Тебе страшно?

Постепенно переходивший в вечер день продолжался на удивление тихо. Максим больше не прибегал к своей неизменной изобретательности в попытках найти способ испугать невозмутимую коллегу. В окружении блаженного безмолвия сотрудник полиции сидел за столом, занимаясь рабочими обязанностями: поняв, что любые попытки вызвать долгожданный страх во взгляде строгого лейтенант были совершенно бесполезными, взбалмошный разгильдяй, как о нём нередко отзывалась сама Владлена, предложил помощь коллеге в разборе бумаг и сравнении важных сведений, которые могли бы принести значимую пользу процессам расследований. Искренняя инициатива помощи звучала действительно странно и вместе с тем удивительно из уст молодого человека, однако, веря, что предложение разделения рабочих обязанностей не могло быть сделано ради очередной глупой шутки, Леонова согласилась после недолгих раздумий. Саянов действительно смог бы удивить любого человека, знавшего молодого полицейского достаточно давно, чтобы сказать о нём как о настоящем разгильдяе: в университетские года молодой человек едва ли был похож на прилежного студента, пытавшегося заработать максимальную оценку, и о какой-либо помощи в чём-либо, помимо спортивной подготовки, не приходилось даже грезить. Теперь, однако, всё казалось иным, и было бы весьма необычно увидеть простого любителя избегать ответственности за настоящей работой. Пристальный взгляд голубых глаз сиял интересом, ни одна фраза не оставалась пропущенной, каждое слово было внимательно прочитано, когда Максим старательно сверял различные сведения, чётким шрифтом пропечатанные на белоснежных листах бумаги. Немалые кипы, раскиданные по всему столу, выглядели словно нагромождёнными, создавая неровную белую пелену, океан с неподвижными волнами. Одна бумага за другой мелькали в руках, нередко взгляд, полный интереса, останавливался на какой-либо фразе, словно по нелепому совпадению оказывающейся идентичной с другой, такой же, сказанной совершенно другим человеком. Работа Владлены действительно казалась Саянову нелёгкой, но в основном он винил излишнее требование пребывания в долгих раздумиях над какими-то непонятными документами, как он их пренебрежительно называл, стараясь отшутиться, хотя так боялся бросить начатое дело: он не мог подставить коллегу, которой сам предложил свою бескорыстную помощь. Так проходили минуты, часы… Для розыгрышей и шуток больше не осталось времени, ведь дело оказалось чрезмерно тяжёлым, быть может, даже важным, более значимым, чем о нём когда-либо отзывался Саянов, получая недовольные упрёки в ответ — он слишком сильно недооценивал труд, который вкладывался во все те старания для успешной работы настоящего полицейского. Протяжный вздох сорвался с губ молодого человека, голова откинута назад, руки покоились на столе, разжаты пальцы, и очередной лист бумаги бесшумно выскользнул, словно невесомое перо падая на разбросанную по столу кипу: эта работа была поистине тяжела и утомительна, требуя умственных сил, но не щадя и физических — удивительно для работы, требовавшей исключительной усидчивости, и иной раз Максим, наблюдая в который раз, как невозмутимая лейтенант полиции сидела за всеми этими документами, не мог сдержать безмолвного удивления и восхищения этому поразительному терпению. -Максим, ты ещё не закончил? — голос полицейской отвлёк молодого человека от работы. — Может, сделаешь перерыв и посмотришь телевизор? -Хорошая мысль, — едва слышно пробормотал Саянов, крикнув девушке вслед, что скоро будет на месте, и помчался к источнику звука. Молодая особа сидела на краю небольшого старого дивана, покрытого гладкой тканью, покрытой небольшими следами грязи от достаточно долгого времени. Несколько лет предмет мебели служил доблестным сотрудникам полиции и, быть может, смог бы рассказать каждому желающему очень многое. -О, Максим, ты пришёл, — лёгкая улыбка озаряла лик девушки, былая строгость и холодный нрав сменились тёплой добротой, когда Владлена взглянула на прибывшего коллегу. — Присаживайся: как раз твоя любимая передача началась.  -«Человек и закон»? — присаживаясь рядом, оценивающе посмотрел Саянов на небольшой квадратный телевизор, словно взятый из эпохи далёких восьмидесятых или девяностых. — Хорошо, что ты сейчас сказала: не хотел бы я снова увидеть это лицо Телекомпании ВиД. -А что, оно такое страшное? — не без лукавства спросила Леонова, понимая, что вскоре её долгожданный план сможет осуществиться. -Да, не понимаю, как к нему можно спокойно относиться? Я его… Боюсь, — Саянов быстро покачал головой, стыдливо прикрывая лицо руками. -Боишься, говоришь?.. — её бормотание зазвучало непривычно коварно, в серых глазах блеснул лукавый огонёк, тихий хохоток сорвался с уст, когда бледная рука слегка потянулась вперёд, осторожно поглаживая лысую макушку молодого человека. -Т-ты что делаешь, Владлена?! — от неожиданности Максим дрогнул, слегка отпрянув в сторону: ещё никогда он не видел невозмутимого и вечно спокойного лейтенанта именно такой. -Не волнуйся, Максим, то, что ты ненамного ниже меня по званию, мало что значит, — бормотание стало всё больше напоминать лукавое мурлыканье, поглаживание лысой макушки постепенно сменилось её лёгким почёсыванием. — Эх, зря ты подстригся налысо: тебе очень шли твои светлые пряди. -Л-ладно, Владлена, я понял, что ты имеешь в виду… — Саянов чувствовал, как сильно забилось сердце в груди, дыхание участилось, и в голубых глазах всё яснее был заметен испуг. -Тебе страшно? — нежный шёпот звучал поистине лукаво, заставляя молодого человека вновь вздрогнуть и отпрянуть ещё дальше, прочь от хитрой коллеги. Он, наконец, сумел понять, что пришёл тот час, которого ожидал меньше всего — час расплаты за все глупые розыгрыши и шутки, и уже не было смысла отрицать очевидного: казалось, что Леонова была слишком серьёзно нацелена на месть — собственный триумф, которого она также ждала, но о котором всегда молчала, боясь разрушить планы, готовящиеся так долго. -М-мне просто уже… Н-не по себе! — испуганный взгляд голубых глаз бегал по сторонам, не останавливаясь ни о чём, окидывая мельком каждый угол, только лишь не увидеть вновь это лукавство в серых очах. -Не бойся, мой милый Максим, — хищная улыбка лишь прибавляла коварства, не было больше добра во взгляде девушки, и бархат в голосе казался устрашающим, но нисколько не сладостно нежным. — Я не причиню тебе вреда. А теперь не отвлекайся. А то всё пропустишь. Закончив свою речь, Леонова поднялась с дивана и совершенно спокойно направилась прочь, покидая комнату и оставляя молодого человека в истинном недоумении, лёгкая дрожь охватила полицейского, и, быть может, это был тот самый страх, который никогда не удавалось почувствовать взбалмошному Саянову. Теперь Максим точно понимал: Владлена имела серьёзные намерения отомстить за все те годы, когда он пытался вызвать испуг у невозмутимой девушки, словно борясь за совершенно глупый триумф, цена которого оказалась действительно высока. Однако он даже не подозревал, что это был не конец. -Думаю, этот урок сможет его научить наверняка, — расхаживая по кабинету, бормотала Владлена, коварная улыбка всё так же озаряла её лик, больше не было того привычного спокойствия, бесследно исчезла строгость, сменившись странной хитростью, когда тихая недобрая усмешка сорвалась с уст девушки: её месть только начиналась, но Саянов был слишком самонадеянным, чтобы даже подумать об этом. Лейтенант полиции всё так же продолжала расхаживать по кабинету, размышляя о плане долгожданной и полноценной мести: небольшой испуг — всего лишь лёгкая закуска перед главным блюдом. После продолжительных скитаний и долгих раздумий Леонова осознала, как осуществить свой план, доведя его до конца: раскрыв один из ящиков под столом, девушка вытащила идеально сохранившуюся чёрную кассету без единой надписи. Ни буквы, ни символа не было прописано на чёрной поверхности, но это было нисколько не важно, ведь Владлена понимала, что записано на этой кассете. Сильнее засиял коварный огонёк в глазах, недобрая улыбка стала ещё шире: осталось совсем не долго, и уже в скором времени она почувствует всю сладость долгожданной мести. Надо было всего лишь дождаться подходящего момента, когда можно было начинать действовать. Тихо и безропотно Саянов продолжал сидеть у телевизора, не отводя глаз с экрана. Очередной выпуск любимой передачи оказался чрезмерно захватывающим, чтобы отвлечься и на долю секунды. Несколько увлекательных сюжетов, совмещённых всего в одном выпуске, были показаны идеально, содержа в себе талантливую краткость и красочные подробности — отличная пища для ума, как часто не без гордости говорил Максим об этом, и не слишком приятное ощущение осталось на душе молодого человека, стоило передаче завершиться. -Ну, вот, опять слишком быстро закончилось! — заныл полицейский, готовясь нажать на кнопку выключения телевизора, но до боли знакомый голос опередил его: -Подожди-и-и! -Н-не надо больше, Владлена! — вновь попятившись назад, с испугом пролепетал Максим. -Не бойся, Максим, я тебе сказала, что ничего тебе не сделаю! — уверенно шагая внутрь помещения, отмахнулась Леонова и слегка повертела кассетой в руке. — Знаешь, что это такое? -Кассета, — словно непонимающе, неуверенно ответил Саянов. -Правильно! — одобрительно кивнула Владлена, одаривая молодого человека широкой добродушной улыбкой. — А раз твоя передача закончилась, то мы, Максимка, будем с тобой кое-что другое смотреть! -Я-я… Н-не уверен… — Максим пытался возразить, но вскоре осознал, что это было бесполезно, когда девушка вставила кассету с загадочной записью в плеер и нажала на кнопку воспроизведения. Экран, на мгновение погрузившийся во мрак черноты, внезапно принял серый цвет. Под монотонную дробь, напоминавшую приведённую в действие дрель, из-за левой стороны показалась небольшая дрожащая чёрная полоска, по которой запрыгал небольшой серый шарик, удивительно хорошо прорисованный и выделявшийся на фоне серой пелены. Допрыгнув до самого края, шарик свалился в то, что казалось бездной, бесследно исчезая. Звуки дрели стихли. В комнате вновь воцарилось блаженное безмолвие — короткое чарующее мгновение, которым стоило насладиться, прерванное грандиозными звуками фанфар, когда всё вновь утонуло в завесе чёрного мрака и только спустя несколько секунд из ниоткуда с громким воплем вылетело странное серое лицо, искажённое гримасой гнева. -О Господи! Телекомпания ВиД! — завопил Максим словно испуганный мальчишка, сваливаясь с дивана в попытке покинуть место, и поспешно удалился из помещения с громкой бранью в адрес устрашающего лица, даже не слыша, как звонко и задорно заливалась Владлена. Теперь стало очевидно: этот урок Саянов усвоит навсегда, ведь Леонова всё-таки осуществила свой коварный план мести, и теперь это было её время спросить: «Тебе страшно?».