрит на ее ухо. Глаза его были широко распахнуты, а щеки сменили красноту на бледность. Что именно его заинтересовало, она догадалась не сразу. — О! — Гермиона достала устройство из уха. — Ага. Джордж попросил меня помочь с тестированием. Идея и правда замечательная, Малфой, должна тебя поблагодарить. Оно невероятно эффект... — О чем ты попросила? — голос был тихим и надломился на половине фразы. — Что... попросила? Малфой кашлянул и кивнул. — Попросила устройство. Неужели ты пытаешься... — Он покачал головой и, взглянув ей в глаза, спросил прямо: — Куда ты пытаешься попасть? — О, я... — Гермиона вдруг почувствовала себя глупо. Одно дело — разговаривать с неживым предметом, и совсем другое — признаваться в этом постороннему (несмотря даже на то, что этот посторонний и придумал эту проклятую штуку). — Я просто... Я искала хорошую книгу. Дело в том, что у меня освободилась пара дней, и мне нужно было отвлечься. Я попросила его, э-э-э... проводить меня. В ответ Малфой просто кивнул, прикусив губу с внутренней стороны, и внезапно пришел к какому-то решению. — Ну тогда ладно. Еще увидимся, — сказал он и промчался мимо Гермионы на выход. В спешке он забыл свой «Космо» и еще один «Твинки». *** Назревало нечто таинственное, и Гермиона Грейнджер приступила к расследованию. Она попыталась понять реакцию Малфоя, поговорив с Джорджем, но это совершенно не помогло. На каждый вопрос тот отвечал дурацким своим; как и Малфой, он хотел знать, о чем она «попросила». Гермиона даже не думала, что просит о чем-то, кроме совета, и не в этом ли было всё дело, чёрт подери? Джордж только лишь слегка улыбнулся и многозначительно сказал, что устройство «ведет тебя туда, куда ты хочешь пойти», словно это было самое подробное пояснение, которое он мог дать, и на этом всё. Но были и другие тестировщики ВОЛНАС, и Гермиона обратилась к ним. Ли Джордан работал там, куда мечтал попасть всю жизнь — спортивным обозревателем в «Ежедневном пророке». У него был полный редакционный контроль над материалами, он мог работать в любое удобное время и бесплатно ходить на любые квиддичные матчи по всему миру. Многих волшебников такой расклад бы радовал, но для Ли с его едва ли не маниакальной любовью к игре это был поистине рай. Он всегда был веселым и обаятельным, всегда нравился Гермионе, и она всегда с ним ладила, поэтому вытянуть его на разговор о тестировании ВОЛНАС было не трудно. — Насколько я знаю, у меня была раньше такая штука, из более забагованных прототипов, конечно, но... все равно это были лучшие несколько недель в моей жизни. Он рассказал, что ВОЛНАС приводила его в пабы, где игроки выпивали, отдыхали и созревали для беседы (о чем догадывались, но никогда бы не признались официально). Когда был выбор между двумя или тремя играми, проходившими в одно и то же время, устройство подсказывало самую захватывающую, неоднозначную — в общем, в любом случае, ту, что была лучшей темой для колонки того дня. А еще, признался Ли безо всякого стыда, оно чертовски упрощало общение с фанатками и барменшами. Затем Гермиона спросила, не вынуждало ли его устройство менять курс, идти не туда, куда направлялся, и он ответил, что нет; он всегда мог рассчитывать на то, что оно приведет его, куда нужно. Когда она уже уходила, он ее окликнул: — Я знаю, что Джордж хочет каждый раз тестировать устройство на новых подопытных, чтобы получить широкий спектр результатов, но если мне еще раз выпадет шанс им воспользоваться, я с радостью. Поговорить с Молли оказалось чуть сложнее. В конце концов, дело было в Сочельник, и пусть подарки Гермионы вышли весьма удачными (да и Сьюзан, похоже, произвела приятное впечатление на семью в целом), на душе той, кто так долго хотела стать ее свекровью, все равно было немного грустно. А Гермиона терпеть не могла ее расстраивать. Дождавшись, пока все успокоятся и устроятся в гостиной, она подняла нужную тему во время уборки на кухне. — О, оно помогло мне выбрать парочку рецептов и всё такое, — нарочито беззаботно ответила Молли. Её внезапно очень заинтересовал угол кухонной тумбы, и она принялась оттирать его снова и снова без магии. — Оно оказалось весьма полезным, когда мы несколько дней приглядывали за Виктуар — она очень привередлива в еде, и я бы в жизни не подумала попробовать компот из инжира. За всё это время она только его и ела. Молли начала было рассказывать о карнавале, на который они водили внучку в выходные, но Гермиона перебила: — А вы не пытались использовать его вне дома? Например, когда ходили за покупками в Косой переулок? — А, да, всё было в порядке, — продолжила Молли тем же странным тоном. — Я нашла отличное жаркое из свинины в мясной лавке, которое даже не планировала покупать, поэтому находка оказалась весьма приятной. Гермиону немного смутило нежелание Молли говорить о ВОЛНАС. Обычно от нее наоборот было не отделаться, когда речь шла о чем-то, что придумали, в чем принимали участие или за что выступали ее дети — в общем, обо всем, что хоть как-то их касалось. — А не происходило ли ничего необычного? Скажем, не сбивало ли оно вас с пути или вело туда, куда вы не просили? И тут Молли резко прекратила работать и отвела взгляд, очевидно разволновавшись. Когда она наконец заговорила после долгой паузы, её голос звучал будто издалека. — Нужно было кое-что убрать, — сказала она, глубоко вздохнув, и торопливо добавила: — Пришло время собрать кое-какие вещи. Что-то отдать нуждающимся или просто тем, кому они могли пригодиться, и оно... убедило меня это сделать. Молли повернулась к Гермионе лицом, и ту поразило, сколько же горя было в глазах этой женщины; всегда энергичная, она будто постарела сразу на десяток лет. Взглянув на стол, за которым они все ужинали пару часов назад, Гермиона внезапно поняла, что же было «не так» и что осталось незамеченным: в этом году первый раз за последние несколько лет за столом не было приготовлено место для Фреда. Молли проследила за ее взглядом, а затем снова посмотрела на нее, слезы в глазах этой женщины всегда означали силу и решительность. А когда она робко улыбнулась, с нее будто спали все «лишние» годы. — Оно дало поддержку, которая была мне так нужна, чтобы попрощаться, — тихо произнесла Молли. — Время пришло. — А затем сама ответила на последний вопрос Гермионы, той даже спрашивать не пришлось: — Я больше не стану пользоваться ни той, ни любой другой версией. Оно мне не нужно. Пусть эта информация была очень важной, Гермионе она всё равно ничем не помогла. Она помнила свой опыт обращения с ВОЛНАС и понимала, как та подстраивалась под Ли и Молли, но окончательно всё уложить в голове получилось только на ежегодном собрании лентяев у Уизли-Поттеров в День подарков[6]. Проводить этот день у Джинни и Гарри уже стало традицией. Они вместе доедали остатки рождественского пиршества, слушали квиддич по радио, а единственным правилом собрания было то, что нельзя делать ничего полезного. Для Гермионы это был любимый день в году. — Однажды оно помогло мне отыскать ключи, — тихо произнес Гарри. — И всё? — спросила Гермиона, так и не дождавшись продолжения. Она удивилась, что Гарри не нашел себе приключений благодаря ВОЛНАС. — Неужели ты не брал его на прогулку по городу или куда-нибудь ещё? — Ну да, конечно. Оно вполне помогло мне уложиться в расписание и избежать трудностей, с которыми я бы не хотел разбираться, но... — Он замолчал, лег поудобнее и понизил голос почти до шепота. — В самом деле, что в нем такого особенного? Все как-то слишком торопятся. Гарри растянулся на диване, малютка Джеймс сонно сопел, уткнувшись ему в шею, и всё это зрелище, дополняемое его словами, олицетворяло полнейшее счастье. И тогда Гермиону осенило: вот каково было истинное предназначение ВОЛНАС. Она, конечно, выполняла какие-то базовые функции, вроде советов и навигации, но это было не всё — она давала каждому то, что ему на самом деле нужно. Каким-то чудом, после долгих лет борьбы и лишений, Гарри Поттеру не нужно было ничего, что он не мог с легкостью получить. ВОЛНАС нечего было ему предложить, у него было всё. Гермиона выложила лучшему другу все свои тревоги насчет устройства, не забыв и о том, что (и кто) стало их причиной. Гарри с восторгом выслушал рассказы о достижениях ВОЛНАС, но аврор — всегда аврор, и поэтому эти достижения его обеспокоили. — Честно говоря, я не думаю, что эту штуку нужно выпускать в общий доступ. Даже если внедрить в неё что-то вроде совести, — сказал он и помолчал немного, осторожно подбирая слова, — всё равно это не та мощь, которую стоит раздавать всем подряд. Завершив своё «расследование», Гермиона, к несчастью, больше не нашла, чем себя отвлечь от вопросов, которые постоянно вертелись в ее голове. Она искала Малфоя везде, где видела его в последние несколько месяцев, но его нигде не было. В конце концов ей не осталось ничего, кроме как посмотреть правде в глаза. Должно быть, ВОЛНАС обнаружила, что в жизни Гермионы чего-то не хватает, определила, что ей нужно что-то, чего у нее нет. Ведь иначе поиски книги завершились бы этой самой книгой, и ничем иным. За несколько долгих, бесполезных дней, оставшихся от рождественских каникул (и не имея вышеупомянутой книги, которую можно было почитать, свернувшись калачиком), она пришла к мысли, что устройство всё же открыло ей правду. Гермиона снова и снова прокручивала в голове тот запрос. Нельзя было отрицать, что встречи с Малфоем стали ей дороги до такой степени, что она больше не могла притворяться, будто ей не нравилось проводить с ним время. «Приведи меня к тому, что увлечет меня, взбодрит и удержит интерес». Малфой всегда мог взбодрить Гермиону. Её всегда интересовало, о чем он думает, даже тогда, когда она его презирала. А что касается увлечения... что ж, трудно было забыть, какие мысли посещали ее голову целыми днями (и ночами). Мечтала ли она проводить с ним всё свое свободное время? Что же всё-таки искал Драко, если вообще искал? Нашел ли? Улыбнулась ли ему удача? И почему он так занервничал, когда узнал, что Гермиона тоже что-то ищет с помощью ВОЛНАС? Научный подход заключается в том, что как только тебя осенила гипотеза, её обязательно нужно проверить на практике. Последнее утро года — последняя радость праздничных дней — показалось Гермионе идеальным для того, чтобы прыгнуть в неизвестность. Она выпила чай с тостом, приняла душ, оделась и вставила в ухо ВОЛНАС. И наконец, стоя у выхода из квартиры с сумочкой и ключами в руках, она громко и чётко произнесла: — Помоги отыскать то, чего мне так не хватает.