Тебе страшно?

Очередной рабочий день в полиции проходил тихо и безынтересно. Несмотря на небольшое происшествие, произошедшее утром по вине молодого шалопая, ещё один день, проведённый на работе, не был никак испорчен или сорван. Разошедшиеся по кабинетам служащие сидели за столами, не издавая ни единого звука. Блаженное безмолвие царило вокруг, и никто не посмел проронить и слова. Идеальная рабочая атмосфера. Лейтенант полиции Владлена Леонова продолжала перебирать толстые папки с заявлениями о различных преступлениях: воровство, нападения… Обстоятельства и виды преступлений оказывались зачастую настолько схожими, что девушка лишь бегло осматривала кипы бумаг и спустя секунды отправляла их обратно в ящики. Многие листы были и вовсе помеченными как «Закрытые»: дела полугодовой давности и даже старше, выпадавшие на долю ещё совсем юных сотрудников полиции. Сколько эмоций дарили те ощущения, которые раньше казались совершенно новыми, чуждыми: первое расследование, поимка первого подозреваемого, окончательное завершение первого дела… Словно обрушившаяся огромная волна, эти чувства казались неповторимыми, вызывавшими непередаваемый восторг. Радости, которые теперь выглядели нелепыми — глупостью бы показалось счастье давно ставшим привычными прелестями рабочей повседневности. Хотя едва ли можно назвать постыдным удовольствие от собственной работы, приносившей не только деньги. В самом деле, для невозмутимой Леоновой пост в полиции казался почётным, но даже зарплата играла не самую большую роль, уходя назад и уступая интересным расследованиям, запутанным делам… Даже весьма шумный коллектив вместе с беззаботным Максимом Саяновым радовали юного лейтенанта, принося радость от каждого дня, проведённого на работе. Только одно омрачало эти приятные ощущения — глупые розыгрыши молодого полицейского, зачастую мешавшие полноценной работе. Каждый раз очередная выходка коллеги умело отвлекала девушку от работы, словно выбивая из привычной колеи. Приятная тишина была похожей на настоящее счастье, абсолютная мелочь казалась грандиозным счастьем, когда задорный полицейский, наконец, замолкал, отправляясь заниматься своими обязанностями. Идеальное мгновение было поводом для наслаждения, словно время любезно остановилось ненадолго специально для девушки, желавшей погрузиться в работу. Теперь она была одна, только стол и многочисленные бумаги, исписанные ровной чёрной печатью, так выделявшейся на белоснежном фоне. Множество записей, в которых можно было потеряться, особенно если разбирать старые и новые заявления, пестрившие однотипными видами преступлений. Только одно заявление едва ли давало покоя девушке: всё то же, про очередное нападение — казалось, будто действовал злостный рецидивист. В ход пошли различные сборы данных, среди листов замелькали старые чёрно-белые фотороботы, уже слегка помятые от времени. Сравнительный анализ — новое оружие следствия. Показания жаловавшихся людей нередко совпадали с приметами мужчины на помятых изображениях. Поразительное совпадение заставило Владлену задуматься: был ли человек, пойманный около полугода назад и легко избежавшим тюремного заключения, получивши только небольшой условный срок, злостным рецидивистом, не извлёкшим должного урока? Словесный портрет оказался предметом сравнения с пропечатанными мужскими лицами. Глаза, телосложение… Совпадения оказывались поражающе точными. Едва ли оставались шансы заметить хотя бы одно расхождение в показаниях. Совсем скоро анализ завершится, и станут известны результаты. Наконец, тайна будет раскрыта, версии смогут подтвердиться, и, быть может, подозреваемый, наконец, станет известен сотруднику полиции… -Привет! — неожиданный радостный вопль едва не заставил Леонову свалиться со стула, листы бумаги выпали из дрогнувших рук, разлетаясь по сторонам и с тихим шуршанием плавно падая на пол. Удивлённый взгляд широких серых глаз устремился вперёд, но вскоре былое удивление сменилось явным гневом, когда девушка заметила стоявшего прямо перед ней нагло улыбающегося беззаботного весельчака в помятой полицейской форме. -Максим, не делай так больше! — едва не кричала Владлена, возмущаясь беспечностью своего коллеги. -А что, тебе страшно? — снова эта фраза, прозвучавшая приторно и коварно из его уст. Приторно сладостная улыбка казалась такой лукавой, словно молодой человек предвкушал долгожданный триумф. -Это просто несмешно! — хмыкнула лейтенант полиции, скрещивая руки на груди и задирая нос, так умилительно, как это казалось Саянову, вызывая очередной сдержанный хохоток. -Ты просто отрицаешь, что испугалась! — лукаво ухмыльнулся Максим, не спуская глаз с рассерженной девушки, так старательно державшей себя в руках. Этот молодой шутник умел раздражать своими глупыми розыгрышами и неожиданными появлениями, но как сложно было не обращать на всё это внимания, стараться не подавать вида, даже намёка для триумфального наслаждения молодого полицейского, и могло даже показаться, будто простое терпение вместе с молчанием стоили ужасающих трудов, ведь не каждому было под силу терпеть постоянные выходки такого шалопая. -Максим, я тебе повторяю ещё раз, — голос лейтенанта звучал удивительно спокойно и размеренно, невозможно даже было сказать, что внутри такого человека горело пламя злости и ярости, которое так сильно обжигало изнутри, норовя вырваться наружу. — твои попытки напугать меня совершенно тщетны: мы работаем в полиции, а полицейские не должны ничего бояться. -Ой, брось! — отмахнулся Саянов, опираясь локтями о стол. — Ты же в университетские годы была такой трусливой, чуть ли не от каждого шороха вздрагивала, особенно когда ты выходила из кабинета политкружка, а я тебе навстречу нёсся! -Хочешь сказать, что ты за эти года нисколько не развился? — хмыкнула Леонова, не теряя самообладания. — Я тебя помню со второго курса университета, мы до самой магистратуры с тобой в соседних факультетах учились. -Ох, Владлена, не понимаешь ты ничего: консерватизм отчасти не так уж и плох! Иногда лучше сохранить в себе толику прошлого, которая будет отличной уникальной чертой характера! -К инфантилизму это тоже относится? Ну, надо же! Какая я необразованная… — служащая полиции едва сдерживала смех, закрывая рот руками, не давая себе разразиться гомерическим хохотом. -А вот это обидно! — Максим смешно надул щёки, словно дитя, скрещивая руки на груди и обидчиво глядя на коллегу. — А я всего-то помощи хотел у тебя попросить по работе! -Ну-ка?.. — в серых глазах засиял явный интерес, с некоторым самодовольством, но в то же время любопытством девушка смотрела на взбалмошного молодого человека. -У меня что-то с компьютером, а мне надо кое-что в базе данных проверить. Можно мне ненадолго воспользоваться твоим компьютером? -Предлагаешь на время поменяться кабинетами? Ну, хорошо, — Владлена пожала плечами, нагибаясь и подбирая упавшие на пол листы бумаги с заявлениями и фотороботами. — Можешь проверить нужные тебе сведения, только смотри, не шуми, не то выгоню или начальнику пожалуюсь. -Есть, товарищ лейтенант! — Саянов гордо отдал честь, вызывая только кроткую усмешку у коллеги, спешно собравшей все бумаги в кипу и покинувшей место, направляясь к выходу из кабинета. Совершенно наивная, верившая любой рабочей просьбе Максима, Леонова даже не догадывалась, чем обернётся эта чистая и искренняя, доверчивая доброта. Работа в кабинете Саянова проходила действительно тихо. Больше ничего не мешало заняться важными делами. Ещё один час, такой тихий, казавшийся истинной наградой, был проведён в идеальной атмосфере блаженного безмолвия. В очередной раз девушка принялась наводить справки, сравнивая фотороботы и показания пострадавших в заявлениях, пытаясь выявить личность подозреваемого. Чрезмерно много совпадений оказалось в сравнительной характеристике. Описание бандита потерпевшими было слишком похожим на господина с черно-белого портрета, который чудом смог избежать тюрьмы после серии преступлений. Рецидивист, — смекнула лейтенант. Сомнений не оставалось: того человека следовало посадить в тюрьму, а не давать бестолковый шанс исправиться, заявляя о непродолжительном условном сроке, который казался словно подарком свыше для преступника. Вытащив небольшой листок с края стола, девушка вооружилась ручкой и быстро записала имя подозреваемого и точную информацию о нём — главное оружие полицейского в поимке злоумышленника. Всё уже было готово, осталось только приступить к поимке преступника. -Максим? — Владлена крикнула, не покидая места, в надежде услышать отклик от коллеги. Гробовое молчание отозвалось в ответ. Сотрудница полиции вновь выкрикнула имя молодого человека, но взбалмошного полицейского так и не было слышно, пока через считанные мгновения не начали раздаваться яростные вопли из кабинета Леоновой. Суровая, грубая брань слышалась в коридоре, отдаваясь даже в небольшом кабинете, где обычно проводил свои рабочие дни Максим. Казалось, будто молодой человек поймал подозреваемого по какому-либо преступлению и усердно пытался добиться признания потенциального преступника в совершении противоправного акта — неверная политика, которой часто придерживался Саянов — быть может, славные юношеские годы, что он часто проводил перед телевизором за просмотром очередной кинокартины о бравых полицейских, отдавались своеобразным приветом из прошлого, подобно дурному примеру, поданному слишком давно. -Теперь тебе не уйти от правосудия! Тебе придётся ответить за всё, от меня не сбежать! — раздавались вопли из кабинета Леоновой, коварство и больное ликование смешивались в голосе полицейского, когда Владлена, настойчиво решаясь проверить обстановку, встала со стула и быстро зашагала обратно к своему кабинету. С каждым мгновением она становилась всё ближе к заветной двери, всего один шаг отдалял её от кабинета, где не смолкали вопли и брань. Бледная рука потянулась к ручке, касаясь холодного металла и осторожно опуская её, отворяя дверь, и странная картина предстала перед Леоновой. За столом в неизменной позе сидел Максим Саянов, уставившийся в монитор компьютера, рука удерживала мышь, скользившую по гладкому дереву, а на экране мелькали руки с автоматом в руках — все вопли и ругань были обращены вовсе не к очередному подозреваемому, а несуществующему злодею, оставшемуся динамичным изображением по ту сторону монитора. -Максим, ты сказал, что тебе компьютер для работы нужен! — возмутилась лейтенант, наблюдая за сценой. -Да, я тут проверяю кое-что важное, по работе, правда! — Саянов принялся оправдываться, пытаясь убедить коллегу в правоте, но та только слегка покачивала головой. -Максим, если ты закончил с работой, будь добр, иди обратно в свой кабинет, — не теряя самообладания, Владлена сохраняла спокойствие и холодный нрав. -Ну, перестань, мне совсем не долго осталось! — заныл Максим, но девушка больше не стала ничего слушать, подойдя к полицейскому и больно схватив его за ухо. -Словами ты не понимаешь, значит, придётся прибегнуть к другим мерам, — вздохнула Леонова, за ухо выводя нывшего от боли молодого человека обратно в кабинет, где ещё оставались лежать многочисленные бумаги. -А это что за бумаги?! — развёл руками Саянов, потирая болевшее ухо, когда полицейский заметил оставшиеся заявления и фотороботы. -А вот это я с собой заберу, — Владлена впорхнула в кабинет, забирая листы и поспешно удаляясь обратно. -Не волнуйся, я не собирался красть твои документы! — громко отшутился в ответ Максим, кладя руки на стол и протяжно вздыхая: теперь, когда компьютер был снова занят, молодому человеку пришлось найти другое занятие по душе, чтобы занять себя в скучный рабочий день. Однако поиски оказались недолгими: заметив небольшой старый магнитофон, одиноко стоявший на пыльном подоконнике, полицейский вышел из-за стола и нажал на кнопку включения. -Nun, liebe Kinder, gebt fein acht, ich bim die Stimme aus dem Kissen… — бархатистый баритон зазвучал сквозь редкие помехи. Стараясь насладиться пением известного и любимого вокалиста, Саянов слегка поправил выдвинутую вверх тонкую антенну аппарата, и голос запел гораздо чище. -Ich hab euch etwas mitgebracht, hab es aus meiner Brust gerissen, — тихо запевал Максим, чувствуя, как сердце замирало у него в груди, стоило ему начать подпевать немецкому вокалисту. Так старательно и тихо, пытаясь подражать знаменитости, Саянов тихо и тягуче повторял каждую строчку, попадая в ритм, каждое слово, переходившее во фразы, совпадало в чёткий такт. Под тихое звучание музыки молодой человек произносил известные строки, стараясь не попасться строгой Владлене и не получить очередного замечания, но вот пришло время припева, краткая барабанная дробь прозвучала после ещё одной тихой фразы… -Mein Herz brennt! — вопль Максима раздался в кабинете, звонко отдаваясь даже в коридоре. От неожиданного крика Леонова вновь отвлеклась от работы, подпрыгнув на стуле. Важная мысль была потеряна, девушка забыла, что собиралась сделать, по вине очередной выходки коллеги. В который раз покинув рабочее место, лейтенант полиции помчалась по коридору, гулко и звонко стучали каблуки ботинок по полу, топотом раздаваясь всё ближе с каждым мгновением. -Максим Михайлович Саянов! — яростное восклицание едва не походило на пронзительный вопль, когда молодой человек принялся скакать по всему кабинету, не стесняясь петь почти во весь голос. — Вы работать изволите или будете только танцевать посреди рабочего места? -Я-я-я-я?! — певуче протянул коллега, остановившись посреди кабинета. — Я работаю-ю-ю-ю! -Хочешь сказать, это я одна здесь глупостями занимаюсь? — опёршись о стену и по привычке скрестив руки на груди, с важным видом спросила Владлена. -Ну, этого я сказать не могу: я к тебе в кабинет не заглядывал! — Максим привычно громко и заливисто расхохотался, хватаясь за живот, но лейтенант полиции не стала терпеть очередную выходку коллеги и, подойдя вплотную к молодому человеку, дала ему крепкий щелбан в гладкую лысую макушку. В тот самый миг смех умолк, сменившись протяжным нытьём и продолжительными жалобами. -Сам виноват, — с хитрым взглядом пробормотала Леонова, безмолвно удаляясь обратно в свой кабинет и оставляя нывшего господина наедине. -Видимо, сильно я тебя напугал, раз ты к таким методам прибегаешь! — прикрывая руками болевшую макушку, простонал Саянов. -Мечтай! — крикнула вслед Владлена, не давая коллеге прочувствовать сладостный триумф от получения долгожданного испуга невозмутимой девушки. Максим так жаждал увидеть страх в серых глазах с тем взглядом, веявшим вечным холодом, предвкушая всю приятную словно мёд сладость достижения, надеясь избежать наказания за годы глупых розыгрышей и не самых смешных шуток, но он был слишком слеп и наивен, чтобы признать: даже тихая и невозмутимая Владлена была способна на собственную месть — осталось только дождаться того самого, заветного часа, который придёт к нему, когда он будет меньше всего ожидать этого.