«Ты можешь подарить человеку сколько угодно шансов, но будь готов взять ответственность за них на себя»
Декабрь, 2010 год София, когда впустила в дом мужа, с изумлением смотрела на него, не зная, что сказать в такой ситуации. Она даже представить не могла, что он объявится именно сегодня. Почему не пришел вчера или неделю назад? Выбрал Рождество, чтобы точно не прогнали? Хороший ход. Однако Софи понимала, что муж выбрал этот день не специально. Она хорошо знала Роберта, и он вряд ли мог воспользоваться чем-то ради своей выгоды, даже просто праздником. Все же из ее головы не могли уйти мысли о нелепой, абсурдной истории, которую он рассказал в день суда. Она все еще не знала, как поверить. Неужели эта глупость являлась правдой? И почему он все это время молчал? Они же близкие люди, которые безумно любят друг друга, разве можно скрывать такие вещи? Больше было похоже на выдуманную ерунду, в которую по мнению Роберта София обязана была поверить. И сейчас, видя его у себя в доме, она вспоминала бездушное выражение лица, когда он говорил о ребенке. Два разных человека. Кто из них ее муж? София не знала ответа на этот вопрос. Но говоря откровенно, каждый день находила причины, чтобы оправдать и защитить его. Потому что любить Софи не перестала. — С Рождеством, — вдруг проговорил Роберт довольно громко, так, что услышали все присутствующие. Софи обернулась на гостей, ошеломленно глядящих на ее мужа. От его прихода все впали в ступор. Вероятно, Генри и Бетани даже больше, чем сама хозяйка дома. Она слегка пожала плечами, положила подарок на комод и принялась снимать пальто. Роберт вдруг дернулся, чтобы помочь ей. Он аккуратно взял и повесил пальто на вешалку для верхней одежды. Со своим поступил также. Все молчали, как заговоренные. Даже Рик перестал бегать и внимательно смотрел на Роберта. А потом вдруг осознал, что произошло, и бросился к гостю, обнимая его за ноги. — Дядя Роберт! Ты пришел, пришел! Роберт так искренне и широко улыбнулся, что София немного опешила, моргнув несколько раз. Муж присел на корточки, обнимая малыша, а потом они заговорили о чем-то. Софи засеменила к подруге. — Откуда он здесь? — шепотом спросила Бет, на что Софи развела руками. На нее взглянул отец, но та быстро отвела взгляд. Когда Роберт и Рик перестали говорить, муж поднялся и поприветствовал всех. Отдельно подошел познакомиться и пожать руку Марку. После София пригласила его к столу и решила, что это нужно объяснить, вот только не знала как. Ведь она не ждала его сегодня. И не ждала вообще. — Роберт решил сам прийти к нам сегодня, — произнесла Софи и взяла бокал с вином. Марк и Бетани последовали ее примеру, а Генри расслабленно сидел с чаем в руках, потому что врачи запретили ему алкоголь, и он не смог уломать Софи даже на маленькую порцию виски. — Что ж… Мы рады гостям. — Хмуро, но весьма дружелюбно сказал отец и даже попытался улыбнуться. Вероятно, он должен был защитить дочь, что-то сказать Роберту за его выходку, но пока Генри молчал и просто рассматривал его, слегка сощурив глаза. Конечно, нельзя сходу нападать на человека с обвинениями, но будь, например, Бет на месте отца Софии, наверное, так бы и поступила. Софи вспомнила, как отец говорил, что людям нужно давать шанс, возможно даже второй и третий, вот только не все их заслуживают, и за каждый такой шанс ответственность ты берешь на себя. Она опустила взгляд. Роберт сверлил ее глазами, кажется, не обращая внимания на других. Он пришел сюда к Софи. Ей было неудобно и непривычно. София просто напросто забыла, что такое влюбленный взгляд карих глаз, о которых грезила каждую ночь. Она забыла, что такое любовь мужа. Но сейчас, встречаясь с ним взглядом, вспомнила. И сердце дрогнуло. — Извините, что мог помешать вам, но я пришел сюда ради Софи. — Откровенно признался Роберт, и все переглянулись. Комнату наполнила мелодичная музыка, слова ее почти не были слышны, но мелодия показалась очень приятной. София смущенно отвела взгляд, не понимая, как себя вести и что говорить. Ей стало некомфортно с приходом Роберта. Но в то же время она почувствовала, как по телу приятно разливается тепло. Это алкоголь или… — Давайте выпьем. Ты пьешь виски? — предложил Марк и развернулся к новому знакомому. Они стали обсуждать алкоголь, Роберт покачал головой. Рик начал играть в планшет для рисования, который подарила Софи. Генри медленно пил чай, расположившись в кресле рядом со столом. София смотрела на отца с легким сожалением, понимая свою ошибку. Она только недавно осознала, как была глупа, когда не общалась с ним. Ее детские обиды были совершенно бессмысленными, но такие вещи, как правило, осознаются только когда взрослеешь. И все же потерянное впустую время уже не вернуть, но можно наверстать упущенное, пока есть возможность. — Ты уверена, что не зря впустила его? — послышался справа голос Бетани. Софи дернулась и перевела слегка озадаченный взгляд на подругу. — Я не знаю. Не думала об этом. — Может, это знак судьбы? — Ты же не веришь в эту чушь. — Я нет, зато веришь ты, — Бет усмехнулась, приобнимая задумавшуюся Софи за плечи. Они выпили еще. Когда бокалы опустели, Марк объявил о том, что сейчас пробьет двенадцать, и подлил всем вина. Все поднялись, и даже Рик присоединился, ему налили сок. Хотя было заметно, что малыш уже хотел спать, он тер глаза маленькой ладошкой, но все же не переставал радоваться празднику. София не сводила глаз с мужа, стоявшего напротив. Он тоже смотрел на нее, медленно опуская глаза ниже и ниже, словно разглядывал и запоминал каждую деталь. Софи пригладила шелковое черное платье на бедрах, а потом улыбнулась. Впервые за последние несколько месяцев она улыбнулась, глядя своему мужу в глаза. Те внезапно стали стеклянными, будто он вот-вот заплачет. Софии плакать не хотелось. Она задумалась над тем, что сказала Бет. Это знак судьбы или Роберт просто пришел увидеть ее в последний раз? Что с ними будет в новом году? Где будет София? Что станет с их браком? Что вообще Софи хочет? — С Рождеством! — внезапные восторженные возгласы заполнили дом. Все раздумья разлетелись по сторонам и исчезли. — Счастливого Рождества! — воскликнул Роберт. — Ура! С Рождеством! — звонко выкрикнула Бетани и чокнулась бокалом с Софией и со всеми остальными. — Урааа! — кричал Рик, обегая стол по кругу, едва ли не врезаясь в него. Малыш обнял каждого по очереди и засветился от счастья. Часы пробили полночь. Рождественские песни продолжали играть, кто-то прибавил громкость так, что начало закладывать уши. И Софи была в прекрасном настроении, она подпевала, пританцовывала и смеялась. С ней танцевали Бетани и Рик, мужчины ели и пили. Даже отец присоединился к ним, несмотря на присутствие Роберта. Генри, казалось, не обращал на него внимания. Или просто делал вид. Алкоголь ударил в голову, но сейчас Софи хотелось почувствовать себя собой и не думать о том, что подумают другие. Не играть никому не нужные роли, а просто насладиться Рождеством и кругом близких людей. Даже если среди них оказался тот, кто сломал ее. София долго не забудет того, что сотворил муж, и возможно не скоро будет готова простить, а может быть не простит никогда, но сегодня она видела его любовь. Он трус, и София этого не отрицала. Но все еще любила. Можно ли его оправдать? Нет. И Софи Белфорт пока не знала, нужно ли склеивать то, что треснуло; была не уверена, что из этого получится что-то хорошее. Прошло около получаса, как шли танцы. Устав, девушки с Риком сели к столу, пытаясь отдышаться. Малыш пожаловался на усталость, и Бетани пообещала уложить его спать. Время, действительно, было для него позднее. В этот момент Роберт встал, призывая Софию подняться обратно. Она округлила глаза. Нехотя, все-таки поднялась, приводя дыхание в норму. Голова кружилась. Муж подошел почти вплотную, отчего Софи стало неловко, несмотря на то что выпитое вино ее неплохо расслабило. Роберт протянул коробку. — С Рождеством, милая, — прошептал он. Бетани прикрыла рот ладонью, ахнув, а Софи с недоумением посмотрела на мужа. Его губы растянулись в широкой улыбке, появились морщинки, но глаза сияли. Он только коротко кивнул, а потом осмелился взять ладонь жены в руки и медленно прикоснулся к ней губами на пару секунд, прикрыв глаза. Возможно, он поступил слишком опрометчиво, не совсем понимая, что делает. Возможно, за него решал алкоголь. Но София не смогла оттолкнуть. Она застыла, тело словно одеревенело. Комната будто оказалась на дне глубокого океана, где было глухо, и слышен только шум воды. Когда София спустя несколько секунд пришла в себя, она не стала ничего говорить, а просто открыла коробку. Гости молча переглядывались, даже Генри никак не отреагировал, и только Бетани, кажется, пребывала в шоке. В коробке лежало голубое шифоновое платье. — Что… это? — дрогнувшим голосом проронила Софи. Ее пошатнуло. — Это платье, в котором ты была тогда на берегу, на нашу годовщину. Помнишь? Муж говорил уверенно, несмотря на искаженный алкоголем голос. Роберт словно приобрел храбрость вместе с выпитым виски. Он не переставал улыбаться, а Софи стала оглядываться на всех. — Но я… Я же специально оставила его в квартире. Зачем ты забрал? — с непониманием спросила она, не веря своим глазам. Софи отложила коробку в сторону, вынимая из нее платье. Она его взяла за края плеч и стала рассматривать. Это действительно было платье, в котором она была на годовщину, у Мексиканского залива. Но оно осталось в старой квартире, и должно было пойти под снос вместе с домом, потому что с ним связано много воспоминаний, которые были не нужны Софии. А теперь получается, что эти воспоминания к ней вернулись. Вместе с Робертом. Что теперь делать с платьем и с мужем — София не знала. Тем более сейчас, когда голова была затуманена вином. — Я не мог оставить его там. — Все, что сказал муж и подошел к Софии еще ближе, заглядывая в глаза. Она не шелохнулась, но перестала моргать, завороженная взглядом любимых глаз. — То есть тогда ты вернул мне мамин кулон, а теперь платье… — Мамин кулон? — вдруг встрепенулся Генри, поднимаясь с кресла. Он испуганно посмотрел на Роберта и поджал губы. Меж бровей и у глаз залегли морщины. — Да, я его нашел и вернул Софии еще два года назад. Софи непонимающе посмотрела на отца. Сейчас она совсем не могла сообразить, что происходило. Бет смотрела то на Роберта, то на Марка. Все молчали. Музыку кто-то убавил. — Папа, в чем дело? — Это не может быть ее кулон, Софи. София вдруг бросила платье на стул и быстрым шагом ушла в спальню, а через минуту вернулась с кулоном в руках. Почему-то именно сегодня она забыла его надеть. Софи протянула украшение отцу, недоуменно глядя в ему лицо. Сердце заколотилось сильнее. Щеки заалели и стало жарко. — Я уложу Рика, уже поздно, — взволнованным голосом сообщила Бет, и они с малышом ушли в гостевую комнату. Марк вызвался помочь и ушел вместе с ними. В комнате остались только София, Роберт и Генри. И всплывшая на поверхность непонятная тайна. Отец стал внимательно осматривать кулон со всех сторон, надел очки и посмотрел еще ближе, а когда увидел гравировку на обратной стороне, застыл. София переглянулась с Робертом. Она, немного покачиваясь, сложила руки на груди. Муж не отводил от нее взгляда, стоя рядом, совсем близко. Уже никто не улыбался. — В чем дело? — Прости, Софи, — все, что сказал отец, после чего вернул кулон дочери, снял очки и сел обратно в кресло, задумчиво уставившись в стену. — За что? Да что тут происходит, мне кто-нибудь объяснит? Генри молчал, было видно, что говорить ему тяжело. Он прикрыл уже слипающиеся от жажды сна глаза. — Милая… — начал Роберт, дотронувшись до плеча жены. Софи развернулась, ее начало охватывать раздражение. В глазах заплясали искры злости. — Твой папа продал этот кулон, когда ты была еще маленькая. — В каком смысле продал? Генри поднял взгляд на дочь, не сумев ничего сказать. Сейчас он казался не взрослым мужчиной, а котенком, загнанным в угол. Он молчал, виновато свернув губы в тонкую нить. И при этом искоса поглядывал на Роберта. Кажется, злился. — Дальше вы сами, простите, — Роберт пожал плечами, обращаясь к Генри. А после приблизился к Софи и сказал шепотом: — Не злись на него. Муж вышел на крыльцо, прикрыв за собой дверь. София, еле держась на ногах, непонимающе смотрела на отца, не зная, что делать. Обвинить его во лжи и предательстве? Накинуться со злобой? Понять? Алкоголь в голове путал мысли, трезво думать не получалось. И сейчас у Софи не было сил, чтобы выяснять, каким образом Генри продал кулон и зачем. Почему соврал, что тот потерялся, и как вообще мог так поступить, если знал, что кулон — это все, что осталось от Мюриел. Счастливое Рождество началось так прекрасно и закончилось не пойми чем. Самое главное — кто виноват? Роберт, что пришел сюда и принес это платье? Нет, потому что отец все равно увидел бы кулон. Но муж не сказал о том, что ему известно. И когда он об этом узнал? Глупая ситуация раздражала Софию, и она наполнилась обидой на отца, не желая сейчас говорить об этом. И Генри молчал, уставив взгляд в пол. Он даже не попытался что-то сказать. Человек, который разбирался в людях так хорошо, сейчас не смог найти и пары слов в свое оправдание. — Ты можешь переночевать во второй спальне. — Сквозь зубы проговорила Софи и последовала за Робертом на улицу. Холодный воздух ударил ей в лицо и немного отрезвил. Софи уставилась на большую и яркую луну, свисающую над соседними домами. Мимо луны на большой скорости пролетали тонкие облака. Улица не спала, везде горел свет и пестрые огни, светились Санта-Клаусы и олени. Кое-где у домов бегали дети, за ними наблюдали с крылец взрослые. Мимо, держась за руки, прошла молодая пара. — Софи… — о своем присутствии напомнил Роберт. Он стоял по правую руку от Софии, облокотившись предплечьями о балку крыльца. София повернулась лицом к нему, вглядываясь в глаза, в которых тонула раньше. И тонет по сей день. Свет луны падал на его спину, из-за чего лица почти не было видно. И все же, присмотревшись, София заметила, что кожа на его лице была гладкой, от нее доносился запах лосьона. Возле его губ образовались новые морщины. Роберт постарел лет на пять. И сама Софи изменилась: не только внешне, но и внутри. Стала сильной, возможно даже неуязвимой и грубой. И серьезной. — Зачем ты пришел? — Я пришел к тебе. — И что это изменит? София вернула взгляд к луне. Ей нравилось смотреть на белый круглый диск, идеально ровной формы, с четкими границами. Софи хотелось, чтобы в ее жизни тоже нарисовались такие границы, а пока все еще не понимала, что происходило. Муж стоял рядом, они не развелись, история не закончена. Но что дальше? Новая, неизведанная, покрытая тайной жизнь где-то впереди. И ее могла создать только сама Софи. Собрать, как пазл, по кусочкам. А если не понравится картинка — можно разобрать и собрать заново. Хотела ли София видеть Роберта в этой жизни? Она до сих пор не знала. За четыре месяца она так и не поняла, что хочет и может ли простить мужу эту глупую историю. — Это изменит все. — Почему ты не рассказал всю правду сразу? — София развернулась всем телом к мужу, обнимая себя руками. Было холодно, губы дрожали, но сейчас ей нужно было прийти в себя после выпитого алкоголя. Прийти в себя после еще одной неприятной новости. — Таким было условие. Если бы я рассказал, ты бы заставила написать заявление на моего начальника. Тогда я бы просто сел в тюрьму. Никто не должен был знать. Софи, я проиграл серьезное дело, и важную шишку посадили из-за меня. Тем, что я на свободе и спокойно работал в конторе, обязан Гампбелу. Но это не отменяет того, что он поступил как моральный урод. И я поступил не лучше. — Складывается ощущение, что ты все это выдумал. — Но это правда. Роберт тоже смотрел на луну. И возможно тоже думал о четких границах и ровной форме. Договорив, он перевел взгляд сначала на Софию, а потом себе под ноги. Он почти отрезвел. И сейчас был как никогда серьезен. Скулы напряжены, глаза стеклянные, губы сжаты. — А на развод я пошел, потому что ты бы все равно не захотела со мной остаться. Так было проще. И такое наказание я выбрал себе. — На минуту Роберт замолчал, а потом продолжил, потерев переносицу. — Она мне никто, Софи. Ни она, ни ее дочь. Я даже не поддерживаю с ними связь. После этих слов он жалостливо взглянул на жену, словно вымаливая прощение. Роберт говорил спокойно и уверенно. Он не увиливал от вопросов и не выглядел нервным. — Смог бы ты сам поверить в эту историю, будь на моем месте? — Нет. Я бы тоже не поверил. — Открыто признался он и опустил взгляд. — Я могу устроить встречу с бывшим начальником или с кем угодно. Это можно проверить в клинике. Софи, что я могу сделать, чтобы ты поверила мне? Софи несколько секунд смотрела на мужа, а потом перевела взгляд на дом напротив, где уже никого не было, и свет погас. Вся эта история казалась детским садом, и поверить в нее не получалось. Но София видела, что муж не врал. Сейчас не врал, но обманул ее тогда. Даже если все было так, можно было найти другой выход. София чувствовала себя маленькой девчонкой, которую просто развели. Она поежилась от холода, осмотрев уже порядком затихшую улицу. Огни почти нигде не горели, а с неба неожиданно посыпался снег. Большие пушистые хлопья застелили дороги и двор дома Софи во мгновение, и она улыбнулась. Снег будто принес нечто чистое в ее жизнь. — Прости меня, Софи. Жена повернулась к Роберту, продолжая улыбаться. А потом ее лицо стало серьезным. — Я замерзла, и уже очень поздно. — Хорошо, я вызову такси и поеду домой. — Можешь остаться в гостиной. Места хватит всем, у меня теперь большой дом. Роберт улыбнулся. И остался.***
— Доброе утро, — хором протянули Бетани и Марк, выползая из гостевой комнаты. Они были еще сонными и помятыми, но довольными. — Доброе, — расставляя чашки на столе, ответила Софи и одарила гостей улыбкой. Она поправила пояс на шелковом халате и направилась на кухню. В следующее мгновение вернулась оттуда со стопкой панкейков и пирожных. — Ты что, всю ночь это пекла? — присвистнув, спросила Бет и уселась за стол. — Нет, просто не спалось, встала пораньше. Рик еще спит? Бетани кивнула, но все-таки решила разбудить его, чтобы сын не пропустил свои любимые панкейки. Из другой спальни вышел отец, а из ванной в это же время — Роберт. Они столкнулись на пути в гостиную, где уже щебетали голоса, тихо играло радио и пахло вкусным завтраком. — Мистер Вуд. — Ты что, здесь ночевал? — с легким раздражением спросил Генри, но Софи прервала их разговор, чтобы с самого утра не случилось скандала. Хорошее настроение сегодня ничто не должно было испортить. Даже Роберт в ее доме. — Да, папа, он ночевал здесь. В гостиной, — уточнила Софи и стала разливать по чашкам свежесваренный кофе. Аромат разнесся по всему дому, возможно даже просочился на улицу. Он кружил голову не хуже любого алкоголя (после которого, на удивление, Софи не чувствовала себя плохо.) Она втянула кофейный аромат носом и блаженно прикрыла веки на секунду. Генри молча подошел к дочери и нежно взял ее за руки. — Прости, Софи, — виновато опустил глаза и поднял снова. Мутный серый цвет напугал ее, и она только сейчас, при ярком дневном свете заметила, как сильно отец постарел. Седина на висках и на затылке поредела, макушка и вовсе стала почти лысой. На лице обвисла кожа, а руки дрожали. Генри сильно похудел и угас. Софи почувствовала и свою вину в этом. — Все в порядке, папа, не переживай. — София обняла отца, ее глаза заслезились, но она улыбнулась. Теплота отца казалась незнакомой. Запах газеты, старины и старого одеколона. Софи на мгновение показалось, что она впервые видит этого человека, а потом осознала, что это ее папа — самый родной человек, пусть даже они никогда не были близки. Возможно, теперь все будет иначе. Так хотела бы София. И пусть он продал этот чертов кулон, пусть обманул. Прошлое все равно уже не исправить, а злиться на отца сейчас было бессмысленно, он был слишком раним. Тем более врачи запретили ему нервничать. Генри крепче сжал утонченное тело дочери в своих еще крепких руках, а потом отпрянул и попытался улыбнуться. — Садись с нами, — велела София. Отец кивнул. — Мне тут мама звонит, я передам от тебя привет, Софи? — спросил Роберт, оказавшись вдруг рядом. — Да, конечно передай. Муж вышел на улицу. София отлипла от отца и взглянула ему в глаза. Генри немного засиял. — Кстати, папа, твой подарок. София быстро сбегала в спальню и вернулась с небольшим подарочным пакетом. Генри упорно отмахивался от него, но все же пришлось принять, хотя он признался, что сам ничего не подготовил. — Это блокнот. Но он уже заполнен наполовину. Я записала туда много ситуаций, с которыми примерно обращаются люди к психотерапевту. Чтобы ты мог просто им помочь, записав туда советы или рекомендации, — Софи довольно улыбнулась, пытаясь понять реакцию отца, но он молчал. Казалось, был ошеломлен. Его брови сдвинулись у переносицы, а потом расправились, и отец широко улыбнулся, как ребенок. — Это мне поможет отвыкнуть от работы. Спасибо, милая. Генри поцеловал Софи в макушку. — А что значит отвыкнуть? — Я решил уволиться. Ты была права, и врачи тоже. Я уже стар, и силы кончаются. Хочу прожить в покое последние дни. — Какие еще последние дни? — с нескрываемым недовольством спросила дочь. — Ты еще в самом расцвете сил! Но с работы и правда пора уходить. Я тобой горжусь, папа, — с заслезившимися глазами проговорила Софи. — Все к столу! — Панкейки! — закричал Рик, врываясь вихрем в гостиную. Его, кажется, не успели причесать, но волосы у висков были мокрыми, значит, умыться удалось. — Тетя Софи! — Доброе утро, малыш, — улыбнулась Софи, позволяя Рику обнять ее за ноги, а потом опустилась на корточки. Она разглядывала его милое лицо с пухлыми щеками и большими глазами. А потом посмотрела на Бетани, уже усевшуюся за стол. Они с Марком о чем-то говорили. Бетани поймала взгляд подруги. — Он так на тебя похож. Бет улыбнулась, склонив голову набок. — Ну что, кто больше всех съест панкейков? — Софи потрепала мальчика по кудрявым волосам. — Я! Рик побежал к матери, и Софи присоединилась. Генри сел рядом с дочерью, уже с чашкой в руках. Через минуту пришел Роберт. И все были за столом. По радио заиграла энергичная песня, София качала головой в такт, поливая панкейк медом. Я знаю, ты где-то там, Где-то там далеко. Я хочу, чтобы ты вернулась, Я хочу, чтобы ты вернулась. Мои соседи считают, Что я сумасшедший, Но они не понимают: Ты все, что есть у меня, Ты все, что есть у меня... София вдруг посмотрела на мужа, вслушиваясь в эти строки, а потом засмеялась. Все это казалось ей странной шуткой, игрой или подставой. Роберт улыбнулся, отпивая кофе из чашки. Он разглядывал жену, как куклу, хрупкую, фарфоровую красавицу. Все завтракали и весело болтали о своем: даже Генри включился в разговор, и маленький Рик пытался что-то говорить с важным видом. София была довольна этим утром, началом дня и Рождеством. Она предпочла забыть историю с кулоном. Но вот согласна ли София забыть историю с мужем?