***
— Гендальф! — имя истари эхом разнеслось над сводами Медусельда, а затем сменилось цоканьем сапог. Подол белой рясы Гендальфа скользил по мраморному полу за своим хозяином, периодически попадая под сапог, из-за чего волшебник терял равновесие и чудом оставался на ногах на скользком полу. Наконец поравнявшись с майа, Тауриэль выдохнув, продолжила: — Гендальф! Я кажется вспомнила, что видела. — И что же? — волшебник обернулся, заинтересованно глядя на эльфийку. — Мне показалось что я видела… Кили. Гедальф протяжно вздохнул после чего произнёс: — Что же ты видела с ним? Расскажи всё, что помнишь, это очень важно. — Сначала я слышала голос — голос Саурона. Он спрашивал меня о кольце, он кричал, выпытывал где оно. Вокруг был огонь, лава, и око — его око. По коже бегут мурашки, стоит только его вспомнить. А потом… я увидела Кили. Мертвого. Я видела его бледное лицо, спутанные волосы, окровавленные губы, я чувствовала его холодные руки. Но вокруг всё ещё был огонь. И голос Саурона. И шум ветра. А потом я очнулась. — Что ты сказала? Саурону, Кили? Ты говорила с кем-нибудь из них? — Нет, я молчала. — Ты уверена в этом? Пиппин так же молчал, но он не успел увидеть ничего кроме огня. Нам повезло, Саурон всё ещё остаётся в неведении о Фродо. — Волшебник слегка оперся о посох и вновь скрипуче и тяжко вздохнул. Солнечный луч проник сквозь витражное стекло и упал прямо на лицо Гендальфа. — Ступай, завтрак уж наверное стынет. Я подойду чуть позже. Развернувшись, волшебник удалился в сторону конюшен, оставляя эльфийку наедине со своими мыслями.***
Королевская семья, в составе Теодена, Эомера и Эовин, главных приближённых короля и Братство завтракали славным утром спустя сутки после битвы, когда во время трапезы раздался звук рога. В первый момент никто не смог отличить, чей же это рог, друга или врага? Но когда все рохиррим столпились у ворот и часовые начали открывать ворота, Арагорн воскликнул: — Рог Гондора! Братство Кольца стояло у самых врат, вопрошающе глядя на дунадана. Гондор? Как такое возможно? Раздалось лошадиное ржание и топот копыт. Троица белых лошадей вошла в город. На конях восседали двое Лориэнских эльфов: воин и лекарь, и один неизвестный никому из жителей Эдораса человек. Но зато радостные хоббиты, эльфы, Гимли и Арагорн кинулись к незнакомцу. Гондорец звонко рассмеялся, увидев друзей. Ему помогли слезть с коня, так как сам он ещё не был столь силён после ранения, и все телодвижения давались ему с трудом. После крепких объятий, Боромира и двух эльфов, сопровождавших его, отвели в Медусельд и расположили в зале, где спали все члены Братства.***
Из окон лился солнечный свет и падал на все вокруг в тронном зале Медусельда: на пол, завешенные гобеленами стены, трон, на котором восседал король Теоден, и на всех собравшихся в зале членов Братства Кольца и нескольких военачальников Рохана. Благодаря витражным стёклам, солнечные зайчики были разноцветными, разных размеров и форм. На улицах щебетали птицы и игриво завывал ветерок, так что хотелось выбежать из помещения и ринуться играть с ним наперегонки. Но приходилось сидеть, внимательно слушать все предложения и выдвигать свои стратегии, как одолеть неодолимого противника. — Ни Пиппин, ни Тауриэль не сказали Саурону про Фродо и кольцо. Нам удивительным образом повезло: Саурон не догадывается о наших планах. Следующий его удар придётся на Гондор. Минас-Тирит, — промолвил Гендальф, пальцем указывая на нарисованную на карте крепость. — Его поражение при Хельмовой пади кое-что показало ему: Он узнал, что в битву вступил наследник Элендиля, род людей не так слаб, как он думал. Они готовы бросить ему вызов. Саурон боится этого. Он не станет рисковать, позволив народам Средиземья объединиться под одним знаменем. Он сравняет Минас-Тирит с землёй, но не допустит возвращения короля людей на трон. Если зажгутся сигнальные огни Гондора — Рохан должен готовиться к войне. Прикрыв глаза Теоден промолвил и в голосе его чувствовалось негодование: — Скажи мне, почему мы должны идти на помощь тем, кто не стал помогать нам? Чем мы обязаны Гондору? — Я пойду, — не успел промолвить Арагорн, как седовласый майа перебил его: — Нет. — Надо предупредить их! — Предупредят. — Гендальф вплотную подошёл к дунадану и почти шёпотом промолвил: — Ты направишься в Минас-Тирит другой дорогой. Следуй вдоль берега реки и перехвати чёрные корабли. Развернувшись ко всем остальным, он произнёс прощальное напутствие, коль можно его так назвать: — Запомните: у нас с вами теперь нет права на ошибку. Я отправлюсь в Минас-Тирит. И отправлюсь не один. Перегрин Тук, ты едешь со мной. Ты можешь вспомнить многое, благодаря палантиру, так что будь готов к отправлению. Ты едешь в Белый город.***
По прошествии трёх дней с отправления Гендальфа и Пиппина в Гондор, все были будто на иголках, не сводили глаз с горизонта, ожидая увидеть среди горных вершин пламя сигнальных огней Гондора. Но каждый день мучительного ожидания проходил бесконечно долго. На столько, что минута казалась часом, час — днём, а день — неделей. В тот самый день Боромир находился подле чёрных выходов из дворца. Он наверное, более всех ждал вестей с родины и сидел на лестницах часами, ведь с них открывался чудесный вид на близ лежащие горы. В один час, похожий на любой другой рядом с гондорцем сидела Тауриэль. — Я ведь так и не отблагодарил тебя. Ты спасла меня. Я бы лежал бездыханный, присыпанный пожухлой листвой где-то там, у устья Андуина. Спасибо тебе, что всё ещё могу вдыхать свежий воздух, смотреть на горные равнины и бескрайние поля, слышать щебетание птиц и журчанье воды. Спасибо. Нет слов, что могли бы выразить мою благодарность на нашем наречии. — Я лишь довезла тебя до Лориэна и более не касалась твоих ран. Лекари и Владычица Галадриэль приложили к этому руку, но никак не я. — Если бы ты не отвезла меня, никакие лекари бы не помогли. Прошу, не перекладывай лавры на других, а лишь прими мою благодарность. — Он скомкано улыбнулся и, после столкновения взглядов, она улыбнулась в ответ. Реплик более не последовало. Молчание повисло над ними, но слова и не были нужны, лишь горы, бескрайние горы радовали взгляд. Их созерцание природы прервал Арагон, и вскоре эллет покинула мужчин, и те, в свою очередь, вдвоём остались молча глядеть на горы, судорожно ища взглядом сигнальные огни. И вот, спустя не один час, вдалеке, среди снежных вершин, мелькнуло нечто похожее на огонь. Первую минуту Арагорн и Боромир решили что это были лишь блики снега на ярком солнце, но вскоре костёр разгорелся и стало ясно, что это случилось. Огни зажглись! Арагорн и Боромир переглянулись, и кивнув друг другу встали со своих мест. Арагорн понёсся в сторону тронного зала, где в данный момент находился Теоден с военачальниками, а Боромир пошёл в ту же сторону так быстро, как мог с заживающими ранами. Распахнув двери, наследник рода Исильдура буквально влетел в зал. Король Теоден и все присутствующие были ошарашены его столь внезапным появлением. Все взгляды были прикованы к нему. Сделав глубокий вдох он прокричал: — Сигнальные огни Минас-Тирит! Зажглись огни! Гондор зовёт на помощь! — во время реплики он приближался к королю, и в этот момент уже стоял напротив него. Король колебался. За минуту его молчания на шум в зале собрались Леголас, Гимли, Тауриэль, видно блуждавшие неподалёку, несколько придворных дам и слуг, а так же расталкивая зевак к королю и Эомеру подошла Эовин. В распахнутых Арагорном дверях показался Боромир, спешно ковылявший на шум. Теоден огляделся. И нервно сглотнув, он все же промолвил: — И Рохан явится! Собрать рохирримов! От его голоса кровь стыла в жилах, а по коже бегали мурашки. Люди начали перешептываться, а Арагорн и Боромир, переглянувшись, улыбнулись. Им удалось. Меньше, чем через час город заполонили шум и переговоры о том, что Рохан идёт на войну. На каждом углу звучал рог, гласящий о призыве воинов. Ржание коней, лязганье металла от таскаемого в сторону городских оружейных мечей и копий, щитов и клинков. Кузнецы в кузнях заработали усердней, женщины начали собирать мужей и сыновей в дальний путь, оплакивая, а сами воины принялись прощаться с детьми. Город будто ожил, но ненадолго. Совсем скоро Король поведёт народ на войну, и город будто вымрет на неизвестный срок.