Как найти своего дракона

      Выжав губку в корыто, до верху заполненное горячей водой, я улыбнулась шастающему рядом дракончику, пытающемуся, впрочем, безуспешно допрыгнуть до ее края, и вздохнула, с уже привычной мне материнской любовью наблюдая за этой очаровательной и немного нагловатой мордашкой, всюду сующей свой крохотный носик.       Крякнув, малыш пошлепал по лужам, огибая корыто, но подскользнулся и плюхнулся, раздосадованно опустив хвост, всегда торчащий вверх.       Хихикнув, я высунула руку из воды и почесала его за ушком, от чего тот сразу же замлел, блаженно прикрыв веки и замахал пока еще слабыми крылышками, наслаждаясь обожанием к себе, которым его окружали все, кому не лень, а особенно Рыбьеног и близнецы, считая это чуть ли не своей привилегией. Эх, избалуют ведь совсем…       — Иди уже спать, — засмеялась я, глядя на то, как он, следуя за моей рукой, нагибается так низко к полу, что вот-вот упадет, — а то снова плюхнешься.       Обиженно засопев, малыш крякнул и, виляя хвостом, потопал в свой любимый уголок у очага, а затем, с удобством развалившись на нем, «тайком» посматривал на меня одним глазом, не собираясь так просто засыпать.       — Дурачок, — ласково обозвала его я и откинулась назад, уставившись в потолок, ощущая как потяжелевшие от грязи волосы плавно оседают на дно корыта, впервые распущенные за время проведенное на Олухе.       Запустив пятерню во влажные пряди на затылке, я потянула их вперед, к лицу и залюбовалась тусклым блеском при свете огня, вспоминая свое обещание матери, которое держу до сих пор, и реакцию Забияки, когда вытащила их из-под насквозь промокшей жилетки, с ужасом разглядывая, во что превратились мои косы. С некоторых пор, а конкретно с тех самых, когда трое старших драконов будучи еще малышами, за неимением каких-либо игр и занятий, принялись дергать их и жевать, что мне, конечно же, совсем не понравилось, я предпочитаю, хоть и с редким исключением, прятать волосы под одеждой, а не волочить их за спиной, как с охотой и даже гордостью делала раньше.       Впрочем, повод для гордости был и весомый. Мои волосы от природы мягкие, блестящие и пышные, всегда приковывали взгляды, а стоило мне распустить их, как я тут же становилась похожей на ту таинственную красавицу из чужеземной сказки, названия которой мне почему-то никак не удавалось запомнить… А особенно подмечать наше сходство стали после моего обещания никогда не отстригать их, и многие девицы, завидев такую красоту, захотели себе такие же, моментально всем скопом принявшись отращивать, но увы, не каждой это удалось… Многие так же считали, что мои волосы — это дар самой Фрейи, выделившей меня особой женственностью… Так что не удивительно, что и Забияка оказалась в их числе.       Опустив пряди, я снова уставилась в потолок, не совсем разделяя восхищения этих девиц. Не то чтобы я не любила свои волосы и избавиться от них мне мешало только мое обещание, просто их красота привлекала уж слишком много мужского внимания, а женское не всегда выражало только восхищение, но еще и зависть. Помню, однажды мне даже пытались их подпалить…       В общем, иметь то, чего не имеют другие иногда не очень хорошо.       Мотнув головой, я поспешно отогнала давние воспоминания прочь, едва осознала, что снова внутренним взором обращаюсь к своему родному дому и, схватив губку, принялась яростно тереть свое тело, злясь на саму себя, и задаваясь одним и тем же вопросом изо дня в день — почему я никак не могу отпустить прошлое?       Следя за тем, как вода стремительно темнеет, вспомнила, откуда на мне столько грязи и тут же уцепилась за это воспоминание мертвой хваткой, не желая даже мыслями возвращаться туда, куда все равно уже никогда не вернусь.       Сегодня третий день моей новой жизни на острове, где мне не нужно таиться, направляясь в пещеры под вулканом, и скрывать, что я иного мнения о драконах и не желаю им смерти… Или почти не желаю, за исключением одной конкретной особи, конечно же. О той твари я не забыла и не забуду никогда, даже если по воле судьбы не вспомню собственного имени…       Да, сегодня всего лишь третий день, но я уже готова назвать его едва ли не самым лучшим, а все потому что с самого утра лил дождь сплошным потоком и именно этим же утром стаду овец надо было сбежать из хлева, испугавшись молнии и грома… Ну, а нам, разумеется, их ловить.       Сбылась мечта Задираки, упомянутая буквально накануне.       Меня пробрало на смех, и я не смогла сдержать его, вынудив малыша испуганно воззриться на меня с немым укором, словно желал сказать, что он уже засыпал, а мой хохот бессовестно потревожил его сон. Продолжая смеяться, но уже прикрывая рот ладонью, я с удовольствием наслаждалась воспоминаниями о том, как мы гонялись за бедными овцами по всей деревне, ловя одну на краю обрыва, а другую вытаскивая из-под крыльца. Затем же, увидев что от очередного, особенно мощного раската оставшиеся овцы бросились в лес, мы, естественно, погнались за ними и провозились так до полудня, пробираясь через стену ливня, стволы массивных елей и уклоняясь от удара молний, то и дело норовивших попасть в нас.       Так я и вывалялась в грязи, когда случайно провалилась в одну из ям, прорытую Шепотом Смерти и, видимо, закрытую недостаточно надежно, раз напор воды сдвинул камень с места и укатил в неизвестном направлении… Честно говоря, в какой-то момент, стоя по пояс в воде, окруженная кромешной темнотой и скованная ледяным холодом, не представляя где все и где я сама, даже подумала, что так и останусь там, но, к счастью, драконы вовремя вытащили меня оттуда, спасая от жуткой и вполне реальной возможности обрести свой конец.       К тому моменту мы уже собрали всех разбежавшихся овец, и нам оставалось только вернуть их в хлев, а потом смело отправляться домой, чему мы несказанно обрадовались, потому что были уже до предела измотанными, оголодавшими и мокрыми до нитки, а я еще и грязная с головы до ног.       Да уж, денек был тот еще, но настроения мне ничуть не испортил, а наоборот, даже поднял, а все потому, что я наконец-то в полной мере почувствовала себя частью этого острова и его племени. Даже не думала, что еще помню это чувство…       Легкая, задумчивая улыбка блуждала на моих губах и становилась только шире по мере того, как я все глубже погружалась в воспоминания.       Сегодняшний день действительно можно назвать лучшим, даже несмотря на уже минувшую угрозу остаться под землей в одиночестве и темноте, но, пожалуй, лучшим днем я все-таки назову вчерашний. Ох Тор, и чего там только не было! Меня переполняют сразу столько сильных эмоций стоит только подумать об этом, что я даже не знаю, как с ними справиться.       После еще более вкусного и сытного обеда, мы вернулись к тому на чем остановились, а именно — к Гонкам Бесстрашных. И вскоре, наблюдая за пируэтами драконов в небе, и слушая испуганное блеяние несчастных овец под задорные крики и смех новых товарищей, я поняла, почему своеобразная игра получила именно такое название.       Как оказалось, это не просто дружеское состязание на самого проворного, хитрого и ловкого игрока, но еще и битва не на жизнь, а насмерть. Я убедилась в этом, собственными глазами увидев, на какие коварства и трюки идут некоторые, чтобы поймать и самое главное, как мне кажется, вырвать дрожащую овцу из рук соперника, лишь бы пополнить свою корзину очередным очком.       Хотя, скорее всего, я преувеличиваю. Игра, хоть и пугала иногда, сама по себе очень веселая, подвижная и заставляет с напряжением следить за каждым движением руки или крыла, не желая пропустить даже случайного вздоха в отличии от той же Регаты, весьма нудной и скучной, если сравнивать с Гонками Бесстрашных. Да и к тому же, игра остается игрой, и никто особо не пострадал, разве что Рыбьеног набил себе шишку и близнецы чуть не перевернулись вместе со своим драконом, когда проворная Астрид отняла у них черную овцу. К тому же, она проводилась скорее для вида, нежели действительно была серьезным соревнованием. Все-таки, они затеяли ее только ради меня, чтобы показать что к чему, и надо отдать им должное — я была под впечатлением.       А затем настал мой черед впечатлять их, когда мы все же нашли подходящий склон и скатились по нему на щитах, и вот я никогда бы не подумала, что обычная с виду забава может быть такой травматичной и вообще, способна запросто лишить жизни, если по глупости или случайности свернуть не туда. Говоря проще, после того, как все пособирали синяков и царапин, а неудачливый Рыбьеног даже чуть не сломал ногу, было принято отложить это развлечение до лучших времен, с чем, пусть и с неохотой (ведь мне-то эта игра была хорошо знакома и понятна), я согласилась и даже извинилась, всерьез не ожидая такого поворота. Я и вправду не предполагала, что гонки на щитах намного страшнее, чем гонки на драконах. Просто удивительно…       Впрочем, не сказать, что ребята расстроились или злились на меня за то, что втянула их в такую опасную авантюру, скорее, они расстроились, что огорчили меня. И, видимо, желая приободрить, потащили меня к вышке. К слову, тогда уже был поздний вечер и посиделки у костра с жареной курицей или рыбой на запоздалый ужин было то, что нужно чтобы отдохнуть и расслабиться. Так что закат мы встречали уставшие, но довольные друг другом и проведенным временем, отпустив все мелкие неприятности и грустные мысли, если они и водились.       А когда к нам присоединился Плевака, то стало только лучше, и оставшиеся часы мы коротали за душевными разговорами, увлекательными и не очень историями из жизни, а также просто делились впечатлениями о прошедшем дне, чувствуя покой и умиротворение, единые для всех.       И надо признать, Плевака хоть и был докучливым по своей натуре, но рассказывать умел, и я слушала его так, что оторваться не могла. Видимо, скоро я полностью изменю свое мнение насчет рассказов из чужих уст. Раньше терпеть их не могла, а теперь… Однако, долго засиживаться он нам не дал, с закатом отправив всех спать, и сам тоже поковылял восвояси, по пути распевая бойкие песни, но было бы не так здорово, если бы мы сдались так просто.       Иными словами, как только он ушел вместе с близнецами и Сморкалой, не разделяющих рвения остальных, мы пробрались в мастерскую Иккинга, где и он и Рыбьеног наконец-то смогли дорваться до моей Книги Драконов и всего того, что она в себе таила. Ну и конечно же, вычитать все о моем малыше, а так же узнать побольше о трех старших, в некоторой степени заинтересовавших двух драконовлюбов даже больше, чем их младший брат.       И, говоря на чистоту, мне было очень лестно наблюдать с каким азартом они листали ветхие страницы, жадно впитывая каждое слово и наперебой делились своими мыслями о том или ином драконе, не обитающем в этих краях. Глядя на них, таких восхищенных и почти что счастливых, я и сама почувствовала себя так же, улыбаясь от уха о уха как последняя дурочка. А когда они взахлеб поблагодарили меня за столь бесценный источник новых знаний, и вовсе растерялась, пряча пунцовое лицо в тени, не представляя, как на это реагировать. В какой-то момент я даже пожалела, что украла книгу из библиотеки Книгочея, озаботившись собственной безопасностью на случай неожиданной встречи, ведь совсем не была готова к тому, что однажды с кем-то поделюсь ею и уж тем более увижу такой бурный восторг, но вспомнив, кто такой Иккинг и что вообще Олух за место, успокоилась и наоборот, сама начала благодарить свою своевременно сработавшую сообразительность, иначе вряд ли освоилась бы здесь так быстро. В общем, это был верный поступок, который принес двойную пользу в будущем.       Впрочем, миновав Великий Риф, книга стала практически бесполезна, ведь, опять-таки, содержала в себе лишь те виды, которые обитали по другую сторону мира и из-за этого знакомство с новыми обитателями земли и вод стало для меня настоящим испытанием. До сих пор помню, как из воды вынырнул Кипятильник и во что чуть не превратил мою лодчонку, будто ей и так мало доставалось…       Единственное, что, а вернее кто, портил мне настроение, была Астрид, сдержанно наблюдающая за нами и время от времени буравящая меня пристальным взглядом, словно хотела проделать во мне дыру. Однако, ее враждебность выветрились и сменилась неподдельным любопытством, стоило ребятам приступить и к другим книгам, где описывались уже всякие разнообразные виды растений и животных, включая также многочисленные пособия для выживания, строительства кораблей, хижин и еще много чего другого, благодаря чему я и не погибла в течение годового путешествия и сумела выжить там, где не сумел бы выжить никто другой. Благодаря этому и драконам тоже.       Вот тут-то Рыбьеног разошелся так, что я даже испугалась за него. Он, не зная, за что хвататься, открывал сначала одну книгу, потом другую, метил на третью и все время что-то удивленно восклицал, а порой еще и невнятно выкрикивал какие-то слова, стоило его взгляду натолкнутся на какой-нибудь незнакомый цветок или птицу, хорошо мне известных. И более того, после пяти минут таких метаний он блаженно свалился в обморок, чем обеспокоил нас троих и своего дракона, до этого терпеливо ждущего снаружи, но в страхе за своего хозяина пытался прорваться внутрь и чуть не разнес всю мастерскую, перебудив при этом, половину деревни.       Кое-как приведя Рыбьенога в чувства и успокоив его Сардельку, мы отправили их обоих домой, всучив целую кипу книг с бумагой, всерьез опасаясь, что если оставим их в мастерской, то от нее и камня на камне не останется. Спровадив весьма счастливого и довольного викинга, делящегося грандиозными планами со своим драконом, наверняка собирающихся не смыкать глаз этой ночью, мы вздохнули с облегчением и продолжили копаться в книгах уже спокойно, без лишнего шума и гама.       Правда, мы тоже не протянули долго. День сам по себе выдался насыщенный, а с такими потрясениями и вовсе можно свалиться с ног от усталости. Первой сдалась Астрид и как бы она не пыталась бороться с зевотой, уже где-то через час тихо заснула, прикорнув в уголке, по всей видимости, не желая оставлять нас одних, и этот ее поступок поставил меня в тупик, но думать об этом мне было некогда, и я решила отложить это до следующего утра.       Мы же с Иккингом продержались дольше и смогли осилить первую половину драконьей книги, прежде чем сдались и разошлись по домам, попутно разбудив Астрид, чуть не разбившей мне нос, перепутав с врагом из своего сна, за что, конечно, сразу же извинилась, едва окончательно проснулась… Хотя, кто знает, может я и была тем самым врагом из ее сна. Даже не удивлюсь, если это действительно так.       Уж очень я ей не нравлюсь, пусть пока и не понимаю почему.       Так и закончился вчерашний день, по праву названный самым лучшим, а своего рода небольшие происшествия и недоразумения лишь прибавили ему изюминки. Да-а… Этот день я запомню надолго, если не навсегда…       Взглянув на губку, уже давно прекратив смывать с себя грязь, выжала остатки мыла и, притянув колени к груди, обоперлась о них подбородком. Мой взгляд, прикованный к очагу, метнулся в сторону. Чувства вновь смешались, переплелись с другими, скрытыми в темных уголках души, и забурлили в мощном потоке, поднимая со дна то, что улеглось с новой силой. И все-таки…       Олух стал мне почти что домом за каких-то жалких три дня, хотя я была почти на все свои десять пальцев уверена, что на это мне понадобятся месяцы, а в худшем случае годы, и я понимаю почему. Понимаю, в чем истинная причина, по которой я так легко приняла, вроде бы, совсем новый остров, новый клан, новых людей, которых никогда не видела и не знала… А все потому, что они до ужаса похожи на мой старый.       Да что там, их едва ли можно отличить друг от друга, и примеров этому тысяча.       Взять хотя бы людей. До случившегося с Дреки нас разделяли сотни миль, если не больше и Большой Риф, который, порой, не может пересечь даже самый крепкий корабль под присмотром бывалого капитана. Нас разделял и сам могучий, бескрайний океан, заполненный Морскими Драконами под завязку, но это расстояние оказалось ничем, просто пылью перед родством человеческой крови.       Иными словами, викинги с этой стороны мира и викинги по другую его сторону — такие же люди, что и там и тут. Те же традиции, те же боги, те же распри и невзгоды… Не без особенностей и отличий, конечно, но все же…       Я даже могла сравнить новых друзей со своими старыми: Иккинг и Тюк могли бы быть родными братьями и может, даже близнецами, потому что похожи настолько, что это даже пугает. И я ничуть не сомневаюсь, что если судьба по воле случая сведет их вместе, то они быстро сдружатся, поскольку имеют для этого все, что нужно. Сморкала, в свою очередь, похож на Скряга дерзким нравом и габаритами, хотя первый значительно уступает второму и более хвастлив. Они оба драчливы, задиристы и не всегда следят за языком, за что частенько получают от дам сердца, которыми являются две вполне себе суровые девы, не боящиеся осадить юношей, несмотря на то, что те едва ли не в два раза крупнее их самих и не побрезгуют пустить в ход кулаки, если сочтут это необходимым. Ну, а Ряху с легкостью можно поставить вровень с близнецами. Характером они, правда, совершенно не сходятся, но вот по внешности… Если упустить нравы и поведение, то Ряха вполне могла бы быть третьей близняшкой, как если бы и в случае с Тюком родилась на Олухе.       И, пожалуй, только Рыбьенога нельзя ни с кем сравнить… Хотя, нет, если мне не изменяет память, то до войны с кланом Беркутов у нас был мальчишка, в точь-точь похожий на Рыбьенога, но младше его почти на десять лет… А впрочем, если забыть про внешность и характеры, то по уму Рыбьеног сошелся бы все с тем же Тюком. Одинаково начитанные, любознательные и простые…       Уголок губ дернулся в презрительной усмешке, едва я вспомнила еще одно имя, усердно гонимое прочь из всех закоулков памяти и даже случайное напоминание срубалось на корню, ведь я прекрасно знала, какую почувствую злость и боль стоит этому случиться, но было уже поздно — его лицо встало перед глазами, как живое…       Во мне моментально проснулось нестерпимое желание впиться в него ногтями и исполосовать его до самых костей, оставив настолько глубокие шрамы, что они не исчезнут никогда… Представляя себе это лживое, двуличное лицо, мне просто хотелось сделать все, чтобы стереть эту ухмылку, ненавистную до глубины души и я непременно сделала бы это, окажись он рядом…       И как же хорошо, что на Олухе нет никого, кто был бы похож на Утэра, ни внешностью, ни характером. Боюсь, еще одного такого «жениха» я бы не вынесла.       Моя презрительная усмешка превратилась одновременно и в мстительную, и в горькую.       А ведь я все-таки сдержала свое слово — свадьба сорвана, хоть и такой ценой…       Судорожно выдохнув, я с усилием мотнула головой, загоняя его образ обратно в самую темную глубину, где ему и место, и крепко зажмурилась, пытаясь утихомирить уже чувства, вышедшие из-под контроля, но они не желали подчиняться. Воспоминание об Утэре окончательно сорвало плотину, и то напряжение, что незаметно для всех росло и крепко, наконец-то вырвалось наружу вместе с брызнувшими из глаз слезами. Олух слишком, слишком похож на родной дом…       И это если сравнивать только викингов, упустив из виду все остальное.       Может быть, я даже немного преувеличила, приукрасила и кое-что забыла, но это не отменяет поразительного сходства между всеми ними, что, опять-таки, пугает меня и вгоняет в уныние, в печаль, в тоску…       Как, спрашивается, я могу забыть прошлое, если оно изо дня в день маячит перед глазами? Мне для этого хватает и драконов, как напоминание о гибели их матери и тому, что стало тому причиной.       А если говорить еще проще, то я променяла шило на мыло… Так может, зря я прибыла на Олух? Какой был смысл в этом путешествии и поиске, если здесь мне не лучше, а только хуже, потому что все напоминает о доме и моем преступлении? И вообще, как бы мне не хотелось этого признавать, но иногда мне кажется, что я все делаю неправильно…       Оперевшись локтем о край корыта, я ткнулась подбородком о ладонь и, уставившись на мерно потрескивающий огонь, глубоко задумалась, осмысливая свое не самое радужное, как мне хотелось бы, положение, продолжая лить слезы, такие же непокорные, как и чувства. И что мне теперь делать? Собрать вещи, прихватить дракончика и отправиться куда глаза глядят? Поселиться на том острове, где я оставила лодку и вполне себе уютную пещерку и жить там как дикарь? Я весь год этим занималась, каждую ночь мечтая о простом человеческом жилье и общении с себе подобными, а не только с драконами и птицами, которые не понимают ни одного моего слова, а если и понимают, то все равно не могут ответить, поделиться своим мнением, поддержать… А теперь, когда у меня наконец-то все это есть, я готова все просто взять и бросить? Бросить из-за того, что прошлое не оставляет меня в покое?       Говоря на чистоту, оно никогда не оставит меня, и я это прекрасно знаю. Я ведь сделала выбор, знала последствия, знала и принимала их. Осознавала, на что иду и что теряю, если поступлю так, а не иначе.       Так почему же мне, готовой к этому, так плохо сейчас? Неужели я никогда не смогу с этим смириться и просто жить дальше?       Вода уже заметно остыла, но я едва ли это замечала, как завороженная следя за причудливым танцем огня, с праздным интересом наблюдающий за моими душевными терзаниями, не придавая им никакого значения. А должен ли? Это же всего лишь огонь… О Боги, да о чем я вообще?       Вновь откинувшись назад, подобрала ноги к груди и опустилась пониже, погружаясь до самой шеи, наслаждаясь пока еще теплой водой, стремительно остывающей в пасмурную погоду, продолжающую держаться над островом и лить холодные дожди.       Очевидно, что я уже не покину Олух, чтобы при этом не чувствовала. Об этом не может быть и речи. Я забрела так далеко от родного дома, что уже просто не имею права поворачивать назад. Этого «назад» уже просто нет, а есть только одна дорога — вперед, вперед и еще раз вперед, что бы меня не ждало там, в конце этого пути.       Мне нужно все отпустить… Не забыть, нет, такое не забывается, но отпустить и смириться… Я должна это сделать. Должна ради будущего. Ради будущего на Олухе.       Лучшего места мне все равно уже не найти, а значит, нужно держаться за это всеми силами. Иного пути я уже не вижу и не стану искать, просто не хочу начинать все с начала… Слишком долго я пробыла в поисках и просто по человечески устала от трудностей, постоянных перемещений и угроз, преследующих на каждом шагу или ждущих за очередным поворотом в этом огромном мире. Я наконец-то хочу остановиться и осесть, почувствовать себя в безопасности и успокоиться, ничего не боясь.       И Олух прекрасно для этого подходит.       А все, что мешает мне в полной мере насладиться желаемым помимо печального прошлого — это пропавшие драконы. Они до сих пор не вернулись, и я даже не представляю, где они могут находиться… Надеюсь, с ними все в порядке и мое беспокойство — это просто беспокойство, не более.       Но чем больше проходит времени, тем больше растет тревога. Неужели все-таки что-то случилось?       Я резко встала. Вода ручьем скатилась по телу, капая с волос и подбородка. Холодок скользнул в самые укромные места, заставляя зябко ежиться… У меня еще есть один день. Всего один день. Но если завтра они не вернутся…       Шагнув на шкуру, я подхватила приготовленную заранее накидку и завернулась в нее, дрожа от холода, тяжело повисшего в воздухе. Украдкой вытерла слезы и, шмыгнув носом, глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Боль медленно отступала, бушующие чувства плавно угасали, оставляя меня наедине с собой и твердой решимостью.       Если завтра они не вернутся, я перерою весь этот треклятый мир, но найду их и верну домой, где бы они не были.       Это мой долг как матери.       Моя клятва на крови.

***

      Шлепать по грязи, в дождь, капающий за шиворот, да еще и в полной темноте, только местами освещаемой тусклыми фонарями, было, наверное, не самой лучшей идеей, но мне не спалось и хотелось чем-то заняться, увлечь себя.       Тем более, настырные мысли до сих пор не давали мне покоя, мешая заснуть.       Завернув за очередной угол такого же очередного дома, я чуть было не поскользнулась, но устояла на месте, хоть и с трудом. Уцепившись за бревна, осторожно сделала еще несколько шагов и, оглядев пустынную местность, ожидаемо не встретив никого, кроме время от времени пролетающих по ночному небу птиц, расплылась в улыбке, а затем потрусила в сторону мастерской, в которой горели тусклые огни.       Видимо, не я одна маюсь по ночам, вместо того чтобы спать как все нормальные викинги.       Быстро взобравшись наверх, миновала вышку и прошла к двери, из-под щелей которой пробивался красновато-желтый свет и раздавались чьи-то тихие шаги. Как и ожидалось, Иккинг был здесь.       Несмело постучав в дверь и услышав чуть удивленное «войдите», я вошла внутрь, а затем снова улыбнулась, застав юношу за ворохом бумаг и стопкой книг, разложенных по краям небольшого стола, просто каким-то чудом уместившихся вокруг разнообразия всего остального.       — Добрый вечер, не спится? — спросил он меня, прервавшись на мгновение от своего занятия.       — И тебе добрый. Да, что-то не очень, — ответила, проходя вглубь маленького помещения, и как в первый раз огляделась вокруг, словно хотела проверить, все ли осталось на своих местах после моего вчерашнего визита. — Так и думала, что застану тебя здесь, — продолжила, не прекращая осмотр и убедившись, что ничего не изменилось, воззрилась на Иккинга, что-то увлеченно рисующего в Книге Драконов. — Что ты делаешь?       — Да вот, пытаюсь срисовать твоего дракона, — он указал на мой корявый рисунок, сделанный в ежедневнике о Теневиках и нехотя признал: — Но получается не очень.       Я скривилась, прежде чем признать очевидное:       — Я не очень хорошо рисую…       — Это я заметил, — по-доброму усмехнулся Иккинг и вновь вернулся к рисованию, а я залюбовалась его уверенными и плавными движениями рук, передающимися кисти, верно и самое главное, правильно выражающей то, что хочет нарисовать художник. Я бы точно так не смогла.       — Ты красиво рисуешь, — вырвалось у меня против моей же воли. От неожиданного признания я так быстро захлопнула рот, что клацнули зубы, и уверена, Иккинг это слышал. Не мог не слышать.       — Спасибо, — поблагодарил он, явно смутившись. — Могу научить тебя, если хочешь.       Я снова скривилась и возразила:       — Вряд ли у меня получится, так что даже пытаться не стану… — Я неловко повела плечами, все еще поеживаясь от холода и капель воды, скатывающихся под одежду, принося отнюдь не самые приятные ощущения. — Да и мне больше нравится бегать по лесу с луком и охотиться на диких зверей, чем писать или читать… В общем, я не люблю сидеть в четырех стенах.       — Это я тоже заметил.       Он улыбался, глядя на меня и я почему-то тоже, но что еще хуже, не могла перестать, и от этой улыбки до ушей уже начинало сводить скулы. Серьезно, прекращай уже…       — Как малыш? — спросил Иккинг, вернувшись к рисунку.       — Спит, а до этого чуть не потопил хижину, — выпалила я, мгновенно вспомнив полдень, принесший неожиданные неприятности от того, от кого я ожидала этого меньше всего. — Я-то думала, он уснул уже давно, а оказывается, этот негодник только и ждал, когда я отмоюсь. Представляешь?.. Ладно хоть я успела отлить воду, а то бы так легко не отделалась.       — Оу, вот как… Чувствую, он еще задаст нам жару. — Он засмеялся, я с легкостью подхватила этот смех, с неким чувством страха подозревая, что он очень даже прав. — Ты уже придумала ему имя?       — О! — Я тут же перестала смеяться и нахмурилась, не слишком обрадовавшись этому вопросу, а все по одной простой причине — я напрочь забыла об обещании, данном вчерашней ночью в полусне. — Честно говоря, еще нет… Мне даже не приходит в голову ничего путного… Может, ты что-то предложишь?       Иккинг помялся, привычно почесывая макушку и, ненадолго прервавшись от рисования, задумался.       — Даже не знаю, что и предложить… — признался он спустя минуту размышлений, а я вздохнула.       — Вот и я не знаю… Может, Голубоглазка? Или Синеглазка? Ничего лучше мне пока не удалось придумать…       — Да, согласен, звучит не очень… — Он вновь повернулся к книгам, поглядел на мой рисунок, а потом на свой и покосился на меня, явно собираясь сказать что-то не очень приятное.       — Что? — изогнула бровь я, готовая услышать все, что угодно.       — На самом деле… — начал он, пытаясь подобрать слова помягче, — я пока не могу нарисовать твоих драконов.       — Почему? — удивилась я. Он же такой хороший художник, что ему мешает?       — Не хочу, конечно, тебя обидеть, но твои рисунки очень нечеткие и… и я бы хотел видеть их… твоих драконов, я имею ввиду… чтобы нарисовать.       — А, вот оно что… — расслабилась я, но почти сразу же загрустила. Его слова снова напомнили об их отлучке. — Я бы и сама хотела их увидеть… Даже не представляю, где они. Они же должны были вернуться. Я боюсь, что… — Я умолкла, уставившись на парня страдальческим взглядом и закончила уже совсем другим тоном, тихим и полным сдержанной тревоги. — Что-то случилось, Иккинг. Я это чувствую. Они в опасности.       — Ты уверена в этом? — забеспокоился он, подходя ближе.       — Уверена, — кивнула я, ничуть не сомневаясь в своих ощущениях. — Их нет уже почти неделю. Они и раньше отлучались надолго, но… Но в этот раз все иначе. — Занервничав, я принялась ходить взад-вперед, не находя себе места и обнимала себя руками, будто пытаясь согреться. И почему когда оговариваешь свои страхи вслух, становится только страшнее?       Иккинг молча наблюдал за моими метаниями и в целом выглядел ничем не лучше меня, разве что оставался спокойным и собранным, но его огромные зеленые глаза выдавали все его чувства с потрохами.       Я поспешно отвела взгляд. Не могу в них смотреть. Они сбивают меня с толку…       — Так, ладно, — взъерошив волосы, он тоже принялся ходить и размышлять над сложившейся ситуацией. — Раз ты считаешь, что они в опасности, значит, нужно что-то делать, верно? Искать их, например, — предложил он не слишком уверенно.       — Да, но где? — Я остановилась. — И как? Я даже не представляю, где они могут быть… — Я снова умолкла, только что осознав, насколько огромен мир и насколько в нем ничтожна я. — Да где угодно! — вскричала, ошарашенная этим необъятным чувством потерянности в пространстве. Запустив пальцы в волосы, с силой растормошила их и дернула вперед, наплевав на то, что слабо сплетенная коса тут же начала распадаться на отдельные прядки. Наверное, я сейчас похожа на огородное пугало.       Метнув взгляд в Иккинга, тут же смутилась, покраснела и торопливо принялась приводить себя в порядок с чего-то вдруг задрожавшими руками, а сам юноша продолжал рассуждать, даже не замечая моих мытарств, о чем я вскоре пожалела, потому что отвлекшись на свой внешний вид, пропустила половину его фразы и теперь не понимала о чем именно он говорит:       — …могли нам помочь с поисками и это облегчило бы нашу задачу.       Пытаясь как можно быстрее осмыслить его слова, не желая раскрывать, что совсем его не слушала, я закивала с умным видом и когда он закончил, спросила, не понимая при этом, почему сердце так трепещет в груди:       — То есть, ты хочешь помочь мне найти их? — и по его взгляду сообразила, что сморозила глупость. Лучше бы вообще молчала.       — Конечно! — неприятно удивился он. — Ты ведь теперь одна из нас, и все твои проблемы — это наши проблемы…       Не успел он договорить, как я, в порыве нахлынувших чувств, со слезами на глазах кинулась ему на шею, чуть не сбив опешившего парня с ног, явно застигнутого врасплох внезапным даже для меня поступком.       — Спасибо, — тихо, почти плача поблагодарила я, стискивая его в своих объятиях и не совсем осознавая за что именно благодарю — за то, что самолично предложил помощь, хоть я не просила или за то, что назвал меня «своей».       — О… Э… Не за что, — смущенно и одновременно растерянно пробормотал он, не зная, что делать со своими руками, да и в принципе в такой ситуации.       Резко отпрянув с пылающими щеками, я виновато улыбнулась и запинаясь выпалила, стыдливо пряча взгляд:       — Прости, я… Это было не уместно. Просто я… я хотела…       — Все хорошо, — заверил он меня, улыбаясь в ответ. Я с облегчением выдохнула и тут же мысленно наградила себя пинком. Совсем уже стыд потеряла, видимо… Да и вообще, с чего это я вдруг на него кинулась? Могла бы просто сказать спасибо. Идиотка…       — Так, — тем временем продолжал Иккинг, вновь не замечая моих метаний, — осталось только решить, с чего начать…       Я с готовностью кивнула и вздохнула. Ночь предстоит долгая.